Почему только сейчас во Франции начали бороться с изнасилованиями в семье

До сих пор изнасилованием во Франции считается только половой акт, сопровождающийся физическим насилием, принуждением или угрозами, отмечает Би-би-си. Вынося приговоры, судьи исходят из того, что ребенок или подросток теоретически может осознанно согласиться на сексуальные отношения со взрослым человеком.

Всемирная организация здравоохранения годами обращает внимание на то, что преступники редко применяют физическую силу к своим малолетним жертвам. Вместо этого они манипулируют детьми.

Эти предупреждения не особенно волновали французов. Пересмотреть свои представления и, как следствие, законы они решились только после громких скандалов и тысяч свидетельств жертв насилия и инцеста.

Внимание: текст содержит описание сексуального насилия.

Поговорите со своей дочерью

У Одри Миллер* большие карие глаза. Говорит она поначалу быстро и уверенно, с ярко выраженным калифорнийским акцентом.

“Этот закон надо было принять сто лет назад. Знаете, что интересовало французских жандармов, когда моя дочь рассказывала им о случившемся? Они хотели узнать, проникал ли он в ее влагалище пальцем или пенисом”.

Одри резко теряет всю уверенность и закрывает глаза рукой. Из-под ладони по щеке текут слезы. С Пьером Камбером* она познакомилась в Сан-Франциско. Одри была в разводе, занималась своим бизнесом и откладывала на будущий дом, в котором планировала жить с двумя дочерьми – старшей Саре* тогда было шесть лет, младшей Софии* – три.

Пьер сделал Одри предложение, когда она была беременна третьей дочерью. Они поженились и через несколько лет всей семьей переехали во Францию. В просторном доме в Каннах им поначалу нравилось.

Однажды Пьер уехал в командировку, оставив Одри с детьми дома. Посреди ночи в дом пробрались грабители. Угрожая убить детей, они ограбили виллу и скрылись.

“Младшие дети мало что поняли. Но мы с Сарой после этого никак не могли прийти в себя. Мы обратились за помощью к психотерапевту. После нескольких приемов терапевт позвонила мне: “Я хочу лично обсудить с вами кое-что, что мне рассказала Сара”. На встречу мы пошли вместе с мужем. На пороге кабинета он неожиданно повернулся ко мне: “Давай я сам с ней поговорю. Она недавно звонила мне, странно себя вела, флиртовала со мной”. И он зашел в кабинет, а когда вышел, тут же заявил: “Так я и знал. Сочиняет какую-то ерунду”. Но я отказалась уходить и тоже решила спросить у терапевта, в чем дело. “Поговорите со своей дочерью”, – это все, что она мне сказала”.

После нескольких часов расспросов Сара дала понять, что “что-то” случилось между ней и отчимом еще в США. Больше она ничего не сказала.

– Пьер, я ничего не понимаю. Сара говорит, что что-то произошло между вами.

И тут Пьер начал смеяться.

– Это какое-то нелепое недопонимание. Ей же было шесть лет, помнишь, она постоянно по утрам приходила к нам в кровать. Ну я как-то спал и во сне пытался погладить тебя. А оказалось, это была Сара.

“Я была ужасно травмирована в тот момент всем, что с нами произошло. И я не понимала, что делать дальше. Я думала, что если бы Пьер врал, Сара бы вмешалась и рассказала правду. Но она молчала. И я не знала, что с этим делать. А потом я начала замечать какие-то странности в поведении Пьера”.

Может, нужно было промолчать?

Пьер изменился не сразу – это происходило постепенно. Он отстранился от Одри, перестал общаться со старшими девочками. Все внимание уделял родной дочери Валери*.

Сара, к тому моменту уже подросток, не переживала по этому поводу. У нее появились свои друзья, она начала чаще ходить на вечеринки. Пьеру это не нравилось: “Посмотри на нее! – говорил он жене. – Почему она так ярко красится? Какие еще тусовки в ее возрасте!”

Одри говорит, что в то время ссоры в семье случались каждый день. И самая важная из них началась с печенья.

София съела печенье, которое Пьер купил для Валери. Пьер стоял на кухне и орал: “Какого черта ты съела печенье?! Я его не для тебя покупал!” Он ушел, громко хлопнув дверью. Все три девочки не могли перестать плакать.

“Тогда я уже не выдержала. Не было сил все это терпеть. Я сказала им, что пришло время наконец-то рассказать, что случилось, потому что я не представляю, как я могу помочь, если все молчат”. Старшие девочки ответили: “Мама, ты никогда нам не поверишь”.

Все началось много лет назад, когда старшей Саре было семь лет. Она рассказала, что отчим подвергал ее сексуальному насилию. Это продолжалось несколько лет – до переезда. Уже во Франции он переключился на среднюю – Софию.

“Я думала, что могу это пережить. Что оставлю это в прошлом. Но когда София начала говорить мне, что отчим ее домогается, я поняла, что не смогу молчать”, – говорит Сара.

Через несколько часов Одри со старшими девочками была у жандармов.

“Все они были мужчины. И они над нами смеялись. Жандармы спрашивали у девочек: “А вы уверены? А он прямо с проникновением вас домогался? Может быть, вы перепутали, и это было просто проявление ласки? Или, может, ваша мать заставила вас сочинить эту историю?”

Одри подала на развод. Ее старшим дочерям назначили психиатрическую экспертизу. Все психиатры пришли к выводу, что девочки говорят правду. Пьер настаивал, что его “бывшая жена и ее дети придумали абсурдную историю”, чтобы дискредитировать его.

Однажды Одри забирала из школы младшую дочь Валери. У крыльца ее ждал бывший муж со своим адвокатом. В руках у адвоката была камера. Пьер протянул ей постановление суда, по которому опеку над Валери отдавали ему.

“Вот тогда я потеряла рассудок. Мне казалось, что я задыхаюсь, что я сошла с ума. Я не знала, что делать”, – вспоминает Одри.

Суд также решил, что Пьер вместе с Валери могут продолжать жить в их семейном доме. Одри с двумя старшими девочками оказалась на улице. Посольство США предложило помощь – билеты на самолет на родину. Но оставить младшую дочь с Пьером Одри не могла. В Калифорнию вернулась одна София.

“Мы остались с 16-летней Сарой в шелтере (убежище для женщин, оказавшихся в трудном положении – Би-би-си). Она была так травмирована, так зла на меня за то, что я не смогла их защитить, что перестала со мной разговаривать. Она думала, что, может, ей нужно было промолчать, и тогда все было бы хорошо, семья была бы цела”, – говорит Одри.

Сара игнорировала мать и все время проводила, общаясь со своим бойфрендом.

“И я тогда поняла, что мой парень делает со мной то же самое, что делал со мной отец. У меня просто глаза открылись, я не могла поверить в это”, – говорит Сара.

Ее мать добавляет: “Я и сама не знала, что дети на самом деле не понимают, что подвергаются насилию, – до тех пор, пока они не вступают во взрослые отношения”.

Не ребенок, а молодая женщина

Спустя более десяти лет после этих событий, в марте 2021 года, Национальное собрание Франции проголосовало за закон, приравнивающий секс с детьми в возрасте до 15 лет к изнасилованию.

Сексуальные контакты с детьми всегда были под запретом, но не обязательно считались изнасилованием. Чаще всего подобное оценивалось как “atteinte sexuelle sur mineur”, то есть просто сексуальная связь с несовершеннолетним. Наказание за это куда более мягкое, чем в случае доказанного изнасилования.

“Для жителей других стран это звучит дико, что подобный закон принимают только сейчас. Но во Франции до сих пор существовала культура: когда девочка достигает возраста 13-14 лет, она уже считается не ребенком, а молодой женщиной. И это эксплуатировалось и в кино, и в реалити-шоу”, – поясняет Патрик Луазелёр, вице-президент некоммерческой организации Face à inceste, помогающей жертвам инцеста.

Эти представления развивались последние несколько десятилетий и в разное время поддерживались всемирно известными французскими политиками, писателями и общественными деятелями, которые всерьез рассуждали о праве детей на удовольствие. Всего 44 года назад философы Мишель Фуко и Жан-Поль Сартр подписывали петицию с требованием декриминализировать сексуальные отношения с детьми младше 15 лет.

Фуко открыто высказывался на эту тему и настаивал, что ребенок способен правильно оценить происходящее и выразить свое согласие или несогласие. Тогда на страницах французских газет постоянно появлялись колонки, авторы которых защищали педофилов. И хотя многие французы не принимали подобную концепцию, в обществе царило мнение, что образованная аристократия имеет право на свои причуды.

“Мы должны перестать даже говорить о том, что дети могут дать осознанное согласие на секс”, – считает Патрик Луазелёр.

На практике даже если жертва заявила о насилии, доказать это в суде очень сложно. Во французском уголовном кодексе существует разница между изнасилованием (до 20 лет тюрьмы) и принуждением к сексу (до семи лет).

В марте Верховный суд Франции вынес решение по делу Жюли – это вымышленное имя девушки, которая утверждала, что на протяжении двух лет ее насиловали 20 пожарных.

В 2008 году 13-летней Жюли стало плохо в школе, она потеряла сознание. Учитель вызвал парамедиков, функцию которых в стране выполняют пожарные. Они отвезли девочку в больницу.

Позже в личном деле Жюли один из пожарных нашел ее номер телефона и начал подозрительно часто интересоваться ее самочувствием; завязалась переписка, потом начались звонки. Во время очередного видеосозвона мужчина попросил Жюли раздеться для него.

По словам матери девочки, он угрожал, что опубликует видеозапись в интернете, если она не согласится встретиться с ним. Во время первой же встречи он изнасиловал Жюли, а потом передал ее номер телефона нескольким коллегам.

Мать Жюли не могла понять, что происходит. Дочь часто болела, по несколько дней не выходила из комнаты, у нее все чаще случались панические атаки, она не общалась с людьми. Врачи диагностировали клиническую депрессию. За два года девочка 16 раз пыталась покончить с собой. Только в 2010 году она смогла рассказать матери, что происходит.

Трое пожарных на суде подтвердили, что у них был секс с девочкой, но уверяли, что это произошло по обоюдному согласию. Суд решил классифицировать преступление как принуждение к сексу, а не изнасилование.

Предпочла мужа детям

“Меня долгие годы насиловал старший брат. Только в 40 лет я решилась поговорить с семьей. У меня живот сводило от страха. Он в ответ назвал меня сумасшедшей и не признался”.

“Мне 36 лет. Когда мне было восемь лет, меня домогался мой брат. До сих пор я чувствую себя униженной и грязной”.

“С раннего детства до 13 лет меня насиловал отец. У меня случилась амнезия из-за пережитой травмы, и только в 58 лет с помощью психотерапевта я смогла воскресить те события. Это шок. Но хотя бы теперь я знаю, почему моя жизнь полна депрессии”.

“Когда это случилось, мне было десять лет. Я рассказала маме. Я умоляла ее на коленях уйти от этого мужчины. Но она предпочла мужа своим детям”.

Подобных свидетельств под хэштегом #Metooinceste в интернете – тысячи. После того как во Франции опубликовали книгу “Большая семья” (La Familia Grande) Камиллы Кушнер, люди начали рассказывать о пережитом.

“Мне было 14, я все знала, но ничего не сказала”, – пишет в своей книге Кушнер. Эта история не о ней, а о ее брате. Камилла рассказывала, что ее брат в детстве подвергался сексуальному насилию со стороны отчима – известного во Франции ученого и политика Оливье Дюамеля. Брат Камиллы не участвовал в создании книги, но подтвердил достоверность всех фактов.

“Тяжелая тайна, которая давила на нас слишком долго, открылась. Я восхищаюсь смелостью моей дочери”, – сказал родной отец Камиллы, бывший министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер.

Сам Оливье Дюамель отвергает все обвинения. Из-за скандала он уволился из Института политических исследований (Sciences Po). Ректор института Фредерик Мион также покинул свою должность из-за обвинений в замалчивании преступлений Дюамеля. Активистка Анна Тумазоф, которая начала собирать свидетельства возможного сексуального насилия в стенах института, сказала: “Это очень французская история. Это история о прекрасных учебных заведениях. О существующей культуре насилия. И изяществе молчания. Это очень по-французски”.

Президент Макрон в “Твиттере” восхитился “мужеством сестры, которая больше не смогла молчать”. Когда Камиллу спросили, почему она решилась написать книгу, она ответила: “Потому что моя мать уже умерла”.

Ближе к концу книги Камилла Кушнер приводит слова своей матери: “Если бы ты тогда сказала, я могла бы уйти. Твоя молчание – это твоя ответственность. Если бы ты сказала, всего этого бы не было. И не было насилия. Никто не заставлял твоего брата. Мой муж ничего не сделал”.

Хотя никакого суда по этому делу не было, во Франции не сомневаются, что рассказ Камиллы правдив. После публикации книги организации, занимающиеся помощью жертвам насилия, не успевали отвечать на звонки и сообщения, которые получали от пострадавших.

По данным исследования Face à inceste, один из десяти французов в той или иной форме подвергался домогательствам со стороны своих родственников. Каждый третий француз хорошо знаком с человеком, пережившим инцест.

“Когда мы опубликовали это исследование, у французов явно был шок. Впервые в своей жизни я видел слово “инцест” в заголовке статьи Le Monde. До этого все боялись даже произносить это слово. И сейчас главное, что меняется, – люди меньше опасаются открыто говорить об инцесте”, – говорит вице-президент организации.

“В СМИ очень мало пишут о проблеме насилия над детьми. А от комментариев некоторых экспертов натурально тошнит, – соглашается французский юрист Рим-Сара Алуан. – Наша судебная система и наша законодательная база подвели этих детей, не смогли защитить их и наказать тех, кто совершил эти ужасные преступления”.

Во время обсуждения нового закона некоторых депутатов больше всего волновало, что же будет, если один человек, не достигший возраста согласия, действительно захочет вступить в сексуальную связь с другим человеком, который на несколько лет старше.

Чтобы успокоить таких депутатов, в закон внесли так называемую “поправку Ромео и Джульетты” – она разрешает сексуальные отношения между детьми до 15 лет или между ребенком до 15 лет и взрослым, если их разница в возрасте не превышает пять лет.

Министр юстиции Франции Эрик Дюпон-Моретти объяснил это так: “Я не хочу сажать на скамью подсудимых мальчика, которому 18 лет и один день, потому что у него есть отношения с 14-летней девочкой, которая на эти отношения согласна”.

В том числе благодаря “поправке Ромео и Джульетты” закон был принят нижней палатой французского парламента и, как ожидается, легко пройдет через одобрение верхней палаты – Сената.

Одри Миллер живет в Лондоне вместе с младшей дочерью – ее отец в итоге не стал препятствовать тому, чтобы Валери к ней переехала. Старшие девочки Одри живут отдельно, но приезжают навестить мать на Рождество.

“Я оплачиваю их терапию. Но ходят они нерегулярно. Когда они приезжают, мы все время говорим о тех событиях. Думаю, они не могут их отпустить. До сих пор очень много злости и обиды. Они винят друг друга. И винят меня. Они травмированы на всю жизнь. Они вступают в очень болезненные отношения с мужчинами. И я не думаю, что они когда-либо выйдут замуж или родят детей. И я не знаю, что можно сделать, чтобы им стало лучше”.

* Имена героев изменены по их просьбе – они попросили об анонимности, рассчитывая однажды оставить эту историю в прошлом.