Продолжение истории о том как «урки» поставили киевский дисбат на колени

В армейской зоне паханы имеют неограниченную власть. Они могут заставить солдат жрать даже мыло. И этот беспредел творится в Киеве, под носом верховного главнокомандующего Виктора Ющенко! В продолжении темы начатой в предыдущей публикации о события происходощих в киевском дисбате. БАТАЛЬОН ИЗДЕВАТЕЛЬСТВ И ПЫТОК

В Киеве судят мальчиков с характерами. Кажется, именно так охарактеризовала своих подзащитных адвокат Татьяна Поповская.

Мальчики с характерами – это Царенко и Фролов. На скамью подсудимых они попали прямиком из солдатской зоны, именуемой дисциплинарным батальоном. 17 июня с. г. осужденные Царенко и Фролов поставили на колени киевский дисбат, устроив здесь вечер издевательств и пыток.

Адвокат Поповская говорит, что шокирована армейской действительностью. И поясняет:

– Юношу призвали выполнять священный долг – защищать Родину. Он был хорошим, нормальным парнем. А кем теперь стал? Кого воспитала армия?

– Уголовника! (Это уже из уст корреспондента «Обозревателя» слетело нехорошее словцо.)

Хотя в данном случае не стоит пенять исключительно на солдатскую действительность. Казарма – не детсад. И не школа. Здесь нет ни мамы, ни папы. Если задумал совершить преступление, то никакой командир не остановит.

К примеру, рядовой украинской армии Царенко. На его совести – грабеж в Феодоссии. В Симферополе военный суд приговорил молодого грабителя к двум годам дисбата.

Хорош и Фролов. В прошлом году он так отдубасил своего товарища по армейскому строю, что тот оказался в больнице, на операционном столе. А потом были следствие, «искреннее раскаивание» подсудимого и – приговор: два года службы в дисциплинарном батальоне.

Вот так криминальные пути-дороги свели двух бойцов в столице, на территории специфической воинской части Министерства обороны Украины, куда они были направлены для отбывания наказания. Возможно, отцы-командиры надеялись, что таких как Царенко и Фролов исправит только «батяня-дисбат».

Но не тут-то было.

Оказалось, что солдатский дисбат очень скоро стал для этих двоих эдаким лагерем для отдыха, шикарной гостиницей со всеми удобствами. Ведь только в этой тюряге тебе отдельно сервируют обеденный стол. Только здесь слуги заправляют твою кровать. Только в этом учреждении стража бегает за пивком для осужденных. И только на этом спецобъекте можно приказать своим начальникам выполнить команду: «Воздух!», а потом еще и поколотить их как следует.

ЖЕСТОКИЕ ИГРЫ

Таков он сегодня, «батяня-дисбат». Батальон пыток. Батальон моральных издевательств и всяческих унижений. Здесь существуют дичайшие правила взаимоотношений, которые передаются от одного поколения сидельцев к другому.

Если не выполнишь приказ пахана, то тебя могут заставить мыло жрать или до отупения намыливать пол в сортире. А откажешься «отбивать халяву» – не сможешь сесть за стол.

Осужденные не хотят пояснять, по какой причине они не смогут «сесть за стол». Может, стыдно говорить?

«Халява» – жестокая игра в дисбате, суть которой сводится к тому, чтобы сделать ложный замах рукой, сымитировав удар. Если человек испугался, значит – провинился. И за это обязан попросить, чтобы его дважды треснули. По настоящему. Чтобы грудная клетка прогнулась под кулаком, а сердце едва не выскочило…

Забегая вперед, скажем, что об этой «халяве», о страшном продукте под названием «мыло» и поведал в суде потерпевший Алексей Жуматий. Судья, подполковник юстиции Сергей Дьячук поинтересовался у него, что будет, если кто-то откажется следовать этим правилам.

Жуматий несказанно удивился:

– Как это откажется? Он не сделает этого.

– Но вас же за такой отказ не расстреляют? – продоложал судья.

– Вы все равно не поймете, – с эдаким огорчением произнес Алексей.

– Конечно, жизнь у вас тяжелая там, – многозначительно резюмировал этот блиц Сергей Иванович.

Сегодня у Дьячука – первое заседание по этому делу. Народу набилось полный зал. И народ – весь служивый, изрядно униженный и оскорбленный. Подумать только: восемь потерпевших! Солдаты, сержанты, осужденные. То есть и стража, и арестанты оказались в одной лодке. Это и есть поверженный дисбат.

В военный местный суд Киевского гарнизона приехали родители подсудимых – мама Андрея Царенко и отец Руслана Фролова. Видать, примчались сюда прямиком с вокзала, потому что рядом с ними стоят большие сумки, в которых, возможно, – теплые вещи для сыновей, харчи.

Коридор заполнили мундиры цвета хаки, и вдруг заплакала какая-то женщина. Увидев солдат в наручниках, она зашлась в рыданиях. Сердце-то, понятное дело, не камень. Вероятно, еще кто-то из солдатских матерей пожаловал сюда.

Первым конвоиры повели в клетку, высоко заломив руки за спину, Андрея Царенко. За ним такой же путь проделал и Фролов. Дисбатовцы одеты в воинскую форму. Правда, их мундиры отличаются от обычных только надписями. Так, слева, над карманами белой краской выведено: «1 Д рота». Цифра «1» значится и на рукавах. Меченые солдатики.

А потом зазвенели «браслеты» на руках еще двоих – осужденных Жуматия и Плахотнюка. Они – потерпевшие, тем не менее их все равно доставили в суд под конвоем.

Мундиры цвета хаки ловят каждое слово человека в судейской мантии. Вот он поставил вопрос ребром: простили ли они подсудимых? И все дружно дали утвердительный ответ.

– Всем надо прощать, – изъяснил суть своей жизненной философии Алексей Жуматий и рассказал, как глумился над ним в тот июльский вечер Царенко.

А тот все отрицал. В какой-то момент он даже выдал свою правду об Алексее:

– Да Жуматий прыгнул на колючую проволоку! Это – плохой знак для дисбата.

А может, он прыгнул от безысходности, от того, что парня надломила изуверская дедовщина? Может, этим поступком ему хотелось разрушить этот мир тюремного, гробового безмолвия, в котором есть только власть «мордатых»?

ЖИЛИ В СТРАХЕ

«Мордатый» – так называется должность смотрящего в дисбате. На зэковский трон все сидельцы дисбата, в том числе и Жуматий, «короновали» Андрея Царенко.

17 июля Жуматий работал в столовой. Вдруг после ужина к нему прибежал испуганный посыльный и передал приказ: «Тебя зовет Царенко!». Жуматию даже в голову не приходило, чтобы ослушаться «мордатого».

Когда Жуматий пришел в казарму, то услышал звуки музыки, шум, гам… Да, весело, видать, сидеть в такой тюрьме. Вольница. Профилакторий. К услугам сидельцев – и видик, и бильярд. И пивком можно побаловаться. Пожалуй, только девочек нет.

– На ступеньках меня встретил Царенко, – вспоминает Жуматий. – И трижды ударил.

После этого разбор полетов начался уже в помещении 1-й роты, куда забежал избитый Жуматий. Вырваться из этого ада назад, на улицу не было никакой возможности, потому что сразу за Жуматием кто-то закрыл решетчатую дверь и забрал ключ.

– Я увидел, что возле тумбочки дневального стояли сержанты, – продолжает свое повестование Алексей. – Они были напуганы.

Как же надо было зашугать стражу, чтобы она дрожала как осиновый лист? Вмсто того, чтобы пресечь беспредел, связать хулиганов, сержанты и солдаты предпочли не высовываться. Ведь они тоже получили свое… от Фролова.

Да, да, Нестеров, Котов и Угловенко испытали на себе силу рук и ног Фролова. А Фролов свою агрессию пояснял довольно просто: мол, в свою сторону услышал обидное слово – «зэк». Подошел к сержантам и – врезал…

Но вернемся к предыдущему эпизоду. Жуматий бегал по казарме как затравленный зверь. Решил спрятаться в светлице. Но и здесь его настиг Царенко. По словам Алексея, тот оскорблял его, унижал, бил. А потом дважды запустил в него табуреткой.

С горем пополам Жуматий вырвался из этой проклятой светлицы. Но тут начался второй акт «концерта по заявке» именитого арестанта. Царенко рявкнул: «Воздух!».

– И все рухнули на пол,– комментирует потерпевший Жуматий. – Сержанты тоже упали. А Царенко ходил и бил лежащих.

– Команда: «Воздух!» Фролова не касалась? – прозвучал вопрос судьи.

– Нет, – ответствовал потерпевший. И вспомнил, что вместе с Царенко удары наносил и Фролов. (Хотя, как выяснилось в суде, во время предварительного следствия Жуматий о этом эпизоде с Фроловым не сообщил. Пояснил это тем, что, дескать, растерялся…)

В суде Жуматий несколько раз повторил, что боялся Королева. Да весь дисбат не смел пикнуть.

Как пояснял на предварительном следствии потерпевший Плахотнюк, Царенко устроил разборки из-за того, что его, видите ли, никто (ни дежурный по роте, ни дневальный) не предупредили о визите офицера. По словам, Плахотнюка, Царенко стал кричать, чтобы все собрались на центральном проходе.

«Мордатый» строил дисбат. Он проучил – кулаками! – дежурного по роте. Дошла очередь и до дневального Плахотнюка. Царенко с Фроловым схватили его за руки и потащили по центральному проходу. И этому парню тоже досталось…

– Как вы поясните, что сержанты не остановили Царенко? – допрашивал судья Плахотнюка. – Чего они боялись? Неужто Царенко был с автоматом, имел нож?

Плахотнюк молчал. Да что тут пояснять. Страх сковал всех, кому выпала доля коротать время в дисбате. Плахотнюк промолчал и тогда, когда судья Сергей Дьячук слегка эмоционально произнес:

– А если бы на улице вам в лицо плюнул хулиган, вы тоже промолчали бы? И позволили дальше себя оплевывать?

СЛУЖБА ПО ПРАВИЛАМ «МОРДАТОГО»

Удивительная все-таки зона – дисбат. Этот страшный батальон словно перешел к нам (по наследству) со старых советских времен. Со своими порядками, с уголовными традициями. Мы автоматически прописали в законодательстве независимого государства такую меру наказания, как направление в дисциплинарный батальон, да еще и гуманно снизили срок наказания до двух лет. Но при этом почему-то ни одна светлая голова не ударила в колокола: почему армия должна заботиться о преступниках?

Много таких «почему»… Куча служивого народу (около 160 человек!) охраняет и опекает маленькую группу дисбатовцев. А порядка нет. Знают ли офицеры, что власть в батальоне захватили «мордатые»? Известно ли им, что здесь царит средневековье, что в спецротах проходят школу будущие воры и насильники?

Вот и получается, что дисбат – это не путь исправления, а дорога… в уголовный мир. Здесь пытки стали нормой жизни. Найдет ли время заглянуть в это учреждение Уполномоченный Верховной Рады Украины по правам человека Нина Карпачева?

А слабо приехать в дисбат верховному главнокомандующему Виктору Ющенко? Ведь это же ЕГО солдат здесь мучают! Это же его бойцов унижают и растаптывают, превращая в стадо. В бессловесное стадо. В рабов! Помнится, накануне последних выборов Ющенко говорил о том, что «быть солдатом – это великая честь».

Жрать мыло – это тоже великая честь. Но в дисбате. Подумалось: наверное, на фронте, в Великую отечественную, в штрафбате не жрали мыло. А тут…

Много чего позволено в дисбате таким как Царенко. Закралась мысль, что на теле Андрюши Царенко нет типичных воровских наколок, свидетельствующих о принадлежности к высшей уголовной касте – разных там звезд, аксельбантов, орлов и т. д. Да и с виду он совсем не выглядит матерым обитателем тюрьмы, прожженным уркой. Среднего роста, стрижка почти «под ноль», вроде, умное лицо…

Андрей еще и бравирует своим положением:

– В первой роте я был председателем совета громады!

– Так вы являлись активным общественником? – поинтересовался судья Сергей Дьячук и стал выяснять, каким образом Андрея Царенко избрали на этот пост, какие обязанности при этом он выполнял.

Со скамьи подсудимых сразу же прозвучал ответ, суть которого вот в чем: однажды зэки собрались на свою сходку и дружно проголосовали за то, чтобы полномочия «мордатого» дать Андрюше Царенко.

– Я следил за порядком, определял для всех участки ответственности,– со знанием дела твердит Царенко. – Таковы правила. Я жил по этим правилам. И все мы жили!

– А командир воинской части согласился с вами? – удивился судья. – Может, он сказал, что, дескать, отныне мы тоже живем по правилам «мордатого», заместителя «мордатого»?

Царенко стал отрицать… Мол, правила касались только осужденных. Андрей охотно рассказывает, что у него был мобильный телефон (статус позволял?), что зону однажды «подогрели»» – бывший сиделец передал пиво.

Две пласмассовые бутылки с пивком были переброшены через тюремный забор. Передачу с воли «мордатый» велел забрать одного из своих опекунов – командира отделения Орленко. И тот беспрекословно подчинился. Маленькая деталь, но зато яркая – показывает реальную власть дисбатовского авторитета.

И Царенко, и Фролов частично признали свою вину. Адвокат Татьяна Поповская в разговоре с корреспондентом «Обозревателя» говорила о том, что в деле не видит ни одного юридического доказательства, что во время предварительного следствия превалировал обвинительный уклон.

По ее словам, ребят, возможно, поставили в такие условия, что иначе поступить не могли.

– Не спорю и допускаю, что, возможно, в дисбате, и была дедовщина, – рассуждает Татьяна Владимировна. – Но будьте любезны, докажите!

Что ж, суд только в самом начале разбирательства. На следующем заседании ему предстоит заслушать других потерпевших. Показания будут давать сержанты. Послушаем, что они скажут об особенностях власти «мордатого».

Мы и впредь намерены информировать о всех перипетиях этого процесса.

P. S. До оглашения приговора автор счел нужным изменить фамилии подсудимых и потерпевших. Была учтена также просьба прокуратуры.

Леонид ФРОСЕВИЧ, Обозреватель