Занимались бандитизмом под прикрытием «борьбы с бандитизмом»

Анапу продолжают делить. Фото: Дмитрий НИКИФОРОВ / ТАСС

Раскрытие убийств 2002 г. и 2004 г. стало возможным благодаря показаниям лиц, задержанных в связи с покушением на Нестеренко в 2013 году. Следствием собрана доказательственная база, опирающаяся в первую очередь на показания, которые обвиняемые давали в первые месяцы следствия друг против друга. Ключевую роль в доказательствах играют признательные показания двух членов «банды», которые были осуждены в порядке «сделки со следствием» еще в 2014 году — Сапожникова и Мирошникова. При этом, как выясняется уже в ходе суда, на первых этапах следствия никому из обвиняемых не была обеспечена надлежащая защита.

Теперешние адвокаты подсудимых считают искусственной и саму конструкцию «банды», и привязку к ней отдельных участников (прежде всего Зиринова), а также отрицают причастность подсудимых к эпизодам убийств. За полгода судебного заседания случилось немало неожиданностей, однако новости по «делу Зиринова» приходят теперь не только из суда в Ростове…

От кого уплыл «Дельфин»?

7 декабря 2015 года председатель Следственного комитете РФ А. И. Бастрыкин лично, за своей подписью, возбудил уголовное дело по части 3 статьи 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями) против следователя первого отдела по расследованию особо важных дел (о преступлениях против личности и общественной безопасности) Следственного управления СК РФ по Краснодарскому краю подполковника юстиции Н. С. Шлапакова. Говорят, что Бастрыкин в последнее время, никому не доверяя, лично подписывает много подобных документов, но все-таки это не совсем обычно: где он — и где этот Шлапаков?

11 декабря глава управления СК РФ по связям со СМИ В. И. Маркин сообщил, что обвинение Шлапакову (чтобы не путаться, назовем дело, которое он расследовал, «делом аквапарка «Дельфин» в Туапсе) связано с попыткой незаконного захвата имущества при расследовании «дела Зиринова и других». Если бы Маркин не связал эти два дела друг с другом, то и на сообщение о Шлапакове никто не обратил бы внимания. Но Маркин счел нужным подчеркнуть, что Шлапаков «расследованием уголовного дела банды Зиринова никогда не занимался», — и тут он явно слукавил.

Старший следователь Шлапаков принимал активное участие в расследовании «дела Зиринова и других» на первом его этапе, когда собирались все показания нынешних подсудимых друг против друга, и, разумеется, не сам по себе, а в составе следственной группы. Тогда дело находилось в производстве того самого первого («убойного») отдела, который ранее возглавлял, а впоследствии курировал лично первый заместитель начальника СУ СК РФ по Краснодарскому краю А. К. Маслов, а оперативное сопровождение осуществляло УФСБ по краю.

В составе этой группы Шлапаков вынес ряд решений, без которых «дело банды», по крайней мере в его нынешнем виде, до суда могло бы и не дойти. Например, летом 2013 года именно Шлапаков отказал в возбуждении уголовного дела по факту пыток одного из нынешних подсудимых, несмотря на наличие заключения об этом врачей (сейчас дело о пытках, наконец, возбуждено, но расследуется далеко не так активно, как ранее — «дело Зиринова»).

Но и позже, когда дело было передано производством в Следственный комитет РФ (а «дело аквапарка «Дельфин» зародилось уже в этот период, в конце 2013 года), Шлапаков тем более не мог пуститься в такую «самодеятельность», какую мы чуть ниже опишем в деталях, не то что без ведома, но и без прямого указания со стороны его руководства по линии Краснодарского следственного управления.

Итак, из документов, которые получили теперь потерпевшие по «делу аквапарка «Дельфин» (а это — родственники Зиринова), следует, что заявление, положенное в основу их дела, в Краснодарское следственное управление лично передал Злобин С. А., житель Санкт-Петербурга. Впрочем, и заявление было не от него, а от некоего Иванова, который, как позже установило следствие, оказался не в теме. Как ясно из постановления (Бастрыкина!) о возбуждении дела, Шлапаков, дав ход заявлению «Иванова» и составив липовый протокол о его допросе, возбудил против владельцев «Дельфина» дело о его мошенническом захвате, наложил арест на все их имущество, а владельцев объявил в розыск. А Злобин тем временем подал в суд гражданский иск о переводе на него имущества аквапарка.

Это довольно банальное рейдерство с использованием положения жертвы, в это время ослабленной еще и гораздо более грозным «делом банды Зиринова». Оно не могло не возмутить Бастрыкина не столько своей необычностью, сколько тем, что само «дело Зиринова» в это время уже расследовалось на уровне СК РФ. Однако вот что пишет Бастрыкин (по стандартному трафарету постановления о возбуждении дела): «Шлапаков и Злобин разработали план по незаконному захвату…», но далее он сам себе противоречит. Из текста выясняется, что Шлапаков‑то пытался от «дела «Дельфина» даже отпихнуться. Через месяц, после того как он получил от руководства отдела (по расследованию преступлений против личности!) заявление «Иванова», в возбуждении дела Шлапаков отказал. Но начальство его еще раз нагнуло, после чего вся эта рейдерская операция только и началась.

Так Шлапаков ли «разработал план по незаконному захвату…»?

Дежавю

16 октября 2015 года Анапский городской суд приговорил к 13 годам лишения свободы за вымогательство и мошенничество предпринимателя Виктора Палия (приговор обжалован и оставлен без изменения), который появился в Анапе в мае 2013 года — вскоре после возбуждения «дела Зиринова и других». Он предъявил претензии на аквапарк «Тики-Так», принадлежащий (так же, как и «Дельфин») родственникам Зиринова.

Палий постоянно взвинчивал цену и пугал собственников своими связями в УФСБ по Краснодарскому краю. Когда в августе 2013 года на аквапарк был совершен вооруженный налет выходцами с Кавказа, родственники Зиринова через адвоката обратились в УСБ ФСБ РФ, и 26 сентября 2013 года Палий был задержан в одном из московских ресторанов при передаче ему 7 млн рублей «на взятки сотрудникам Краснодарского УФСБ».

Палий в истории с аквапарком «Тики-Так» в Анапе играл точно такую же роль, как и Злобин — в истории с аквапарком «Дельфин» в Туапсе. Оба они вряд ли были даже и инициаторами этих комбинаций. В «деле Палия» — его вели следователи из Москвы — уже мелькали фамилии сотрудников Краснодарского УФСБ Костина и Турбина. Высказывались предположения, что они якобы помогали Палию в его нелегком рейдерском деле. Однако Палий сел за мошенничество и один — эти его связи были отсечены. Зато компанию Злобину составил уже следователь Шлапаков — но, возможно, он тоже не последний. А там и Палий может что-нибудь вспомнить…

Чем объяснить очевидную разницу в результатах этих двух дел, которые ничем не отличаются друг от друга по фабуле? Вероятно, тем, что «дело Злобина» следует за «делом Палия» с отставанием года в полтора, а за это время меняется отношение к тому «стволу», от которого оба они незаконно отпочковались.

Само «дело банды Зиринова», под прикрытием которого на уровне Краснодара были совершены эти две только зафиксированные попытки рейдерства, с самого начального момента было и в центре внимания важных людей в Москве. В нем есть «политическая составляющая»: Зиринов имел несчастье (так он это сам оценивает теперь из СИЗО) принимать у себя в гостиницах в Анапе важных судей и судейских чиновников. Однако по ходу слушания «дела Зиринова» в Ростове, видимо, меняется и отношение к нему в Москве. Вчера еще тут «светили» генеральские звезды и новые аппаратные возможности, а завтра?

Процесс

Вообще «дело Зиринова и других» по правилам УПК должно было слушаться в Краснодарском краевом суде, но с ним сразу произошла странная история. После первого заседания в Краснодаре (в феврале 2015 года) заместитель генпрокурора РФ Виктор Гринь 11 марта подал в Верховный суд РФ ходатайство о передаче дела в Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове.

2 апреля, когда защита Зиринова готовилась возражать, выяснилось, что Гринь свое ходатайство отозвал, — причину представитель Генпрокуратуры в Верховном суде сообщить отказался. Однако 8 апреля, несмотря на отсутствие ходатайств сторон или из Краснодарского краевого суда, Верховный суд все же принял решение о передаче дела в Ростов, тем самым нарушив правила подсудности.

Но и в Северо-Кавказском окружном военном суде этот процесс тоже сразу пошел не очень гладко. Он в самом начале ознаменовался беспрецедентным удалением из дела защитника Зиринова Анны Ставицкой: по мнению судьи О. В. Волкова, адвокат задавала слишком много вопросов. Зиринову вопреки его воле был назначен другой защитник, но это не сильно помогло стороне обвинения: потерпевшие стали путаться в прежних показаниях, а свидетели часто отказываться от них, объясняя это давлением на следствии. Из новых показаний, в частности, перестали усматриваться какие-либо мотивы для предпринимателя и депутата Зиринова заказывать инкриминируемые банде убийства, а тем более лично участвовать в их исполнении.

Ключевые свидетели обвинения — «члены банды» Сапожников и Мирошников, которые первыми признались, в том числе в исполнении убийств, и были осуждены в упрощенном порядке еще в 2014 году, в суде в Ростове отказались подтверждать прежние показания, ссылаясь на ст. 51 Конституции о праве не свидетельствовать против самих себя.

Защита подсудимых возражала, настаивая, что Сапожников и Мирошников ничем себе повредить уже не могут, зато препятствуют другим в их праве на защиту. У адвокатов было много вопросов к этим двоим, в чьих показаниях есть противоречия и даже нелепости. Но судья Волков не позволил защите задать эти вопросы, хотя и адвокаты Сапожникова и Мирошникова, в свою очередь, тоже пытались заявить собственные ходатайства — и тоже безрезультатно.

«Новая» нашла в Москве адвокатов Алексея Игнатьева и Дмитрия Белоногова, которых семьи Сапожникова и Мирошникова привлекли уже после их осуждения в упрощенном порядке. Независимо друг от друга оба адвоката собрали сведения из следственного изолятора в Краснодаре, свидетельствующие, что Сапожникова и Мирошникова в СИЗО посещали сотрудники Краснодарского УФСБ, осуществлявшие оперативное сопровождение «дела банды Зиринова».

Такие тайные (только не для внутренних журналов СИЗО) встречи с оперативниками имели место десятки раз перед важнейшими допросами у следователя, проверкой показаний на месте, перед подписанием соглашений о «сделках со следствием». В журналах СИЗО остались и фамилии этих сотрудников УФСБ, в том числе Романа Турбина (запомним).

В то время адвокатами Сапожникова и Мирошникова «по назначению» числились Прошкин и Бурцев (Бурцев незадолго до этого был уволен из Краснодарского СК, где работал с членами следственной бригады по «делу Зиринова»). Они исправно расписывались за гонорары, но проходную СИЗО в дни посещения их подзащитных сотрудниками ФСБ и следователем даже не пересекали.

То же самое о своих «защитниках по назначению» рассказывают и нынешние подсудимые по «делу банды Зиринова». К ним весной и летом 2013 года адвокатов, выбранных их семьями, не подпускали сроком от месяца до полугода. В своих жалобах, отправленных еще в период следствия, они жаловались и на пытки, и по крайней мере в одном случае пытка током подтверждена заключением врачей.

Это только краткое резюме всех нарушений по делу и тех доказательств, которые вызывают сомнения в их допустимости для суда, — разумеется, не только у нас, но и у всякого, кто интересуется этим делом. За обвинительный вердикт присяжных не сможет поручиться сейчас даже судья, хотя он ведет процесс крайне жестко.

Слоеный пирог — начинка

Начав вникать в «дело Зиринова и других» по просьбе адвоката Анны Ставицкой почти год назад, я долго не хотел принимать во внимание свидетельства Зиринова (известные мне со слов адвокатов и родственников) о многочисленных наездах на его бизнес до 2013 года. Где это видан гостиничный и курортный бизнес, который не пытаются доить местные «силовые структуры»? Но две истории с аквапарками, вылившиеся в реальные уголовные дела, заставляют серьезнее отнестись к этой — чисто имущественной — возможной подоплеке «дела Зиринова и других».

Так, летом 2009 года (информация проверяема) Зиринова вызвали в отделение УФСБ по городу Анапа, где ему было предъявлено заявление некоего Ивенского, — там были перечислены городские объекты, якобы захваченные Зириновым при помощи шантажа и угроз. В течение дня прежние собственники этих объектов были также вызваны в отдел, где с каждым из них сначала беседовал Роман Турбин. Тем не менее эти собственники в присутствии представителя прокуратуры отказались от каких-либо претензий к Зиринову. После завершения бесед Зиринов, в то время еще уважаемый депутат, потребовал найти и показать ему заявителя — загадочного гражданина Ивенского. Наведя справки, полиция сообщила, что этот гражданин скончался за 10 дней до даты подписания заявления.

Сергей Зиринов утверждает (есть его заявления), что после задержания в 2013 году сотрудники УФСБ вели с ним беседы в СИЗО, предлагая переводить бизнес на указанных ими лиц в обмен на менее тяжкие обвинения. И это были не просто так разговоры: параллельно в Анапе шли мощные процессы передела собственности.

Позже в рамках «дела Палия» были допрошены чиновники мэрии Анапы и судьи городского суда (в том числе председатель), которые рассказали о визитах к ним в 2013 году, после задержания Зиринова, сотрудников краевого УФСБ Романа Турбина и Александра Костина. Они требовали (в том числе в письменной форме) поднять из архивов все гражданские споры за 15 лет, в которых участвовали «лица, связанные с Зириновым». Всего таких дел оказалось более 40, и все решения по ним судьям было рекомендовано отменить.

Из администрации Анапы в суды было направлено 160 исков об оспаривании прав собственности на объекты, приобретенные теми, кто, по мнению сотрудников УФСБ, был так или иначе связан с Зириновым. В рамках уголовного «дела Зиринова» (о бандитизме) по ходатайству следователя на имущество более 30 физических и 40 юридических лиц был наложен арест с запретом его использования, в результате чего большая часть курортных предприятий Анапы оказалась на грани банкротства. Все это повлекло — как для тех, кто действительно работал с Зириновым, так и для лиц, не имеющих к нему никакого отношения, — долгие и недешевые споры в судах края, которые закончились в основном в их пользу.

В феврале 2015 года (незадолго до передачи «дела Зиринова» в Ростов) свой пост оставил начальник УФСБ РФ по Краснодарскому краю Михаил Власенко. Он занимал его с 2010 года и имел расширенные полномочия в связи с предстоящей Олимпиадой в Сочи. За этот период краснодарские чекисты отметились многочисленными скандалами — не только по «делу Зиринова». Так, широкую известность приобрела история риелтора-мошенника Павла Хуртина, который не только представлялся жертвам полковником ФСБ, но даже непонятным образом арендовал офис в здании УФСБ РФ по Краснодарскому краю.

Тут у всего этого слоеного пирога полезла наружу начинка, потому что на разных уровнях и в разных центрах влияния различных силовых структур к «делу Зиринова и других» приближались с разных сторон. Кто-то, возможно, был искренне убежден, что орудует «банда», что не мешало под прикрытием дела интересоваться отдыхом в Анапе судей, а кто-то, может быть, и не столь уверенный в существовании банды, видел в этом деле шанс для передела собственности в курортном городе.

Роман Турбин пока не разделил участь следователя Шлапакова, но он официально отстранен от работы по «делу банды Зиринова» и направлен в один из районов края — что, как говорят знающие работу ФСБ, беспрецедентно. Так или иначе, уехали из Краснодара и другие засветившиеся в этом деле сотрудники УФСБ, впрочем, один из них — в Ростов.

Ждем вердикта

Один присяжный из «дела Зиринова и других» уже позволил себе высказать вслух сомнение в достоверности доказательств, и по настоянию старшины присяжных был отчислен из коллегии в ноябре прошлого года (хотя закон не запрещает присяжным обсуждать детали рассматриваемого дела друг с другом). Остальным предстоит вынести вердикт в течение ближайших нескольких месяцев.

Присяжным, разумеется, не должно быть никакого дела до хитросплетений интересов различных групп силовиков и судей вокруг «дела Зиринова и других», но их решение может породить для них разнообразные последствия.

Возбуждением «дела Шлапакова» Александр Бастрыкин вынес, вероятнее всего, пока только первое предупреждение.

Автор: Леонид Никитинский, член Совета по правам человека при президенте РФ, НОВАЯ ГАЗЕТА