COVID-19, всеобщий психоз и упыри

“Толя (без ентузіазма дивиться на бурне море):
Папа, а моpе – оно большоє, так шо дpугого бєpєга не видно?“
Л.Подерв’янський, “Кацапи”

Эпидемическая ситуация в массовом восприятии становится эпической и глуповатой, как вышеупомянутое море. Наверху шторм, волны, пена. А в беспросветных морских глубинах водится угрожающее невесть что, науке еще неизвестное.

Когда мы произносим слова “массовый психоз”, то в голову первым делом лезут кадры из фильмов о зомби. Для этого есть веские основания. С 1968 года, когда вышел фильм Джорджа Ромеро “Ночь живых мертвецов”, киноиндустрия сделала все возможное, чтобы максимально запихнуть всю нечесть в ящик мировых страшилок. Пока он не треснул, и страшилки не протекли в реальность.

Люди любят бояться. Но тогда, когда у них все в порядке. Однако, что когда им самим становится нехорошо, в частности со здоровьем, эти прикольные в молодости “мемасики” оживают в сознании совсем в другом, далеко не развлекательном качестве.

Хотя еще совсем недавно эти же люди истерично радовались (или рыдали) в социальных сетях, в совершенстве иллюстрируя своим коммуникативным поведением тяжелые последствия избирательного психоза.

Политики испокон веков поощряют и стимулируют любую массовую истерию и самоубийственные психологические установки, лишь бы это помогло им прийти к власти, а после – все равно. Если они этого не делают из-за какой-то там своей порядочности (или просто неспособности), то они автоматически пополняют ряды хороших людей. Но у них нет шансов в украинской публичной политике.

Массовый психоз, на пороге которого мы находимся, но пока не очень решаемся зайти – это психическая эпидемия, в основе которой лежит подражание (копирование поведения) и суггестивность (внушение). Он по-разному поражает разные группы людей. Но есть одна общая черта.

Человек теряет способность к рассудительному суждению и становится невыдержанным, как и те, кто вокруг.

У нынешнего массового психоза есть и специфически “ковидные признаки”, и общие, присущие любому массовому психозу. Начнем со специфики.

Как я отмечал выше, используя образ моря, основным генерализующим фактором в нынешней ситуации является диспропорция в связке “известное-неизвестное”. Философы сразу бы сказали, что неизвестного всегда больше, и сослались бы на Сократа и его “круги знаний”. Но сколько ни разглагольствуй о необходимости обучения критическому мышлению, это все остается по большей части шаманским биением в бубен – в метафорическом смысле слова.

Люди мыслят и ведут себя так, как им удобнее. Им вполне комфортно среди нелепых самодельных фантазий и конспирологических объяснений, как все в мире устроено.

Критическое мышление не является для масс каким-то особенно неприемлемым. Во-первых, оно напрягает, а следовательно, весьма энергозатратно. Во-вторых, в нашей повседневной, довольно примитивной жизни без него вполне можно обойтись.

Критическое мышление жизненно необходимо лишь тем немногим, чья деятельность (и видовое выживание) не предполагает “теплой ванны” примитивного мировоззрения.

Поэтому все попытки рационально, с наилучшими намерениями убеждать массы в том, что необходимо мыслить спокойно и логично, сталкиваются с подозрительностью, раздражением и агрессией масс.

Потому что, во-первых, “логично” – это обычно “скучно”. А люди хотят развлекаться. Вирусная конспирология – это тоже разновидность игры, своего рода квест.

Во-вторых, в нашей ситуации правдивое видение окружающих обстоятельств сильно снижает самооценку масс, которые уже почувствовали себя трагически умирающими из-за очередной зрады-зрадоньки. Это резко выводит их из зоны комфорта в Моисееву пустыню долгих и изнурительных поисков истины, а они хотят обратно к фараону, где доллар по 8.

Неизвестность, если о ней не знаешь, не пугает. Но когда информационные батискафы наши погружаются на глубину ковидного моря, становится понятно, что ничего непонятно. Боятся все, включая сам вирус.

На сегодня уже определены три посткарантинных стрессора. Это означает, что люди уже сейчас думают в контексте того, как им будет плохо после эпидемии, сколько бы она ни длилась. Такое вот заранее мотивированное самотравмирование.

Это – а) страх обнищания, б) страх потерять работу, и в) стигматизация от пережитого, независимо от того, болели вы или нет.

Постковидную гарантированную троицу стрессоров дополняют актуальные психологические вавки.

Это посттравматическое стрессовое расстройство, которое, вопреки примитивным представлениям, связано далеко не только с войной (например, активно диагностировалось у учителей младших классов).

Соседствуют с ним, хотя и не тождественные – страх заражения и страх неправильно лечиться в случае заражения.

Карантинная изоляция, принудительное уменьшение привычного количества контактов порождают скуку и раздражение, перерастающее в злость и гнев. Вы не можете планировать никаких поездок или дел по бизнесу, даже мечтать о них – мечта перерастает в свою фрустрационную противоположность.

Такая вот икебана переживаний. В таких пропорциях и сочетаниях букет проблем еще не складывался.

Теперь что касается общих черт массового психоза. Есть механизм его формирования, о котором мы частично уже упомянули, а есть факторы развития.

К механизмам формирования можно добавить еще гипотезу (и ей подобные), что само заболевание через биохимические процессы в организме влияет на психику. Но, во-первых, это в какой-то степени касается каждой серьезной болезни. Во-вторых, сама сплетня об этом губительнее для психики, чем эти патологические психосоматические реакции.

Сразу следует отметить, что из классических механизмов формирования можно изъять контактность, которая из-за карантинных ограничений и обычных человеческих опасений значительно уменьшается. Но это пагубное влияние прямого психического заражения “компенсируется” социальными сетями и прессой, о чем поговорим дальше.

Факторов развития массового психоза существует четыре. Это – интернет, средства массовой информации, идеологии, информационно-психологические операции врага по расшатыванию ситуации и распространению им панических настроений.

Информационные операции проводятся в различных направлениях и средах. Как в случаях с радикальными идеологиями, подогреваются и взаимно натравливаются противоположные крайние точки зрения. Активно транслируются мысли “полезных идиотов”, чем менее содержательные и более эмоциональные, тем лучше. Религиозная и сектантская агентура навевает ужасы в своем стиле.

Украина – не единственная мишень в этих операциях мирового масштаба, просто делаются поправки на национальный колорит. Справедливости ради стоит добавить, что в этой информационной войне на самом деле все крупные игроки воюют против всех своих соседей, пытаясь традиционно нажить дополнительный политический капитал на человеческих страхах. Россия для нас здесь традиционно крупнейший игрок благодаря своим европейским “прокси”, но не единственный.

Все идеологии, которые возникли из религий (в украинском случае стоит говорить “квази”), строятся на перечне угроз, явных или будущих, и рецептах быстрого, недорогого спасения. На конец бюджетного года, при (в основном) имитации реформ, в условиях ползучего политического кризиса и отсутствия четкого понимания, в какие партийные тапочки переобуваться, пока не приехал новый посол США, наши политические пропагандисты вплетают “ковидную” тему во что угодно, потому что она по факту добавляет драматичности их примитивным банальностям.

Люди идеологически индоктринированные, вместе с привычной политической половой заглатывают и эту раздражающую примесь, который придает им специфический драйв, но уже идеологически окрашенный.

Ну, и специфические издания и телеканалы, которые можно считать упырями, без кавычек. Сформировался устойчивый фольклорный образ упыря: покойник, который выбирается из могилы в поисках крови. Можно было бы на этом закончить описание, потому что это все сонмище кормится с капиталов, сформированных коммунистическими мертвецами, которых в 90-х не прохромили осиновым колом, а лишь демонстративно и неглубоко прикопали. Там технология нехитрая, ложь и перекручивания, которые почему-то сегодня поэтически принято называть “манипуляциями”. Нарратив очень прост: “Ааа, мы все умрем, на самом деле вы уже умерли, просто еще не знаете. Власть нас убивает, Запад нас убивает, НАТО (ЦРУ, МОССАД, Китай) нас убивает, одна Россия нас спасет”.

Современный – потому что художественный образ сообщества упырей сложился из логического вывода, что долгожительство и отсутствие проблем с питанием превращают вонючие и грязные пугала в элегантное и состоятельное панство, со значительными ресурсами и влиянием на экономику и политику стран своего местонахождения.

Поскольку осиновые колья во время каждой нашей революционной попытки, как оказывается, продуцирует и продает то самое панство упырей, то они сами с собой, конечно, справится не дадут, каждый раз подсовывая наивным массам фальшивые цели (см. “информационные операции”).

В ковидном психозе они “обличители” тайных замыслов предательской власти, и в этом солидарны с “полезными идиотами”, и пренебрежительно-презрительные комментаторы чьих-либо оптимистичных сообщений, с целью обесценения.

Пресса, которая продает ужасы – такая же старая тема, как и тема упырей. Паразитирование на собственноручно раздуваемых страхах – это очень выгодный бизнес. Еще не вырос такой законодательный чеснок, который бы на них подействовал. Поэтому соблюдение социальной дистанции от этих упырей – простой и эффективный метод не быть укушенным этой нечестью.

И еще в отношении дистанции, в качестве профилактических советов, которыми обычно просят заканчивать свои мысли по этой теме. Все рациональные советы не имеют никакого влияния на людей, у которых рациональность сводится к базовым инстинктам. Образование и социальное положение, и даже уровень морали к этому не имеют никакого отношения.

Я неполиткорректно делю людей на граждан и население. Придумал не я, но такой утилитарный подход сильно экономит силы и оптимизирует коммуникацию. Граждане – это те люди, которые помимо прочих добродетелей, обязательно имеют критическое мышление. Оно является следствием воспитания и самовоспитания, опыта жизни в других странах.

И есть население, у которого критического мышления нет, потому что оно ему не нужно.

Это вовсе не означает, что одни лучше других с точки зрения социальной этики. Граждане могут быть довольно неприятными для кого-то личностями, а простецкий житель без заморочек – очень милым человеком.

Это означает лишь то, что поведение людей с критическим мышлением позволяет им выработать в том числе антиистеричные, антипсихозные механизмы личного поведения. У людей с критическим мышлением присутствует элемент “горизонтальной” солидарности с себе подобными, и в принципе – это прототип гражданского общества. Которое, несмотря на все попытки его подавить и коррумпировать, дает о себе знать везде и во всем.

Кумулятивный эффект от паники по любому поводу среди населения значительно выше, чем среди граждан. Но я еще не видел взрослого человека, который бы взял и воспользовался инструкциями по развитию критического мышления, если его у него отродясь не было.

Поэтому практический совет – сохранять максимальную психологическую дистанцию между этими двумя слоями. Сколько той зимы. А там, глядишь, скоро уже и маски пора будет святить.

Автор: Олег Покальчук, социальный психолог; “Укринформ“