Карантин и мародерство
По мере того, как у людей в карантине развивается и расцветает апокалиптическое мышление (а расцветает оно все пышнее и ярче), в их сознании прогрессируют различные фобии, проще говоря страхи.
Почему именно прогрессируют, а не создаются? Отвечает социальный психолог Олег Покальчук в издании ZN.UA.
Потому что установки человеческого поведения, если мы говорим о взрослых людях, основываются на уже существующих представлениях о мире и его закономерностях. Совершенно не важно, откуда эти представления взялись — из научных трудов или фильмов ужаса.
Это замечание существенно, поскольку принято считать, что человек — это некая беззащитная открытая структура, с которой любой информационный оператор может делать все, что ему вздумается. В реальности же человек готов воспринять и воспроизвести лишь то, к чему он так или иначе готов. То есть у него внутри есть некие прошивки, которые по-научному называются паттернами.
Формируются они в основном в детстве. И чем старше человек, тем сложнее менять эти паттерны. В просторечии их иногда еще называют “убеждениями”. Эта закостенелость — одновременно и защитный механизм, и основа всех психических проблем, о чем очень хорошо знают психиатры.
Страх насилия и грабежей во времена возможного ослабления функций государства имеет еще более древнее, глубинное происхождение. Я бы отнес его к архетипическим страхам, если говорить об украинской ментальности. Его сформировало множество известных проблем украинской истории, как древней, так и новейшей.
Ситуация усугубляется тем, что архетип по определению не поддается изменениям: он просто есть такой, какой он есть.
То есть одни и те же люди сейчас публично переживают из-за усиления полицейской роли государства и одновременно боятся всплеска мародерства.
С одной стороны, это связано с традиционными представлениями о государстве, исключительно как об аппарате подавления, то есть как о большом грабителе. Что, в общем-то, не так уж и безосновательно.
С другой, — массовая культура сформировала примитивные сценарии распада и деградации общества, чтобы ярче оттенить фигуру героя или героини, которые всему этому противостоят.
Но украинские массы (именно в количественном своем измерении) не очень хотят быть героями и героинями. И если больше нет возможности любить свою страну удаленно, из гастарбайтерской реальности, они предпочтут быть героями второго плана, то есть своевременно спасаемыми от злодеев детьми или красотками.
Это виктимное поведение, согласно голливудским сценариям, приписывает замирание в романтическом ужасе перед чем-то страшным, и не более того.
То есть на практике мы должны говорить о возможных случаях разбоя, краж или грабежа. При этих скучных терминах все как-то уходит далеко в сторону от голливудского драматизма, поскольку это все то, о чем мы раньше постоянно читали в сводках новостей.
Давайте более пристально рассмотрим сценарные составляющие гипотетического карантинного мародерства.
По умолчанию предполагается, что фигурантами этого явления будут какие-то дикие голодные вооруженные шайки, рыскающие в поисках еды. Но, учитывая несметное количество интернет-предложений похудеть (как биодобавочных, так и спортивно-тренажерных) и не менее значительный спрос на них, до отощавших злодеев нам еще очень и очень далеко.
Мы помним, разумеется, истории с бомжами, которые вламывались в пустые дачные домики и сжирали там все запасы. Но и тех дачных домиков-курятников уже больше нет. Да и дураки, державшие пищевые запасы вне дома, вроде бы как перевелись.
Вооруженный разбой в абсолютном большинстве случаев осуществлялся и осуществляется “по наводке”. Разбойники не только представляют себе объем возможной добычи, но и все риски с этим связанные. Я говорю о разбое, потому что кража в условиях карантина, когда все граждане как раз находятся в тех местах, которые потенциально могут подвергнуться ограблению, физически крайне маловероятна. Не говоря уже о том, что злоумышленникам затеряться в толпе, метро или просто на автомобиле сейчас совершенно невозможно.
Взять что-либо стоящее денег или съестное можно только у тех людей, у которых оно есть избытке. То есть мы говорим о красивых дорогих домах. Но с такой же большой степенью вероятности от них можно получить и заряд крупной дроби в живот или нечто аналогичное в лоб. Безусловно, будет предупреждающий выстрел, все по закону. Но он, как обычно, будет вторым.
Искать что либо у людей, бюджетно затаривающихся в недорогих супермаркетах, просто глупо. Проще организовать налет на этот самый супермаркет.
И в этом месте полиция радостно потирает руки, предвкушая мгновенное раскрытие на месте преступления, упаковывание легко вооруженных идиотов, получение премий, наград, благодарностей и внеочередных званий. Это же не с организованной преступностью бороться, а с обдолбанной самодеятельностью.
Возникновение дефицита продуктов возможно лишь в случае организации масштабного саботажа или картельного сговора импортеров, производителей и поставщиков продовольствия. В этом сценарии, как в любой другой конспирологии, для определения степени его вероятности необходимо определить конечного бенефициара. Пока весь этот бизнес в силу его ограничения из-за человеческого фактора терпит нарастающие убытки. И он сделает все, чтобы вернуть снабжение и потребление продуктов на прежний уровень.
Так что если карантин затянется и у большинства людей закончится какой-то минимальный подкожный жир, то осуществится их многолетняя мечта, на достижение которой они тратили так много времени и усилий, — они снова станут худыми, молодыми и красивыми.
Украина — бедная страна, населенная богатыми людьми. Поскольку именно эти богатые люди, а не страна обеспечивают более-менее приличным заработком множество людей, они же будут заинтересованы в том, чтобы у этих людей была еда, и их не грабили.
Да, снова приходит время региональных элит, которые в местах своего обитания и правления будут обеспечивать порядок и стабильность так, как они это понимают. Вероятно потом они будут просить у государства что-то взамен их услуг и усилий и государство снова их кинет. Поэтому вполне возможно, что в этот раз они взяли аванс. Хорошо это или плохо — науке не известно. С точки зрения безопасности и стабильности это хорошо. А цена вопроса на нас все равно никак не отыграется, поскольку распил бюджета мы можем наблюдать только в телевизоре.
Вообще применение силы в критических ситуациях — достаточно обычное явление, когда речь идет об индивидуальном истерическом поведении, в основе которого лежит страх.
Но групповое применение силы, то есть совершение правонарушения по предварительному сговору, предполагает все же оценку рисков. Реальные риски для правонарушителей такого рода сейчас очень высоки как со стороны полиции, так и со стороны возможных объектов нападения. Я знаю, вы сейчас будете думать о том, что полицейские сами могут быть грабителями, и кто-то даже вспомнит мутную историю со странной перестрелкой в Княжичах несколько лет назад.
Это тоже вероятный сценарий. Но я вас разочарую — процент его реалистичности приближается к проценту идиотов, собирающихся громить какой-нибудь захудалый супермаркет на окраине, и последствия будут такими же.
И напоследок цитата из романа Беркем аль Атоми “Мародер”: “Простой вопрос: как сделать так, чтобы ни у кого никогда и мысли не возникло, что у тебя можно что-то отнять? Ответ прост — напугать до усеру, как еще. А как это сделать? Тоже не секрет. Надо на копеечный вызов ответить так, чтобы судьба вопрошающего долго вызывала нервный озноб у желающих вопрос повторить”.
Автор: Олег Покальчук, социальный психолог; ZN.UA
