Дело Гандзюк: как ловили одного из организаторов убийства и как “ушли” прокурора его поймавшего

Экстрадиции и ареста Левина ждали все, кто вот уже полтора года требует от украинской власти раскрытия этого чудовищного преступления. Но есть тот, чье ожидание этого момента, вместило в себя целый мир. Знакомый тег в постах Виктора Гандзюка #невиходитьжитибезкаті — о невозможности выйти за границы горя и борьбы. В какой-то момент я перестала слать ему месседжи о необходимости двигаться дальше. И фильмы, чтобы он хоть на пару часов мог переместиться в вымышленный мир и набрал воздуха. Наверное, есть чувства, которые не позволяют даже дышать.

Как удалось команде прокуроров во главе с Виктором Трепаком сдвинуть с места махину лицемерия и продажности в самых недрах уголовной политической и “правовой” системы Украины? Заговорит ли Левин, чтобы открыть дверь в продолжающуюся сытую и довольную жизнь главы Херсонского областного совета Владислава Мангера, высветив в ней самые черные углы? И главное, — есть ли у государства воля на качественное продолжение расследования и справедливый суд? Как в деле Екатерины Гандзюк, так и более чем в 50-ти случаях нападений на общественных активистов по всей стране, где таким страшным образом укрепляются преступные феодальные кланы.

Об этом и многом другом читайте в интервью с заместителем генерального прокурора Украины Виктором Трепаком, которое он дал в день экстрадиции Левина.

— Виктор Николаевич, скажите, пожалуйста, сколько времени прошло с момента, когда ваша группа начала работать, до момента окончательного решения суда об экстрадиции Левина?

—Прошло пять месяцев: в октябре 2019 года меня назначили на должность заместителя генпрокурора и наделили полномочиями по организации процессуального руководства досудебным расследованием СБУ, а в марте 2020-го Алексея Левина доставили в Украину.

Хочу указать, что результата в таких сложных делах можно достичь лишь тогда, когда ты живешь делом, когда оно становится профессиональным приоритетом, когда в него вкладывается максимум усилий. Своих подчиненных я сориентировал именно на такой подход. Хотя давалось это непросто, поскольку проводить расследование приходилось во время переаттестации прокуроров ГПУ, когда они сдавали тесты и проходили собеседование, не зная, останутся работать или будут уволены из прокуратуры. Поэтому я ценю их отношение к расследованию, а также признателен им за то, что они смогли сделать и продолжают делать.

—Какие основные выводы о “выполненной работе” вашими предшественниками вы сделали, погружаясь в “дело Гандзюк”? Почему команда ГПУ при Луценко столько лет покрывала Мангера? Насколько критичной, по вашему мнению, была роль МВД на начальном этапе расследования, когда Левину позволили выехать за рубеж?

—Для общего понимания: “дело Гандзюк” состоит из нескольких уголовных производств — основного, предметом которого является собственно нападение на Екатерину Гандзюк, и нескольких других связанных с ним производств. Каждое из этих производств ведет отдельная группа следователей и прокуроров.

Это дело было первым, за которое я взялся после своего назначения, сделав две вещи: ознакомившись с материалами производств и лично пообщавшись со следователями и прокурорами, которые занимались этим расследованием.

Изучение материалов дела показало, что сначала расследование проводилось довольно результативно: были установлены исполнители и непосредственный организатор преступления, они были осуждены. Разоблачены заказчики и организаторы, им сообщено о подозрении. Следователи и прокуроры обращались в суд с ходатайствами об аресте этих лиц, отстранении от должностей. Но потом все как-то остановилось. Такое впечатление, что произошло внешнее вмешательство в расследование или сознательное его торможение. Бросалась в глаза фрагментация расследования: вместо того, чтобы взаимосвязанные эпизоды процессуально сводить в одну целостную картину, их выделяли и юридически “ограждали” друг от друга. А это, бесспорно, сказывалось на эффективности и полноте расследования и вело к неправильной квалификации действий виновных лиц или даже к избежанию некоторыми из них ответственности. В частности, удивила пассивная позиция следствия в отношении одного из ключевых фигурантов, роль которого из активного соучастника преступления переросла во второстепенную причастность к преступлению — его сокрытию.

Во время изучения материалов производств выяснилось, что предыдущая группа следователей и прокуроров сформировала ошибочную юридическую конструкцию по срокам досудебного расследования (для расследования оставалось семнадцать дней), что фактически делало невозможным завершение полноценного расследования.

Вывод был один: чтобы дать расследованию второе дыхание, его нужно активизировать, проводить последовательно и наступательно, расширить направление работы и серьезно взяться за отрабатывание нескольких версий. А для этого нужно было сменить стратегию расследования и людей, которые его проводили. Я принял решение о формировании абсолютно нового состава группы прокуроров в основном уголовном производстве, а также введении в другие группы новых прокуроров. Кроме того, я лично вошел в состав этих групп как один из процессуальных руководителей. И обратился к руководству СБУ с предложением сменить следователей.

Что касается роли МВД и полиции, замечу, что у прокуроров к ним очень много вопросов. И работа в этом направлении ведется. Детали сообщить не могу из-за тайны следствия. Но надо сказать, что именно они установили исполнителей нападения на Екатерину.

— Полиция сначала арестовала невиновного. И если бы не журналисты Марьяна Пьецух и Денис Казанский, то Новиков вполне мог сесть за чужое преступление.

—Ситуация с Новиковым создает проблемы следствию до сих пор. Ведь прокуроры ГПУ считали сроки расследования именно с момента объявления ему подозрения, что является нонсенсом как с логической, так и с юридической точки зрения.

На данном этапе первоочередная задача прокуроров — завершить следствие и ответить, кто заказал нападение на Екатерину Гандзюк. Расследованием незаконного привлечения Новикова к уголовной ответственности занимается ГБР.

Между прочим, хочу заметить, что журналисты и общественные активисты сыграли особую роль в расследовании нападения на Екатерину Гандзюк. Именно их активная позиция заставила тогда политическое руководство государства проникнуться этим преступлением, а правоохранительные органы — двигаться в направлении его раскрытия.

— А кто на самом деле нашел Левина — болгары, Интерпол или наши спецслужбы?

—Отвечу так: современные технологии и последующая хорошо продуманная спецоперация.

Доподлинно как сам факт пребывания Левина в Болгарии, так и точное его местонахождение в этой стране установили мы. Наверное, так распорядилась судьба, что на каком-то этапе это расследование пришлось возглавить мне. Пригодился опыт многолетней оперативной работы, знание психологии уголовной среды, — пришлось на какое-то время снова стать оперативным работником, но уже с полномочиями прокурора. Чтобы минимизировать какие-либо риски, мы даже изменили тактику расследования: все следственные действия (в том числе негласные) в какой-то период осуществляли исключительно прокуроры.

С помощью наших международных коллег мы смогли получить доступ к интернет-мессенджерам. И, хотя собеседники соблюдали строгую конспирацию, нам удалось вычислить точное место, где Левин скрывался за рубежом.

С нашей информацией, а также с планом проведения спецоперации по задержанию Левина мы совместно с работниками СБУ уже и приехали в Болгарию, где наши болгарские коллеги обеспечили процедурные моменты и ресурсы местных правоохранительных органов.

Об этой спецоперации и деталях ее проведения в Украине знали четыре человека — я, генпрокурор Руслан Рябошапка, глава СБУ Иван Баканов. Перед выездом в Болгарию о ней проинформировали президента Владимира Зеленского.

Надо сказать, что информацию о вероятном пребывании Левина на территории Болгарии правоохранительные органы Украины имели в своем распоряжении и раньше. Более того, для его розыска в Болгарию в свое время выезжала соответствующая группа. Но такая мера результатов не дала, поскольку информацию о выезде той группы слили Левину и его окружению.

— Можете рассказать, как происходило задерживание Левина? Наши правоохранители участвовали? Вы лично встречались с Левиным в Болгарии?

—Без подробностей. Как я уже говорил, непосредственно задерживали Левина работники правоохранительных органов Болгарии. Организаторами спецоперации были мы — Офис генпрокурора. Разработка плана, подготовительные действия, сама операция по задержанию — все эти процессы проходили в тесном взаимодействии правоохранителей двух стран. Что в конце концов обеспечило положительный результат.

Моя первая встреча с Левиным состоялась сразу после его задержания. Глянув на меня, он четко меня идентифицировал. Он сказал: “Вы — генерал Виктор Трепак. Я знал, что рано или поздно мы встретимся”. То есть он чувствовал, что мы идем по следу, знал, кто организует его розыск. Бесспорно, он делал все, чтобы этой встречи не было. Со своей стороны, мы, наоборот, делали все возможное для ее ускорения.

Хочу сказать, что в этом своеобразном поединке Левин оказался очень серьезным соперником — с соответствующим опытом, осведомленностью, знанием форм и методов оперативно-розыскной деятельности. В условиях международного розыска ему удалось организовать свою жизнь вместе с женой в другой стране, сохранять коммуникацию с нужными связями, создать серьезную систему защиты и противодействия выявлению его места пребывания и возможному задержанию.

Найти и задержать Левина было далеко не простым делом.

— Почему экстрадицию преступника — вопрос очевидной справедливости — пришлось решать на уровне президента Украины и премьера Болгарии? Это правда, что Левина не очень хотели выпускать, поскольку он проходит не только по делу Гандзюк, но и по другим резонансным делам, раскрытия которых не хотят определенные силы в Украине и за рубежом?

—Вопрос экстрадиции имеет немало процедурных и юридических составляющих, а во многих случаях — еще и политических. Мы приложили много усилий, чтобы экстрадиция Левина состоялась максимально быстро. Для этого мне пришлось специально выезжать в Болгарию, быть в постоянном контакте с компетентными органами этого государства.

Поскольку глава государства придает большое значение расследованию “дела Гандзюк”, то после задержания Левина президент предложил нам свою помощь в решении вопросов экстрадиции Левина. Такая помощь была нужна, поскольку мы знали, что лица, не заинтересованные в возвращении Левина в Украину, стараются блокировать его экстрадицию, в частности с помощью политических механизмов. Нам приходилось постоянно организовывать нейтрализацию противодействия экстрадиции Левина. Поэтому мы очень признательны болгарским коллегам, которые услышали от руководства Украины о важности максимально быстрого решения этого вопроса.

А он на самом деле решился максимально быстро. Потому что, как свидетельствует опыт, вопросы такого рода решаются значительно дольше, а то и затягиваются на много лет. Либо же в выдаче запрашиваемых лиц совсем отказывают. К примеру, вопрос экстрадиции бывшего заместителя министра топлива и энергетики Украины Игоря Кирюшина решался компетентными органами дружественной нам Грузии три года. Почти год компетентными органами Германии рассматривался вопрос экстрадиции бывшего главы правления ЧАО “ХК “Энергосеть” Дмитрия Крючкова. В Молдове запрос ГПУ на выдачу бывшего судьи Николая Чауса рассматривается с марта 2017 года. Вопрос же возвращения Левина нам удалось решить менее чем за два месяца.

— Вы смогли разобраться в том, какие силы блокировали экстрадицию? Следствие выяснило, как связаны Мангер и бывший соучредитель компании “Чумак” Карл Стурен? Знает ли прокуратура, что Мангер летает в Швецию к Стурену за покровительством и деньгами?

—У следствия есть понимание об источниках и механизмах противодействия следователям и прокурорам, ведущим дело. Не буду называть конкретных субъектов — сейчас проводится соответствующая работа. Вообще считаю, что лучший способ информирования общества о досудебном расследовании — это соответствующее процессуальное решение или действие (сообщение о подозрении, задержание подозреваемого, избрание ему меры пресечения, направление обвинительного акта в суд и т.п.).

А по поводу связи с Карлом Стуреном… В конце прошлого года на меня вышли определенные люди и сказали, что будто бы Карл Стурен может поспособствовать в поисках Левина. Поскольку к тому времени для следствия важна была любая информация, проливающая свет на местонахождение разыскиваемого подозреваемого, я согласился обсудить этот вопрос. После этого мне было сказано, что Карл Стурен пришлет ко мне своего представителя. Такая встреча состоялась при участии руководства ГСУ СБУ и руководства соответствующего департамента Офиса генпрокурора. Но целью этого представителя, судя по всему, было не предоставление важной для следствия информации, а попытка частным образом со мной о чем-то договориться. Однако у него это не получилось, — о каких-либо внепроцессуальных договоренностях не могло быть и речи. Самое интересное, что этим представителем Карла Стурена оказался… один из адвокатов, но не Левина, а другого подозреваемого в заказе и организации нападения на Екатерину.

— Вы лично в ходе расследования ощущаете давление? Вам предлагали деньги или какие-то другие услуги в обмен на саботирование расследования?

—Когда мы брались за это резонансное дело, хорошо понимали все аспекты его расследования, включая те, о которых вы говорите. Ведь это не первое мое дело подобного рода. Когда я работал в СБУ, мне пришлось принимать участие в задержании генерала Пукача, судьи Зварыча, так называемых бриллиантовых прокуроров… Попытки выйти на меня через третьих лиц, угрозы, попытки договориться — все это я давно прошел.

Безусловно, работать было сверхсложно — катастрофически не хватало времени, а иногда уже и не было сил. Потому что, кроме этого дела, есть масса других дел и служебных вопросов, требующих своего решения. К тому же, как я уже говорил, все это делалось в условиях реформирования прокуратуры — ее кардинальной кадровой очистки. Без которой двигаться дальше прокуратура просто не может. Введенная по инициативе Руслана Рябошапки кадровая аттестация не только позволяет качественно повысить профессиональный уровень прокуроров, но и разрывает связи прокуроров с политиками и разными дельцами, формировавшиеся десятилетиями. За последние полгода из деятельности Генпрокуратуры исчезли обычные для многих схемы “решения вопросов”. Закладывались новые принципы работы и ее оценки. Все это давало основания здоровым силам в прокуратуре поверить в кардинальные изменения и стало положительно сказываться на ее деятельности. Одним из примеров этого является достигнутый прогресс в расследовании “дела Гандзюк”. Но для необратимости этих изменений нужны необратимые воля и время.

— Почему Мангер до сих пор не в СИЗО? Более того, он даже не отстранен от должности и до сих пор находится в статусе главы Херсонской областной рады. Его имущество не арестовано. Что или кто вас сдерживает?

—Лично меня и группу прокуроров на сегодняшний день, как видите, не смог сдержать никто. Однако такие решения принимает суд по ходатайствам следователей и прокуроров.

На момент получения нашей командой дела о подозреваемых Мангере и Левине (а это — отдельное производство) его расследование было остановлено, в частности в связи с розыском Левина. У нас не было юридической возможности просить суд об отстранении главы Херсонской областной рады от должности и изменении ему меры пресечения. Однако экстрадиция Левина развязывает прокурорам руки, и они изучают вопрос о наличии оснований для повторного обращения в суд.

По моему мнению, для обеспечения объективности фигуранта следовало бы отстранить от должности главы Херсонской областной рады на время такого расследования. Но последнее слово за судом.

— Экстрадиция Левина откроет двери СИЗО для Мангера? Вы можете схематично изложить полную версию следствия с ролями и действиями всех участников этого преступления?

—Возвращение Левина в Украину и его показания могут многое изменить в “деле Гандзюк”. Он является ключевым фигурантом производства, в котором Мангер проходит как подозреваемый.

Не секрет, что один из его адвокатов встречался с Левиным, когда тот уже находился в розыске. Сообщалось также о попытке некоторых адвокатов встретиться с Левиным в Болгарии во время его пребывания в тюрьме города Бургас.

Я не удивлюсь, если станет известно, что адвокатов Левина будет финансировать кто-то из подозреваемых в этом деле. Понятно, с каким интересом. Дать правдивые показания выгодно прежде всего самому Левину. Офис генпрокурора вместе с СБУ готов гарантировать ему безопасность и учесть сотрудничество со следствием.

А что касается более подробной информации по этому делу, то ее можно будет обнародовать уже после завершения досудебного расследования, ведь сейчас параллельно ведется работа по установлению следственным путем обстоятельств создания и деятельности преступной организации, совершавшей тяжкие и особо тяжкие насильственные действия на территории Херсонской области. Лицо, которое обоснованно подозревается нами в руководстве такой организацией, в свое время заключило соглашение со следствием о признании виновности в заранее не обещанном сокрытии нападения на Екатерину Гандзюк, а в обмен обещало дать в суде правдивые разоблачительные показания о заказчиках и организаторах нападения на нее. Но в дальнейшем свое процессуальное обещание не выполнило. Это дает основания прокурорам для соответствующего юридического реагирования.

— Речь идет о соглашении со следствием Павловского?

—Именно так. Это условие соглашения, заключенного с ним прокурором ГПУ во времена Юрия Луценко.

• Задержан Павловский, обвиняемый по делу об убийстве Гандзюк

— Подтверждено ли участие Мангера в заказе и организации других преступлений, на которые указывала Гандзюк (вырубка леса, нападение на журналиста Сергея Никитенко, проплаченные митинги, связь с боксерскими клубами, посылавшими титушек на Майдан, и т.п.)?

—С целью проверки утверждений близких погибшей Екатерины Гандзюк, общественных активистов и журналистов о том, что основным мотивом нападения на нее было ее противодействие незаконной вырубке лесов Херсонщины, в ноябре прошлого года прокурорами начато уголовное производство по фактам незаконных вырубки и сбыта леса на территории Херсонской области, а также создания соответствующей преступной организации. Следственные действия еще продолжаются.

В рамках расследования нападения на Сергея Никитенко исследуются несколько новых версий. Следствие активно сотрудничает с ним как с потерпевшим и основным очевидцем, который может указать на личности обидчиков.

— Есть ли у следствия доказательства того, что Мангер расплачивался за заказ (выделение земли группе Торбина в Лазурном, переоформление санатория на Левина уже после объявления его в розыск), используя должностное положение?

—Передача санатория в аренду Левину, установление фактического владельца этого комплекса, вопрос возможного рейдерства, возможные должностные злоупотребления — все это является предметом исследования следователей и прокуроров. Следствие по этим вопросам продвигается. Несмотря на сложность и объемы, шаг за шагом мы приближаемся к истине.

— На каком этапе находится разработка подозрений в отношении бывшего главы Херсонской ОГА Гордеева и его заместителя Рыщука?

—Смена руководства областных прокуратур принесла свои результаты. Прокуратура Херсонской области 21 февраля этого года прислала в суд обвинительный акт в отношении бывшего заместителя главы Херсонской облгосадминистрации, — он подозревается в нанесении телесных повреждений по хулиганским мотивам.

Следствие также начало проверять факты правонарушений, на которые указывала Екатерина Гандзюк.

Я уже упоминал о начале досудебного расследования о нарушениях в лесной сфере. Кроме того, Офисом генпрокурора осуществляется процессуальное руководство в уголовных производствах экономического характера, которые расследуют следователи СБУ по фактам расхищения государственных средств предприятий, непосредственно подчиненных руководству Херсонской облрады и облгосадминистрации. Так, в ноябре прошлого года прокурорами сообщено о подозрении исполняющему обязанности руководителя Коммунального предприятия по капитальному строительству и эксплуатации Херсонской областной рады по фактам злоупотреблений в ходе реконструкции аэропорта “Херсон” (предварительная сумма убытков 10 миллионов гривен) и директору департамента строительства и развития инфраструктуры Херсонской облгосадминистрации при капитальном строительстве одного из путепроводов в городе Херсоне (предварительная сумма убытков 5 миллионов гривен).

— Я имею в виду и роль этих людей в преступлении против Гандзюк. Они знали?

—Сейчас расследование по всем ключевым фигурантам еще не завершено. Основные усилия направлены на установление заказчиков и организаторов. В Украину экстрадирован Алексей Левин. Это — очень важный шаг в том направлении, в котором идет следствие. Фамилии всех причастных к преступлению лиц прокуроры смогут объявить лишь после завершения расследования. Сейчас о подозрении указанным лицам не сообщалось.

 — Будет ли предъявлено подозрение экс-главе областной Херсонской полиции Мерикову, который помог Левину бежать из страны?

—Могу лишь сказать, что соответствующее уголовное производство находится в ГБР.

— На какой стадии находится расследование об участии правоохранителей и прокуроров в ОПГ Павловского? Готовятся ли подозрения? Кто бенефициары этой группировки, ведь очевидно, что он выполнял чьи-то приказы, а не действовал исключительно в собственных интересах?

—Информация о причастности работников правоохранительных органов к деятельности преступной организации, действовавшей на территории Херсонской области, проверяется процессуальным способом. Требуется время, поскольку эпизодов преступной деятельности этой организации очень много. За последние три месяца сообщено о подозрении 13 лицам. Работа продолжается — прокуроры настроены решительно.

• В СБУ заявили о существовании других заказчиков нападения на Гандзюк

— Когда обвинительный акт в отношении Мангера направят в суд? Как вы оцениваете шансы посадить Мангера в тюрьму? И каким вообще видите адекватное завершение расследования дела убийства Гандзюк?

—Прокуроры ограничены процессуальными сроками. Если не возникнут чрезвычайные обстоятельства, то дело в отношении заказчиков и организаторов нападения должно рассматриваться в суде в этом году.

— Можно ли считать дело об убийстве Екатерины Гандзюк маркером критической ситуации не только в Херсонской области, но и в других регионах Украины, оказавшихся под прессом местных, по сути, феодальных элит, которые срослись с ОПГ? А также приговором для всей правоохранительной системы страны, оголившей свою слабость и коррупционность? Есть ли у нас шанс изменить эту ситуацию?

—Дело о нападении на Екатерину Гандзюк является особым во многих аспектах — общественном, политическом, правовом, да и, в конце концов, в чисто человеческом. Это дело — не об обычном дерзком преступлении. Оно — об одном из проявлений чрезвычайно опасной тенденции, состоявшей в преступной расправе над общественными активистами. В 2017–2018 годах в Украине произошла целая серия нападений на активистов. Особенно это касалось южных и восточных регионов, — вспомните Одессу, Николаев, Харьков, Херсон… Целью было запугать активистов и подавить общественное патриотическое и антикоррупционное движение. Этому способствовало отсутствие надлежащей реакции государства на подобные преступления. Каждое такое преступление должно расследоваться в контексте общегосударственной и региональной ситуации, в контексте сращения коррумпированных чиновников с криминалитетом.

Расследование “дела Гандзюк” показывает, что Херсонщина — это область, где действует мощный клан, который господствует в регионе и которого реально боятся. Его цель — получение наживы с использованием властных возможностей. Под этим кланом находятся правоохранительные органы. Все ключевые экономические, политические и другие вопросы решаются главными действующими лицами этого клана, часть которых фигурирует в этом уголовном производстве. Клан имеет серьезные международные связи, в частности в Европе. Могу сказать, что Левин нашел прибежище в Болгарии совсем не случайно.

Представители херсонского клана имеет бизнес-интересы на оккупированной Россией территории, в частности в Крыму. В контексте нынешней ситуации на это обстоятельство нельзя не обращать внимания. Ведь Херсонская область, граничащая с оккупированным Крымом, является стратегически важной для российских спецслужб. Они заинтересованы в усилении своих позиций в этом регионе, увеличении влияния через агентуру, проведении разного рода спецопераций, коррумпировании представителей власти, использовании уголовных структур, подавлении патриотических движений.

И чем дальше мы продвигаемся в расследовании этого преступления, тем более критичной оказывается ситуация, сложившаяся в Херсонской области. Ее исправление вполне возможно, в том числе путем эффективного использования средств и возможностей уголовного производства. Я уже говорил, что стратегия нашего расследования состоит в том, что оно не может сводиться к нападению на Гандзюк как единичному и отдельному преступлению. Это посягательство надо рассматривать в общем контексте всей преступной деятельности клана.

— Но проблема клановости не исчерпывается Херсонской областью. Насколько активно, по вашему мнению, расследуются преступления, связанные с преступными кланами в других регионах? Повторюсь: свыше 50 нападений за последние несколько лет — это приговор системе.

—Да, эта проблема присуща и другим регионам, среди которых Одесса, Харьков, Закарпатье… Некоторые наработки по отдельным регионам есть. Но здесь нужен комплексный подход, чтобы, во-первых, из одного управленческого центра всесторонне изучить эту проблему, во-вторых, процессуально свести взаимосвязанные расследования, проводимые разными правоохранительными органами. По Херсонщине мы пошли путем взаимосвязывания разных эпизодов деятельности одной преступной организации. По другим регионам может быть применен другой подход — использование с этой целью наработок всех правоохранительных структур (СБУ, МВД, НАБУ, ГБР) в делах, которые они ведут в отношении разных лиц и разных преступлений.

Если проблему клановости кардинально не решить сейчас, то уже в ближайшем будущем она может существенно обостриться. Особенно с учетом проведения децентрализации, которая усиливает местную власть, а следовательно, приведет и к усилению существующих кланов. Поэтому эту проблему нужно рассматривать в контексте национальной безопасности и государственного суверенитета.

— Насколько глубоко вы уже успели погрузиться в расследование убийства Павла Шеремета, куратором которого вы тоже являетесь? На какой стадии находится расследование, и есть ли важные выводы, которые вы можете озвучить уже сейчас?

— Это дело было передано мне буквально недавно — после увольнения первого заместителя генпрокурора Виталия Касько, в ведении которого была организация процессуального руководства по его расследованию. Осенью прошлого года генпрокурор Руслан Рябошапка определил, что за “дело Шеремета” отвечает Касько, а за “дело Гандзюк” — я.

Поэтому у меня просто физически не было времени, чтобы по-настоящему вникнуть в суть этого дела и сделать какие-то однозначные выводы, тем более публично их озвучивать.

— Знаете ли вы о гибели Ивана Вакуленко, который получил повестку на допрос в деле Шеремета осенью 2019 года? Люди, присутствовавшие во время осмотра места происшествия, рассказывают, что оружие стояло прислоненным к стене, а гильза была выброшена. Что, бесспорно, требовало усилий после выстрела. Предсмертной записки при этом не было. Однако полиция поспешно закрыла дело, а смерть пострадавшего признали самоубийством. Будете ли вы его пересматривать?

—Как мне докладывали, эти обстоятельства проверяются следствием.

• Вбивство Катерини Гандзюк: що відбувається у справі і хто головні підозрювані

— У вас есть профессиональное намерение остаться на должности и довести эти дела до суда? Считаете, у вас будет возможность сделать это после назначения нового генерального прокурора?

—Для меня завершить “дело Екатерины Гандзюк” важно с моральной и профессиональной точки зрения, тем более что есть четкое видение, как достичь конечного результата. Готов приложить все усилия, чтобы виновные лица понесли наказание.

Автор: Инна Ведерникова, ZN.UA