Поймай меня, если сможешь! Как сексуальный маньяк водил за нос полицию

Ровно две недели тысячи израильских полицейских вели поиск сбежавшего у них из-под носа серийного насильника Бени Селы. Две недели – много это или мало? Если учесть, что по размерам территории Израиль все-таки немного уступает России, Китаю, США и ряду других стран, а также тот факт, что речь, в сущности, шла об изгое общества, которому никто не помогал и не стремился помочь, то две недели – это колоссальный срок. Поймай меня, если сможешь!

После своего ареста в Нагарии Бени Села был доставлен в центральное отделение полиции Тель-Авива, следователи которого надеялись уже до утра выпытать у него все подробности того, что происходило с ним в течение этих двух недель. Сразу после этого они намеревались созвать пресс-конференцию, чтобы представить дело так, будто доблестная тель-авивская полиция все время висела у Бени Селы на хвосте, а то, что он был арестован их коллегами из Северного округа, – просто случайное недоразумение.

Увы, Бени Села не дал тель-авивским полицейским никакого шанса на то, чтобы хотя бы так оправдаться в глазах израильского общества. На допросе он упорно отказывался отвечать на их вопросы, временами имитируя приступы астмы или прося дать ему поесть и попить. К утру Бени Селу, так и не “расколовшегося”, препроводили в одиночную камеру тюрьмы “Римоним”. В этой камере Бени Села придется провести, как минимум, полгода – только после этого срока он сможет попробовать через суд обжаловать условия своего содержания. Здесь же, вероятнее всего, ему придется выслушать приговор о продлении срока его заключения за совершенный побег. Но в первые часы пребывания в “Римоним” Бени Села получил чистое белье, одежду, мыло и мочалку и, судя по всему, был счастлив.

– Наконец-то я смогу нормально поспать! – сказал он. – Все эти две недели я почти не смыкал глаз. Честно говоря, я думал, что меня поймают куда быстрее…

Но прежде, чем Бени Села был доставлен в “Римоним” нескольким израильским журналистам удалось переговорить с ним, пока он, скованный по рукам и ногам, дожидался приезда тюремной машины.

– Все вы писали о том, что Бени Села убежал, но никто не задал вопрос о том, почему я убежал, – сказал он журналистам. – А убежал я потому, что и тюремщики, и сокамерники постоянно избивали меня и издевались надо мной. Обо всем этом я рассказал в записке на имя Амоса Ярона – председателя комиссии по расследованию обстоятельств моего побега. Эту записку я оставил на железнодорожном вокзале в Биньямине…

То, что над Бени Села издевались в тюрьме, журналистов не удивило – насильники, как известно, уважением в преступном мире не пользуются, и если бы дело происходило где-нибудь в России, то Бени Села жаловался бы не только на непрестанные побои и словесные оскорбления. Но, выказав сочувствие Бени Селе и завоевав его доверие, журналисты успели задать ему еще несколько вопросов и, по сути дела, сделали то, что не удалось полиции – пусть и не точно, не до деталей, но восстановили весь маршрут его передвижений по стране в течение этих двух недель.

Итак: спустя два дня после побега Бени Села был замечен жителями Тель-Монда – и он действительно был там. За первые два дня побега он каким-то образом добрался до округа за-Шарон, в Тель-Монде угнал мотоцикл и некоторое время передвигался на нем по этой долине. В числе прочих его видели и жители расположенного неподалеку от Тель-Монда Айн-Сарида, и полицейский, патрулировавший дорогу между этими двумя населенными пунктами.

Затем – спустя почти пять дней – Бени Села оказывается в Биньямине. Здесь он, по его словам, оставляет письмо Амосу Ярону, однако это письмо так и не было найдено. Но когда Села утверждает, что он был в Биньямине, он не врет – в тот самый день вечером его заметил полицейский, направлявшийся на празднование обрезания своего родственника в известный зал торжеств “Ганей-Элиягу”. Запросив подмогу, полицейский бросился в погоню за Бени Селой, но тот воспользовался темнотой и скрылся в прилегающем к залу торжеств густом кустарнике. Все последующие его поиски не дали никаких результатов. Однако появление Бени Селы возле зала торжеств, видимо, было не случайным – вероятнее всего, все эти дни он питался тем, что выкидывали из кухонь этих залов после очередной свадьбы, бар-мицвы или юбилея.

Наконец, он добрался до Пардес-Ханы и примерно в одиннадцать часов утра проник в стоящий на окраине этого городка дом семьи Гросс. В доме в этот момент никого не было, кроме спавшей в своей комнате дочери хозяина дома 25-летней Лилах Гросс. К счастью, на протяжении всего времени, пока Бени Села орудовал в доме, Лилах продолжала спать. А сам Села не обратил внимания на дверь, за которой находилась молодая женщина. Оказавшись в доме семьи Гросс, Бени Села принял ванну, побрился хозяйской бритвой, а затем сделал себе бутерброд из лежавших в холодильнике сосисок и маргарина, который запил также обнаруженной им в холодильнике баночкой напитка “Ред бул”. После этого он нашел в салоне дома небольшой сейф, к задней стенке которого был приклеен ключ от него, и извлек хранившиеся в сейфе деньги, драгоценности и запасные ключи от дома, забрав все это с собой, Бени Села покинул дом Гроссов, а в час дня вернулся хозяин дома – Моше Гросс. Он мгновенно понял, что в доме побывал грабитель, вызвал полицию, но та не спешила. “Сам понимаешь, мы очень заняты – ищем Бени Селу!” – объяснил Гроссу дежурный полицейский.

Самое любопытное заключается в том, что все это время Бени Села находился неподалеку от дома Гроссов и наблюдал за происходящим. И когда в четыре часа утра в пятницу сын Моше Гросса 22-летний Зив вернулся с вечеринки, Села понял, что пришло его время. Он проследил за тем, как Зив припарковал свою белую “хонду” у дома, убедился, что машина не снабжена сигнализацией, а затем – когда, войдя в салон, Зив включил в нем свет – заметил, куда тот положил ключи от машины. Через полчаса, убедившись, что все обитатели дома спят, Села проник в квартиру с помощью имевшегося у него ключа, нашел ключи от машины и вскоре спокойно отъехал от дома на белой “хонде” Зива Гросса.

Лишь в девять утра в пятницу Зив Гросс сообщил в полицию об угоне его машины, там факт угона зарегистрировали, выдали Гроссу соответствующую бумагу, но вот внести в компьютер данные угнанного автомобиля не спешили. А потому ни один из стоявших на дорогах полицейских патрулей не пытался задержать белую “хонду” и ни у одного полицейского эта машина не ассоциировалась с Бени Селой.

Тем временем на угнанной машине в пятницу днем Бени Села добрался до киббуца Кинерет, расположенного, как следует из его названия, на самом берегу этого озера. Первой, с кем он здесь повстречался, оказалась 20-летняя военнослужащая ЦАХАЛа Лиора Шац.

– Когда его машина поравнялась с моей, – рассказывала потом девушка, – он притормозил и спросил, не знаю ли я, как проехать к клинике китайской медицины. Я честно сказала ему, что, поскольку он держит руку так, что она закрывает его лицо, я не расслышала вопроса. Тогда он убрал руку и снова спросил, не могу ли я показать ему, где находится клиника китайской медицины? И в этот момент я поняла, что передо мной – Бени Села. Растерявшись, я ответила, что очень тороплюсь, не могу ему ничего показать, и нажала на газ. Некоторое время в зеркало я видела, что его машина следует за мной…

Потом Бени Селу встретила другая жительница киббуца Шарон Слонимски, которая вместе с матерью ездила за покупками. Бени Села спросил у Слонимски, не знает ли она, где живут “митнадвот” (девушки, прибывшие из-за границы, чтобы пожить и на добровольных началах поработать в киббуце), и в это время мать Шарон узнала Бени Селу. С этого момента полиции стало известно, что он передвигается на белой “хонде”, но прежде, чем полицейские успели перекрыть все дороги в районе Тверии, Бени Села уже оказался на севере страны, в Нешере.

Зная, что полиция следует за ним по пятам, он решил провести субботу у живших в этом городе дальних родственников его матери. Купив для визита на перекрестке букет цветов, Села позвонил этим родственникам и начал молить их проявит милосердие и принять его – хотя бы для того, чтобы он мог помыться, побриться и поесть. Родственники растерялись и дали Селе весьма двусмысленный ответ. Когда же через десять минут он постучался в дверь, они впали в панику – никто из них не ждал, что Бени появится так быстро. Тем не менее, посовещавшись, они решили ему дверь не отпирать и посоветовали убираться подобру-поздорову. Как только они через окно увидели, что Бени сел в машину и уехал, глава семьи немедленно позвонил в полицию и рассказал о происшедшем. С этого момента вся полиция Северного округа была приведена в состояние повышенной боевой готовности и на всех дорогах были выставлены патрули.

В половине восьмого вечера на подъезде к перекрестку Регба Бени Села заметил один из этих патрулей, свернул с дороги, погасил фары и некоторое время ехал с погашенными фарами, а затем остановил машину и, выйдя из нее, бросился бежать. Однако в тот самый момент, когда Села съехал с дороги и погасил фары, на него обратила внимание следовавшая за ним жительница Нагарии Рина Гринберг. Она сообщила о “странном водителе” полицейским, и те бросились в погоню. Вскоре один из них – 20-летний Ашер Авид – догнал Селу, между ними завязалась короткая схватка, в ходе которой блюстителю порядка удалось надеть на преступника наручники. Когда же полицейский потребовал у него документы, пленник ответил ему по-арабски. А на вопрос, как его зовут, представился Усамой.

– Ладно, – сказал Авид, – доставим тебя в участок, там и поглядим, какой ты Усама…

Уже по дороге в городское отделение полиции патрульные связались с находившимся в это время в Хайфе начальником нагарийской полиции Ануаром Фаресом. Тот мгновенно почувствовал, что речь идет о Бени Селе.

– Я уже еду к вам, ребята, – сказал Фарес. – Следите за ним хорошенько – кажется, вы поймали крупную рыбу.

Фарес появился в участке спустя сорок минут, но еще до этого – как только Авид и его товарищ ввели задержанного ими автоугонщика – следователь по делам несовершеннолетних Амира Бурштейн опознала в нем Бени Селу. Так как в числе особых примет Бени Селы, пересланных во все полицейские участки страны, значились и имевшиеся у него на спине и под ребрами два шрама от удара ножом, то задержанного попросили снять рубашку. И когда на спине и под ребрами явственно обозначились эти два шрама, опознание серийного насильника можно было считать законченным…

В течение этих двух недель в поисках Бени Селы принимало участие более 2000 полицейских и 10.000 добровольцев и суммарные расходы на эти поиски превысили 15 миллионов шекелей.

Долог путь до Тель-Авива

Несмотря на то, что опознание Бени Селы завершилось около половины девятого вечера, в Тель-Авив он был препровожден лишь после того, как маленькая стрелка часов подошла к цифре 11. Объяснялось это двумя взаимосвязанными причинами.

Во-первых, полиция Северного округа не спешила доставить Бени Селу в Тель-Авив до того, как все телеканалы и радиостанции страны не передадут сообщение о том, что Бени Села арестован в районе Нагарии, причем арестован именно силами полиции Северного округа, а не Центрального подразделения тель-авивской полиции. У полицейских Северного округа был свой резон для того, чтобы на этот раз поступить именно так: сколько раз именно они арестовывали преступников, совершивших то или иное злодеяние в районе Тель-Авива, добывали улики, находили свидетелей, а в итоге все лавры доставались тель-авивской полиции, которой они передавали обвиняемых. И при этом тель-авивские полицейские в разговоре с журналистами и в официальных рапортах постоянно “забывали” упомянуть о той помощи, которую им оказали их коллеги с Севера страны.

Но полицейские Нагарии совершенно не ожидали, что сразу после того, как информация об аресте Бени Селы прозвучит по ТВ, здание их участка будет окружено сотнями людей, часть из которых просто хотела увидеть своими глазами серийного насильника, а часть горела желанием свершить над ним суд линча. Полицейские надеялись, что через час-полтора эта толпа рассосется, что людям просто надоест ждать неизвестно чего, но когда стало ясно, что они не только не собираются расходиться, но и становятся с каждым часом все более агрессивными, Селу было решено вывезти как можно скорее.

В 23.00 группа вышедших из участка полицейских попыталась оттеснить толпу в сторону, и пока они препирались с наиболее активными участниками этой стихийной сходки, другая группа полицейских повела Бени Селу к машине. Спустя минуту толпа его заметила и начала осыпать не только угрозами, но и камнями. Несколько камней было брошено и вслед увозящей Бени Селу в Тель-Авив полицейской машине.

Таким образом, длившаяся две недели и поставившая на уши все государство детективная история подошла к развязке. Остались лишь вечные вопросы о том, кто виноват и что делать. Но еще за два дня до ареста Бени Селы на них попыталась дать ответ комиссия во главе с отставным генералом Амосом Яроном.

Виноваты – все!

Комиссия по расследованию обстоятельств побега Бени Селы действительно до деталей восстановила все события, предшествовавшие этому побегу, и назвала имена ответственных за происшедшее.

Все началось с того, что в тюрьму “Эшель”, где содержался Бени Села, пришло сразу два извещения о том, что он должен явиться в тель-авивский суд по трудовым спорам – одно было датировано 21 декабря, а другое 24 ноября, которое пришлось на пятницу. Вы думаете, что в этой тюрьме работают такие идиоты, что они не обратили никакого внимания на это несоответствие? Вы ошибаетесь. И администратор тюрьмы Рахель Аравиас, и старший надзиратель Авраам Яири внимание на это обратили и стали пытаться выяснить, когда же именно Селу следует доставить в суд. Но в суде как раз в это время была забастовка секретарей, и потому ничего выяснить там было нельзя. Аравиас и Яири решили позвонить в суд после, когда забастовка кончится, а затем… попросту забыли это сделать. И в результате 23 ноября Бени Селу повезли в тель-авивское СИЗО. Итак, прояви Яири большую ответственность, позвони он в суд, и не было бы никакого побега. Но не позвонил – запамятовал. А заодно забыл сообщить, что речь идет об особо опасном заключенном, вдобавок ко всему, по заключению психолога, склонном к побегу. А ведь если Яири присовокупил к сопровождающим Бени Селу документам это весьма важное замечание, возможно, иным было бы и отношение к условиям его охраны и конвоирования.

Но вчитаемся в выводы комиссии о том, что происходило дальше…

В 7.15 двое полицейских – Исаак Бутарашвили и Хаим Тирим – являются в СИЗО и с удивлением узнают, что им придется конвоировать не одного заключенного, а двух. При этом у каждого из них есть по паре наручников, но только одна пара кандалов для ног – вторая лежит в ящике в машине, но ящик закрыт на замок, а ключ от замка находится у их начальника. К тому же они вспоминают, что суд по трудовым спорам вроде бы по пятницам не работает, и звонят своему начальству, чтобы выяснить, как им быть дальше. Как вы думаете, как должен был повести себя начальник смены отделения конвоирования, получив подобный доклад от подчиненных? По мнению комиссии, он должен был сказать что-то вроде: “Действительно, что-то тут не так, парни. Берите только того заключенного, на которого у вас есть накладная, а с этим я разберусь сам!” Но вместо этого начальник смены Йосеф Яаков говорит следующее: “Да ладно. Прихватите с собой и его. В крайнем случае, немного прогуляется туда и обратно!” “Прогулка” Бени Селы, как уже известно, затянулась аж на две недели.

Но и здесь ничего не кончается. Бени Села неожиданно выражает желание взять свою сумку с личными вещами и папку с документами. Уставом СИЗО это строжайше запрещено, но начальник смены Шахада Махарадж это почему-то разрешает. В результате Селу выводят из тюрьмы только в наручниках, без кандалов, а, оказавшись во дворе тель-авивского окружного суда, он сообщает Хаиму Тириму, чтоб забыл в машине папку с документами. И Тирим говорит ему: “Ладно, постой здесь, я сейчас схожу к машине, принесу!” То есть допускает грубейшее нарушение инструкции, оставляя конвоируемого без присмотра. И Бени Селе остается лишь воспользоваться представившейся возможностью и попытаться бежать – что он и делает. И, нужно заметить, весьма успешно.

Помимо всех вышеперечисленных лиц, комиссия Ярона возложила ответственность за случившееся на начальника полиции тель-авивского округа генерала Давида Цура – за просчеты в подготовке личного состава и в организации системы конвоя, приведшие к побегу Бени Селы. За Цуром в списке ответственных следует начальник подразделения конвоирования заключенных и арестованных полковник Йосеф Криспин и непосредственный командир подразделения конвоя майор Яаков Иш-Ямини – за недостаточный контроль за деятельностью своих подчиненных, просчеты в их обучении и т.д.

Подготовив это заключение, комиссия Амоса Ярона выдала на-гора также десять рекомендаций, призванных предотвратить повторение подобного побега в будущем.

Сразу после придания гласности отчета комиссии генинспектор Моше Каради создал две рабочие группы из высокопоставленных офицеров полиции. Первая должна заняться претворением в жизнь рекомендаций комиссии Амоса Ярона. А вторая – решить, что делать с теми, кого она назвала ответственными за происшедшее. И хотя Моше Каради поспешил заявить, что не допустит увольнения Давида Цура, так как считает его прекрасным руководителем округа, требования отправить его в отставку звучат и в министерстве внутренней безопасности, и в генштабе полиции все громче и громче. И потому даже если Каради и в самом деле удастся отстоять старого друга, генерал Давид Цур уже вряд ли сможет когда-либо претендовать на пост генинспектора полиции, а значит, его карьеру в любом случае можно считать законченной.

Почти напоследок

По мнению депутата Кнессета Захавы Гальон (МЕРЕЦ) кто-то должен ответить и за то, что полиция устроила такой “маскарад” из ареста Бени Селы, что едва не привело к его линчеванию. Да и не мешало бы расследовать, правду ли говорит Бени Села, когда утверждает, что сразу после ареста он был избит сотрудниками нагарийской полиции, а затем подвергся побоям и откровенным издевательствам со стороны их тель-авивских коллег.

“Даже такое чудовище, как Бени Села, обладает определенными правами, и эти права должны быть защищены! Иначе мы докатимся и до полного попрания прав вполне законопослушных граждан”, – поясняет свою позицию Захава Гальон. И, похоже, на этот раз она совершенно права.

Борис Розин, “Новости недели”, IsraLand