Бывший политзаключенный: На «зоне» Сенцову и Кольченко будут угрожать не крымнашисты

Бывший политзаключенный советских концлагерей Александр Подрабинек   рассказал о перспективах политических заложников Кремля не попасть под нож на зоне, и как Украине следует помогать Сенцову и Кольченко. Должно быть какое-то изменение в политических ориентирах для того, чтобы тех людей, которых захватили в России в качестве заложников, будь-то Сенцов или Надежда Савченко, чтобы их освободили, обменяли или смягчили их участь. 

В свое время была крылатая фраза "бывали хуже времена, но не было подлей". Возмущает не только жестокость, но и подлость судилища над Олегом Сенцовым и Александром Кольченко. Видите ли Вы возможности их выменять или решить вопрос на государственном уровне.

Я думаю, что в ближайшее время это маловероятно. Должно быть какое-то изменение в политических ориентирах для того, чтобы тех людей, которых захватили в России в качестве заложников, будь-то Сенцов или Надежда Савченко, чтобы их освободили, обменяли или смягчили их участь. Я думаю, что сегодня это маловероятно. Вообще мне представляется, что процесс Сенцова -Кольченко это своего рода манифест политического произвола. Это такая демонстративная картинка того, что закон мало чего значит, что права в России не существует, что политическая целесообразность перевешивает юстицию. Это сделано довольно показательно и в этом смысле мне представляется, что этот суд – манифест нашего политического будущего.

Александр Подрабинек

Как бы Вы оценивали возможность окончания суда над Савченко?

Ее обвиняют в соучастии в убийстве двух человек. По-моему, там может быть срок до пожизненного. Но главное, это то, что нормальные люди смотрят на человека, на его действия и потом выстраивают логическую цепочку, каким будет приговор. Так вот эта логика здесь абсолютно не работает. Это может быть любой человек, любе действие и любой приговор. Одно с другим абсолютно не связано. Поскольку решаются вопросы в суде не с точки зрения правосудия, а с точки зрения политических интересов одной очень узкой группы кремлевских лиц, то приговор может быть любым.

Если сравнить Ваш опыт политзаключенного и политзаключенных теперешних. Что в их судьбе будет самое тяжелое и страшное?

Есть некоторая разница. Мы все-таки были политзаключенными в своей стране, а они напоминают военнопленных. Они заключенные в чужой стране. Я не думаю, что для них будет труден сам лагерь и окружение. Тем более, что их осудили на содержание в колонии строгого режима, и это конечно предпочтительнее, чем колония общего режима – там другой народ. Но разлука с семьями, с отечеством и выпадение такого срока из жизни…  Не скажу, что это совсем потерянное время, но они не смогут себя так реализовывать, как в мирной жизни.

А что собой представляет строгий режим в РФ?

Это колонии, в которых содержатся люди, осужденные не в первый и даже не во второй раз. Это такие заключенные-рецидивисты. Не злостные рецидивисты, которые содержатся в особом режиме, но, тем не менее, осужденные не в первый раз, или за тяжкие преступления, так как инкриминировалось Сенцову. Как правило, это  люди, которые научились жить в лагерной среде, соблюдать некоторые выработанные лагерные правила. В таком смысле находится в такой среде гораздо предпочтительнее чем среди первоходочников, людей, которые только попали в тюрьму и могут вести себя как угодно.

А разделение на красные и черные зоны? Красные, контролируемые полностью администрацией, и черные, которые живут по своему, воровскому режиму. В данной ситуации это бы играло какую-то роль?

Вы знаете, обычно, когда говорят "черные зоны" и "красные зоны", есть некоторая путаница. В красных действительно сильно влияние администрации, много стукачей, носят повязки, сотрудничают с вертухаями. Но черные зоны – это не те, в которых установлен воровской закон. Раньше так было, но воровской закон – это такое общее уголовно-романтическое понятие.

Сейчас там просто существуют правила внутренней лагерной жизни, которые устроены максимально для заключенных, а не для успешной роботы оперативников и вертухаев. Черные зоны – зоны, где зекам находится легче, сохраняя самих себя от возможных притязаний администрации. Это не обязательно воровской закон, это не обязательно воры. Это некий свод правил, правовая самоорганизация в обществе, в котором отсутствует кодифицированный закон.

А могут там, например, поддаться на какую-то провокацию администрации по типу "мочи бандеровцев"? Мы помним, как в свое время против Ходорковского использовали тех или иных провластных  блатных. Может разыграться такая комбинация, или у заключенных есть понимание, что их незаслуженно посадили?

В тюрьме не имеет значения, посадили заслужено, или не заслужено. Там такая категория не котируется. Ты можешь сидеть, за что угодно и будешь таким же, как все, кроме некоторых случаев преступлений против детей – педофилии. Они будут такими же зеками, как все остальные. Им могут устроить провокацию. Администрация всегда может найти такого человека, который сделает провокацию против них, но если нет специальной цели, то уголовный мир воспримет их абсолютно спокойно.

Я должен сказать, что уже в наше время, в 70-80-е, к политическим зекам в уголовных лагерях было отношение очень хорошее, по умолчанию уважительное, потому что они выступали против власти, а уголовный мир власть не любит, но не протестует, а вот политические протестуют, и уголовники считают, что, мол, это люди, которые сделали это за нас. Они протестуют за нас. Что касается Украины. Ну, люди же не дураки. Все понимают причины этой войны и истоки этой войны.

Я вас уверяю, в уголовном мире ура-патриотические настроения и крымнашисты маловероятны. Обычно когда люди попадают в лагерь, они становятся оторванными от контактов, от возможности  общаться. В СИЗО, после суда, раз в месяц можно получить свидание, здесь адвокаты. А там наступает глухая пора и человек остается наедине сам с собой и с окружающим миром. К тому же он попадает в мир непривычный, немного шокирующий. Первое время это бывает тяжко. Я думаю, Сенцова и Кольченко хорошо встретят в лагере. Я не думаю, что у них будут какие-то особые сложности, но внутреннее напряжение останется. Поначалу будет трудно.

Как можно помогать Сенцову и Кольченко? И возможно ли это вообще?

Что касается помощи непосредственной, материальной, то она должна быть скоординирована  через близких и родных. Должна ими координироваться. Но общественность может оказать очень серьезное влияние, посылая открытки или письма им самим. Это очень поддерживает людей. Посылая протесты по каждой ситуации, когда с ними что-нибудь будет происходить. Если появляется информация, что они подверглись каким-то преследованиям – то посылать протесты в лагерную администрацию, в прокуратуру, в различные инстанции,  чтобы власть чувствовала, что они не остались в безвестности. Это держит власть в хорошем напряжении, которое оказывается очень полезным для судьбы политзаключенного.

Я просто боюсь, что власть, зная, что есть карт-бланш от Кремля, будет с готовностью плевать на судьбы заключенных.

Это конечно как повезет. В средней ситуации лагерному начальству плевать на то, сведение счетов с заключенными, которые имеют другие политические взгляды. Для них зека – это рутина. Им надо, чтобы заключенные выполняли указания, выполняли план, не нарушали режим,  для того чтоб весь этот механизм работал слажено, как они к этому привыкли. Конечно, если будут поступать указания их прессовать, тогда судьба их будет хуже.

Их могут отправить на "крытую" или изолировать в помещении камерного типа. Ну, вот тут и нужно внимание общества. Я думаю, что демонстрации возле российских посольств в разных странах, возможность поднять эту тему на встречах на высшем уровне – это  было бы очень полезно и очень помогло бы им.

В начале разговора Вы упомянули слово "заложники". А для чего они могут быть использованы как заложники? Мы понимаем, что садисты получают удовольствие, если удается кого-нибудь замучить, есть удовольствие и у эгоцентричных маньяков – показать, что вот мы такие крутые,  захотим – сотрем в лагерную пыль. Но вот заложничеству должно быть какое-то рациональное объяснение.

Во-первых, последняя категория о маньяках, довольно точно подходит к нашей власти. Я думаю, что во многих своих политических начинаниях они исходят именно из вот таких представлений, чтобы показать  всему  миру, какие мы крутые. Это подростковые комплексы, как у самого Путина, так и у его окружения. Комплекс неполноценности, который они пытаются компенсировать  брутальностью, насилием. Что касается использования как заложников.

Они могут попытаться. Им кажется, что они могут их использовать как заложников при решении каких-то политических проблем. Я не знаю, насколько достоверны сведения о том, что кремлевская администрация через своих посредников предлагала отдать Савченко за коридор в Крым. 

Я не знаю, насколько эта информация достоверна, но мне кажется, что со стороны Кремля это вполне реально. Они вполне могут думать, что все покупается и продается и что можно своих заложников, арестованных политзаключенных продать за выгоду. Так делали в Советском Союзе и коммунистических странах, и до сих пор это делается во многих странах, где побеждает не право, а политика. Может быть, они рассчитывают воспользоваться  ими как живым товаром.   

Автор: АНТИН БОРКОВСКИЙ, espreso.tv