Рассказ украинского заключенного, колония которого оказалась в оккупации: «Что, в Европу захотели? Все, Европа кончилась»

Для заключенных украинских тюрем 24 февраля разделило жизнь на до и после. Переполненные тюрьмы, камеры в подвалах, нехватка еды, дефицит лекарств, произвол надзирателей, — все это стало частью повседневной реальности с приходом России, рассказывает «Агентству» бывший заключенный Денис Кожухарь.

Войну он встретил в Голопристанской ИК №7 (примерно в 20 км от Херсона). В октябре он вышел из колонии, отсидев там 3,5 года, после чего уехал на контролируемые Украиной территории. В интервью изданию «Агентство» он рассказал о последних восьми месяцах колонии. Украинские правозащитники считают происходящее в украинских тюрьмах на оккупированных территориях преступлениями против человечности.

О российском вторжении Кожухарь узнал уже рано утром 24 февраля, когда его и других осужденных разбудили взрывы. Колония на левом берегу Днепра в Херсонской области рассчитана на 510 человек и предназначена для содержания больных туберкулезом и тех, кто, как 35-летний Кожухарь, от него вылечился. Перед началом российского вторжения в ней содержались чуть больше 200 осужденных, говорит Кожухарь.

Украинская администрация контролировала колонию до мая 2022 года, после чего в нее пришли сотрудники ФСИН России, на построении заключенным они стали говорить: «Ну что, в Европу захотели? Все, Европа кончилась». «И начали бить нас палками. «Европа» – это значит лечение, еда и человеческое отношение», – вспоминает Кожухарь.

Переполненная колония. В небольшой колонии резко выросло количество обитателей. Кожухарь говорит, что к лету 2022 года их стало больше вчетверо, а осенью их стало в 10 раз больше. Его подсчеты основаны на количестве этапов в колонию, в каждом из которых было около 100 или немногим более 100 человек.

• То, что к октябрю прошлого года в ИК №7 собрали не менее 2000 заключенных, «Агентству» подтвердили и украинские правозащитники из организаций UnMode и Центр гражданских свобод (ЦГС). По их данным, начиная с мая 2022 года российская оккупационная администрация начала переводить в ИК №7 осужденных из других колоний на правом берегу Днепра из Херсонской и Николаевской областей.

• Янина Стемковская, представительница UnMode в Украине, рассказала «Агентству», что в ИК №7 с мая свозили всех осужденных из Херсонской области, из колоний номер 10, 61, 90, 105 и СИЗО Херсона. В итоге население ИК №7 выросло до более чем 2000 человек, и это не могло не сказаться на условиях в колонии. «Все лето возили этапами по 100-150 человек. Селили в три яруса, в подвалах, спали по очереди», сказала Стемковская.

• О том же говорит и Кожухарь: «Места в бараках не было, людей держали в подвалах и на улице, кормить было нечем, давали баланду».

Больных поместили вместе со здоровыми. Как рассказывает Кожухарь, один из этапов в конце мая пришел в ИК №7 из Снигиревской ИК №5 в Николаевской области — около 100 человек. По словам бывшего заключенного, «снигиревская колония была без воды и электричества три месяца, начиная с марта, во время обстрелов была разрушена водонапорная башня и электросети, поэтому людей начали переводить к нам».

В Снигиревской колонии есть больница, в которой содержались люди с открытой формой туберкулеза, пациенты в тяжелом состоянии и паллиативные больные, утверждает Кожухарь (это подтверждает сайт украинского правозащитного проекта «Тюремный портал»).

Таким образом, после прихода ФСИН России в ИК №7 перестали изолировать больных людей от здоровых — для этого в колонии просто не осталось места. «Из Дарьевской колонии №10 (в Херсонской области – «Агентство») в мае около 500 здоровых людей привезли к нам на туберкулезную зону», — возмущается Кожухарь.

• О том же рассказала и Стемковская из UnMode: по ее информации, здоровых людей из других колоний перевезли в ИК №7 и поселили в бараках, где была открытая форма туберкулеза.

Произвол надзирателей. Со сменой администрации на российскую 1 мая отношение к осужденным ухудшилось. «У нас начальник был человечный, при Украине можно было днем полежать, попросить чая, а при России у начальства нельзя было ничего просить и лучше было с ними не разговаривать, потому что никогда не знаешь, куда тебя заведут эти разговоры.

Когда были наши, то они закон соблюдали: если есть нарушение, то идешь в изолятор, но я мог написать в прокуратуру и отстоять свои права. А когда пришла Россия, нас чуть что просто уводили и избивали. Если нашли у тебя зажигалку или сигарету — тебя избивали. Заставляли петь гимн России, включали сирены постоянно, как будто воздушная тревога», — говорит Кожухарь.

• При украинской власти, вспоминает он, «каждое утро были яблоки, был на завтрак творог, на обед первое, второе, салат, кормили так, что даже не надо было передач, а при русских баланда три раза в день и хлеба не хватало. И это больным туберкулезом, которые раньше получали усиленное питание и диету».

• Стемковская подтверждает ухудшение рациона в колонии: начиная с июня заключенным ИК №7 стали давать гречку на завтрак, обед и ужин и «к октябрю они уже с ума стали сходить от этой гречки».

• По утверждению Кожухаря, сотрудники колонии стали без объяснений отбирать личные вещи: «Мы просили: «Дайте хотя бы квиток на то, что вы отняли», русские говорят: «Забудьте»». Кожухарь говорит, что по украинским законам заключенные имеют право пользоваться планшетом. Новая администрация конфисковала гаджеты у десятков осужденных, оставив несколько штук на барак. «Планшеты просто пропадали, и все, я свой спрятал, тогда оперативники меня вызвали в дежурную часть, избили и сказали, что, если не отдам, будут избивать каждый день».

Черный день в ИК №7 наступил 14 июня 2022 года, когда в нее зашел российский ОМОН [часть Росгвардии — «Агентство»], говорит Кожухарь. «Я видел бунты в колониях, но такого беспредела не видел никогда. На жаре 40 градусов людей заставили полтора часа стоять с поднятыми вверх руками и били палками, никаких причин не объяснили. Люди сознание теряли, а некоторым в колонии было 60-65 лет, людям, инвалидам ломали ребра. Это сделали специально, чтобы показать, что никаких прав у нас больше нет и никаких проблем не должно быть в колонии».

• Об избиениях ОМОном в колонии в этот день знает и Стемковская от еще нескольких заключенных, которые до сих пор не вернулись в Украину.

• Кожухарь говорит, что никакой причины для избиений не было — никто не бунтовал и не нарушал порядок. А поводом могло стать то, что «только в одном нашем бараке из 50 человек 35 сразу после начала войны написали прошения, чтобы идти в армию защищать Украину и об этом могли узнать».

Дефицит лекарств. В ИК №7 продолжили работу почти все врачи, говорит Кожухарь, но сделанный до войны запас препаратов после 24 февраля прекратил пополняться и начались перебои с лекарствами. Стемковская из UnMode сказала «Агентству», что «препараты для лечения туберкулеза и ВИЧ испарились вместе с появлением РФ». Спустя месяц-полтора, по ее информации, лекарства начали появляться в колонии. «Но это уже стоп-терапия, что грозит не только ухудшением здоровья, но и жизни вообще. Прерывание терапии ведет к необратимым процессам, индивидуально у каждого пациента», — говорит правозащитница. «Давали только основное лечение, не было сопутствующей терапии, поэтому люди стали умирать», — говорит Кожухарь.

• Кожухарь утверждает, что при украинской власти в ИК №7 больные умирали примерно раз в три месяца, в общей сложности было несколько смертей в год. «При русских каждую неделю кто-то умирал от туберкулеза и сопутствующих болезней, а то и по два человека в неделю. Можно было людей лечить на свободе и побороться за их жизнь, но никто этого не делал», — говорит Кожухарь.

• Лекарства в колонии остались только для тех, кто находился в ней до 24 февраля — в Украине в ИК положено создавать запас препаратов на весь курс лечения, чтобы его не прерывать, говорит Кожухарь. Но уже для тех больных, которые попадали в ИК №7 после начала войны, медикаментов не было.

Этапирование больных. Кожухарь отбыл свои 3,5 года, и российская администрация освободила его 7 октября. Вскоре после этого заключенных из ИК №7 начали вывозить в Крым. По данным ЦГС и UnMode, на полуостров и дальше в Россию отправили 2000 человек, Кожухарь полагает, что могло быть на несколько сотен человек больше. По его подсчетам, около 300 этапированных страдают от туберкулеза, гепатита и ВИЧ. Стемковская говорит, что 130 человек из вывезенных в Россию больны туберкулезом. О больных гепатитом и ВИЧ в UnMode нет данных.

• Освободившись, Кожухарь перебрался на правый берег в Херсон, встретил там украинских военных, в руки которых перешел город в ноябре, и уехал в родную Кировоградскую область, где сейчас ищет работу. «Я каменщик, монтажник, электросварщик, но после лечения туберкулеза мне ничего этого делать нельзя, потому что нельзя переохлаждаться и вдыхать пыль», — сокрушается он.

Преступление против человечности. В истории с захватом украинских колоний и принудительным вывозом заключенных власти РФ совершили преступления против человечности, о которых говорит статья 7 Римского статута Международного уголовного суда: пытки и насильственное перемещение населения, сказал «Агентству» эксперт украинской правозащитной организации «Центр гражданских свобод» Михаил Савва.

• Это преступление и по украинским законам. В УК Украины для этого есть статья 438 («Нарушение законов и обычаев войны»), продолжает Савва. «Возбуждая уголовное дело по этой статье, украинские следователи указывают уже в соответствие с Римским статутом, какой конкретно закон или обычай войны был нарушен. В данном случае это будет умышленное причинение сильных страданий, незаконное перемещение и, возможно, убийство», — считает Савва.

• Факты убийства, говорит эксперт, не установлены. Однако, по его информации, некоторые освобожденные заключенные исчезли. «Они не были перевезены в России, они не вернулись после деоккупации для отбывания наказания в свои колонии, их не перевели в другие украинские колонии после деоккупации. Мы не знаем что с ними», — сказал Савва.

• Он считает, что исполнителей этих деяний можно установить уже сейчас. Для привлечения к ответственности организаторов, в том числе высшего руководства РФ, «необходимо доказать, что они сформировали государственную политику, которая прямо привела к этим преступлениям». «Я уверен, что это возможно», — сказал эксперт.

Источник: «Агентство»