Отель вуайериста: «Я очень любопытен в отношении всего и всех, кого я вижу..». Часть 4

Фус терял контроль и в других случаях, каждый раз рискуя быть обнаруженным. Однажды он наблюдал за парой, которая была в городе для покупки скота. После того, как они доели гамбургеры из Макдональдса (вытерев руки о джинсы) и посмотрели повтор эпизода сериала «Дымок из ствола», они пошли в кровать. Фусу не терпелось увидеть женщину обнаженной, но ее спутник выключил свет. «Я не собираюсь это терпеть», — написал Фус в своем дневнике

Начало: Часть 1, Часть  2, Часть  3

Объект перестал есть и оглядел комнату, а затем подошел к окну и выглянул наружу. Видимо, он понял, что кто-то крикнул «сукин сын», но не мог определить источник оскорбления. Он выглянул из окна второй раз, обдумал ситуацию в течении пары минут, а затем снова вернулся к своим животным привычкам в еде

Фус терял контроль и в других случаях, каждый раз рискуя быть обнаруженным. Однажды он наблюдал за парой, которая была в городе для покупки скота. После того, как они доели гамбургеры из Макдональдса (вытерев руки о джинсы) и посмотрели повтор эпизода сериала «Дымок из ствола», они пошли в кровать. Фусу не терпелось увидеть женщину обнаженной, но ее спутник выключил свет. «Я не собираюсь это терпеть, — написал Фус в своем дневнике. — Я спустился вниз и припарковал свою машину прямо перед его номером и включил фары». После возвращения на чердак, Фус был снова загнан в угол.

Комната была действительно хорошо освещена, и мужчина начал свои животные потуги под одеялом. [Через три минуты он] стремительно вышел из нее и отправился в ванну. Я, наконец, смог увидеть ее тело, когда она убрала одеяло, чтобы вытереть сперму моим покрывалом… Она оказалась очень красиво сложена, но, скорее всего, была столь же тупа 

Он вернулся из ванны и заметил, что фары машины были все еще включены. Он сказал: «Интересно, что там с этой машиной с включенными фарами?»

Запись в дневнике заканчивается экзистенциальными размышлениями: Фус все глубже погружается в изоляцию и отчаяние. Чем дольше я читал, тем сильнее убеждался, что высокопарный метафизический слог Фуса был способом превратить свое сомнительное увлечение в нечто ценное.

Заключение: Мне до сих пор не удалось определить, какую роль я играю… По-видимому, мне положено принять ответственность за столь тяжкое бремя на себя, никогда не будучи в состоянии кому-либо рассказать! …Депрессия нарастает, но я буду продолжать свое исследование. Я размышлял однажды, что, возможно, я не существую, а только представляю собой продукт мечтаний объектов исследования. Никто бы все равно не поверил в мои достижения как вуайериста, таким образом, призрачное воплощение могло бы объяснить мою реальность

Фус дал мне понять с самого начала, что он считает свой вуайеризм серьезным исследованием, которое он проводит, в своем роде, на благо общества. В конце каждого года он подытоживает все свои наблюдения в ежегодном отчете, пытаясь выявить существенные общественные тенденции. В 1973 году он отметил, что из 296 половых актов, которые он наблюдал, в 195 участвовали белые гетеросексуалы, предпочитавшие миссионерскую позу. В целом он насчитал 184 мужских оргазма и 33 женских. В следующем году он насчитал 329 половых актов, которые по его мнению, стоило записать. Он также разделил людей на категории согласно их половому влечению: 

— 12% всех пар в мотеле вели активную половую жизнь 
— 62% вели умеренно активную половую жизнь 
— 22% проявляли слабую сексуальную активность 
— 3% вообще не занимались сексом 

В 1973 году он стал свидетелем всего лишь пяти случаев межрасового секса; к 1980 году, как он мне сказал, их количество было близко к двадцати пяти. Фус рассматривает это как один из многих примеров того, как его небольшой мотель отражает социальные изменения в стране. 

Другой категорией по Фусу, и одной из самых больших, были «честные, но несчастные люди». Подавляющее большинство из них составляли пары, живущие за городом, которые во время своих коротких остановок только и делали, что жаловались на свой брак. Он постоянно напоминал себе, как ему повезло, что Донна — его жена. Она была медсестрой на дому, соучастником его шпионажа, надежно управляла семейными финансами и также была его личным секретарем, записывая под диктовку, когда Фус был слишком уставшим, чтобы писать в дневнике самому. 

Шли годы, ему все сильнее хотелось, чтобы то, что он рассматривал как первое в своем роде исследование, получило признание. По долгу «службы» он существовал в тени, управляя своей лабораторией по изучению человеческого поведения. Он считал свою работу намного лучше работы сексологов в институте имени Кинси и клинике Masters & Johnson. Большая часть данных для исследований в таких местах была получена от добровольцев. Из-за того, что объекты его исследования не знали, что за ними наблюдают, они давали, по его мнению, более точную и ценную информацию. 

В конце семидесятых годов, произошло два события, которые изменили сущность дневника Фуса. Его все больше утомляло то, что он видел через вентиляционные отверстия, и он начал понимать, что не сможет получить научное признание, которое, по его мнению, он заслужил. Его записи стали отражать не только то, что он чувствовал, когда наблюдал за другими людьми, но и то, что он чувствовал касательно себя и своей мании, начавшейся еще когда он был маленьким мальчиком с фермы, увлеченным своей тетей Кэтрин. 

Он начал вести еще один, более биографический дневник, который назвал «Коллекционер». В нем он подробно изложил историю, которую рассказал мне в ночь, когда я встретил его, в машине по дороге из аэропорта. Но он писал о себе в третьем лице, как будто был персонажем в романе: 

Юноша беззвучно двигался сквозь ночь по траве и через забор из колючей проволоки. …Шторы были неосмотрительно раздвинуты, позволяя северо-западному ветру игривым сквозняком дуть сквозь спальню. Юноша смотрел внутрь комнаты, забыв о холоде, дожде, забыв обо всем сущем, забыв обо времени… Пока он наблюдал за ней, она придвинулась к предметам из своей коллекции»

Ближе всего к признанию особого интереса к тете он подошел за день до своего десятого дня рождения, когда он рассказал матери, что завидует коллекции пальчиковых кукол своей тети, и хочет свою собственную коллекцию. Его разумная мать предложила ему собирать бейсбольные карточки. Именно это послужило началом его хобби длиною в жизнь, в результате чего к моменту нашей встречи в 1980 году, в возрасте 45 лет, он был обладателем коллекции в десятки тысяч спортивных карточек. 

В последующие годы он также собирал марки, монеты и старинное огнестрельное оружие, а когда он был ребенком, у него был тайник с хвостами ондатр, которых он и его отец ловили и снимали с них шкуры — что было одной из его обязанностей (коллекцию пришлось выбросить, когда, как он сказал, его родители начали жаловаться на «странный запах в комнате»). 

Джеральд был первым из двух детей Натали и Джейка Фус; он был на пять лет старше своего брата Джека. Джеральд осознавал, что был по натуре «одиночкой». Когда он не был занят своими обязанностями на ферме, то частенько «поднимал глаза к небу, зная, что там меня что-то ждет». Его мать предложила ему получить читательский билет, и он часами читал книги. Он писал:

«Я был заворожен книгами, и тем, что можно назвать „интеллектуальной жизнью“, которая заключалась не в физическом труде, фермерстве или работе по дому, но которая, казалось, превосходила их своей уникальностью»

Некоторые из воспоминаний Фуса дают возможность составить представление о том, кем бы он стал: «Город был настоящим сельским раем; даже в 1920-е гг. на каждого из 2000 фермеров приходилось около 80 акров земли». Он продолжил, описывая своё детство: 

«Я очень любопытен в отношении всего и всех, кого я вижу.. Поэтому я также нередко чувствовал себя невидимым, как дети чувствуют себя невидимыми, за пределами контроля взрослых. Последствием такого большого количества неограниченной свободы стало то, что я стал удивительно независимым

Фус так и не смог забыть свою первую любовь, чирлидершу Барбару Вайт, которая, как и толпы зрителей, поддерживали его с трибун после того, как Фус делал хоум-ран или тачдаун. Всё это происходило в выпускном для Фуса 1953-м году, и я видел вырезки из «Грили Геральд Трибьюн», регулярно печатавшей фотографии Фуса и описывающей его достижения. Как говорится в одной из статей, «Фус совершил прекрасную пробежку, избежав пары потенциальных захватов на линии розыгрыша, и пробивался дальше после того, как снова был сбит прямо перед очковой зоной». Барбара Уайт порвала с Фусом после того, как узнала, что у него фетиш на ноги. 

Служба Фуса в армии прошла почти бесследно для его дневника, поскольку, как он утверждает, самые интересные миссии военно-морского флота были «засекречены». 

Годы спустя после увольнения из армии и создания системы наблюдения в своём мотеле, временами он чувствовал себя так, будто всё ещё служил на флоте, в открытом море, вглядывается сквозь клапаны вентиляции так же, как он когда-то щурился в бинокль на дежурстве по палубе, присматривая за объектами, представляющими интерес. Жизнь на чердаке была однообразной. Его мотель был лодкой, стоящей в сухом доке, посетители которой бесконечно смотрели телевизор, обменивались банальными фразами, если и занимались сексом, то в основном под одеялом — и предоставляли ему так мало поводов занести новую запись в дневник, что иногда он и вовсе ничего не записывал. 

Его также утомляла необходимость систематизировать проявления непорядочности со стороны гостей. Иногда они пытались обмануть его с оплатой номера, и практически каждую неделю он становился свидетелем каких-то уловок. Одна супружеская пара из рабочего класса попросила его дать им отсрочку в несколько дней для оплаты счёта. На следующей день Фукс шпионил за ними и услышал, как муж сказал жене «Этот тупица на ресепшене думает, что я жду чека из Чикаго, и мы обдурим его так же, как в мотеле в Омахе». Фукс запер номер этих людей, пока они отсутствовали, и не возвращал их вещи, пока они не заплатили за своё пребывание.

Заключение: тысячи несчастных, недовольных людей переезжают в Колорадо, чтобы удовлетворить то терзающее душу желание, в надежде улучшить свой образ жизни, а в результате без гроша в кармане попадают туда, где их ждет только безысходность… Общество научило нас лгать, воровать, и жульничать, а хитрость вообще считается фундаментальным качеством в образе мужчины… В свой пятый год наблюдений за людьми я становлюсь пессимистичным в отношении направления, в котором развивается наше общество, и по мере осознания тщетности всего вокруг, я все глубже и глубже впадаю в депрессию

Такие волнения побудили Фуса выдумать «проверку на честность». В шкафу номера он оставлял чемодан, запертый на дешевый навесной замок. Когда заезжал постоялец, он в его присутствии говорил Донне, что только что кто-то позвонил и сообщил, что оставил в мотеле чемодан с тысячей долларов внутри. Потом Фус с чердака наблюдал, как новый постоялец находит чемодан и раздумывает над тем, вернуть ли его в офис мотеля или взломать замок и заглянуть внутрь. 

Из 15 человек, подвергшихся такой проверке, среди которых были священник, адвокат и подполковник, только двое вернули чемодан в офис с неповрежденным замком. Все остальные открыли чемодан и попытались избавиться от него различными способами. Священник, например, выбросил его в кусты из окна ванной комнаты. 

Несколькими годами позже Фус начал присылать мне отсканированные рукописные листы своего дневника. Я получил от него большую партию из трехсот машинописных страниц, описывающих его наблюдения до 1978 года. Сюда входили материалы рукописных дневников ранних лет его мотельных «наблюдений», но большáя часть рукописей оказалась совершенно новой для меня. Они велись в том же ключе, что и старые записи — скучное перечисление однообразных половых актов и перечень людских перебранок. Однако была одна запись за 1977 год, в которой наш Вуайерист утверждает, что впервые увидел нечто, что он совсем не хотел увидеть. 

Это было убийство. Оно случилось в десятом номере. 

  Продолжение следует…

Автор: Гэй Тализ, The New Yorker. Перевод: Newочём