Наказание болью: медиков в тюрьмах России используют для давления на заключенных

Тюремную медицину в Россие продолжат использовать для давления на заключенных, утверждают правозащитники. Правозащитники поставили тюремной медицине неутешительный диагноз.  А мнение заключенных – единственной стороны, заинтересованной в выводе тюремной медицины из-под ФСИН, – похоже, никого не интересует.

Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) не отдаст тюремную медицину под контроль Минздраву. Об этом заявил в конце прошлой недели первый замдиректора ФСИН Анатолий Рудый. Правозащитники настаивают, что тюремная медицина сейчас скорее инструмент давления на заключенных, чем средство помощи, а решить проблему могли бы независимые гражданские врачи. Однако Минздрав в свою очередь тоже не готов брать ее под свою ответственность. А мнение заключенных – единственной стороны, заинтересованной в выводе тюремной медицины из-под ФСИН, – похоже, никого не интересует.

Пенитенциарную медицину обсуждали 19 сентября в Общественной палате (ОП) РФ. Правозащитник, экс-глава Московской общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Валерий Борщев отметил, что медики в пенитенциарной системе сильно дискриминированы в плане зарплаты и условий труда, что не может не сказаться на качестве обслуживания. По его мнению, контроль за деятельностью пенитенциарных медиков должен быть гражданским: «Тюремный врач не должен отличаться от обычного». В ответ на это Анатолий Рудый заявил, что Минздрав не готов к контролю над пенитенциарной медициной, поэтому ФСИН будет жестко выступать против того, чтобы ее отбирали у ведомства: «Я прошу прекратить разговоры о том, что пенитенциарная медицина должна уйти из системы ФСИН России. Эта медицина – наша».

Врио начальника управления организации медико-санитарного обеспечения ФСИН РФ Сергей Смирнов в свою очередь отметил, что смертность в местах лишения свободы в целом в 2,3 раза ниже, чем в гражданском сообществе, а «по итогам первого полугодия показатель смертности снизился на 4,9%». Председатель комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин указал на сложности с обеспечением заключенных лекарствами. Кроме того, по его мнению, записи в медкартах больных порой вызывают сомнения.

«ФСИН понимает несовершенство тюремной медицины, и, в общем-то, идут какие-то поиски, эксперименты разной степени успешности. Но то, что ситуация неблагополучна, мы хорошо им объяснили. Главное – усиление гражданской медицины. В этом смысле мы предлагаем голландский вариант», – пояснил в беседе с «НИ» Валерий Борщев.

По его словам, в отличие от Англии и США, где тюремной медицины вообще нет, а заключенные лечатся у обычных врачей, в Голландии врачи входят в тюремную систему, но контроль над ними осуществляет гражданская медицина. «Мы предлагаем большее участие гражданской медицины в экспертизах, в стационарном лечении заключенных. Это как бы компромисс.

Мы не настаиваем на самом радикальном решении и не требуем вернуть все к 1934 году, когда только зародился ГУЛАГ. До него ведь тюремной медицины в стране не было, она появилась, только когда ГУЛАГ стал мужать», – добавил экс-глава ОНК. Впрочем, г-н Борщев говорит, что сам Минздрав тюремную медицину брать не хочет: «Они ссылаются на пример военной медицины, но это совершенно другое дело. Она иначе оплачивается, у нее иной статус, иной базис (оснащенность разными приборами). Так что пока у нас медицинское освидетельствование бывает некачественным, что приводит к смерти заключенных», – с сожалением отмечает г-н Борщев.

12 сентября в больнице столичного СИЗО «Матросская тишина» предположительно от острой сердечной недостаточности скончался подследственный бизнесмен Юрий Минкин. Он неоднократно жаловался на плохое самочувствие и недостаточную медпомощь. Мужчине стало плохо прямо в здании суда, куда его привезли для продления срока содержания под стражей. После заседания вместо больницы бизнесмена отвезли обратно в изолятор, где он и умер. По злой иронии судьбы в это же самое время в СИЗО шла пресс-конференция, на которой сообщали, что медобслуживание в изоляторе – на высоте.

На прошлой неделе в городе Энгельс Саратовской области скончался подследственный 22-летний местный житель. Молодой человек проходил медосвидетельствование: врачи установили, что у него есть заболевания, препятствующие содержанию под стражей, и он должен быть помещен в специализированное лечебное учреждение тюремного типа. На протяжении двух дней (19 и 20 сентября) сотрудники ИВС привозили молодого человека в СИЗО-1 Саратова, но там отказывались его принимать, мотивируя это «наличием противопоказаний, а также отсутствием в СИЗО врачей по лечению указанного заболевания». В итоге 20 сентября подследственный скончался в автозаке – предварительно из-за острого нарушения мозгового кровообращения.

Осужденный за мошенничество Николай Козлов скончался на следующий день после освобождения из СИЗО «Матросская тишина». Козлов были инвалидом II группы по сердечно-сосудистому заболеванию, пережил гипертонический криз и операцию – аортокоронарное шунтирование. Однако врачи следственного изолятора бездействовали, а руководство изолятора отказывалось освободить его, ссылаясь на то, что его болезнь не вошла в терминальную стадию. 16 мая 2013 года Козлова внезапно выпустили, а на следующий день он умер – как заключили врачи, от рака.

Отметим, что в 2013 году по сравнению с предыдущим годом число погибших в СИЗО увеличилось с 445 до 460 человек, в колониях – с 3462 до 3782 человек.

На все том же круглом столе в ОП РФ Анатолий Рудый сообщал о 65 действующих медико-санитарных частях, которые были созданы для того, чтобы вывести тюремных медиков из подчинения администрации СИЗО и колоний. Формально тюремные врачи подчиняются начальнику территориального органа ФСИН, но по сути дела – тюремной администрации. Поэтому очень часто на больных заключенных оказывают давление оперативники, поясняет «НИ» член московской ОНК Зоя Светова: «Заключенного могут шантажировать: если дашь нужные показания, тебя будут лечить, не дашь – не будут. Это очень опасная ситуация».

Тюремная медицина – такой же инструмент давления на осужденных, как и количество людей в камерах, и количество свиданий, и еда, говорит «НИ» глава движения «Русь сидящая» Ольга Романова. «Но что касается тюремной медицины, то здесь абсолютно точно речь идет о пожелании самой тюремной медицины. Тюремные врачи при погонах, у них дополнительные ставки, льготы, ранняя пенсия.

В деле Сергея Магнитского (скончавшегося в СИЗО аудитора Hermitage Capital. – «НИ») есть замечательный протокол допроса врача, у которой он, собственно, и умер. Она постоянно спрашивает: «А что, с меня теперь погоны снимут?!», – рассказала «НИ» правозащитница. По ее словам, в вопросе о подчинении тюремной медицины главное для чиновников – не интересы осужденных и подследственных, а «борьба за пайку». Именно поэтому ФСИН так цепляется за тюремную медицину. «Речь идет о перекидывании бюджетов и дележе ответственности», – добавляет Ольга Романова.

«Для ФСИН медицина – источник доходов, как официальных, так и нет. На тюремную медицину выделяется много бюджетных средств. Заключенным часто предлагают заплатить деньги для того, чтобы положить в больницу или дать нужные лекарства. Поэтому в СИЗО и колониях должны быть независимые врачи, которые будут заниматься именно лечением», – отмечает в беседе с «НИ» Зоя Светова. Кроме того, по ее словам, независимые врачи видели бы в человеке прежде всего пациента, а не преступника, особенно, когда речь идет о подследственных, которых еще не осудили: «Для врачей в СИЗО эти люди являются преступниками, они считают, что это симулянты, которые пытаются уйти от наказания. Они больше тюремщики, чем врачи».

То, что тюремная медицина активно применяется для давления на заключенных, подтверждают ставшие уже «классическими» дела Василия Алексаняна, Сергея Магнитского и Андрея Кудоярова. У Алексаняна в сентябре 2006 года был диагностирован СПИД. За время нахождения в СИЗО он практически ослеп, заболел раком печени и туберкулезом. После обнаружения лимфосаркомы в феврале 2008 года его перевели из СИЗО «Матросская тишина» в больницу. Несмотря на то, что заболевания попадали в перечень освобождающих из-под стражи, мужчину на свободу не отпускали.

Только в декабре 2008 года суд освободил тяжелобольного Алексаняна под залог. В ноябре 2009 года после 11 месяцев предварительного заключения в больнице «Матросской тишины» скончался аудитор Сергей Магнитский, по версии администрации СИЗО – из-за острой сердечно-сосудистой недостаточности. Адвокаты тогда заявляли, что смерть стала следствием отказа администрации СИЗО предоставить подследственному необходимую медицинскую помощь. А в октябре 2011 года от обширного инфаркта в СИЗО «Пресня» скончался директор школы № 1308 Андрей Кудояров, обвиняемый в получении взятки. По словам его адвоката, преподаватель страдал от гипертонии и жаловался на сердце. Скорая помощь приехала в СИЗО слишком поздно.

За годы, прошедшие со дней смерти этих заключенных, ситуация лучше не стала, отмечает Валерий Борщев: «Закручивание гаек происходит во всех сферах, и пенитенциарная система не может быть исключением».

Напомним, в начале сентября Минюст подготовил законопроект, согласно которому тюремщики освобождаются от ответственности при применении к осужденному физической силы при конвоировании, когда заключенные «своим поведением дают основание полагать, что могут совершить побег». Также сотрудники ФСИН имеют право надеть на заключенных наручники и «иные средства ограничения подвижности», например, для «пресечения неповиновения заключенного».

Правозащитники отмечают, что эту норму можно трактовать как угодно, а изменения в закон пролоббированы правоохранителями, потому что внимание правозащитников к ситуации в тюрьмах стало слишком велико. Кроме того, многие правозащитники считают, что комиссия ОП РФ по общественной безопасности (которую возглавляет нынешний руководитель столичной ОНК – председатель президиума организации «Офицеры России» Антон Цветков) внедряет бывших силовиков в ОНК, а те работают не в интересах заключенных, а ориентированы на сотрудничество с властью.

Авторы: Анна Алексеева, Маргарита Алехина, НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ


Немецким заключенным больше всего проблем доставляют выходцы из бывшего СССР

Кельнский университет недавно завершил масштабное трехлетнее исследование, касающееся насилия в немецких тюрьмах, в которых содержатся молодые люди. Каждый второй примерно из тысячи опрошенных в конфиденциальной беседе признал, что ему приходилось наносить телесные повреждения другим заключенным. 70% опрошенных, по их словам, сами подвергались психологическому давлению и прессингу. «Чем больше охраны, контроля и давления существует в исправительном заведении закрытого типа, чем меньше свободы передвижения, тем насилия там больше», – считает правовед Кельнского университета Франк Нойбахер. Основную причину насилия в немецких тюрьмах для молодежи ученый видит в том, что исправительные учреждения закрытого типа – это в основном тюрьмы старого образца, где заключенные отбывают наказание в изоляции, что само по себе деформирует менталитет и сознание человека.

Тогда как в новых, открытых исправительных учреждениях заключенные, к примеру, работают вне стен тюрьмы и возвращаются туда только на ночь. Случаи драк и другие виды насилия в пенитенциарных заведениях открытого типа – редкость. А несовершеннолетние преступники имеют возможность отбывать наказание в учреждениях интенсивной педагогики, в которых свобода передвижения почти не ограничивается. Так, в центре помощи молодежи «Rafael?sgaus» в городе Дормаген недалеко от Кельна действует проект «Образование вместо тюрьмы». Уровень насилия среди молодых людей тут намного ниже – сами заключенные говорят, что стычки между ними происходят только на футбольном поле.

Хотя во всех немецких исправительных учреждениях регулярно проводятся специальные тренинги против насилия, головную боль для сотрудников немецкой пенитенциарной системы доставляют выходцы из бывшего Советского Союза, их в некоторых исправительных учреждениях – почти четверть. Противостоять нелегальной субкультуре «русских», как называют в Германии переселенцев из бывшего СССР, очень трудно. Сложности создает и иерархия, построенная на «понятиях», и насилие как норма общения. Все это требует от работников немецких тюрем нового «креативного» подхода к своей работе.

Адель КАЛИНИЧЕНКО, Мюнхен


В США случаи жестокости к заключенным единичны

Со времен президентства Рональда Рейгана в тюрьмах США введен постоянный контроль над условиями содержания заключенных. Надзором занимаются особые следователи из особого подразделения местного Department of Corrections – это что-то вроде российских управлений собственной безопасности в правоохранительных органах. Их наблюдение за деятельностью тюремщиков и следователей никогда не вызывало нареканий. Однажды сотрудники Department of Corrections заподозрили в насилии к арестованным детективов чикагского департамента полиции: якобы они силой выбивали признательные показания у невиновных. Следствие длилось несколько месяцев и завершилось в конце 2010 года арестом группы детективов и шефа чикагского департамента полиции Джона Буржа. Дело было уникальным и сопровождалось массовыми демонстрациями. 11 января 2011 года десять детективов были единогласно признаны виновными в насилии над заключенными и приговорены к лишению свободы на сроки от 10 до 20 лет. Все их жертвы, чья вина не была доказана, были тут же выпущены на свободу с компенсацией в размере 20 млн. долларов.

Борис ВИНОКУР, Чикаго


 

You may also like...