«Таких людей за решеткой, как Неля Штепа, должно быть два десятка. Пока что она одна»

О мэрах-сепаратистах, продолжающих работать на своих должностях в городах Донбасса, местных жителях, которые "сдают" украинские позиции террористам, и о том, стоит ли ожидать обострения в АТО этой осенью, рассказывает бывший разведчик 53-й бригады и волонтер фонда Вернись живым Андрей Рымарук

Андрей Рымарук, в прошлом журналист, попал на войну в феврале 2015-го, в ходе четвертой волны мобилизации. Как разведчик 53-й механизированной бригады воевал в Станице Луганской, Авдеевке, Зайцево и других населенных пунктах Донецкой и Луганской областей. В апреле этого года уже демобилизованный Рымарук написал резонансный пост у себя в Фейсбуке, где раскритиковал новый приказ командира штаба АТО, генерал-лейтенанта Сергея Бессараба о запрете открывать огонь и проводить разведывательные работы. Именно этот приказ впоследствии наделал много шуму, ведь он фактически не оставлял бойцам на передовой выбора – или нарушать указы командования, или молча сидеть и ждать, пока тебя убьют.

Теперь Рымарук – волонтер-аудитор в благотворительной организации Вернись живым. Именно он целенаправленно объезжает бригаду за бригадой с проверкой – проводит аудит наличия и целевого использования той техники, которую предоставил фонд. Проверка напоминает сказочное действо, говорит он: везде есть и плохие герои, и хорошие. Ведь, несмотря на все боевые заслуги, встречаются недобросовестные бойцы и командиры, которые не могут объяснить, куда делась переданная им техника. Сейчас фонд не может досчитаться порядка 25 тепловизоров – это с учетом, что еще не все подразделения проверены. Рымарук жалуется на то, что не все военные воспринимают помощь людей всерьез, а ведь некоторые отдают на нужды армии последние деньги. 

«В фонд регулярно заходит мальчик-аутист. Он приносит раз в неделю три гривни и прибавляет записку: От вашего постоянного доброжелателя. Смотришь на него – и хочется обнять и заплакать. В свою очередь военные халатно относятся к технике, купленной им за эти деньги. Сейчас мы активно разыскиваем тепловизоры. Поиски приносят плоды, но в не том количестве, в котором хотелось бы», – сетует волонтер. И добавляет: если командиры подразделений в ближайшее время не наведут порядок внутреннего учета, а техника не найдется, волонтеры будут требовать от Минобороны проведения расследования и привлечения к материальной ответственности должностных лиц.

В интервью журналу НОВОЕ ВРЕМЯ Рымарук рассказывает о том, какие масштабы приобрел внутренний сепаратизм в Украине, какой нелегальный бизнес сейчас популярен на оккупированных территориях Донбасса и чем украинской армии могут навредить свои же люди.

– Что изменилось после появления того поста в Фейсбуке?

– Сейчас ситуация кардинально изменилась. По факту, мы имеем нового командующего АТО. Наши ребята открывают огонь по ситуации, стреляют адекватно, «минским оружием». Разведгруппы ходят, спецподразделения работают, а пехоте вовсе не приходится скучать. Сейчас идет нормальная, стандартная, «паритетная война в окопе», которая, к сожалению, нас не устраивает.

Солдаты настолько привыкли к этой окопной войне, что они полностью теряют чувство опасности

– Из того, что сейчас транслируют в новостях, создается впечатление, что ситуация обострилась. Так ли это?

– Если взять статистику, большая часть погибших – около 70% – от артиллерийских обстрелов. Когда я слышу официальные данные, например, от того же [спикера АП по вопросам АТО Андрея] Лысенко, что было, к примеру, 40 обстрелов, не понимаю, что они подразумевают под этим. Это артиллерия, стрелковое оружие, выход разведгрупп, завязка боя – я не знаю формулы, по которой они определяют, был обстрел или нет.

В последней поездке я был во многих местах – от Светлодарской дуги до Мариуполя. Стрелковый бой есть практически на каждом опорном пункте, где-то через один, почти каждый вечер. Количество этих опорных пунктов – более сотни. Сейчас ситуация в состоянии стабильно тяжелом.

– А что по луганскому направлению?

– Неясно почему, но сейчас активно начала обстреливаться Станица Луганская. Самые горячие точки – полностью вся Светлодарская дуга, Зайцево, донецкое направление, промзона в Авдеевке, направление Песков и ДАПа, Марьинка, направление Волновахи – но не везде, а на некоторых опорных пунктах. Недавно обстреляли Павлополь – такому мощному обстрелу он не подвергался уже где-то месяц как.

Могу предположить, что такое обострение связано, во-первых, с поставкой боеприпасов сепаратистам на оккупированные территории – привезли и дали им команду. Либо же это поддержание интенсивности возникновения очагов по всей линии фронта. Чтобы внимание общественности не было сфокусировано на той же промке, на Донецке, растягивают обстрелы по всему направлению. Они поддерживают постоянный, активный режим с приставкой «опасно». Данная тактика одновременно позволяет врагу прощупывать тот или иной участок, смотреть на ответную реакцию, проводить аналитику перед возможным наступлением.

– Насколько пугает нашу сторону это «опасно» сегодня?

– За последние полтора года мы привыкли к этому. Единственное, что нас пугает – это количество погибших. Если взять статистику с начала этого года, то это более ста человек. Солдаты настолько привыкли к этой окопной войне, что они полностью теряют чувство опасности. Из личного опыта могу сказать, что самое страшное на войне – это когда ты ничего не боишься.

– Если сравнивать эти цифры с прошлогодними за аналогичный период, как они разнятся?

– Мы таких потерь не несли при взятии того или иного города в 2014-м и 2015-м годах. Причем тогда это были именно наступательно-оборонительные действия с нашей стороны. А военная стратегия подразумевает, что каждое наступление – это большие потери личного состава со стороны наступающего, ведь противник находится в обороне, и он готов к этому наступлению. Но сейчас мы не нападаем, не отступаем, мы просто стоим на месте. Ничего не меняется, люди продолжают гибнуть.

– А что нужно делать? В какую сторону двигаться?

– Политический вопрос. Надо ли наступать, надо ли договариваться с врагом и просить у него прощения по глупому методу всем известной Надежды Савченко, заканчивать эту войну, надо ли простить врага и отдать ему эту территорию, заручаться поддержкой мировых лидеров, чтобы те помогли еще сильнее надавить на Путина – я не знаю, что нам делать. Не знаю, что крутится в голове правительства и командующих, какие у них планы на будущее.

Военная стратегия подразумевает, что каждое наступление – это большие потери личного состава со стороны наступающего, ведь противник находится в обороне, и он готов к этому наступлению

Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что эта война – политика, война за политику, за бизнес, за деньги. Россия регулярно создает военные конфликты на границе с НАТО, куда мы так стремимся. Но, к сожалению, пока что люди гибнут лишь за то, чтобы враг не наступал. Осмелюсь предположить, что Украина выбрала метод истощения врага на внешнеполитическом уровне. Россия под санкциями, финансирование самопровозглашенных республик свелось к нулю. Ждем, когда не мы придем на Донбасс, а он к нам придет. Но этот режим ожидания, как и режим тишины, украинцев не устраивает.

– Вернись живым лоббировали отставку командующего флотом, Сергея Гайдука, обвиняя его в сепаратизме. Много ли людей, подобных Гайдуку, в ВСУ?

– Думаю, есть такие люди, но они находятся рангом ниже, чем тот же Гайдук. Такие люди уже начинают проявляться в некоторых бригадах. В ближайшее время общественность о них узнает. Люди умудряются нести службу в вооруженных силах, но при этом регулярно посещают Крым, проведывают там своих родственников. Так же, как и у Гайдука, члены их семей работают в госструктурах РФ на территории оккупированных территорий. Задаемся вопросом: сливают ли они информацию, обрабатывают ли их спецслужбы на въезде в Крым или при выезде оттуда? В дальнейшем – покажет следствие.

Товарищ Гайдук же на данный момент почему-то не присутствует в суде на скамье подсудимых.

– Его ведь даже не уволили, отправили в распоряжение, то есть он может всплыть на другой, менее заметной должности.

– Вполне возможно, но пока ничего такого не слышно. Если всплывет, я более чем уверен, что общественность будет против.

– Почему о таких людях узнают только сейчас? Война ведь длится не первый день.

– Этими вопросами занимаются не государственные ведомства, а те люди, которые хотят сделать Украину чуть-чуть лучше. И вот это распыление – от помощи к реформированию и перениманию обязанностей чиновников из силовых структур и соответствующих ведомств – требует много времени, но оно не всегда есть. Один волонтер не может и помогать солдатам, и «увольнять» командиров. Максимум, что он может сделать – осветить ситуацию через СМИ.

Мы практически бессильны. Да, вопрос с Гайдуком показал, что нас слышат, власти к нам прислушиваются. Но посмотрим, как оно будет дальше.

– Недавно была история с прокурором АТО Куликом, которого обвиняли в незаконном обогащении, но не придали должного внимания тому, что он не скрывает тесной дружбы с лидером сепаратистской организации Оплот. Насколько мне известно, таких случаев много. О тесной дружбе военных прокуроров говорят и сами бойцы, и волонтеры…

– Отличный пример того, как это работает. Волонтеры говорят, предают огласке, но ничего не происходит. Власти не реагируют. Мы готовы помогать, предоставлять доказательную базу, что вот, эти ребята общаются с сепаратистами. Есть такие-то данные: фото-, видеоматериалы, показания солдат. Но почему-то силовые структуры, к большому сожалению, не обращают внимания. Они просто бездействуют. Почему? Либо они некомпетентны в этих вопросах – то есть в своей же профессиональной деятельности, либо намеренно закрывают глаза и прикрывают того или иного человека.

Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что эта война – политика, война за политику, за бизнес, за деньги

Если кто-то общается с сепаратистами, как правило, в этом есть какая-то выгода. В наше время – только финансовая выгода. Ты можешь занести тому денег, тому, договориться. Как в ситуации с Куликом: кричали, писали в СМИ, зрада, предатель. Итог? Его нет.

– Бойцы жалуются, что в результате такого сотрудничества украинских структур и сепаратистов им часто фабрикуют дела, отдают дела на рассмотрение донецким судьям, выносят неутешительные приговоры – словом, все, что идет далеко не им на пользу. А много ли в АТО бойцов, которых реально есть за что судить?

– Все почему-то обращают внимание на бойцов, а не на командиров. Хотя следовало бы на них. «Рыба гниет с головы». Ведь именно командир по факту может уладить любой вопрос. Если копнуть глубже, то мы видим, что у руководителей есть финансовые рычаги влияния: крупное отмывание денег, продажа государственного имущества…

Иногда люди продают те же боеприпасы. Это не массовые случаи, но такое бывает. Где-то месяц назад был подобный случай, когда на этом попался офицер из 53-й бригады. Я был удивлен, ведь это моя родная бригада. А потом эти боеприпасы всплывают на митингах, которые проводятся против украинских военных.

Таких людей за решеткой, как Неля Штепа, должно быть два десятка. Пока что она одна

Аналогичная ситуация с мэрами. Почему при власти до сих пор остаются руководители городов, которые раньше поддерживали сторону сепаратистов? Тот же мэр Торецка (до декоммунизации – Дзержинск), мэр Авдеевки, Северодонецка. Есть фото-, видеодоказательства того, как человек агитирует за оккупацию. Но почему-то сейчас он себя неплохо чувствует. Отформатировался – и СБУ его не трогает? А если пойдет наступление и город снова будет оккупирован, то эти люди сменят шапки и будут на стороне оккупанта.

Таких людей за решеткой, как Неля Штепа, должно быть два десятка. Пока что она одна. Вот мэр Торецка Владимир Слепцов – ему буквально на прошлой неделе вручили подозрение. А Торецк когда освободили? В начале 2015-го. То есть до этого его ни в чем не обвиняли? Мы видим «фаллоимитацию» работы власти. Пришел «фаллоимитатор», вручил подозрение, и все.

– Получается, что мы все это время боремся с сепаратизмом, который приходит к нам извне, откуда-то из России, а на самом деле стоит бояться того, что внутри нашей же страны…

– У нас их так же много, как и в Донецке.

Жителей оккупированных территорий вроде того же Донецка я делю на три категории. Первая – люди, которым все равно кто, Украина или Россия, они просто хотят жить в мире и чтобы их не трогали. Вторая категория – те, кто за Украину, но поддерживают «вату», чтобы выжить на той территории. Третья – это те, у кого «вата» в мозгах, и это неизлечимо. Аналогичная ситуация – в прифронтовых населенных пунктах. Первые – те, которым тоже все пофиг, лишь бы не трогали. Человек ходит на работу, живет, войны на его территории практически нет. Вторые – которые вроде как за Украину, но на самом деле – за Россию, просто не показывают свой сепаратизм. Третьи – за Украину, за свою нацию. К сожалению, этот кусок людей, которые за Россию – очень большой, проживающий в прифронтовой зоне, – спокойно себе живет на украинских территориях, эти люди получают зарплату, пенсии. Хотя есть много материалов, доказательств того, что вот этот финансировал антиукраинский митинг, вот этот активно агитировал за сепаратизм и так далее.

– Как все эти люди относятся к украинским военным? Изменилось ли восприятие ВСУ?

– Если говорить о той категории, где «вата» в голове, таких не изменишь. Но наблюдается приятная тенденция, что многие уже начинают понимать, где суть. Смотрят украинские новости, верят объективным доказательствам, новостям из украинских СМИ. К примеру, бывает, что те же сепаратисты друг друга обстреливают: из Донецка – Ясиноватую и наоборот. А показывают [по местному телевидению], что это ВСУ.

Люди начинают понимать разницу между статистикой, которую дают сепаратистские медиа, и тем, что озвучивают Генштаб и Минобороны Украины. Всегда, когда я катаюсь по передовой, включаю сепарское радио. Так вот там, где наш Лысенко говорит, что за сутки произошло 50 обстрелов, у сепаратистов будет 300, у нас 40 – у них 260. Да что уж тут говорить. Помните, в начале лета на Авдеевку прилетело более трех сотен снарядов? Мне местная бабушка на следующее утро говорит: «Сынок, они стреляли вон с того направления, снаряд летел 2 секунды». И через выстрел они специально лупили как по нам, так и по Ясиноватой.

Люди стали более лояльны к украинской власти и украинским военным. Это можно увидеть даже на примере Авдеевки – в честь Дня независимости в этом году там открыли памятник Тарасу Шевченко. Скрипя зубами, но все-таки. В Славянске, в Дзержинске тоже праздновали День независимости. В спину тебе уже никто не плюнет. Люди понимают все, идеологически согласны с нами.

– А вот этот сегмент, который «вата в голове» – они как-то вредят украинской стороне? Может, сливают информацию?

– По информсообщениям мы видим, что наша Служба безопасности работает. Не так часто, как хотелось бы, но они задерживают тех людей, которые корректируют огонь, которые передают информацию о перемещении силы, о личном составе и его количестве. Такие люди есть, но на них легко надавить: человек сам на украинской территории, а его семья – в оккупированном Донецке.

Предположим, завтра Украина верно и уверенно возвращает свои территории – что нам делать с теми, кто во время марша пленных бросал в наших бойцов помидоры и яйца, избивал и убивал?

Я проезжаю КПП Зайцево – на въезд на украинские территории стоит около пяти тысяч людей. Каждая бабушка может быть корректировщиком. Народ регулярно двигается туда-сюда. Мы говорим, что у нас война, кто-то аккуратно называет ее антитеррористической операцией. Мы сами наступаем на свои грабли, запуская людей с тех территорий сюда. Да, будет аморально и неэтично их не запускать, но у них зато появится возможность купить «дешевые и качественные» товары. Наши спецслужбы не могут уследить за всем этим скопом. Да, кто-то из них есть в базе Миротворца. Пользуется ли пограничная служба базой Миротворца? Не думаю.

– Не запускать тоже нельзя – скажут, мол, там моя собственность, квартира, земля, а вы не пускаете.

– Хорошо, забери семью и переезжай сюда. В основном там остались люди, которым уже за 40, за 50. Они всю жизнь там прожили, а дети уехали раньше – кто в Россию, кто в Украину. Даже среди киевлян сегодня много тех, кто чуть ли не каждую неделю отправляет через своих знакомых посылки на оккупированные территории посредством местных челноков.

– Кстати, про челноков – насколько это распространено и сколько на таком зарабатывают?

– Это очень хорошо работает, отличный бизнес, про который там никто не расскажет. К примеру, я заехал на заправку перед КПП Зайцево. Там сидят человек 15 каких-то кавказцев, то ли армяне, то ли чеченцы. Все в золотых цепях, с пачками бабла, ждут, что сейчас заедет подчиненный и привезет выручку. Они просто снимают кэш.

– Почему именно кавказцы? Это из местных или приезжие?

– Это те, кто знает, где заработать деньги. Зайдите на рынок в Артемовске, в Константиновке и посмотрите для сравнения видео, где какой-нибудь Захарченко ходит по рынку в Донецке. Там каждый второй – не славянской внешности. Они находят контакты, как быстренько и выгодно перекинуть товар, и все.

– А, ну да, туда же ничего больше официально не завозят.

– Да, большая часть завозится из России. Но если посмотреть по логистике, то везти фиг знает откуда и потом гнать через Донецк или Луганск – очень затратно по топливу, лучше пригнать вон из Артемовска, который рядом, из Константиновки. Берешь, закупаешь на заводе фуру молока и маленькими партиями [провозишь] через пропускные пункты.

– Если эти города скоро станут нашими, что мы будем делать с такими «бизнесменами»? Их же не выгонишь?

– Меня больше волнует, что мы будем делать с теми, о которых я говорил – с местными жителями, о которых «вата» уже в мозгах.

Я с нетерпением жду, когда посмотрю матч на Донбасс Арене. Это мой любимый стадион во всей Украине. Но в первое время я туда буду ехать с большим опасением, потому что «ватников» там останется много. Что с ними делать – большой вопрос. Предположим, что российские войска отступили, у этих их «ополченцев» закончились боеприпасы, Украина верно и уверенно возвращает свои территории – что нам делать с теми людьми? С теми, кто во время марша пленных бросал в наших бойцов помидоры и яйца, избивал и убивал?

Сейчас Генштаб и Министерство Обороны напоминают мне Ван Дамма, причем в стадии, когда тот уже отгреб и вот-вот начинает тренироваться

– Когда мы туда зайдем?

– Неизвестно. Чем это все закончится – тоже. И будет ли активизация боевых действий на Востоке или начало на крымском направлении? Покажет время. Сейчас на 100% сказать не может никто. Главное разведывательное управление докладывает об увеличении личного состава и техники на оккупированной территории. Западный и Центральный военные округа РФ приведены в боевую готовность, разворачиваются силы неподалеку от границы с Украиной. И тут же Россия готовится к выборам. Думаю, для нас самые опасные времена наступят в день голосования или же после него. До этого времени обстановка на востоке и крымском направлении будет стабильно напряженной.  

– Может быть, нам стоит как-то этим воспользоваться?

– Как? Нас поставили в очень неудобную позу. Если мы воспользуемся ситуацией России и пойдем в наступление, то нарушим Минские соглашения. В глазах мирового сообщества станем агрессором. Тут же Россия включит информационные войска, которым мы давно проиграли со счетом 1 млн : 0 не в нашу пользу. Оставить все как есть – дальше будут гибнуть люди, интенсивность обстрелов будет стабильной, ведь России нужен постоянный конфликт. Они показывают, как гибнут мирные люди со стороны оккупанта, мы показываем, как со стороны Украины. И этот конфликт пока сохраняется.

Попытка разжечь конфликт на крымском направлении, когда задержали мужчину, назвали диверсантом. Для чего это сделали? Они взяли, закинули в информационное пространство, подумали, схавает пипл или нет. Пипл не схавал. Люди не поверили, что человек в тапочках, с военным рюкзаком, вообще неприметный, переплыл через Сиваш, где через каждые 150 м стоит наблюдательный пункт с их стороны, незаметно прошел через пропускные пункты с неопределенно большим количеством людей. Важно, что об этом человеке уже забыли – и в Украине, и в России. Какова его дальнейшая судьба – неизвестно.

Мы видим «фаллоимитацию» работы власти. Пришел «фаллоимитатор», вручил подозрение, и все

– Насколько мощна сейчас украинская армия?

– Вот есть актеры – Жан-Клод Ван Дамм и Джейсон Стэтхем. Все фильмы с участием Ван Дамма начинались как: в начале фильма пацан получает, потом тренируется и в конце фильма уже сам всем раздает. Стэтхем мне нравится тем, что на протяжении всего фильма он сам всем раздает по полной программе. Сейчас Генштаб и Министерство обороны напоминают мне Ван Дамма, причем в стадии, когда тот уже отгреб и вот-вот начинает тренироваться.

Парад показал, что у нас все не так плохо и есть перспектива развития. Но ментальность нашего народа – хочу все и сейчас, хочу Стэтхема сразу – мешает это делать. Есть большой процент критиканов, а есть небольшая кучка людей, которые берут и реально работают. Нужно понимать, что невозможно с нуля за два года создать и отстроить новую, боеспособную армию. Есть много проблем, очень крупная – кадровая. Да, не все генералы «совковые» – есть такие, которые действительно хотят что-то поменять, но те, кто сидит еще выше, не дают им этого сделать.

Несмотря на все, сейчас мы начинаем тренироваться, как Ван Дамм. И может быть, скоро в этом фильме под названием «Война на востоке Украины» этот Ван-Дамм выйдет на арену и всем раздаст. 

Автор: Александра Горчинская, НОВОЕ ВРЕМЯ