Історії

Отель вуайериста: «Нет никакого вторжения в частную жизнь, если никто не жалуется». Часть 2

Published 14 Квітня 2016

Я спросил Фуса, чувствовал ли он когда-нибудь вину за подглядывание за гостями. Хотя он и признал, что постоянно боялся, что его обнаружат, он не желал признавать, что его действия на чердаке причинили кому-то вред. Фус сказал, что он давал волю своему любопытству только в границах своей собственности, и, так как гости не знали о его вуайеризме, он не повлиял на них. Он объяснял: «Нет никакого вторжения в частную жизнь, если никто не жалуется».

Начало: Часть 1

Я был заинтригован мнением, согласно которому вуайерист в ходе своих посягательств также ненароком служит историком общества. Недавно я прочитал книгу литературного критика Стивена Маркуса, называвшуюся «Другие викторианцы». Одним из главных персонажей был англичанин из хорошей семьи, живший в 19 веке, который сверхкомпенсировал свое викторианское воспитание, пробуя различные сексуальные практики, включая вуайеризм, с огромным числом женщин — служанками, проститутками, чужими женами и маркизами.

Он написал объемные мемуары о своих авантюрах и любовных связях, которые назвал «Моя тайная жизнь». Он устроил так, что они были частно — и анонимно — опубликованы на континенте, где постепенно снискали дурную славу, пока их пиратские издания циркулировали по литературному подполью. В 1966 году впервые было опубликовано легальное американское издание, изданное Grove Press. Маркус считал эти мемуары кладом для проникновения в суть социальной истории эпохи.

«В дополнение к представленным фактам, „Моя тайная жизнь“ показывает, что прямо посреди викторианской Англии, какой мы ее знаем… проходила настоящая, тайная социальная жизнь, тайная жизнь сексуальности», — писал Маркус. Как было написано в мемуарах, «человек не может увидеть слишком много человеческой природы». Я надеялся, что рукопись Фуса может послужить сиквелом к «Моей тайной жизни», если я добьюсь разрешения прочитать ее.

Фус отвел меня в ресторан, называвшийся «Стейкхаус „Black Angus“». Заказав маргариту и филе, он пообещал отправить мне фотокопию своей рукописи. Он сказал, что перешлет ее частями, по несколько страниц за раз, так как планирует делать копии в общественной библиотеке ради секретности.

За ужином он описал, что доведение наблюдательных отверстий в мотеле до «верного совершенства» отняло у него месяцы. Сначала он решил установить двустороннее зеркало, но вынужден был отказаться от этой идеи, так как она слишком инкриминировала его в случае обнаружения. Затем он задумался об установке фальшивой вентиляции и нанял слесаря, чтобы изготовить экраны-жалюзи размером 15х35 см. Только Донна, посвященная в план Фуса, могла помочь ему с установкой. Она вставала на стул в каждой комнате, и вставляла экраны в отверстия на потолке, которые Фус проделал электропилой. Лежа на полу чердака, он прикреплял экраны к стропилам и фанерному полу. Он застелил центральный проход на чердаке тремя слоями махрового ковра; гвозди, закреплявшие ковер, были c резиновыми шляпками, чтобы исключить любой скрип от шагов.

После того, как экраны были установлены, Фус попросил Донну посетить каждую комнату, прилечь на кровать и посмотреть на вентилятор, пока он наблюдал за ней. «Ты меня видишь?» — спрашивал он. Если она отвечала да, он плоскогубцами изменял угол жалюзи так, чтобы они скрывали его присутствие, но обеспечивали обзор кровати и двери в ванную комнату.

«Метод проб и ошибок отнял у нас недели, и это было утомительно — постоянно перемещаться между чердаком и комнатами, мои руки болели от постоянной работы плоскогубцами», — продолжал Фус.

Он сказал, что начал следить за гостями зимой 1966. Часто увиденное волновало его и приносило удовлетворение, однако бывало и так, что происходившее внизу было настолько скучно, что он клевал носом и засыпал на ковре, пока Донна не будила его перед уходом в госпиталь. Иногда Донна приносила ему перекус («В этом мотеле только у меня было обслуживание в номере», — сказал он с улыбкой); в другие моменты, особенно если в комнате внизу происходили эротические сцены, Донна ложилась рядом с ним и смотрела. Иногда они занимались сексом на наблюдательной платформе.

«Донна была не вуайеристкой, а скорее преданной женой вуайериста. И, в отличие от меня, она выросла со здоровым и свободным отношением к сексу». Он продолжил: «Чердак был продолжением нашей спальни». Когда Донна не была с ним, он или мастурбировал, или запоминал то, что видел, чтобы воссоздать это со своей женой.

На обратном пути в Manor House Фус продолжил разговор. Он упомянул, что привлекательная молодая пара жила в шестом номере последние несколько суток, и предположил, что мы можем посмотреть на них этим вечером. Они приехали из Чикаго в Колорадо покататься на лыжах. Донна всегда вписывала самых молодых и привлекательных гостей в одну из «комнат наблюдения». Девять непросматриваемых комнат оставлялись для семей или для более старших и менее физически привлекательных гостей.

Когда мы приблизились к мотелю я начал чувствовать себя не в своей тарелке. Я отметил, что горит неоновая вывеска «мест нет». «Для нас это хорошо. Значит, мы можем закрыться на ночь и не ожидать непредвиденных посетителей в темное время суток», — пояснил Фус. Если гостям что-то было нужно, они извещали хозяев с помощью звонка на стойке администратора. Звуковой сигнал был слышен даже на чердаке, так что если Фус находился там, он мог спуститься вниз по лестнице в подсобке и добраться до стойки менее, чем за три минуты.

В офисе мать Донны отдала Фусу почту и уведомила его о распорядке горничных. Я ждал на диване, под заключенными в рамы плакатами Скалистых гор и парой наградных грамот, подтверждающих чистоту мотеля Manor House.

В конце концов Фус, пожелав доброй ночи своей теще, повел меня через парковку в подсобное помещение. Шторы на окнах, выходящих в номера были опущены. Я мог слышать доносящиеся из них звуки телевизоров, что, как я подумал, не очень-то соответствовало ожиданиям моего хозяина.

К одной из стен подсобки была прикреплена покрашенная голубым лестница. Приняв к сведению его палец, поднесенный к губам, означавший, что нам надо будет держаться тихо, я полез вслед за ним. Достигнув верхней площадки, он открыл дверь, ведущую на чердак. После того, как дверь закрылась за нами, в тусклом свете я увидел, слева и справа от меня, наклоненные деревянные брусья, поддерживавшие крышу мотеля; посреди узкого пола тянулась покрытая ковром дорожка около метра шириной, проходящая над потолками двадцать одной гостевой комнаты.

Прокрадываясь по дорожке позади Фуса, чтобы не удариться головой о балку, я увидел, что он указал на отверстие в полу. Свет был виден в метре от нас. Свет также проходил из нескольких других отверстий дальше от нас, но оттуда слышался шум телевизоров. В комнате под нами было тихо — слышался только приглушенный шепот голосов и скрип пружин кровати.

Я увидел, что делает Фус, и сделал то же: опустился на колени и прокрался к освещенным жалюзи. Там я вытянул шею, чтобы увидеть как можно больше через щель, почти касаясь головами с Фусом. В конце концов, я увидел обнаженную пару внизу, занимавшуюся оральным сексом. Фус и я наблюдали несколько секунд, затем Фус поднял голову и показал мне большой палец. Он прошептал, что это пара лыжников из Чикаго.

Несмотря на настойчивый голос в моей голове, убеждавший меня отвернуться, я продолжал наблюдать, склоняя голову ниже, чтобы лучше все видеть. Но я не заметил, что в процессе мой галстук проскользнул между жалюзи и болтался в номере мотеля в нескольких метрах от головы женщины. Я осознал свою неосторожность только когда Фус схватил меня за шею, и свободной рукой вытянул галстук вверх через решетку. Пара внизу ничего не заметила: женщина располагалась спиной к нам, а глаза мужчины были закрыты.

Когда Фус посмотрел на меня в тишине, на его лице читалось определенное раздражение. Что если мой галстук выдал его укрытие? Моей следующей мыслью было: Почему я волновался о защите Джеральда Фуса? Что я там вообще делал? Стал ли я замешан в его странном и безвкусном плане? Я проследовал за ним по лестнице на парковку.

«Вы должны снять этот галстук», — в конце концов сказал он, провожая меня в мою комнату. Я кивнул и пожелал ему доброй ночи.

Когда следующим утром я встретил Фуса в офисе, он совсем не выглядел раздраженным и никак не прокомментировал то, что я не надел галстук. «Раз уж мы остались наедине, я бы хотел, чтобы вы пролистали мою рукопись», — сказал он. Он открыл ящик стола и достал картонную коробку, в которой лежала стопка желтых блокнотных листов толщиной около 10 см, труд пятнадцати лет. Почерк был превосходным. Это была рукопись, которую он назвал «Журнал вуайериста».

Он объяснил, что держал на чердаке запас карандашей, блокнотов и фонарик. «Когда я вижу или слышу что-то, что интересует меня, я нацарапываю записку об этом, и позже, в одиночестве, расширяю записи».

Казалось, он отчаянно хотел поделиться своими находками. Я задавался вопросом, стремятся ли вуайеристы прекратить свое затянувшееся одиночество, изливая душу перед другими людьми. Стивен Маркус в своей книге пишет о викторианском искателе приключений: «Желай он действительно сохранить свою тайную жизнь тайной, он бы никогда не поднес ручку к бумаге… Он хочет знать, чувствуют ли и живут ли другие люди так же, как он, и заключает: „Я никогда этого не узнаю; если мой опыт будет напечатан, он может позволить сравнивать другим так, как я не могу“».

Через неделю после моего возвращения в Нью-Йорк я получил почтой девятнадцать страниц «Дневника вуайериста», датированных 1966 г. Первая страница начиналась так:

Сегодня мечта, занимавшая мои тело и душу, завершена и реализована. Сегодня я приобрел мотель Manor House, и эта мечта подходит к концу. Наконец-то я смогу утолить острую тоску и неконтролируемое желание заглянуть в жизни других людей. Мои вуайеристские позывы поднимутся до отметки выше, чем кто-либо мог предвидеть

Он описал, с каким усердием превращал свой чердак в наблюдательную площадку.

18 ноября, 1966. Дела шли отлично, и я жалею, что не могу понаблюдать за несколькими интересными гостями, но терпение всегда было моим девизом, и я должен завершить это задание настолько блистательно, насколько это возможно

По мере того, как он приближался к цели, записи становились все более напыщенными. «Эти идиоты из магазина листового металла тупы как пробки. „Такая вентиляция никогда не будет работать как следует“, — говорят они. Если бы я сказал им, для какой цели она будут служить, они, скорее всего, не уразумели бы всего величия замысла».

Если бы я собственными глазами не видел наблюдательную площадку на чердаке, мне было бы сложно поверить в записи Фуса. В самом деле, через десятилетия после нашей встречи в 1980, я заметил различные несостыковки в его истории: к примеру, первая запись в «Журнале вуайериста» датирована 1966, однако акт о продаже Manor House, который я недавно получил из учетной конторы округа Арапахо, указывают, что Фус приобрел его в 1969. Также в его записях и журналах присутствуют другие даты, которые не вполне совпадают. У меня не вызывает сомнения то, что Фус был непревзойденным вуайеристом, но иногда он мог быть ненадежным и неточным рассказчиком. Я не могу ручаться за каждую деталь, которую он упоминает в своей рукописи.

Временами я почти представляю себе Фуса потирающим руки, как безумный ученый во второсортном фильме: «У меня будет лучшая в мире лаборатория для наблюдения людей в их естественном состоянии и окончательного определения для себя того, что происходит за закрытыми дверями спальни», — писал он.

В записи от 24 ноября 1966 он описывает свое первое использование наблюдательной площадки:

Объект #1: Мистер и миссис В с юга Колорадо
Описание: мужчина около 35, в Денвере по делам. 180 см, 80 кг, белый воротничок, возможно, закончил колледж. Жене 35 лет, 160 см, 60 кг, приятная полнота, итальянское происхождение, образована, 94-71-94.

Деятельность: Комната №10 была арендована этой парой около 7 вечера — ключи выдал я сам. Он записался, и я заметил, что мужчина оказался идеальным кандидатом на роль первого объекта. После регистрации я немедленно вышел на наблюдательную площадку. Было потрясающе видеть, как мои первые объекты входят в комнату. Их было видно лучше, чем ожидалось… Я чувствовал огромную власть и радостное возбуждения от моего достижения. Я достиг того, о чем другие только мечтали, и мысль о превосходстве и величии интеллекта захватила мой разум…

Когда я прильнул к решетке со своей наблюдательной площадки, я смог увидеть комнату мотеля целиком, и, к моему удовольствию, ванная комната также просматривалась, с раковиной, комодом и ванной… Я мог видеть людей подо мной, и, несомненно, они были идеальной парой, чтобы первыми выступить на сцене, которую я подготовил специально для них и многих других, последующих за ними, а я буду их аудиторией. После посещения ванной, дверь в которую она закрыла, она села перед зеркалом и стала осматривать свои волосы, отметив, что они начали седеть. Она была в настроении поспорить, и не согласилась c его назначением в Денвер. Вечер был небогат на события до 8:30 вечера, когда она наконец разделась, обнажая красивое тело, немного полное, но, в любом случае, сексуально привлекательное. Когда она легла на кровать рядом с ним, он не выглядел заинтересованным, и начал курить одну сигарету за другой и смотреть телевизор…

В конце концов, поцеловав и приласкав ее, он быстро возбудился и вошел в нее в позиции сверху, почти без прелюдии, и достиг оргазма примерно через 5 минут. Она оргазма не получила и отправилась в ванную…

Заключение: Их нельзя назвать счастливой парой. Он слишком обеспокоен своим положением, и у него нет времени на нее. Он очень безграмотен в вопросах секса и прелюдии, несмотря на свое высшее образование. Это очень непримечательное начало для моей наблюдательной лаборатории…

Уверен, дальше будет лучше

Продолжение следует…

Автор: Гэй Тализ, The New Yorker. Перевод: Newочём