Сегодня в России глазами россиян

Я хочу, чтобы это прочло как можно больше людей. Сделать пока с этим мы все равно ничего не можем. Потому что сначала мы должны очнуться и перестать все терпеть. И радоваться, что пока не убили. Иногда кажется, что мы летим в пропасть, в которой нет дна. Но когда-нибудь больно очень ударимся о что-нибудь, обязательно.

 Хочу разрекламировать один торговый центр.

«Китай-город» называется, рядом с одноименным метро. На Ивановской горке. Лубянский проезд, двадцать семь. Магазин «Перекресток», витрины с золотым барахлом. Приходите туда, покупайте все.

Это случилось на следующий день после пожара в «Федерации». В Москве был еще сильный ветер, штормовое предупреждение.

Зашли в этот центр два покупателя, слепой юноша в очках и с тростью и тот, кто его сопровождал. А когда выходили на улицу и закрывали за собой стеклянную дверь, – сопровождающий шел первым и открывал ее, а незрячий парень проходил следом за ним, – то дверь эта под сильным ветром хлопнула, сорвалась, разбилась в стеклянную крошку, и они оказались в осколках. И разбилась не только дверь, а рухнула вся стеклянная стена, соединяющая торговый центр с улицей, остался один проем.

Осколки под ветром хлынули внутрь торгового центра, в переход, накрыв людей, стоявших у терминала оплаты. Грохот был сильный. Люди испугались, но никто не пострадал.

Если человека обвиняют в краже в супермаркете, ему не имеют права надевать наручники, а тем более применять физическую силу, — поясняет юрист Валерий Литвиненко. — Охранники — обычные сотрудники, такие же, как продавцы, они лишь следят за порядком в магазине. Единственное, они могут задержать подозреваемого в грабеже или краже, вызвать сотрудников милиции и подготовить запись камеры слежения, где запечатлен факт кражи. Его могут попросить задержаться до выяснения обстоятельств. А обыскивать или проверять сумки без милиции охранники супермаркета не имеют права, кроме случаев, когда человек не против этого.

Охранники супермаркета против покупателя: попытка кражи или провокация?

На звон выбежали охранники. Их было пятеро. Все были физически мощными. Поговорив между собой, они подошли к слепому и его поводырю. Завели они их обратно в торговый центр в подвальный этаж. И превратили в заложников.

О помощи никого попросить было нельзя. Мобильный там не брал. Принесли стулья. Всякий раз, когда слепой юноша вставал и пытался уйти, охранники преграждали ему путь, и он натыкался на них. Это длилось полтора часа. Ждали начальство. Оно приказало их задержать, но было занято своими делами.

Все-таки один раз им позвонить удалось. Успели только адрес назвать, а потом связь оборвалась.

Через время какое-то смутное начальство стало появляться, все время разное, в спортивных костюмах, но с ними оно не разговаривало. В подвале торгового центра среди ярких витрин по-прежнему из покупателей никого не было. Задержанные сообщили свои паспортные данные. Они это сделали в обмен на обещание, что их отпустят. Но листочек забрали, а их обманули.

И тут посреди всего этого благолепия появилась я. Это мне они звонили. Один из задержанных – тот, который видит, – мой сын. Он сопровождал своего однокурсника незрячего в банк, тому нужно было открыть счет. Попали в перерыв, зашли в «Перекресток» купить воды. А на обратном пути разломали эту дверь. Разбомбили. Взорвали.

31 января стало известно, что причиной гибели межпланетного зонда «Фобос-Грунт» стала программная ошибка, которая вызвала одновременный перезапуск двух работающих каналов бортового вычислительного комплекса. Своевременная компьютерная помощь оказана не была. В результате аппарат не совершил манёвры, необходимые для выхода на отлётную орбиту: двигательная установка не сработала, и даже топливные баки не отделились.

Кризис российской космонавтики: американцы не при чем. Воровать надо меньше

Дверь эту взорвали, не иначе. Стекло в палец толщиной, погнутые металлические детали валяются вокруг. Петли вырваны с мясом, ограничители разломаны. Удар был такой силы, как обычный теракт.

Появление мое для охранников нежелательно, но арест продолжается. Мои слова ничего не означают. Аргументов у меня уже нет, я начинаю кричать.

Я обращаюсь к проходящему интеллигентному красивому человеку со спокойным лицом: – Помогите, здесь беззаконие, позвоните в милицию! Я кричу, и, конечно же, забываю, как это учреждение сейчас называется. – Полиция уже едет, – спокойно говорит он. И тут я понимаю, что это и есть то мифическое начальство, которого все ждали так долго. А люди в спортивных костюмах – его подчиненные, и смотрят преданно на него.

По какому праву вы их задержали? – Они разбили дверь. – Как они сумели ее разбить? – Они стукнули ею. Спросите охранника, он все видел. – Вы в своем уме, это беззаконие и самоуправство! – Отнюдь.

Он так и сказал: – Отнюдь. И добавил: – Прекратите кричать, ведите себя достойно.

Но я не веду себя достойно, совсем не веду. – Вы мудаком меня назвали, а у меня, между прочим, диктофон есть, – это ко мне обращается представитель собственника в спортивном костюме. Говорю и другие слова, чтоб уж наверняка.

Человек с интеллигентным лицом начинает кому-то звонить: – Ситуация нормализуется, – говорит он. Скоро уже приедут. Да, все как обычно. Паспортные данные есть. Скоро привезем. Не переживайте, все будет в порядке.

Я выхожу на улицу и обращаюсь к прохожим, и они слушают внимательно, некоторые достают телефоны и начинают звонить в полицию. Да что ее звать, вот и она.

Че так долго? – спрашивает главное начальство, они знакомы. Пробки, – отвечает начальник патруля. В таком деле нельзя без своей полиции. И без своего мирового судьи.

Полиция уже в курсе. Сейчас все поедем с нами. – По какому праву вы их задерживаете? – А мы не задерживаем, просто поехать надо. Ребята хотят на них заявление написать. – Пусть пишут, паспортные данные уже есть, а их отпустите. – Да нет. Их показать там людям нужно. Наше дело привезти, а в милиции разберутся. Невиновных отпустят.

Начальник патруля не очень жестким оказался, и довольно умным. Когда услышал, что я звоню в управление собственной безопасности МВД, принял соломоново решение: пусть идут, а с нами вы поедете, но только пусть дадут паспорта. Услышав это, слепой парень вытащил паспорт из кармана и протянул в воздух перед собой. Полицейский разжал его ладонь и паспорт забрал.

Потом, посмотрев на меня, вернул паспорт. Положил в ту же ладонь обратно. Поехали оформлять, сказал он мне. Басманная, тридцать три.

Они уехали в одной полицейской машине. Охранники как свидетели, подчиненные в трико, полицейские и начальство. Уехали оформлять. Их было так много, что для меня в машине места, слава богу, не нашлось, да я им и не очень была нужна.

Я проводила ребят до банка. Паспорт не отняли, так что день не пропал. Я попросила сына быть повнимательнее, и обоих очень попросила не переживать. Все будет нормально.

Подъехал юрист, который застрял в пробке. Мы переговорили. Меня трясло.

Меня трясло и на следующий день утром. И потом вечером. А дальше я успокоилась и пришла в себя.

Через какое-то время на пороге моего дома появятся судебные приставы и коллекторы на половину суммы этой двери. Другие люди придут к маме незрячего парня в маленьком городе Челябинской области, где он прописан. Я слышала все, о чем договорились по телефону. Для этого нужны были только паспортные данные, а они уже были получены под натиском.

Все это можно пережить.

И опротестовать.

Самое страшное в этой истории все-таки было – зрелище. Страшное в своей обыденности, безусловности. В километре от Кремля, в подвале, среди витрин торгового центра, куда почти не заходит никто.

Пятеро охранников с дубинками в униформе. Столько же представителей собственников в спортивных костюмах и тот один интеллигентного вида, который ситуация-нормализуется. Гастарбайтеры, прибежавшие по вызову на подмогу, заодно захватившие кусок фанеры, чтобы заколотить вход. Ну и еще, конечно, вооруженный отряд милиции пять человек, как без нее.

И внутри этой слаженной группы представьте двух задержанных, слепого и его поводыря. Это у гастарбайтеров были глаза в пол, а остальные стояли прям-таки ничего, улыбались друг другу и разговаривали между собой. Не скажу, правда, что я вела себя спокойно. Они хотели затолкать их в машину, но мои крики, наверное, помешали им это сделать. И еще я позволила себе оценочные суждения. Героическим мужчинам пожелала сексуальных подвигов в жизни, подвигов наоборот.

Иногда кажется, что мы летим в пропасть, в которой нет дна.

Но когда-нибудь больно очень ударимся о что-нибудь, обязательно.

Автор: Виктория Иноземцева  Источник: facebook.com, Часкор