Волки и товарищи. Часть 6: мятежные «санитары леса»

…Наиболее близка к истине версия, которая связывает тамбовского волка с так называемым «антоновским мятежом» – фактически крестьянской войной, политическим вооруженным выступлением сельского населения Тамбовщины против большевиков. Поводом для восстания стала политика чудовищной продразверстки, когда у крестьян изымались зерно, скот, а часто и другое нажитое добро, что обрекало население на голодную смерть.

(Окончание. Предыдущую часть читайте здесь).

Мы не будем углубляться в подробности восстания, но несколько слов о нем сказать необходимо. Прежде всего оно датируется 1920–1921 годами. Однако на самом деле выступления против власти Советов и продразверстки начались ранее. Во всяком случае, в 1920 году в докладе комиссии штаба войск ВНУС (ВНУтренняя Служба, войска внутренней охраны Советской России) сообщалось: «Начало антоновского, как оно ранее именовалось, «бандитского», движения относится еще к прошлому году.

В первой половине 1920 г. оно не носило широкого характера, а было специфически бандитским и уже затем было использовано правыми и левыми эсерами». В том же докладе сообщалось, что еще к августу 1920 года «банда Антонова появилась впервые у местечка Афанасьевка и едва достигала численно до 60 человек.Неумелые, жестокие приемы губчека при подавлении… нетактичные меры по отношению к колеблющемуся крестьянству всколыхнули массу и дали противоположные отрицательные результаты: банда не была окончательно ликвидирована, рассеялась и затем постепенно разрасталась, достигла очень внушительных размеров, с каждым днем распространяясь по губернии».

Многие нынешние исследователи считают, что называть восстание «антоновским» неверно. Главой мятежа был Петр Токмаков – командующий Объединенной повстанческой армией и председатель Союза трудового крестьянства (СТК). Что касается Александра Антонова, он до конца мятежа занимал пост начальника штаба 2-й партизанской повстанческой армии и не возглавлял мятежа. Для нас, однако, важно, что чекисты и красные военные с самого начала восстания напрямую связывали его с Антоновым – возможно, потому, что им первоначально пришлось столкнуться с его бандой. И охотились они за Антоновым целенаправленно. Так что и мы не будем нарушать традиции.

Александр Степанович Антонов, как справедливо отмечали чекисты, действительно с 1906 года состоял в «Тамбовской группе независимых социалистов-революционеров» при Тамбовском губкоме эсеровской партии, занимаясь «эксами» – вооруженными грабежами для нужд партии. За убийство городового и ограбление железнодорожной кассы в 1909 году приговорен к смертной казни, замененной бессрочной ссылкой. После февральской революции 1917 года примкнул к левым эсерам, с апреля поступил на работу в Тамбовскую городскую милицию, в ноябре становится начальником Кирсановской уездной милиции. С февраля 1918 года Антонов – член Кирсановского уездного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Покидает свой пост в июле из-за несогласия с антикрестьянской политикой большевиков. Организует свой партизанский отряд, начинает активную борьбу против cоветской власти. В августе 1920 года поднимают восстание крестьяне Каменской волости Тамбовского уезда, и Антонов по их просьбе становится во главе вооруженного выступления.

Руководство восстания выдвигает широкий спектр либерально-демократических лозунгов: политическое равенство всех граждан без разделения на классы, созыв Учредительного собрания, свобода слова, совести, печати, восстановление политических и торгово-экономических сношений с иностранными державами, допуск в Россию иностранного капитала, самоопределение народностей и т.д. Но по большому счету действия повстанцев сводились к широкой борьбе против большевиков и физическому устранению политических оппонентов.

Против мятежников после окончания польской кампании и разгрома Врангеля были брошены крупные военные соединения, которыми командовали Тухачевский, Котовский, Уборевич. Но окончательной победы над «антоновцами» удалось добиться лишь после того, как продразверстка была отменена, и началась новая экономическая политика в марте 1921 года. Самого Антонова вместе с братом Дмитрием 24 июня 1922 года в результате чекистской облавы в селе Нижний Шибряй застрелили.

Антоновское восстание прогремело на всю страну. Как утверждает ряд литературоведов, Сергей Есенин свою поэму «Пугачев» (март – август 1921-го) посвятил именно антоновскому мятежу. На обложке стояло – «Пугачов», чтобы сблизить фамилии двух предводителей крестьянских бунтов. В монологе казака Буранова появляется необычное сравнение с луной, которую «как керосиновую лампу в час вечерний зажигает фонарщик из города Тамбова…».

Керосиновых ламп во времена Пугачева не было, да и фонарщики появились значительно позже в крупных губернских городах. В поэме пугачевский мятеж подавляется не из Петербурга, где царствовала императрица Екатерина II, а из Москвы, в которой располагалось правительство большевиков… Поэт-имажинист Вольф Эрлих в воспоминаниях о Есенине утверждал, что Сергей Александрович любил исполнять песню тамбовских повстанцев (надо думать, она была достаточно широко известна в то время). То же можно сказать о поэте Николае Клюеве.

В общем, есть большой соблазн ассоциировать с тамбовскими волками именно участников антоновского мятежа. Что и делают многие исследователи. Правда, довольно топорно. Так, Википедия, повторяя тучу уже перечисленных нами нелепых версий, далее утверждает: «Более позднее упоминание связано с Тамбовским восстанием 1920–1921 годов. Противоборствующие силы – зеленые повстанцы и красноармейцы – имели много общего в организации и идеологии, вплоть до обращения «товарищ». Допрашиваемые антоновцы при обращении к сотрудникам правоохранительных органов получали отпор «Тамбовский волк тебе товарищ», ставший крылатым выражением». Закроем глаза на нелепое употребление термина «зеленые», под который тамбовские повстанцы не подпадают ни при каких условиях. Заметим лишь, что имеем дело опять-таки с неподтвержденными домыслами. Сочинительство по принципу «А ваще-та так могло быть!».

При этом направление рассуждений в принципе верное. Ваще-та что-то подобное могло быть. Только не стоит ради подтверждения своих догадок сочинять исторические анекдоты. Один из них, размноженный десятками интернет-сайтов, звучит так: ««Они не щадят себя в бою, а также своих жен и детей, бросаясь на пулеметы, как волки», – докладывал Тухачевский в ЦК. Именно тогда появилась поговорка «тамбовский волк»». Как ни печально, эту байку повторил в одном из выступлений даже министр культуры Владимир Мединский. На самом деле вы не найдете источника, из которого почерпнута эта цитата. Впрочем, нет; она встречается у Бориса Сенникова в книге «Тамбовская Вандея».

Правда, краевед пишет о том, что так говорили «повергнутые в изумление» красные, не персонифицируя автора высказывания. К тому же у Сенникова – «смело бросаясь на пулеметы». Эпитет «смело» в устах Тухачевского звучал бы неуместно, и потому последующие «разносчики» его убрали. Откуда взял цитату сам Сенников? Судя по всему, с потолка. Он вообще измыслил целую кипу «подлинных документов» о применении химического оружия красными частями. Специалисты разоблачили фальсификатора, но «документы» уже пошли бродить по Интернету. Автор наворотил еще много благоглупостей, о которых у нас будет повод поговорить.

Знакомьтесь: тамбовский волк собственной персоной!

Но «волк» все-таки был! Да еще какой…

Я имею в виду даже не отрывок из воспоминаний чекиста Михаила Покалюхина, который участвовал в облаве на Антонова, когда знаменитый повстанец погиб. Хотя именно Покалюхин признавал: «Антонов – старый волк, снискавший себе славу «неуловимого»». Казалось бы, вот вам тот самый «тамбовский волк». И все же одиночного упоминания явно недостаточно. Разумеется, эта цитата свидетельствует о том, что чекисты сравнивали своих врагов с волками и, надо думать, делали это очень охотно. Но все же – хотелось бы более явных аргументов.

И они есть. Сначала я наткнулся на них в воспоминаниях другого чекиста, который принимал участие в подавлении тамбовского мятежа – Дмитрия Михайловича Смирнова. Оказалось, «тамбовский волк» – даже не обобщенная характеристика. Этот диковинный и опасный зверь имеет конкретное имя, отчество, фамилию и боевую биографию. Это вовсе не Александр Антонов. Вот что пишет в «Записках чекиста» Смирнов:

«За сравнительно небольшое время частям Красной Армии сдалось в общей сложности более двенадцати тысяч антоновцев. Остальные, в большинстве своем кулаки, уголовники и закоренелые бандиты, продолжали метаться в лесах, где их по частям добивали красноармейцы.

Был в числе этих закоренелых и командир «волчьего» карательного отряда Петр Сторожев, у которого за все им содеянное не оставалось ни малейшей надежды на помилование… Хитрый, изворотливый, он по-волчьи умело замел свои следы. Недаром в народе его прозвали «Волком», а свою бандитскую шайку, которая состояла из отборных негодяев, он сам окрестил «волчьим» полком. Крупный кулак, Сторожев еще при Керенском сумел пробраться на должность волостного комиссара и даже добился избрания в Учредительное собрание. Все эти посты усиливали его личную власть и влияние среди богатеев-кулаков Тамбовщины… Чтобы возвратить прежние порядки, Сторожев был готов пойти на союз с любыми врагами Страны Советов. Подвернулся авантюрист и властолюбец Антонов – Сторожев с радостью стал ближайшим и верным его помощником.

…Сторожев стал комиссаром внутренней охраны антоновского штаба и единовластным командиром всех карательных отрядов, наделенных «правами» военно-полевых судов. Вот когда Волк получил неограниченные возможности сводить счеты с ненавистной ему беднотой и особенно с коммунистами! Каратели грабили совхозы, склады и магазины, разрушали и сжигали сельские Советы, школы, дома неугодных им крестьян, без суда и следствия расстреливали и вешали всех, кто хотя бы намеком выражал недовольство или осуждение кровавого кулацко-эсеровского разгула… Много кровавых дел было на совести антоновского Волка. И вот теперь он, казалось, не без успеха сумел замести свои следы».

Далее старый чекист сообщает, что на след Сторожева удалось выйти только через несколько лет, в августе 1925 года. Оказалось, Волк скрывался у своей близкой знакомой Насти, которая обитала в сторожке при городской церкви Борисоглебска. Дальше следует красочное описание ночного ареста спящего бандита, подробная картина его последующего допроса лично Смирновым. Чекист рисует отталкивающий образ «антоновца»:

«Весь его облик стал другим. Он очень похудел, стал длинным, сутулым и каким-то неуклюжим. Очень поредели его волосы. Когда-то надменное лицо стало морщинистым и изможденным. Черные глаза, в прошлом с дерзким взглядом, казались теперь усталыми, выцветшими. Единственное, что в них еще оставалось – ненависть к людям, над которыми он когда-то властвовал и которые потом отвернулись от него. Обращала на себя внимание походка. Она была тяжелой, как у человека после длинной дороги.

Вскоре под усиленным конвоем мы отправили Волка в Тамбов, в губернский отдел ОГПУ. Это был его последний путь».

Итак, в рядах тамбовских повстанцев существовал «волчий» отряд, который получил название по прозвищу своего командира Петра Сторожева. Допустим. Но давайте рассуждать здраво. Антоновский мятеж действительно прогремел на всю страну, имя Антонова было известно всей России. Понятно, что Антонова и «антоновщину» власть вынуждена была упоминать в качестве пугала – помимо своего желания. Но с какой радости ей пропагандировать одного из приспешников мятежника – «Волка»? Выходит вроде бы, что логичнее связать «тамбовского волка» с Александром Антоновым, нежели с Петром Сторожевым.

И вот тут в нашем исследовании появляется имя Николая Вирты. Нынче этот писатель не пользуется популярностью. Википедия дает ему разгромную характеристику:«Твердо держался партийной линии: разоблачал троцкистскую оппозицию, боролся с «безродным космополитизмом», пропагандировал «культ личности»». Между тем Николай Евгеньевич Карельский, он же Вирта, популярностью своей в 30-е годы мог поспорить с Михаилом Шолоховым.

Славу ему принес роман «Одиночество», в 1941 году удостоенный Сталинской премии. В главном герое романа многие даже находили определенное сходство с Григорием Мелеховым. А имя героя вам подсказать? Петр Иванович Сторожев! Да, тема «Одиночества» – антоновский мятеж и его разгром. Причем Вирта умудрился создать такое драматическое полотно, что недремлющие советские «органы» сходу повесили на автора клеймо «антоновца» и бросились «шить дело»! Сохранилось множество архивных документов, из которых видно, как тщательно собирали компромат на писателя.

Да и то сказать: происхождение Вирты вполне соответствовало образу закоренелого врага советской власти и идеолога тамбовских мятежников. Происходил он из семьи священника, мало того: отец его, Евгений Карельский, во время крестьянского восстания был заподозрен в связях с повстанцами, взят в заложники и расстрелян! Николай в это время находился в Тамбове. После гибели батюшки семью Карельских преследовали лазовские комсомольцы. Вернувшийся Николай, чтобы поддержать трех сестер и мать, работал сначала пастухом, а потом писарем в сельсовете села Большая Лазовка. И что же он после этого – не бандит?

Писателя спасло то, что роман «Одиночество» понравился Сталину. Ситуация для того времени достаточно типичная. То же происходило с Шолоховым и «Тихим Доном», с Твардовским и «Страной Муравией»; сюда же можно отнести Михаила Булгакова с «Днями Турбиных». Как ни странно покажется, Великий Вождь поддержал немало талантливых людей. В общем, Вирте повезло. Его «антоновский» роман напечатал в 1935 году журнал «Знамя», в 1937-м в МХАТе по мотивам «Одиночества» была поставлена пьеса «Земля», в 1939-м году Тихон Хренников скроил из романа оперу «В бурю». За пять лет исторический роман Николая Вирты выдержал… 12 изданий!

Теперь вам понятно, насколько популярным перед войной становится имя и образ Петра Сторожева?! Именно этот персонаж, а не Антонов, занимал в «Одиночестве» центральное место. Причем последняя из трех частей так и называлась – «Волк». Но кличка эта проходит красной нитью через все произведение. Тон задает на первых же страницах сам Антонов, в дружеской беседе называя Сторожева «волком»:

«…Антонов отошел от него, оглядел с ног до головы и с добродушным смехом заметил:

– А ты, брат Сторожев, богатырем стал. Знал тебя поджарым парнем, волчонком эдаким, а теперь, поди-ка, сколько важности!..

– Волчонок в волка вырос, – как бы нарочно наступая на самую больную мозоль Сторожева, с хохотком вставил Булатов.

С тех пор как Петр Иванович вышел в люди, его стали называть не волчонком, а волком; Сторожев всякий раз рычал, когда слышал за спиной прозвище, крепко-накрепко приставшее к нему».

В конце романа Петр встречается со своим братом – коммунистом Сергеем Сторожевым. После их разговора Петр понимает, что за свои преступления пощады ему не будет. Он удаляется, а брат смотрит ему вслед и произносит:

– Ишь ты, пришел все-таки, Волк…

Лариса Полякова в очерке о Николае Вирте справедливо замечает по поводу Петра Сторожева: «Пожалуй, именно с этим героем более всего связано название произведения – «Одиночество», которое вместе с кличкой «Волк» создает впечатляющий образ затравленного и растерявшегося существа, попавшего в бескомпромиссную ловушку жизни. Ни семья, ни брат, ни обстоятельства, ни пережитое не способны искоренить чувство одиночества, и на последней странице романа, убив Лешку (последнее и жесточайшее убийство), Петр Сторожев с документами Лешки и в его шинели «исчезает в ночном мраке». Оставшаяся жизнь для него – «ночной мрак»».

И вот тут самое время поговорить о судьбе не романного, а реального Петра Ивановича Сторожева. Как мы помним, бравый чекист Дмитрий Смирнов заявил, что задержал Сторожева летом 1925 года в Борисоглебске. А затем Волка отправили «в последний путь». Все это не соответствует действительности.

На самом деле Сторожева действительно арестовали в Борисоглебске, но пятью годами позднее, в 1930 году. Он жил здесь на нелегальном положении, но при этом вместе с еще пятью бывшими «антоновцами» активно занимался борьбой против колхозного движения, выступал среди крестьян против проведения коллективизации, призывал их бить коммунистов. Самое любопытное то, что за все это Сторожева приговорили всего-навсего… к пяти годам исправительно-трудовых лагерей! И это учитывая все его «подвиги» во время тамбовского мятежа, о чем особо упомянуто в обвинительном заключении:

«В 1920 г. во время гражданской войны и свирепствования антисоветской банды гр-н с. Грязнухи Сампурского района, бывшего Тамбовского округа Сторожев Петр Иванович являлся организатором бандитского отряда, затем был командиром 5-го П.Кустовского бандитского полка и впоследствии был начальником бандотряда, который оперировал на территории Токаревского и др. районов бывшего Борисоглебского уезда ЦЧО… За время своего пребывания в банде производили террор и насилие над крестьянством, произвели ряд расстрелов пленных красноармейцев, партийных и советских работников. После ликвидации бандитизма Петр Иванович Сторожев скрылся, проживал в гг. Борисоглебске и Тамбове…

Сторожев под силой оружия, угрожая расстрелом, заставлял идти в банду на фронт против Красной Армии. Сторожевым был убит в с. Грязнухи коммунист – Евсеенко Семен Борисович, зарублен собственноручно пленный красноармеец, причем, когда он его рубил, снял с себя шапку, перекрестился и отрубил голову. Им же на кладбище был зарублен гр-н Волков, завезенный из с. Красивки Токаревского района. Он избивал ряд лиц, не желающих идти в его банду. Кроме того, по распоряжению Сторожева в Потемкиной Лощине расстреляно 40 человек красноармейцев».

При этом две статьи, которые были вменены Сторожеву – 588 и 593 (совершение террористических актов и бандитизм) предусматривали в качестве наказания высшую меру социальной защиты – расстрел. Кто скажет, что злейший враг советской власти, чьи руки были по локоть в крови, понес страшное и суровое наказание, пусть первый бросит в меня камень.

Конечно, Смирнов мог за дряхлостью лет перепутать даты. Но бросается в глаза также то, что и характеристику антоновского восстания, и биографию Антонова, а также Сторожева старый чекист буквально списал из романа «Одиночество». И то сказать: сталинский лауреат врать не будет, а вот память может и подвести…

«Волк» Сторожев отсидел свои положенные пять лет и вышел на свободу. Здесь в 1937 году с ним встретился Николай Вирта. Позднее писатель сделал запись в дневнике: «Он (Сторожев) читал роман «Одиночество». «Написано все правильно», – важно сказал он. Говорили мы со Сторожевым долго.

Он старался казаться откровенным, но мы видели, как много Сторожев таит в себе». Сам Сторожев подтвердил факт встречи с Виртой на допросе, который вел 11 августа 1937 года младший лейтенант госбезопасности Матвеев: «Я знаю, что Николай Вирта происходит из с. Лозовка, Токаревского района, его отец священник, расстрелян красными за контрреволюционную деятельность. С Николаем Вирта впервые встретился в первых числах июля месяца 1937 г. в селе Сампур, куда он приезжал. При встрече с Вирта он дал мне 100 рублей для оплаты штрафа за утерянный паспорт».

Через месяц после этой встречи Петр Сторожев снова был арестован за антисоветскую агитацию и создание контрреволюционной повстанческой организации. Существовала такая организация на деле или же бывшего «антоновца» подгребли для ровного счета во время широкомасштабной кампании по разоблачению «врагов народа», которая развернулась в 1937–1938 годах, сейчас сказать трудно. Вполне возможно, Сторожев так и оставался врагом новой власти. Однако в протоколе допроса одного из свидетелей, некоего А.И.Вихляева, встречаются чудовищные несуразности.

Свидетель, в частности, заявил: «В июне 1937 г. во время проработки приговора Верховного суда над бандитами шпионами Тухачевским, Уборевичем и другими Сторожев по окончании собрания, когда мы с ним шли домой, в частной беседе сказал: «Да, хотя сейчас и расстреляли Тухачевского и других, но это все хуже для нас, крестьян, потому что они хотели установить жизнь, какая была раньше, но это коммунистам не нравится и правительству, вот и давай расстреливать честных людей…» Чтобы участник тамбовского восстания заступился за Тухачевского и Уборевича, жестоко подавлявших мятеж, да еще назвал их «честными людьми» – это уже суровый перебор…

Как бы то ни было, а Сторожева на этот раз все же поставили к стенке и успешно «расшлепали». Увы, приходится признать, что роман «Одиночество» сыграл в этом не последнюю роль. Во всяком случае, на него как на документ ссылаются многие из тех, кто был причастен к делу «Волка». Упомянутый уже Вихляев сообщал: «В 1919 г. Сторожев был организатором банды Антонова, ныне проходящего по книге-роману «Одиночество»». Имя Николая Вирты возникает в показаниях свидетеля Федора Четырина и в допросах самого Сторожева (от него даже требовали назвать фамилию «Леньки», которого «Волк» убивает в финале романа; фамилию Сторожев не вспомнил, но самого убийства не отрицал).

В этой связи нельзя умолчать об «исследовании» Бориса Сенникова, который позиционирует себя как большой знаток тамбовского мятежа и нередко обличает своих оппонентов, которые не подвергают документы «научному анализу». Что такое «научный анализ», автор демонстрирует в одной из своих статей о тамбовском восстании. Он пишет следующее:

«Для примера хочу привести историю одного из документов, связанного с романом «Одиночество» тамбовского писателя Н.Е. Вирты… В этом романе Н.Е. Вирта повествует о крестьянском восстании в Тамбовской губернии. Роман основан на фальшивке, состряпанной органами НКВД в 1937 году.

Однако на основании этой фальшивки был расстрелян человек, которому в вину ставили то, в чем он абсолютно не был повинен. Этот человек, Петр Иванович Сторожев (бывший член РКП(б) и председатель ревкома), был родом из села Грязнухи Сампурского района Тамбовской губернии. В романе «Одиночество» один из персонажей носит такое имя, хотя к этому человеку не имеет никакого отношения – это литературный псевдоним. Под этим псевдонимом у Вирты в действительности выведен Петр Иванович Сажин, его сосед по селу Большая Лазовка (в романе село Дворики)…

Петра Ивановича Сажина не расстреляли, а дали 25 лет лагерей и отправили на Колыму добывать золото, откуда он был освобожден по амнистии 1957 года… А в 1937 году вместо него был расстрелян органами НКВД Петр Иванович Сторожев, который носил свою фамилию, и она вовсе не была литературным псевдонимом героя романа «Одиночество» Н.Е. Вирты.

Обвинение ему было предъявлено как литературному герою романа, хотя он к нему не имел никакого отношения. Настоящий Сторожев Петр Иванович был… коммунистом и председателем ревкома во время подавления крестьянского восстания. Он также в то время убивал и расстреливал повстанцев. Однако в 1927 году его как троцкиста исключили из партии и отправили в лагеря на 5 лет. А после того как он отбыл наказание, в 1937 году, НКВД предъявило ему обвинения, что он был участником крестьянского восстания, командовал полком партизан и был членом Союза трудового крестьянства. Все это было в романе с человеком, носившим там фамилию П.И. Сторожева, но в жизни это был П.И. Сажин. Так настоящего Петра Ивановича расстреляли вместо литературного. Так что расстрелян был коммунист, а не участник восстания. Того, кого хотели расстрелять, – Бог миловал».

Весь этот бред сложно даже комментировать. Стыдно, когда человек, претендующий на звание «историка», не утруждает себя даже проверкой элементарных фактов, хотя документы по делу Сторожева, как мы убедились, давно опубликованы. Для начала заметим, что заявление Сенникова о каком-то «литературном псевдониме» (оставим в стороне безграмотность такого определения) не выдерживает критики. В романе нет ни одного выдуманного действующего лица, писал Вирта литературоведу Ефиму Добину: «Более того, все они названы своим именем, отчеством и фамилией…» Свидетель по делу Сторожева Федор Четырин тоже называет целый ряд персонажей романа – реальных людей: Федор Ивин, Никита Ивин, Калистрат Бетин, Алексей Бетин… Кстати, сам Четырин был председателем пятерки, приговорившей к расстрелу священника Евгения Карельского – отца Николая Вирты.

Из подлинных документов видно, что Петра Сторожева осудили не за троцкизм, а за бандитизм и борьбу против колхозного движения, и не в 1927 году, а в 1931-м. Остается прояснить информацию о большевистском прошлом Сторожева. Снова обратимся к показаниям Четырина: «Сторожева Петра Ивановича знаю по совместной работе с мая 1917 г. по ноябрь 1918 г. в Больше-Лозовском волостном комитете Тамбовского уезда и губернии.

С начала 1917 г. при волкоме с. Б.Лозовка создавалась группа большевиков и оформилась она 15 августа 1918 г. В состав этой большевистской группы входили: Я, Жерняков Николай Максимович, в настоящее время директор Мучкапской МТС, односельчанин Сторожев П.И., Сажин Сергей Иванович, проживает по ул. Трудовая, дом 13 в г. Тамбове, его брат эмигрировал за границу как отъявленный антоновец. По роману Н. Вирты он проходит как крупный кулак, отъявленный бандит и ряд других лиц. В тот период Сторожев П.И. примыкал к нашей группе большевиков и принимал участие в ее работе, но подчеркивал, что он сочувствует эсерам».

Затем Четырин дополняет: «С августа месяца 1920 г. и по май месяц 1921 г. я совместно с коммунистическим отрядом по всей Тамбовской губернии вел борьбу с антоновскими бандами и, находясь ныне в Сампурском и Токаревском районах, я узнал, что Сторожев вступил в банду к Антонову и ведет активную борьбу с Советской властью, что Сторожев Петр Иванович беспощадно уничтожал коммунистов, красноармейцев и семьи советских работников. Кого персонально он убил, я назвать сейчас затрудняюсь, ибо не могу вспомнить, но знаю, что в конце 1920 г. в с. Грязнуха были зарублены ленинградский рабочий Шимановский и Рыкунов Михаил, сельский активист». Далее свидетель сообщил, что принимал участие в бою против частей Антонова и Сторожева.

О своем большевистском прошлом вспоминает на допросах и сам Сторожев – при этом, однако, не отрицая, что активно участвовал в мятеже: «Причиной к вступлению меня в банду Антонова послужило то обстоятельство, что я, будучи кандидатом РКП(б) и членом Лозовского волисполкома, а затем председателем Грязнухинского сельсовета, был не согласен с политикой в проведении продразверстки, я считал, что она сильно бьет по имущей части крестьян села, т.к. у них забирали все запасы хлеба, а это грозило голодом в деревне и вызывало у них злобу и ненависть к Советской власти. С такой политикой я был в корне не согласен и считал, что коммунисты разоряют крестьян, они варвары». Да и смешно отрицать сведения, хорошо известные обеим сторонам, которые противоборствовали во время тамбовского восстания.

Однако «краевед» Сенников вместо того, чтобы изучать подлинные документы, предпочитает сочинять маловразумительные байки о том, как «тамбовский волк» громил антоновских бандитов…

Все от Державина до Маяковского –Дружно восславьте волка тамбовского!

Но мы, однако, несколько отвлеклись от магистральной темы. Пора бы кратко, но четко и вразумительно сформулировать те выводы, к которым мы пришли в результате долгих разысканий и размышлений о тамбовско-брянской волчьей поговорке.

1. Несмотря на то что поговорка имеет отчетливо негативный оттенок (говорящий отказывает собеседнику в дружбе и фактически исключает его из рядов людского общества, отсылая к волчьему), образ волка в ней амбивалентен, то есть подразумевается, что серый хищник может быть человеку товарищем.

2. Такое отношение к волку стало возможным во многом благодаря особому менталитету русского человека, который воспринимал этого зверя одновременно и с опаской, и с уважением.

3. Истоки поговорки следует искать в русском фольклоре, который донес до нас несколько ее образчиков – но без упоминания конкретной местности.

4. В советское время из-за придания слову «товарищ» особого смысла и определенного противопоставления его слову «гражданин» поговорка получает особое распространение в местах лишения свободы – первоначально как резкий «окорот» заключенным, которые после осуждения потеряли право на использование слова «товарищ» и могут обращаться только употребляя слово «гражданин». Скорее всего, поначалу формула звучала как «Волк тебе товарищ!», что зафиксировано, например, в произведениях Шолохова.

5. Впервые «топонимическое» уточнение в форме «тамбовский волк» появилось во второй половине 1930-х годов и связано с огромной популярностью романа Николая Вирты «Одиночество», посвященного тамбовскому крестьянскому восстанию 1920–1921 годов. Главный герой романа – командир отряда антоновских повстанцев Петр Сторожев по кличке Волк. Это прозвище проходит через весь роман, изданный огромными тиражами, поставленный в театрах как спектакль и опера, удостоенный Сталинской премии.

6. Топонимическое определение «брянский волк», «волк из Брянского леса» возникло позже, сразу после Великой Отечественной войны или же в последние годы войны. Причина появления топонима – широкое партизанское движение в Брянских лесах и его активная пропаганда среди населения СССР, в том числе – популяризация песни «Шумел сурово Брянский лес».

Таким образом, оба определения появились в одно и то же время, но по разным причинам. На сегодняшний день поговорка постепенно теряет негативный оттенок и обе идиомы фактически стали брендами двух областей. Одно время (2004–2006 гг.) в Тамбове существовал даже Музей Тамбовского Волка. По горькой иронии судьбы, все его музейные фонды были уничтожены… во время гастролей музея в городе Брянске!

Не повезло и памятнику тамбовскому волку. Поначалу его изваяли из камня и с крыльями. Но затем почему-то убрали, посчитав крылья «лишними». Между тем хотелось бы напомнить, что в первом издании знаменитая сказка о дружбе волка и царского сына называлась ««Сказка о Любиме Царевиче и прекрасной Царевне, его супружнице, и волке крылатом»…

Зато сегодня Тамбов украшает деревянная статуя волка, на постаменте которой вырезаны строки:

О волк губернии Тамбовской!

Среди раскидистых древес

Ты, будто страж земли отцовской,

Обходишь всенощно свой лес.

(Г.Р. Державин)

На самом деле эти строки принадлежат вовсе не Гавриле Романовичу Державину (который, впрочем, когда-то губернаторствовал в Тамбове), а поэту Дмитрию Петегову – автору нескольких дивных пародий на темы тамбовского волка, отрывки из которых мне хотелось бы привести в завершение нашего долгого экскурса в историю:

Онегин и волк

(А.С. Пушкин)

Летит кибитка удалая

Среди заснеженных дубов.

Онегин, взорами сверкая,

Сегодня движется в Тамбов.

Но чу! Вдруг кони захрапели.

И вот из снежныя постели,

Из придорожныя кустов

Тамбовский волк, гроза лесов

Выходит. Мех его сверкает.

Он весь, как божия гроза.

И восхищения слеза

Из глаз Евгения сбегает…

Волки тамбовские

(М.Ю. Лермонтов)

Волки тамбовские! Вечные странники!

Лесом ли северным, степью ли южною,

Что же вы мчитесь, как будто изгнанники

С милой Тамбовщины стаею дружною?

Что вас погнало? Еды ли лишение?

Зависть сородичей? Злоба крестьянская?

Или пожара лесного горение?

Или с борзыми охота дворянская?

Стихи о тамбовском волке

(В.В. Маяковский)

Дворян не люблю средь людей

и собак!

К породам почтения

нету!

На самую вшивую

из дворняг

Сменяю любую.

Но эту…

Над бухтой плывет

парохода гудок.

Свободы

качается

статуя.

В каюте моей,

натянув поводок,

Сидит животина

хвостатая.

А если отцепится

с поводка, –

Любого пошлет

в больницу!

Тамбовского волка еще

пока

Не видела

заграница!

С тамбовским волком

зеленый свет

Нам будет по всей

Америке!

Пусть паспорта нашего

красный цвет

Доводит всех

до истерики!

А значит, история наших серых товарищей не кончается. Как пелось в известном советском марше: «Есть у революции начало, нет у революции конца!» Даже если речь идет о волчьей революции…

Автор: Александр Сидоров, альманах НЕВОЛЯ 

Tweet