Как реагирует система украинского правосудия на женщин, которые убили своих обидчиков
526 украинок отбывают наказание по статье 115 УК “Умышленное убийство”. Большая часть из них стали осужденными, защищаясь от домашнего насилия. Основная причина – длительное отсутствие своевременного административного реагирования на домашнее насилие со стороны правоохранительных органов и социальных служб.
С 2018 года в Украине действует новый закон “О предотвращении и противодействии домашнему насилию” , который изменил подход к тому, что считается насилием. Также введена уголовная ответственность за систематические проявления насилия. Из полутора тысяч судебных решений по статье 115 УК (среди мужчин и женщин по 2018-2019 годы), в издании LB.ua отобрали 65 приговоров, касающихся женщин, которые были осуждены за убийство обидчиков. Журналисты исследовали эти дела и узнали, как в таких случаях реагирует система украинского правосудия.
Не ангел
Последняя летняя жара безжалостно раскаляет стекла в окнах Каменской исправительной колонии №34. Несмотря на то, что окно занимает почти всю стену, кажется, будто воздух маленькой комнаты загустел в ворсе толстых ковров. Солнце отражается в экране телевизора. На почетном месте напротив него стоит диван, позади которого подрагивают вазоны с растениями.
Анжела немного неуверенно заходит в комнату, переступает с ноги на ногу. Ей 27 лет, на ней черный сарафан, темные волосы выбиваются из-под красного полиэстрового платка, который немного добавляет ей лет. Когда Анжела садится на диван, тонкий платок сползает на плече. Она нервно переминает его краешек в руках.
– Я не ангел, но хотела бы, чтобы его мать знала, как сильно я каюсь, – говорит Анжела. На еее тюремной одежде приколота бирка с фамилией, именем, отчеством и немного выцветшей фотографией, судя по которой когда-то волосы у Анжелы было окрашены и прятать их в платок не приходилось.
Все началось, когда Анжела встретила Андрея. Они познакомились на вокзале – он возвращался с заработков, она помогала разносить письма на почте. Он плохо ориентировался в городе, спросил у Анжелы, как найти нужную улицу. Ей было по дороге. Все время они разговаривали, вечером Андрей пригласил на свидание. Обменялись телефонами – звони, если что, говорил он. “Если что” наступило раньше, чем она ожидала.
Анжела росла в приемной семье с тех пор, как ей исполнилось девять. Ее мать умерла, бабушка умерла, у отца инвалидность. Они жили в доме, который когда-то принадлежал бабушке Анжелы – по завещанию половина отходила внучке, а половина тому, кто ее воспитал.
Анжела отпраздновала свое восемнадцатилетие пятого февраля. А уже шестого приемная мать сказала, что она ей не нужна и выставила вещи девушки за дверь. Анжела звонила всем знакомым и подругам и никто не смог ее принять. Кроме Андрея.
Вместе снимали жилье, оплачивал все он. С ними жила дочь Андрея от первого брака, шестилетняя девочка, которая называла Анжелу мамой. Они отсудили у приемной матери часть дома из завещания бабушки, переехали. Анжеле казалось, что вот она, семья.
В тот день, когда она узнала, что беременна, Андрей избил ее так, что Анжелу забрали в больницу. Ребенок не выжил. Еще полтора месяца Анжела стационарно лечила инфекцию, которую занесли при “чистке”. К ней приезжал участковый, хотел открыть дело. Но мать Андрея быстро поняла, что за такое сыну светит тюремный срок. Просила прощения, умоляла не разрушать ему жизнь, не забирать отца у маленькой дочери. В конце концов, в заявлении Анжела написала, что упала с дерева. С тем, чтобы полиция не заводила дело по факту, мать Андрея уже разбиралась самостоятельно. Больше детей Анжела иметь не может.
Анжела вернулась домой, но Андрей оттуда никуда не делся. Днем был на работе, потом где-то пил, а вечером бил Анжелу. Утром просил прощения, говорил, что больше такого не будет. Она верила. Побои не заканчивались. Однажды Анжела решила уйти, собрала вещи. Но Андрей пришел домой раньше, увидел сумки, все понял, снова избил ее, закрыл в доме, а сам пошел ночевать к матери. Вернулся только на следующее утро, когда Анжела должна была идти на работу. Извинился и сказал, что если она хочет уйти, то пусть, но сначала, они сходят на свидание. Анжела согласилась.
Вечером пошли к реке. На обратном Андрей еще раз спросил, уверена Анжела в своем решении уйти. Она подтвердила, он не возражал. Но зайдя во двор, снова начал ее избивать. Анжела упала. Андрей наклонился и несколько раз повторил, что если хоть кому-то скажет, будет хуже. Завел ее в дом, закрыл, куда поехал, а вернулся уже с водкой. Анжела готовила на кухне ужин, когда он снова на нее набросился – завалил на пол, бил ногами. Она хватала все, до чего мог дотянуться. В руки попал нож. Анжела оттолкнула Андрея от себя, вскочила на ноги, взяла бутылку водки и разбила. Ей показалось, что он успокоился. Андрей посмотрел на нее, достал из кармана деньги и приказал бежать за новой выпивкой.
Анжела делает паузу.
– Я выбежала из дома и увидела лишь, как он сползает по стенке, – продолжает. – Я случайно ударила Андрея ножом, отталкивая от себя. Не поняв этого я потянула за рукоять и вытащила лезвие. У меня с собой не было телефона, поэтому сначала побежала к соседу – вызвать скорую. Когда они забрали его, пошла к подруге. Через полчаса позвонила мачеха и сказала срочно вернуться домой. Там уже была милиция. Мне было 20 лет в то время.
Еще несколько месяцев после задержания, Анжела приходила на заседания покрытая синяками. Ее дело вел государственный адвокат, Анжела утверждает, что в течение слушаний он не сказал ни слова. Единственный, кто на суде рассказал, что Андрей регулярно бил Анжелу, был его брат – Саша. Однако это не очень помогло. Ее осудили по части 1, статьи 115 УК (умышленное убийство), приговор – 8 лет лишения свободы. Адвокат сказал, что сделал все, что мог. Сейчас до конца срока заключения остался один год. Апелляцию Анжела не подавала.
Во дворе Каменской исправительной колонии. Фото: sobitie.com.ua
– Я боялась куда-нибудь писать, думала, что могут дать больше, – рассказывает она. – Когда проводили экспертизу, я была вся синяя. Но побои и то, что я больше из-за него не могу иметь детей, суд не учел вообще. Я жалею о том, что случилось, у него есть мать все же. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы убили моего сына.
“Неприязненные отношения”
По данным Департамента уголовно-исполнительной службы, по состоянию на 1 января 2019 в Украине за умышленное убийство отбывают наказание 526 женщин. Сколько из них осуждены за защиту своей жизни или жизни своих детей от домашнего насилия – точно неизвестно. В 2016 году общественная организация “Ла Страда – Украина” провела анализ судебных приговоров, по статьям УК, содержащих наказание за насильственные преступления, в частности, за умышленное убийство, вынесенных женщинам. С взятых случайным образом 34 приговоров из 100, исследователи сделали опосредованный вывод о присутствии гендерно обусловленного насилия как причины преступления. Почему так сложно? Потому что такой термин, как “домашнее насилие” долгое время не применялся ни следователями, ни прокурорами, ни судьями, а факты систематических побоев не принимались во внимание в судебных приговорах.
– Типичная история такова: женщина, защищаясь от ударов мужчины, хватает нож и вонзает его в обидчика, – объясняет Правительственная уполномоченная по гендерной политики Екатерина Левченко . – Она видит, что партнер ранен или убит, и самостоятельно вызывает скорую, полицию, часто раскаивается. У таких женщин желание именно убить чаще всего нет. Они пытаются защититься, но не рассчитывают свои силы.
Правозащитница Екатерина Левченко. Фото: povaha.org.ua
Ситуация должна была измениться с начала прошлого года, когда вступил в силу закон “О предотвращении и противодействии домашнему насилию”, который Верховная Рада приняла 7 декабря 2018. Чтобы это проверить, с помощью сервиса “Суд на ладони”, мы отобрали 65 приговоров, вынесенных женщинам за умышленное убийство (ч.1 ст.115 УК) в течение 2018-2019 годов (по состоянию на 8.09.2019), где косвенно фигурирует домашнее насилие .
В приговорах его можно связать с такими терминами, как конфликт, скандал, бытовая ссора, длительные неприязненные отношения. В обстоятельствах дел женщины указывают на побои и издевательства, которые длились годами. В двух случаях убитыми оказались мужчины, с которыми обвиняемые познакомились в день убийства. Еще в двух – соседи, в пяти – братья, в одном – сын. В остальных 55 случаев убитыми были мужчины и партнеры, из них двое – бывшие.
Основное орудие убийства – кухонный нож. Часто речь идет об одном смертельном ударе.
Приезжая на такие вызовы полиция квалифицирует дело по факту – по ст.115 УК. Во время выяснения обстоятельств правоохранители могут согласовать с прокуратурой переквалификации дела, а прокуратура – вынести новое подозрение. Однако для этого полиция должна собрать необходимые доказательства и свидетельства. Также специальный психолог должен предоставить вывод, что обвиняемая действительно долгое время была пострадавшей от домашнего насилия. Для полиции это дополнительная работа.
Фото: Lb.ua
Переквалификация возможна также уже в суде, однако это редкость. Из 65 проанализированных приговоров, только семь были переквалифицированы на статью 118 УК (умышленное убийство при превышении пределов необходимой самообороны), в двух случаях – на 116 УК (умышленное убийство в состоянии душевного волнения). Практики квалификации по этим статьям сразу по факту в Украине нет.
– Несколько лет назад по статьям 116 и 118 или вообще не было приговоров, или были один или два в год, – говорит Екатерина Левченко. – С моей точки зрения это связано с некорректной квалификацией еще на этапе следствия. Побои могли быть систематическими, одновременно считается, что аффект должно быть здесь и сейчас. Но в зарубежной практике используют понятие хронического накопительного аффекта. Например, когда человек длительное время страдал от домашнего насилия, держал все в себе. Это все потом нужно доказывать на суде. А умышленное убийство – это умышленное убийство.
Какая общественно приемлемая граница необходимой самообороны – не ясно. Нанесенный ущерб должен быть “необходимым и достаточным в данных обстоятельствах”. В рассмотренных делам, квалифицированные за превышение пределов необходимой самообороны, убийству обидчика могли предшествовать удушения женщины, избиения ногами, тяжелые травмы головы, попытка изнасилования, погоня за женщиной с топором, молотом и тому подобное.
– Логики в том, что считается превышением пределов необходимой самообороны, а что нет – нет, – говорит Левченко. – Я видела дело, где человек с топором гонял женщину по двору, она забежала в сарай, там был нож и когда он ворвался, она его ударила лезвием. В то же время, в обстоятельствах отмечалось, что на тот момент у мужчины топора в руках уже не было. Как все было на самом деле – мы не знаем. Но должен быть общий подход к рассмотрению дел, где убийству обидчика предшествовало домашнее насилие.
Сейчас типичный приговор для женщин по ст.115 УК – 7-8 лет лишения свободы, если есть смягчающие обстоятельства, например несовершеннолетние дети, то 5 лет. Из проанализированных случаев, в пяти суд назначал наказание 9-10 лет лишения свободы. Однако такой ситуация была далеко не всегда.
Праздник в День защиты детей в женской исправительной колонии Каменского, 31 мая 2019. Фото: ukrtime.net
Если закон уже не спасет
Вероника живет в колонии девять лет из 12 назначенных судом. Ей самой чуть больше 50, у нее глубокие карие глаза, белый тюремный платок контрастирует с темными волосами.
– Я наполовину осетинка, а он … у него армянские корни. Что-то общее, кавказское, у нас было, – улыбается Вероника.
Побои начались не сразу. После нескольких случаев Вероника убегала к подругам, к маме, меняла замки, квартиры. Он все равно ее находил, просил прощения, говорил что никому, кроме нее, не нужен, бросался в ноги. Вероника прощала, возвращалась. В исследованиях, изучающих различные аспекты домашнего насилия, такое поведение называется кругом насилия – сначала появляется напряжение, которое перерастает в насильственный инцидент, затем идет стадия примирения, так называемый “медовый месяц”, а дальше все повторяется по кругу. Помочь вырваться из этого круга может только постороннее вмешательство. Однажды Вероника вызвала милицию.
– Я просила, чтобы его забрали и милиция прокатила по селу, – вспоминает Вероника. – Через 20 минут он вернулся домой, сказал: «Ты мне обошлась в 50 гривен», – и ударил меня в лицо.
Так они прожили семь лет. В один из вечеров сели ужинать, смотрели какой-то сериал. Все, что происходило дальше Вероника помнит отрывками:
– Помню, как он начал бить меня, кричал, что убьет. Я нащупала маленький ножик, кухонный. Даже не думала как ударила, чем. От правосудие не скрывалась, осознаю, что убила я. Побои – это терпимо, физические раны заживают, боль уходит. Его тоже в детстве бил отец. А вот то, что на душе – остается, и мне очень жаль.
После суда адвокат Вероники сказал, что не ожидал приговора в 12 лет, думал, дадут меньше. Однако такая история не уникальна.
Каменская исправительная колонии №34. Фото: sobitie.com.ua
Другая осужденная, Светлана, уже отсидела свои 13 лет – на момент разговора до выхода на свободу ей оставалось два месяца. Дома ее ждут мама, дочь, двухлетний внук.
Еще когда она была маленькой, папа часто бил маму Светланы. Она не уходила от него, прощала, пока отец не погиб. Первый муж Светланы поднимал руку уже на нее – обращаться в милицию она не видела смысла, ведь он имел связи. Они разошлись после 17 лет брака.
Второй муж однажды толкнул Светлану на спинку кресла так, что она сломала ребро. После этого случая Светлана предупредила, что терпеть такого не будет, долго не могла простить. Всего вместе они прожили два года. Он много пил, Светлане это надоело.
– В тот день я сказала ему, что ухожу и пошла к двери, – Светлана смахивает длинные светлые волосы. – Погнался за мной с ножом, я оттолкнула его. Он умер еще до приезда скорой.
Эти дела рассматривались еще до принятия закона “О предотвращении и противодействии с домашнего насилия”. С 2018 года, благодаря этому закону в Украине появляется четкое определение домашнего насилия. Закон также детализирует виды насилия, а именно физическое, сексуальное, психологическое и экономическое. Кроме того, если раньше домашним насилием считались только инциденты в браке, то теперь круг субъектов расширился и на близких родственников, сожителей, бывших партнеров и др. Закон предусматривает административную ответственность за домашнее насилие (ст.173-2 КУоАП). Если обидчика привлекали к административной ответственности дважды, на третий раз будет уголовная (ст.126-1 УК).
Женщины, которые уже отбывают наказание, могут подать заявление в Комиссию при Президенте Украины по вопросам помилования. Инга одна из тех, кто подал запрос в Комиссию. Всего в колонии она провела шесть лет, осталось четыре.
– Мой муж бегал за мной с топором, бил меня, – Инга собирает вместе долгие рыжие волосы. – Я убегала, пряталась, он бросался на соседей, которые мне помогали, находил меня, все бесполезно было. Когда я предложила развод, он сказал, что убьет и меня, и себя. Последний раз он навалился и начал ломать мне шею. Я поняла, что могу умереть и перестала разбирать, куда и чем бью. В руки попал нож. В полиции сказали, что ехали на мой труп. Первый прокурор согласился, что это была самооборона. А потом потерпевшие сменили прокурора. Меня судили за 115 статье.
Инга утверждает, что ждет ответа Комиссии уже год. Представители приезжали общаться с осужденными в марте 2019 года. Сколько еще ждать – неизвестно.
В конце августа этого года президент Владимир Зеленский утвердил новый состав Комиссии по вопросам помилования . Женщин в нем нет.
Екатерина Левченко, которая имела опыт работы в Комиссии в 2015-2019 годах, говорит, что важно, чтобы при формировании учитывали вопросы участия женщин. Комиссия общается с осужденными перед тем, как принимать решение. Отсутствие женщин в работе Комиссии может негативно отразиться на рассмотрении таких дел. Кроме того, необходимо, чтобы дела женщин, осужденных за убийство обидчиков, рассматривались в соответствии с современными подходами в применении законодательства.
Правозащитница Екатерина Левченко. Фото: povaha.org.ua
– Комиссия тщательно относилась к случаям, ведь эти женщины все же действительно совершили убийство. Но в их приговорах видно, что ни со стороны правоохранительных органов, ни со стороны социальных работников не было соответствующего административного реагирования на домашнее насилие. Сейчас у нас изменилось законодательство, подходы к домашнему насилию, а люди получали приговоры согласно предыдущим нормам. Но самое главное – в соответствии с устаревшими представлениями о насилии.
«Вы помиритесь»
Анна заходит в комнату последней. Она кажется немного растерянной, во время разговора смотрит в одну точку. В колонии Анна всего пару месяцев.
– Когда мы только начинали жить вместе, все было хорошо, – она медленно артикулирует каждое слово. – У меня к тому времени уже был сын, дочь, еще совсем ребенок. Он ее очень любил. Мне запретил работать, хотя сам долго не мог найти работу. А потом я забеременела от него.
Для меня это третий ребенок и тогда я не была уверена, что мы сможем потянуть, ведь детям нужно что-то дать. Я сказала об этом ему, он дал мне пощечину. А уже дальше продолжилось. Не так села – ударил, не так встала – получила, беременность это не диагноз, почему легла – снова удар.
Анна не могла даже выйти к врачу – он не позволял и не выпускал из дома. За ней ухаживал двенадцатилетний сын, ему потом тоже начали прилетать оплеухи. Когда соседи, которые слышали крики в доме, приходили помочь, Анна с ними не разговаривала, зная последствия.
– Он говорил, что я уже привыкла к физической боли, значит теперь он будет делать больно сыну, – голос Анны дрожит. – Я дважды обращалась в полицию, просила, чтобы они что-то сделали, чтобы его не стало в моей жизни. Первый раз они забрали его, катали минут 40. А потом он вернулся, выбил окна, бил меня, бил меня перед детьми. В полиции сказали, что это семейная ссора, мы помиримся. Во второй раз, когда они приехали, он бил меня перед ними, выбил зубы. Я тогда была беременна в четвертый раз. Они составили протокол и через пару месяцев вызвали к себе. Он побыл в изоляторе три дня и снова вернулся. Меня спрашивали часто, а почему я сама не ушла. Это мой дом, мои дети там жили родственники далеко, документы, даже на детей, все были у него. Куда мне идти?
По данным исследования «Практика уголовного правосудия и насилие в отношении женщин” , которое проводилось в 2016 году, 12% опрошенных полицейских считали, что есть случаи, когда можно бить партнера или партнершу, а 39% согласились с утверждением, что домашнее насилие – это личное дело.
Исследование также проводилось среди прокуроров и судей. Результаты показали, что 58% опрошенных прокуроров считают, что большинство сообщений о домашнем насилии – ложные. Из 164 опрошенных судей 84% согласны с утверждением, что в случаях домашнего насилия приоритетом является примирение партнеров и сохранения семьи.
– Несмотря на то, что закон о противодействии домашнему насилию вступил в силу еще в прошлом году, им еще не так активно руководствуются, – говорит помощник председателя Национальной полиции Андрей Ткачев. – Прокуроры, судьи, полицейские также члены общества, а многие имеют собственные представления и стереотипы относительно насилия. Чтобы законодательство заработало, необходимо дополнительное обучение, тренинги. На все нужно время и прецеденты.
Помощник председателя Национальной полиции Андрей Ткачев. Фото: facebook / Андрей Ткачев
– В тот день мы ездили брать кредит – он очень хотел купить машину, – продолжает Анна. – Денег нам не дали. Он начал издеваться надо мной в автобусе. Помню, как он сказал: «Я убью твоего сына и потом посмотрим, сможешь ли ты дышать». Я обогнала его перед домом, залетела во двор. Дети играли в песочнице, я сгребла их в кучу, как щенков, и занесла в дом. Схватила нож, выбежала на улицу и ударил его. Один раз. Потом сказали, что ударов было два, но второго не помню. Я вытолкнула его со двора, закрыла калитку, слышала как он кричит. Мы с сыном взяли меньших девочек на руки и побежали огородами к знакомой. Уже у нее я вызвала скорую. Мы придумали, где прятаться в случае, если он придет за нами. Но никто так и не пришел.
Приговор для Анны – 5 лет лишения свободы. Пока, это одно из немногих дел, где суд учел систематическое домашнее насилие. Во время апелляции, решение осталось без изменений. На момент разговора, Анна сообщила, что ее адвокат еще весной подал кассационную жалобу, но после этого ни она сама, ни ее родственники не могут связаться с адвокатом.
Если вы пострадали от домашнего насилия, вы защищены Законом и имеете право на полноценную помощь. Вы можете бесплатно позвонить на Национальную “горячую линию” по предупреждению домашнего насилия, торговли людьми и гендерной дискриминации по телефону:
0800500335 (со стационарного) или 116 123 (с мобильного)
