Показания выбиваем аккуратно, но сильно

Ну что за свиньи эти подозреваемые! Тут показатели раскрываемости рушатся, а они признаваться не хотят…

Пожар у гражданина N. случился прошлой осенью. После “изнурительно кропотливого” расследования наши “шерлоки” из милиции на следующий день задержали “виновника”. В этот раз “не повезло” Владимиру И. “Ляпнул” он вроде бы где-то, когда-то, кому-то, что собирается сжечь квартиру N. Вот и “загребли” Владимира в “застенки” на “явку с повинной”. Но мама задержанного, экая несознательность, профессионального адвоката пригласила. Он и убедил следователей, что во время пожара Владимир был на вечеринке, и более 5 свидетелей могут подтвердить его алиби. Парня пришлось отпустить. Но что делать с показателями раскрываемости? И как справиться с патологической “жаждой крови” садиста в погонах? Таким образом, Владимир И. попал в списки будущих жертв. Удобный случай представился совсем скоро.

17 мая Владимир со своей девушкой отважились прогуляться в парке. Рассказывает Катя А.: “Я с Владимиром И. ехала гулять в парк на такси. Водитель такси попросил разрешения остановиться у поликлиники, чтобы отдать деньги за аренду машины ее хозяину, который вместе с женой и грудным ребенком в коляске ждал его на лавочке. Мы подъехали, водитель вышел из машины и подошел к ожидавшим его людям. Внезапно на них набросилась группа милиционеров, а другие подбежали к нашей машине, выволокли Владимира, обыскали и надели наручники. Мне приказали поднять руки над головой и так сидеть. Хозяина машины затолкали в милицейское авто. Водителя впихнули рядом со мной на заднее сиденье, сюда же засунули и Володю. Жена хозяина такси кричала, пытаясь выяснить у милиционеров, что происходит. Ее грубо оттолкнули, чуть не перевернув коляску с ребенком. Один из братьев Беловых (работники милиции) сел за руль такси, другой все время следил за мной, чтобы я не опустила руки и не смогла никому позвонить.

Так нас привезли в ГУВД. Никаких записей в журнале дежурного не делали. Нас с Владимиром поместили в подвале в одной камере, а водителя такси – рядом, в другой. Не знаю, били его или нет, но слышала крики из этой камеры. Позвонить мне не разрешили, забрали мобильный телефон, кошелек, в котором было $300, золотую цепочку и кольцо. Затем меня привели наверх, в какой-то кабинет, где продержали до 14 часов следующего дня. Я просила разрешения позвонить маме, которая не знала, что со мной случилось, и очень переживала, обещала не говорить, что я в милиции, но мне отказали.

Когда разрешили уйти, то предупредили, чтобы я не поднимала никакого шума. 19 мая я с мамой пришла к Белову, чтобы забрать свои вещи. Он отдал мне только телефон, а вернуть кошелек с деньгами и украшения отказался, сказав, что они ворованные. Следователь Самойленко в моем присутствии позвонил маме Володи и предложил привезти еще $100, которые ему якобы Володя должен. Она сразу же привезла эту сумму и отдала следователю. Когда меня после задержания завели в кабинет какого-то начальника (по-моему, его фамилия Савичев), он спросил, по какому поводу меня задержали. Сотрудник милиции ответил, что по делу И. Савичев закричал: “Немедленно в изолятор ее!” Я попыталась объяснить, что ни в чем не виновата. Он снова заорал: “В изолятор, я никому не обязан объяснять почему!”

Далее о событиях – из заявления Владимира И. в прокуратуру от 31 мая: “…Я нахожусь в ИВС по подозрению в хищении частного имущества. Все мои показания, данные в процессе допроса, подписаны мной под физическим давлением. Сотрудниками милиции ко мне были применены меры физического и морального воздействия: противогаз, ток, меня избивали по почкам баклажкой с водой. Избивали Белов Андрей, Белов Валерий. Остальных сотрудников не знаю. Не выдержав пыток, я вскрыл себе вены. Мне вызвали “скорую помощь”. Когда меня перевели в камеру ИВС, тоже была вызвана “скорая”, так как после побоев у меня сильно болела голова, пах и почки. Состояние моего здоровья ухудшается. После того как я вскрыл себе вену, врачи “скорой помощи” ее зашили, но рука продолжает нарывать и гнить. Когда мне зашивали руку, присутствовал мой адвокат. Врач при адвокате сказал сотрудникам милиции, что я нуждаюсь в госпитализации. Когда мой адвокат попытался вступить в разговор, то был сбит с ног работником милиции Беловым Андреем”.

Далее доблестные правозащитники с юридическим образованием вели себя так, будто никогда законов не изучали. На заявлении адвоката разрешить ему свидание с задержанным И. красуется резолюция: “Підстав немає”. Не нашли “підстав” и в прокуратуре для возбуждения уголовного дела по факту избиения Владимира И. Прокурору хватило утверждения сотрудников милиции, что травмы с “отеками в области левой скуловой области (из заключения судмедэксперта), ссадиной губы, отеком мошонки, резаными ранами левого предплечья и сотрясением головного мозга” получены парнем до задержания. Возникает вопрос: почему, в таком случае, сотрудники милиции не вызвали “скорую” в момент задержания?

Не усматривает прокуратура ничего крамольного и в применении физической силы к адвокату, только на пятый день после задержания “прорвавшемуся” к своему подзащитному.

“Ударные” методы дознания с помощью противогазов, электрошока и “ласточек”, применяемые заплечных дел мастерами, новаторскими никак не назовешь. При упоминании одного только имени Андрея Белова у побывавших в “застенках” Кременчугского ГУВД глаза от испуга округляются. Но он и его коллеги продолжают “трудиться”. А куда без них? Кто ж галочки в графу “раскрываемость” ставить будет?

Игорь Тарасов, From-ua.com