Мир и тюрьма: часть 5. Секс запрещен, но презервативы разрешены

…Упитанный надзиратель, лет так около пятидесяти, рассказывает нам о своей работе, причем, очень поэтично: «Здесь все очень просто. Приходится разглядывать километры пенисов. А когда появляются транссексуалы, то их осматривать я доверяю новенькому сотруднику, – хохочет он, указывая на сидящего напротив него на стуле практиканта…

Третья часть обзора (читайте также Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4)

 Франция: «В шкуре надзирателя»

Артур Фрейе, молодой французский журналист, под вымышленным именем и фамилией – Жан-Марк Гурдон – сдал экзамены и поступил в Национальную школу пенитенциарной администрации. В течение восьми месяцев он обучался и проходил практику в различных французских тюрьмах, потому что, как пишет Артур Фрейе, «лучшим способом попасть в это сообщество, не будучи заключенным, было стать тюремным надзирателем».

Результатом этого журналистского эксперимента стала книга «В шкуре надзирателя», получившая высокую оценку критиков в различных французских средствах массовой информации. В этой книге журналист подробно рассказывает о тяжелой службе пенитенциарных сотрудников, о буднях тюрьмы, о заключенных и их нравах…

Популярный французский журнал Rue89 опубликовал отдельные отрывки из этой книги. Полагая, что нашим читателям будет небезынтересно узнать, как же работают их коллеги во Франции, мы публикуем перевод этих отрывков.

Ситуация, описываемая сразу же после этого предисловия, произошла в самом начале обучения А. Фрейе. После трехнедельных теоретических занятий он вместе со своими сокурсниками был послан на стажировку в крупнейшую западноевропейскую тюрьму Флери-Мерожи. Это было его первое посещение тюрьмы.

Шеф приветствовал нас следующим образом: «Здравствуйте, меня зовут Ришар, и я буду вашим наставником в течение ближайших двух недель». И он сразу же ввел нас в курс дела:

Я предпочитаю предупредить вас сразу: вы увидите и испытаете много неприятного. Чем быстрее вы привыкнете, тем будет лучше. И лучше об этом знать заранее, потому что вы даже придумать не можете, что вы увидите.

Убийцы сидят вместе с мелкими воришками

Ришар объясняет: Флери-Мерожи – необычная тюрьма, это «готовая взорваться скороварка», в которой «6 часов работы соответствуют двенадцати или даже восемнадцати часам в каком-нибудь другом учреждении». В свое время – в 60-х годах прошлого века, это была модельная тюрьма, но она очень быстро «постарела», разъедаемая камерной перенаселенностью.

Бывало, что здесь содержалось более 4 000 заключенных, тогда как ее вместимость составляет менее 3 000 мест. Надзиратели, в большинстве своем, – молодые люди в возрасте до 30 лет, начинают здесь свою службу и увольняются, как только они заработают необходимый стаж. Что касается заключенных, «подавляющее большинство здесь не старше 21 года».

Затем он рассказывает о различных видах тюрем. Их три. Прежде всего, это центры заключения и центральные тюрьмы, в которых содержатся осужденные к длительным срокам лишения свободы. В этих учреждениях перенаселенности никогда не бывает. «Чтобы не рвануло». Затем, арестные дома, «как Флери». В них, «теоретически», должны содержаться только подследственные (а также осужденные, ожидающие, когда приговор вступит в законную силу) и осужденные, если назначенный им срок наказания не превышает одного года.

– Заметьте, я сказал «теоретически», – уточняет он. – На самом деле, если в центрах заключения и центральных тюрьмах нет мест, то «большесрочники» отбывают наказание здесь. Это означает, что убийцы сидят вместе с теми, кто попался за кражу курицы.

Молча мы киваем, понимая, что все это не сулит нам ничего хорошего.

«Маленький комиссариат» коррумпированных полицейских

В углу зала находится макет тюрьмы, как будто на нее смотришь с неба. Тюрьма представляет собой совершенную геометрическую фигуру в сталинском стиле. Ее пять крыльев образуют собой звезду. В крыле D-1 содержатся транссексуалы, представители мира искусств, а также осужденные из Сен-Сэн-Дени и Валь-де-Марн. Это здание также называют «маленький комиссариат», потому что в нем содержатся и коррумпированные полицейские.

Здание D-2, недавно отремонтированное, в котором мне придется проходить стажировку, принимает заключенных из Эссона и Ивелина. D-3 сейчас закрыто, потому что в нем идет переоборудование. В D-4 поступают вновь прибывшие, и здесь же находится медицинская служба. Что касается самых опасных преступников, как, например, Антонио Феррара, прозванный «потрошитель сейфов», то они собраны в D-5.

Пятеро сотрудников, ответственных за наше обучение, ведут нас в тюрьму. Направление: комнаты свиданий. Стеклянные коробки комнатушек расположились одна возле другой. Откидной столик и два стула. Никакого разделительного стекла. Нам объясняют, что Робер Бадинтер [ Робер Бадинтер – известный французский правозащитник, экс-министр юстиции Франции. ] приказал убрать «переговорные устройства» в 1980 годах. Теперь разделительные стекла с переговорными устройствами используются только в двух случаях: либо если заключенный наказан, либо по требованию судьи.

Мы разрешаем им поцеловать своих жен, – рассказывает охранник, – но не более того. В противном случае их призывают к порядку, стуча в окно. Некоторые вообще ничего не стесняются, дай им волю, они бы делали всякие гадости, не смотря на то, что в соседней кабинке находится шестилетняя девочка!

Секс запрещен, но презервативы разрешены

Другой сотрудник рассказывает нам, что иногда заключенные под видом жен приглашают на свидания проституток. Один из нас, стажеров, удивляется: как им удается не попасться?

– Необходимо их взять с поличным, а это сложно. Когда надзиратель проходит мимо, они просто обнимаются, ласкают друг-друга, но как только он исчезает, они начинают… Ну и проститутки умеют это делать, это же их работа!

Таким образом, заключенные не имеют права на секс. Ладно еще, если у тебя всего несколько месяцев заключения, а как быть тем, у кого двадцать лет срока? На самом деле закон запрещает сексуальные отношения, но не конкретизирует их:

«Если заключенный принуждает кого-либо или совершает непристойные действия, которые могут оскорбить общественную мораль, то такие действия представляют собой дисциплинарное правонарушение 2-й степени».

За такое правонарушение заключенный может быть направлен в карцер на несколько суток. Несмотря на это, распространение в тюрьме презервативов не возбраняется… Мы всего час внутри тюрьмы, а голова уже полна парадоксов.

Затем мы идем осматривать камеру. У меня ощущение, что я тайком вломился в комнату незнакомого человека. К этому надо привыкнуть.

«Когда они устраивают поджог, это вовсе не означает, что они хотят покончить с собой!

Затем мы приходим в дисциплинарное отделение, в «тюремный карцер». Это тюрьма в тюрьме, где находятся наказанные заключенные. Полтора месяца полной изоляции, никаких контактов с другими лицами; 22 часа – в камере, 2 часа – на прогулке. Участие в любых мероприятиях, а также работа запрещены. Телевизора нет, но можно читать и писать. Сомнительная компенсация, если учесть, что четверть тюремного населения не умеет ни читать, ни писать. Правда, с недавних пор заключенным, содержащимся в карцере, разрешено иметь свидания и видеться со священником.

Дисциплинарное отделение находится в здании D-2, которое недавно полностью отремонтировали, и оно вновь начало выполнять свои функции в январе 2011 года. Несмотря на недавний ремонт, 18 из 78 камер уже выведены из эксплуатации.

– Это из-за того, что их поджигали заключенные, – поясняет нам наш наставник. – Всегда говорят, что в тюрьмах все поломано, ничего не работает. СМИ это обожают. Забывают только сказать, что все это сделали заключенные!

Я чувствую, что мне еще не раз придется услышать критику в адрес «СМИ». Один из коллег нашего наставника продолжает:

– Часто, когда они что-то поджигают, это вовсе не означает, что они хотят покончить с собой. Чаще всего они хотят этим досадить нам. Например, когда отказываешься их вывести из камеры, они говорят так: «Ты не хочешь меня вывести? Отлично, ты обязан будешь это сделать!».

Старший по этажу надзиратель открывает нам дверь одной из камер, предупреждая:

– Внимание! Не прислоняйтесь к стенам!

Я оборачиваюсь. Сверху до низу все стены вымазаны уже высохшими экскрементами. Пятна свернувшейся крови видны на потолке, прямо над туалетом…

«Встретить банкой мочи»

Ришар, главный наставник, заставляет нас посетить еще одну камеру, которая была подожжена. Стены в саже. Туалет также весь черный от копоти. Сложив руки и оглядывая стены, он объясняет нам, что многие заключенные теряют над собой психологический контроль, когда они попадают в карцер.

– Мне прямо в лицо, когда я открывал дверь, даже бросали банками с мочой и шариками из сухого дерьма. Другие раздеваются догола и полностью вымазываются дерьмом. Бывает, что теряют дар речи.

Молодая практикантка, стоящая рядом со мной, кривится от отвращения.

Еще один охранник рассказывает историю об одной заключенной женщине, которая ела свой матрас.

– Нам пришлось его у нее отнять. Сразу же после этого социальные работники упрекнули нас в «посягательстве на человеческое достоинство». Как быть: отнять или пусть она умрет от этого? Что бы вы сделали на моем месте? Я оставил ей матрас. Меня тут же обвинили в неспособности помочь человеку, находящемуся в опасности. Я отнял матрас. Меня опять обвинили в посягательстве на человеческое достоинство! Что ни сделай, всегда останешься в дураках.

Теннисная ракетка, превращающаяся в выкидной нож

Наше утреннее посещение тюрьмы заканчивается быстрым осмотром обыскового помещения. Процедура официально именуется «личный досмотр», но надзиратели обычно называют это действие «досмотр задницы». За проведением личного досмотра следят очень строго и во время него никакой физический контакт не допустим.

Упитанный надзиратель, лет так около пятидесяти, рассказывает нам о своей работе, причем, очень поэтично: «Здесь все очень просто. Приходится разглядывать километры пенисов. А когда появляются транссексуалы, то их осматривать я доверяю новенькому сотруднику, – хохочет он, указывая на сидящего напротив него на стуле практиканта.

Время обеда. Мы идем мимо какого-то старого здания. Из трещин в асфальте растут сорняки, здесь же валяются ржавые консервные банки и грязные ватные палочки для чистки ушей. Стены здания выкрашены в непонятный цвет, что-то вроде серо-коричневой пыли. Когда мы приближаемся к окнам, на нас неожиданно обрушивается целый град ругательств: «Трахнутые! Сволочи! Пидары! Новички, мы вас сделаем!»…

После обеда мы возвращаемся в актовый зал, где наши наставники показывают нам различные запрещенные вещи, изъятые во время обысков: ботинок, в каблуке которого сделано отверстие для переноски мобильного телефона («нам удалось его обнаружить, потому что охранники заметили, что заключенный выходит из комнаты свиданий в новой обуви»); шариковая ручка, стержень в которой был заменен на очень тонкие ножовки по металлу («их нашли только потому, что один заключенный угрожал другому отомстить при помощи этой штуки»); ракетка от настольного тенниса, превращенная в выкидной нож; еще один выкидной нож, сделанный из металлической пряжки для ремня.

«Вы здесь не для того, чтобы судить их во второй раз!»

После того как мы осмотрели все эти запрещенные предметы, один из надзирателей призывает нас к тишине, обводит взглядом помещение и выдает нам еще одно предупреждение:

– Чтобы корректно исполнять эту профессию, я не советую вам знать детали того, за что были осуждены эти заключенные. Теоретически мы не имеем доступа к их личным делам, но всегда найдется способ узнать, что там написано. Это может привести к тому, что вы будете необъективны. Достаточно знать, что тот или иной заключенный сидит за убийство; не старайтесь узнать детали, потому что, если вы их будете знать, вы, как я уже сказал, станете на них на всех смотреть очень необъективно. А ведь здесь многие сидят просто потому, что они не платили алименты. Но как вы сможете относиться к заключенному с тем же уважением, если вы будете знать, что он педофил и изнасиловал свою трехлетнюю дочь? Вы здесь не для того, чтобы судить их во второй раз. В противном случае, вам надо было участвовать в конкурсе на замещение должностей в прокуратуре или в суде или стать депутатом, чтобы изменить закон.

«Даже лучшему из них грош цена»

Несколько минут мы молчим, взволнованные и сконфуженные. Я не ожидал, что надзиратель может сказать нечто подобное. Его гуманистическая речь звучит в наших головах еще несколько мгновений. Но наставник удивил нас еще раз заключительной фразой:

– Однако не забывайте, что даже лучшему из них грош цена!

Время около пяти часов вечера. Мой первый день в качестве «почти надзирателя» подходит к концу. Все послеобеденное время мы просидели на жестких стульях, и ноги немного затекли. Другие стажеры все время посматривают на часы. Прежде чем нас отпустить, один из наставников говорит:

Как-то раз один заключенный мне сказал: «Знаете, надзиратель, я выйду отсюда раньше, чем вы! А вам здесь еще сидеть тридцать лет!».

Франция: тюремный суицид

План по предупреждению суицида в тюрьмах является «приоритетной задачей» Министерства юстиции, заявил 4 марта агентству Франс-пресс директор Пенитенциарной администрации (ПА) Жан-Амеде Лату, подтвердив, что в 2010 году во французских тюрьмах произошло 109 суицидов.

Национальный информационный центр по изучению преступности и уголовных наказаний 3 марта опубликовал статистический отчет, демонстрирующий небольшое снижение количества суицидов по отношению к 2009 году (115 случаев). По сообщению ПА, из 109 случаев суицида 5 совершили несовершеннолетние.

– Эта статистика демонстрирует человеческие и персональные драмы, это были отчаявшиеся мужчины и женщины. Это драма и для сотрудников ПА, – заявил Жан-Амеде Лату. Он также отметил, что министр юстиции Мишель Мерсье «очень внимательно» следит за ситуацией.

Тревожные цифры

Около 80% суицидов произошли в арестных домах (аналог российских следственных изоляторов – Сост.), в которых содержатся подследственные (в ожидании приговора) и осужденные к коротким срокам тюремного заключения.

Из числа совершивших суициды 64% содержались в обычных условиях, 12% – в карцере, 10% являлись «вновь прибывшими», 3,7% содержались в помещениях, предназначенных для особо опасных преступников.

Как уточнил Жан-Амеде Лату, 61% суицидов был совершен в камере, в которой заключенный находился в одиночестве, 39% – в камерах, предназначенных для двух человек.

Среди 109 покончивших с собой заключенных 50% являлись подследственными и 50% осужденными. Кроме того, 22% были осуждены за преступления сексуального характера.

Больше всего попыток суицида было предпринято в Парижском регионе, а также в северной и западной частях Франции.

В 2009 году сотрудники ПА зарегистрировали 2 599 попыток суицида; в 2010 году – 2 246.

– Была проделана огромная работа в плане профилактики, – об этом в свою бытность министром юстиции заявляла в 2009 году Мишель Аллио-Мари, а сейчас повторил Жан-Амеде Лату.

С марта 2010 года проходит эксперимент «поддержка сокамерника»

Врезультате специальной подготовки, осуществляемой в Национальной школе пенитенциарной администрации, и постоянных занятий, проводимых с персоналом, «половина надзорного состава прошла специальное обучение, и все они теперь знают, какие необходимо предпринимать действия», подчеркнул директор ПА, который настаивает на «прагматизме» по отношению к отдельным мерам и их апробированию.

Например, дисциплинарные отделения (карцеры) на 86% оборудованы радиоточками; на 83% – интерфонами, чтобы иметь возможность вызвать надзирателя; из запланированных 69 телефонных кабин установлены 34 (осужденные имеют право на один звонок в неделю своим близким или в службу «Красный Крест слушает заключенных»).

С марта 2010 года в четырех пенитенциарных учреждениях проходит эксперимент по обкатке системы «поддержка сокамерника», подобной тем, что имеют место в Испании и Великобритании; в эксперименте принимает участие двадцать добровольцев. «В 2011 году этому эксперименту будет дана оценка и принято решение о возможности его внедрения», – уточнил Жан-Амеде Лату.

Кроме того, в 2010 году в 11 тюрьмах были образованы дискуссионные группы для заключенных. Они активизируются в том случае, если в течение 6 недель регистрируется 2 суицида, с целью предотвратить «риск заражения».

Франция: 3/4 приговоров исполняются вне стен тюрьмы

Во Франции в настоящее время почти 220 000 человек отбывают назначенное им судом наказание, но три четверти от этого числа не находятся в тюрьмах – такова реальность, о которой мало кто знает. Также почти неизвестна обществу и работа персонала «службы ресоциализации и пробации», который контролирует всех этих лиц.

И доля таких лиц, в связи с реализацией пенитенциарного закона от 2009 года, который имеет своей целью расширение применения альтернативных видов наказания, постоянно увеличивается.

Выполняют эту работу социальные работники, которые являются составной частью пенитенциарной администрации. Они работают в тесном контакте с магистратами [ Во Франции под магистратами понимается совокупность судебных чинов и прокуроров, а также и высших административных чиновниов. ] и, в частности, с судьями по применению наказаний.

Как только судья по применению наказаний собирается вынести решение по просьбе об условном освобождении, именно советнику службы ресоциализации и пробации предстоит дать оценку того, заслуживает ли такая просьба удовлетворения или нет. Как только судья выносит решение о направлении кого-либо на общественные работы или помещение под электронный мониторинг (применение электронного браслета), это именно служба ресоциализации и пробации, которая организует исполнение такого наказания и отслеживает применение назначенных мер.

В кабинете Ива Коллио, советника пенитенциарной службы ресоциализации и пробации в городе Анжер департамента Мен-и-Луара, на полке шкафа – сотня папок: это все личные дела осужденных, приговоренных к альтернативным лишению свободы видам наказания (общественные работы, условное осуждение с испытательным сроком и т.д.) или тех, кому лишение свободы заменено на иные меры наказания. Каждый из этих лиц находится на попечении этого ветерана-воспитателя, получившего специальную подготовку по работе с несовершеннолетними правонарушителями, и всю жизнь работающего в пенитенциарной службе.

На его плечи ложится бремя решения часто очень сложных проблем своих подопечных: и социальных, и профессиональных, и семейных.

Потому что, кроме проверки того, как осужденный исполняет наложенные на него судом обязанности (прохождение курса лечения, работа, компенсация пострадавшим и т.д.), советник обязан также «способствовать интеграции или реинтеграции лиц, которые ему доверены» согласно требованиям закона.

– Наша миссия находится на стыке социальной работы, психологии, психиатрии, криминологии, – говорит Ив Коллио. Он обязан приложить максимум усилий, чтобы мобилизовать всех возможных местных партнеров (предприятия или организации, занимающиеся ресоциализацией, образованием, обеспечением жильем, медицинским обслуживанием), чтобы с учетом ситуации, в которой находится осужденный, помочь ему.

Необходимый элемент успешного сопровождения осужденного: заставить его стать активным участником исполнения своего наказания.

– Я не могу делать за него его работу. Я могу лишь протянуть ему зеркало, в котором он увидит свой образ, свое поведение, свою готовность порвать с прошлым. Но мы можем наткнуться и на нежелание человека меняться, – делает вывод г-н Коллио.

– Это длительная работа, и ее динамика редко бывает линейной. Случаются взлеты, падения, иногда рецидив. Не нужно ждать немедленных результатов, но необходимо сказать самому себе, что однажды эта работа принесет-таки свои плоды, – добавляет Жан-Кристоф Жюсто, коллега г-на Коллио.

Бывают случаи, когда возмущенной общественности сложно объяснить те или иные поступки, совершаемые осужденными, приговоренными к альтернативным видам наказания.

Советники службы ресоциализации и пробации испытывают усиливающееся давление в том, что касается их роли в борьбе с рецидивной преступностью.

Брошюра Министерства юстиции, представляющая службу ресоциализации и пробации Анжера, прямо на цветной обложки все функции службы сводит к одной – «цель: предупредить рецидив».

Служба ресоциализации и пробации Анжера несет на себе памятные следы жуткого дела, связанного с педофилией, когда в 2005 году перед судом предстали сразу 65 обвиняемых. Некоторые из этих обвиняемых на момент совершения преступлений состояли на учете в службе ресоциализации и пробации.

Сегодня, личные дела из числа его «самых сложных» подопечных, особенно осужденных за сексуальные преступления, «они для меня вроде как маяки», – говорит г-н Жюсто.

Иран: 150 убитых и раненых в тюрьме города Караджа

По меньшей мере, 150 заключенных были убиты или ранены в результате кровавых столкновений, которые в ночь на 15 марта произошли в иранской тюрьме Гезель Хезар, расположенной в городе Карадж (примерно в 40 км от Тегерана – Ред.). Несколько тысяч заключенных, содержащихся в блоках № 2 и 3, начали акцию протеста после того, как услышали о предстоящей смертной казни двенадцати заключенных этой тюрьмы.

Во время акции протеста около 3 000 заключенных попытались взломать двери своих камер, скандируя: «Остановите казнь!». Силы безопасности попытались пресечь назревающие массовые беспорядки. Тем не менее жесткие действия администрации тюрьмы и спровоцировали последовавшие кровавые столкновения и поджоги.

Имеющиеся свидетельства указывают на то, что охрана тюрьмы начала стрельбу из огнестрельного оружия, чтобы усмирить заключенных. Вследствие этих действий около 80 человек были убиты или тяжело ранены. Но, как указывает оппозиционный иранский сайт Révolution en Iran, ранено и убито не менее 150 заключенных.

Получили ранения и несколько охранников тюрьмы, среди них и заместитель директора. Показателен факт, указывает сайт Révolution en Iran, что среди взбунтовавшихся заключенных не было лиц, лишенных свободы за тяжкие преступления, и приговоренных к смертной казни. Несмотря на это агентство Франс Пресс сообщило, что среди бунтовавших было немало тех, кто был приговорен к смертной казни за преступления, связанные с наркоторговлей, а также лиц, совершивших убийства и иные тяжкие деяния.

Комитет по защите политических заключенных, в свою очередь, сообщил, что имела нападение на тюрьму извне с целью освободить некоторых осужденных. По сведениям Комитета, не подтвержденным другими источниками, нескольким заключенным все же удалось бежать.

После прибытия подкрепления тюрьма Гезель Хезар была блокирована силами отряда специального назначения. Заключенным временно, впредь до особого распоряжения, было запрещено звонить родственникам.

Позже государственное информационное агентство Ирана Fars News сообщило, что мятежники, разрушив средства коммуникации и выломав решетки на окнах, пытались бежать. В сообщении агентства не указывается о применении огнестрельного оружия, но подтверждается смерть нескольких заключенных, последовавшая в результате «ранений и отравления угарным газом».

Позже правительственная газета Khorasan сообщила, что мятеж был подавлен «благодаря умелым и решительным действиям персонала, а также помощи ряда заключенных, которые выступили против мятежа».

Газета уточнила также, что ни одному заключенному сбежать не удалось и что зачинщики массовых беспорядков уже выявлены.

Пакистан: кровопролитие в тюрьме

15 марта в одной из крупнейших пакистанских тюрем, расположенной в городе Хайдарабад, в результате полицейской операции по подавлению массовых беспорядков было убито семь заключенных и более сорока человек ранено. Пострадали также девять представителей тюремной администрации и полицейских.

Что же послужило причиной столь масштабного применения огнестрельного оружия против заключенных?

Как заявил Абдул Кадир Тебо, генеральный инспектор тюрем провинции Синд, «заключенные пенитенциарного центра Хайдарабада во время проведения обысковых мероприятий отказались сдать обнаруженное у них оружие, а также мобильные телефоны и другие запрещенные предметы». По словам г-на Тебо, во время проведения обыска заключенные в категорической форме отказались покинуть камеры и спальные помещения и даже пытались поджечь представителей тюремной администрации, что и вынудило власти штата применить столь жесткие меры.

В то же время газета The Express Tribune уточняет, что причиной резкого противостояния заключенных и сотрудников тюрьмы послужило отсутствие воды в результате перебоев с электричеством в тюрьме, и заключенные были лишены возможности даже вскипятить чай. По мнению заключенных, отсутствие воды явилось настоящей пыткой. В знак протеста они собрались на крышах зданий.

Восставшие заключенные потребовали, чтобы на переговоры с ними прибыли известные местные политики, что и было им обещано. Прибывший представитель Пакистанской народной партии Шахид Бхутто вошел в тюрьму и начал вести переговоры.

Одновременно началась «зачистка», которую проводила полиция.

В тюрьме развернулось настоящее сражение. Заключенным удалось взять в заложники шестерых должностных лиц, у которых они отняли автоматы Калашникова и открыли огонь по полицейским.

Силам правопорядка пришлось ввести в тюрьму бронированную технику. Через четыре часа полицейским и сотрудникам тюрьмы удалось заставить заключенных разойтись по казармам и освободить заложников.

В результате проведенного затем общего обыска было изъято более шестисот мобильных телефонов.

Хайдарабадская тюрьма была построена более ста лет назад. На момент массовых беспорядков в ней содержалось 1 709 заключенных, которые размещались в 28 казармах и трехстах камерах.

Справка составителя

Пенитенциарная система Пакистана

В 86 пенитенциарных учреждениях Пакистана по состоянию на 2009 год содержалось 81 409 заключенных, в том числе: подследственных – 70,7%, женщин – 1,4%, несовершеннолетних – 2,1%, иностранцев – 1,2%. Количество заключенных на 100 тысяч населения – 45 человек. Наполняемость тюрем по официальным данным составляет 196,2%. Высшая мера наказания – смертная казнь. Условия содержания в тюрьмах очень тяжелые.

Самое известное пенитенциарное учреждение – центральная тюрьма города Карачи. Открыта в 1858 году. Рассчитана на 1 600 заключенных, но в настоящий момент вмещает более 5 700 человек, подавляющее большинство из них ожидает суда. Действуют тюремные правила времен британской колонизации: разрешено применение ножных кандалов и наручников, а также порка плетьми. Самые известные заключенные, попадавшие сюда в разное время, – представители одного из богатейших семейств страны премьер-министр (1973–1977) Зульфикар Али Бхутто, его дочь, дважды занимавшая пост премьера Беназир Бхутто и ее муж Асиф Али Зардари.

Из доклада «Международной Амнистии» – 2010 «Права человека в современном мире»: «Десятки задержанных скончались в результате пыток либо были убиты; поступали сообщения и о других внесудебных казнях при повсеместной безнаказанности этих преступлений.

15 сентября в тюрьме города Сиялкот был найден мертвым представитель христианского меньшинства, 19-летний Фаниш Масих. Он содержался в одиночной камере. Как заявила тюремная администрация, молодой человек покончил с собой, однако, по имеющимся данным, родственники заметили у него на лбу, руках и ногах кровоподтеки, свидетельствующие о пытках. Трех сотрудников тюрьмы временно отстранили от исполнения обязанностей за халатность, однако уголовного дела в отношении их не возбуждалось.

По данным комиссии Пакистана по правам человека, к смертной казни приговорили 276 человек, а приведения смертного приговора в исполнение ожидали 7700 человек. Казни не проводились. Обещания, данные в 2008 году, о замене всех смертных приговоров пожизненным заключением так и остались невыполненными. В сентябре президент Зардари призвал власти провинций представить рекомендации о замене смертных приговоров лишением свободы на сроки от 24 до 30 лет. Тридцать первого августа Верховный суд приостановил действие апрельского распоряжения Высшего суда Лахора, согласно которому смертные приговоры не должны выноситься женщинам и несовершеннолетним, проходящим по делам о наркотиках».

Франция: пенсионеров просят вернуться в строй

23 марта профсоюз пенитенциарных работников и Министерство юстиции Франции объявили о том, что Минюст обратился за помощью к пенсионерам пенитенциарной службы. Речь идет об отдельных службах в составе пенитенциарной администрации, в которых ощущается нехватка персонала.

Эти пенсионеры-добровольцы будут объединены в «гражданский пенитенциарный резерв», предусмотренный пенитенциарным законом от 24 ноября 2009 года. В составе резерва отставные сотрудники смогут состоять в течение 5 и более лет, но только в том случае, если их возраст не превышает 65 лет.

Соответствующее письмо было подготовлено в Министерстве юстиции и направлено бывшим пенитенциарным сотрудникам, соответствующим указанным критериям и желающим стать кандидатами в резерв.

В этом письме, датированным 17 марта, копией которого располагает агентство Франс Пресс, министр юстиции Мишель Мерсье определяет задачи, которые ставятся перед этим резервом: «укрепление безопасности, обучение персонала, изучение международного опыта и международное сотрудничество, оказание помощи сотрудникам службы ресоциализации и пробации» (СРП).

Особенно, говорится в письме министра, помощь отставников нужна именно в СРП.

Именно в этой службе, занимающейся надзором за осужденными к альтернативным тюремному заключению мерам наказания, особенно заметен недостаток средств. Недостаток средств особенно заметен именно в службе ресоциализации и пробации, что выявили конкретные дела последнего времени.

Министр объявил об «утроении» финансирования юридического и пенитенциарного резерва в 2011 году, который составит 5 млн евро.

Что касается юридического резерва, то он будет состоять из магистратов и судебных работников, вышедших на пенсию, возраст которых не превышает 75 лет. Юридический резерв образован в соответствии с законом о бюджетном финансировании на 2011 год.

Как сообщили агентству Франс Пресс в Министерстве юстиции, задача состоит в том, чтобы первые добровольцы этих двух резервов смогли приступить к работе уже этой осенью.

В заявлении, обнародованном профсоюзом пенитенциарных работников, инициатива Министерства юстиции была раскритикована: «Гражданский резерв – это всего лишь жалкая уловка, имеющая своей целью набрать персонал + мало заплатить + на те должности, которые должны быть замещены аттестованными сотрудниками».

Ожидается, что в ближайшее время профессионалы системы правосудия, по призыву профсоюзов, проведут забастовку с целью потребовать принятия «срочного плана» для всей юридической системы страны и полного укомплектования штатов.

ЮАР: с помощью птенцов заключенных делают добрее

Щебетание птиц оживляет южноафриканскую тюрьму Поллсмур, расположенную недалеко от Кейптауна. Осужденный Бернард Митчелл, весь в татуировках, улыбаясь всеми своими золотыми зубами, нежно смотрит на недавно вылупившегося попугайчика, а затем осторожно его целует.

– Они думают, что я их мама. Это ведь еще совсем малыши, – доверительно говорит этот 41-летний мужчина, осужденный к пожизненному заключению за убийство в момент, когда его собственному сыну не исполнилось еще и одного года.

– Раньше я не был таким приветливым, я был очень агрессивным, – продолжает Бернард, наливая теплой кипяченой воды своему попугаю. – Птицы научили меня терпению. Я должен их любить, заниматься ими, кормить – все для них делать.

Бывший гангстер, впервые севший за решетку в возрасте 14 лет, вовлечен в оригинальный проект ресоциализации, который направлен на то, чтобы научить преступников прислушиваться к чужому мнению, уметь его разделять, а также нести ответственность за свои поступки. И все это – посредством предоставления им возможности выращивать птенцов.

Программа стартовала в этой южноафриканской тюрьме, расположенной на юго-западе страны, в 1977 году. Здесь шесть лет находился герой борьбы против апартеида Нельсон Мандела.

Идея программы возникла после просмотра фильма «Узник Алькатраса», в котором некий заключенный, сыгранный Бертом Ланкастером, стремится искупить свою вину, став известным орнитологом. А предложил эту программу Викус Грессе, один из ответственных сотрудников пенитенциарной службы, который считает, что «птицы очень могут помочь» в процессе реабилитации.

С тех пор приток кандидатов для участия в программе не иссякает. Каковы же критерии отбора? «Пусть даже этот человек – убийца или совершил другое опасное преступление, – говорит он. – Но необходимо, чтобы он продемонстрировал во время заключения способность держать себя в руках и желание улучшить свою жизнь».

Количество мест в программе лимитировано: в ней могут одновременно участвовать лишь двенадцать заключенных, которые должны не только отказаться от участия в деятельности тюремных банд, но и от курения и наркотиков. Взамен они имеют право на индивидуальную камеру размером 6,25 кв. метров.

Клетки с птицами находятся в одном из мужских отделений тюрьмы, стены которого выкрашены разноцветными красками. Птенцов здесь регулярно взвешивают, кормят, одним словом, ухаживают. Когда птенцы становятся взрослыми попугаями, их продают.

На доходы от продаж покупаются новые птенцы. Каждый такой птенец серого африканского попугая стоит до 1 500 рандов (217 долларов). Часть полученных от продажи средств выделяется на карманные расходы заключенных.

«Сердце кровью обливается, когда приходится отдавать своих питомцев», – признается 31-летний Ленто Киндо, отбывающий пятилетний срок лишения свободы за кражу. «Ну, вроде как отдать кому-то своего собственного ребенка».

ЮАР, в которой ежедневно происходит 46 убийств, занимает в мире седьмое место по численности тюремного населения. В стране за решеткой находится более 160 000 человек, и тюрьмы зачастую переполнены. В этот жестокий и полный агрессии мир птицы приносят ощущение некоей радости.

– Мне наплевать на срок, который мне дали, на срок, который мне еще остается здесь сидеть. Мне некогда об этом думать, потому что мне надо заниматься моими птенцами, – уверяет 37-летний Лесли Якобс, на руках у которого сидят две голубки. – Я люблю вот этих двух птичек и никогда их не забуду.

Охранники тюрьмы уверяют, что агрессивность заключенных снизилась и нападений на персонал тюрьмы стало гораздо меньше. «Программа позволяет заключенным по-другому взглянуть на жизнь», – объясняет начальник отдела Ольга Деймани.

– Когда они освобождаются, программа продолжает оказывать на них позитивное влияние, – уверяет она.

Как заявляет Викус Грессе, эта программа даже помогает некоторым в плане профессионального трудоустройства. Так, выйдя на свободу, один из ее участников нашел себе место в ветеринарной больнице. Еще один – в питомнике, третий – в зоомагазине…

Справка составителя

Пенитенциарная система ЮАР

В 239 пенитенциарных учреждениях ЮАР по состоянию на декабрь 2010 года содержалось 160 909 заключенных, в том числе: подследственных – 29%, женщин – 2,2%, несовершеннолетних – 0,6%, иностранцев – 5,3%. Количество заключенных на 100 тысяч населения – 319 человек. Наполняемость тюрем по официальным данным составляет 135,4%. 129 197 заключенных являются представителями негроидной расы. Высшая мера наказания – пожизненное заключение. Смертная казнь отменена в 1997 году. ЮАР входит в число мировых лидеров по количеству заключенных на душу населения. Условия содержания тяжелые, но спасти положение заключенного могут деньги – в пенитенциарной системе процветает коррупция. Смертность среди заключенных достигает нескольких человек в день. Высок процент больных СПИДом.

Общий бюджет исправительной системы на 2010–2011 годы составляет 913 529 000 рандов (3,9 млрд руб.). По состоянию на декабрь 2010 года в тюрьмах, включая женщин, содержалось: с максимальной степенью безопасности – 29,2 тыс. человек; со средней степенью безопасности – 64,8 тыс. человек; с минимальной степенью безопасности – 12,9 тыс. человек. Больше всего заключенных отбывают срок наказания за совершение различного рода агрессивных действий – 84,6 тыс. человек, за экономические преступления – 39,7 тыс., за преступления сексуальной направленности – 25,1 тыс., за наркотики – 4,0 тыс.

Самое известное пенитенциарное учреждение – тюрьма особого режима Поллсмур. Расположена в пригороде Кейптауна. Открыта в 1964 году. Рассчитана на 4 336 арестантов, но вмещает в настоящее время более 7 000 человек. Состоит из пяти корпусов с различным контингентом заключенных (женщины, несовершеннолетние, готовящиеся к освобождению). Самый известный заключенный тюрьмы – Нельсон Мандела, содержавшийся здесь с 1982 по 1988 год и заболевший в тюремных стенах туберкулезом. О жизни в Поллсмуре можно прочитать в его мемуарах «Долгая дорога к свободе».

Из доклада «Международной Амнистии» – 2010 «Права человека в современном мире»: «Поступали сообщения о пытках и жестоком обращении в полиции с задержанными, которые подозревались в совершении уголовных преступлений. В ряде доказанных случаев применялись удушение и электрошок. По данным Независимого управления по рассмотрению жалоб (НУРЖ) – органа по надзору за работой полиции, – пытки стали происходить чаще.

С апреля 2008 по март 2009 года управление расследовало 828 случаев физического насилия с намерением причинить тяжкие телесные повреждения, что в ряде случаев было равносильно пыткам. В некоторых случаях, когда подозреваемых допрашивали с применением физического воздействия, протокол задержания отсутствовал. Несмотря на все усилия Южно-Африканской комиссии по правам человека и общественных организаций, ЮАР так и не ратифицировала Факультативный протокол к Конвенции против пыток.

С апреля 2008 по март 2009 года в судебную инспекцию по делам тюрем пришло более 2 000 жалоб на физическое насилие над заключенными со стороны тюремной охраны. С октября начало применяться положение нового закона «О внесении изменений в работу исправительных учреждений», согласно которому персонал тюрем обязан немедленно сообщать обо всех случаях применения силы судье-инспектору. Переполненность камер оставалась серьезной проблемой, причем в 19 тюрьмах переполненность достигла «критического уровня».

В июне НУРЖ сообщило, что за два предыдущих отчетных года количество смертей, наступивших под стражей или «в результате действий полиции», возросло на 15%. Наиболее резкий рост – 47% – наблюдался в провинции Квазулу-Натал (со 175 до 258 смертельных случаев)».

Составил и перевел с французского Юрий Александров, Альманах «Неволя»

Tweet