«Мокруха»… (продолжение). Желтая куртка

Из каждодневных оперских докладов на «оперативках» я узнавал, как продвигается работа по раскрытию убийства на других направлениях. В частности, из проживающих в 14-м доме была выделена для дальнейшей обработки представляющая оперативный интерес группа человек в двадцать. А именно: – ранее отбывавшие сроки за убийства, тяжкие телесные, разбой и грабёж;

– всего лишь ранее подозреваемые (без убедительных и пригодных для суда доказательств) в совершении аналогичных преступлений;

– некоторые из живущих по соседству с 68-й квартирой, более прочих способные совершить подобное, и при этом не «засветить» свои личности…

Теперь по каждой из этих групп шла отработка: уточнялось наличие или отсутствие алиби, собирались характеристики по месту работы и жительства, решался вопрос о подводе к фигурантам секретных осведомителей (для сбора дополнительной информации).

Глава 8

При массовом опросе жильцов подъезда, кстати, подтвердилась одна из составляющих версии произошедшего со стороны супругов Щербаковых и их гостей – удалось разыскать тех самых двух незнакомцев в спецовках, к которым наша четвёрка, по их словам, кинулась сразу же после обнаружения тела «Бегуна», подозревая именно их в совершении убийства. И которые-де заявили, что никого не убивали, но только что перед ними на лестнице промелькнул «кто-то в жёлтой куртке».

Так вот – оказалось, что те двое были слесарями из ЖЭКа, ремонтировавшими вентиль в туалете в одной из квартир на 7-м этаже. Вначале опера узнали от хозяев этой квартиры про вызов сантехников, потом разыскали их самих в ЖЭКе и опросили.

Работяги дружно подтвердили, что именно в тот день и час действительно были в 14-м доме, в таком-то подъезде. И что, в самом деле, к ним тогда на 4-м этаже подбегали какие-то мужики с нелепыми распросами… Более того, они вспомнили и про мелькнувшую ниже их на лестничном пролёте жёлтую куртку на убегавшем парне.

Удача!..

Казалось бы – дело на мази. Ищи куртку (таких в нашем микрорайоне немало, но и не тысячи же!); тряси, как грушу, владельца, вытряхивай сознанку…

Ещё раз наши хлопцы пробежались по притонам, и на одном из них (недалеко от Юбилейной улицы, кстати!) узнали, что 3-го февраля (!) днём сюда заходил некий Гришка Мелантьев по кличке «Кляча», разжиться «дурью». Ширла у хозяина притона не оказалось, но в памяти его «Кляча» засел крепко; и вот теперь, после парочки лёгких ударов ногой по рёбрам, он его уголовке и сдал…

Гришу опера хорошо знали: кололся, хулиганничал, растлевал податливых старшеклассниц, в общем – почти безобидный парниша лет 19-ти, но на роль «мокрушника»-«случайника» вполне годился, и ещё как!

Молодо-зелено, горяч, как сковородка: встретил Малькова в коридоре, кто-то кого-то случайно толкнул, другой ответил бранным словом; сперва бойцы обменялись кулачными ударами, а там и скальпель в воздухе мелькнул… Понятно, что убивать юный отрок не собирался, оно как-то само собою получилось. Типично для бытовухи!

Троих оперов послали на адрес «Клячи». Обитал он вместе с сожительницей Анжелой – тоже ушлая тёлка, однажды схлопотавшая год за хулиганку в общественном месте (правда – условно)…

Увидев, что Гришку собираются забирать, и он надевает свою жёлтую куртку, она сразу скумекала: «В мусарке его обязательно побьют ногами, и испоганят малоношеную вещь, а ведь если Гришку «закроют» – её ж и загнать можно!» Ну и предложила ему: «Надень вместо куртки ватник, так – теплее!» Он и надел. А посланные за «Клячей» опера то ли лоханулись, то ли по чьему-то недосмотру о нашем особом интересе именно к жёлтым курткам проинформированы не были (хотя на оперативках про жёлтую куртку почти каждый раз упоминалось, но некоторые же слушают одним ухом, да и то – невнимательно!).. Короче – не просекли той замены!

И вот тащат «Клячу» на беседу к старшему оперу Харитонову. А он, зубр заматеревший, не сразу бьёт задержанного кулаком в зубы, а минут сколько-то перед этим ещё и разбирается. Может – и вовсе невиновен перед законом этот гаденыш, а может – хоть и виновен, но пламенно желает покаяться перед ментами-братухами во всех совершённых им в этом столетии преступлениях, и потому не битья достоин, а сочувствия и дружеского участия… И вот, после нескольких минут доброжелательного общения, и всего лишь одной-двух напоминающих про расстановку сил в этом несправедливом и суровом мире зуботычин – в качестве заявки на установление ещё более близких взаимоотношений – капитан начал усиленно намекать «Кляче», что прекрасно-де знает про содеянное им, «ужасное и непоправимое». Но по доброте душевной не хочет лишать Мелантьева счастья «расколоться» самому, без понуканий и понуждений. «Ведь ты меня знаешь, Григорий… Кто со мною – по-хорошему, и откровенен как на исповеди, с теми и я – гуманист! Мне ж, как офицеру милиции, в отношении чистосердечно раскаявшихся рукоприкладствовать никак невозможно, и к таким я – со всею душою. А вот кто в молчанку играет – тем «вилы»!»

На миг лишь призадумался «Кляча». Потом осклабился радостно: «А-а-а, это вы про ватное одеяло речь ведёте, гражданин начальник? Да, увёл я его намедни у Лариски из соседнего подъезда, но это ж – на время только, не насовсем… Однажды ширялись вместе на мои, а вернуть «бабки» за дозу – замутила… Вот одеяло у неё и забрал – в залог долга. Но я ж не знал, что вы её «крышуете»!.. Нельзя – так нельзя. Вы только скажите – вмиг сбегаю за одеялом и Лариске верну…»

Хмыкнул дядя Лёша, осмотрел «Клячу» со всех сторон. Никак понять не мог: тот в самом деле не при делах, или для понта гонит? С этой уголовной мразью недолго и запутаться… Врать – великие мастера, а как правду базарить – так звучит она в их исполнении обычно не убедительно.

«Козлина, мне на твоё ватное одеяло – тьфу с Останкинской телебашни!» – наконец внятно произнёс старший опер. Достал из ящика стола верный «демократизатор», красноречиво взвесил на ладони, ухмыльнулся: «Ладно… Уже сам вижу, что не желаешь облегчить совесть честным рассказом про дела свои гадостные, а потому придётся поговорить с тобою по другому.» Испугавшись его многообещающего тона, «Кляча» заголосил: «Да вы скажите толком, что именно от меня надо… Может, я и сам скажу!»

«Говори, где твоя жёлтая куртка!» – рявкнул Харитонов. Ох и засмеялся тогда «Кляча» радостно, ох и развеселился! Аж морщинки на лбу и висках запрыгали от неудержимого веселья. «Так это вы какую-то «мокруху» на меня навесить решили? Следов крови на куртке ищете?! Так нет на ней никакой крови, сразу говорю!» И главное, ТАК сказал, что дядя Лёша сразу просёк: впрямь «Кляча» никого не «мочил», и никакой подлянки для себя с этой стороны не ждёт. Но по инерции набирающего темп разговора капитан врезал «Кляче» торцом дубинки в живот так, что тот, сложившись вдвое, загудел встревоженным брюхом… Спросил ласково: «А откуда знаешь, что именно следы крови мы ищем, если и впрямь – не «мочканул»?..»

Гришка, опустошенный ударом, просипел жалобно: «Так давно ж с вами, ментами, кентуюсь… Все ваши штучки уж изучил вдоль и поперёк. А про куртку – лучше у оперов своих спросите… На мне она была, когда забирали, но они разрешили вместо неё ватник накинуть. Чего ж их не предупредили, чтоб и куртку со мною прихватили?»

Вообще-то «мазурик» в данном случае был прав: отчасти и Харитонов лопухнулся, не проинструктировав оперов детально перед посылкой к «Кляче». Понадеялся, что они и так в курсах… Промашка вышла! С подчинёнными надо пожёстче, всегда исходя из того, что хоть при малейшем шансе что-либо напортачить – они обязательно напортачат… Это вроде закона всемирного тяготения: как ни прыгай – его не обойдёшь… А отсюда вывод: можешь сделать что-либо сам – делай. А не можешь, не хватает на всё рук и испитых мозговых извилин – хотя бы растолкуй каждому из оперят задачу детально и многократно; и пусть перескажут своими словами, как они твои слова поняли. А ты в оконцовке – ещё раз повтори… Словом, веди себя с личным составом так, словно они учатся в школе для слаборазвитых – не ошибёшься! И пусть при этом за спиной опера в твой адрес хихикают и насмешливо пальцем у виска крутят, но зато поставленные перед ними задачи исполнят быстро и ответственно.

Так что понял свой прокол Харитонов, но не бандитской харе ему указывать на ошибки и недоработки. Поэтому не только не спрятал дядя Лёша обратно в ящик стола верную дубинку (на что «Кляча» так надеялся), а напротив – тотчас пустил в ход. И еще минут десять наглядно объяснял Гришке, каким именно образом следует вести себя всякой уголовной мрази в общении с капитаном милиции. И вообще был ребром поставлен вопрос о том, каким вежливым и культурным обязан быть любой, подобный «Кляче», урод с абсолютно любым сотрудником уголовного розыска. А то некоторые бандитские подонки думают, что о мента-трудягу можно безнаказанно свои ноги вытирать, но это ж – совсем не так!

«Кляча» никогда и не думал, что доблестных сотрудников милиции можно использовать, как коврик для вытирания ног, без ущерба для собственного здоровья. Помечтать-то о таком – можно, за мечты дубинкой по суставам не охаживают, но чтоб – и в натуре такое?! Хо!.. В общем, видел «Кляча», что бьют его незаслуженно, можно сказать даже – непонятно за что! Это вовсе не значит, что поверженный на пол и усердно обрабатываемый «демократизатором» «Кляча» хоть в малейшей степени на родную милицию обиделся… Вовсе нет! Ничего другого от сук-мусоров он и не ждал: «Побьют – при любом раскладе, но могут побить и выпустить, а могут побить и «закрыть» на несколько лет!» – вот какою была чётко осознаваемая перспектива. Так что оставалось только терпеть и ждать, в какую сторону повернёт доля…

Оставив «Клячу» отдыхать на полу, в классической для отечественных блатарей позе «Ой, я больше не буду, гражданин начальничек!», – Харитонов двинул в соседний кабинет. Нашёл там приведших «Клячу» оперов и битых полчаса орал на них, объясняя, какие же они бездари, бездельники, бессовестные чувырлы, ленивые халтурщики, бабники, мздоимцы и беспробудные «синяки». И как ему, капитану Харитонову, одному из лучших ментов района, города, а то и области, тяжко в полной мере исполнять указания вышестоящих, имея в подчинении вместо толковых розыскников подобных трижды трахнутых в левое ухо хренов собачьих…

А поскольку сам Харитонов действительно был толков и добросовестен, то все его обвинения смотрелись убедительно – кроме «синяков». Сколь усердно ни закладывали хлопцы (в угро, как неоднократно упоминалось, пьют практически все, кроме язвенников и дегенератов), но всё ж – не так, как бухал сам старший опер! И не ему (до которого желторотой оперской молодёжи – ещё бухать и бухать!) – кидать им в лицо подобные обвинения…

Впрочем, опера нисколечко не огорчились несправедливой критикой. Хотя бы потому, что лишь первые пять минут вслушивались в бредово-горячечный харитоновский ор, а затем – гурьбой кинулись к «Кляче» домой, за курткой, и последующие 25 минут орал старший опер уж на пустое место… А он и видел, что их давно уж нет, но не мог остановиться; кричал, отводя душу, а заодно и заглушая собственные внутренние сомнения: уж не постарел ли?. Не пора ли ему на покой, раз начал так грубо портачить?

…Дальше можно рассказывать подробно, но я буду краток.

Привезли куртку. Как Харитонов и подозревал, следов крови на ней не оказалось. В принципе, это ни о чём не говорило. Наличие крови на одежде – практически стопудовая улика, а вот её отсутствие может говорить о чём угодно, начиная с «Невиновен!» и кончая «Ему повезло – не запачкался!».

Но уж больно уверенно держался и на дальнейших допросах «Кляча». Слишком мелкого пошиба он птица, чтобы так точно и психологически достоверно изображать непричастность к выдвинутым против него обвинениям. Тем более – не молоденький стажёр его колол, а самый авторитетный и опытный опер РОВД! И так дядя Лёша к «Кляче» подкатывал, и этак; и тело терзал, и душу… Вывод был неутешителен: не «Кляча» валил «Бегуна», и точка!

Тем не менее, пробил старший опер Мелантьева по полной программе, досконально выяснив, что 3-го февраля действительно Гришка был в 14-м доме – заскакивал на минутке к знакомому корефану на 5-м этаже. Перетёрли про свои полукриминальные скользкие делишки, а потом «Кляча» навострился домой. Что самое главное – выискались вызывавшие доверие свидетели, которые видели своими глазами, как «Кляча» из квартиры кента выходил, и начал спускаться по лестнице… А почти сразу же вслед за ним по лестнице спускались и те двое жэковских слесаришек, видевших, как он промелькнул в лестничном пролёте ниже них, между 3-м и 2-м этажами. И сразу после этого к ним подбежали мужчины из 68-й квартиры…

Что из этого следовало? А то, что Григорий Мелантьев практически всё время находился в поле зрения кого-либо из окружающих, а потому никак не мог физически встретить Малькова, поссориться с ним и убить. При данном раскладе такое – не вытанцовывалось.

А жаль… На роль «мокрушника» подходил он идеально, и давно пора бы спровадить его в места не столь отдалённые… Ликовал бы душой угрозыск, отправляя на нары эту гнилостную тварь, от которой всё равно когда-нибудь будут большие проблемы. И разумнее «закрыть» его сейчас, не дожидаясь, пока он и впрямь кого-нибудь пришибёт…

Но, к сожалению, наш суд не признаёт такой логики: «Посадить на долгий срок, пока не покалечил или не убил!..» Предлагается совсем иное: «Вот пусть вначале искалечит или убьёт, а уж потом и посадим – если, разумеется. сможем доказать его вину…» И очень глупо, как по мне…

Так или иначе, но со вздохом огорчения угрозыск с «Клячи» в этот раз слез.

Харитонова это обстоятельство так огорчило, что он закрылся с ещё не отпущенным на волю «Клячей» в своём кабинете, и добрых три часа полировал его дубинкой по всем болезненным точкам, пытаясь вышибить «явку с повинной» ну хоть на что-нибудь, позволяющее прицепить к нему хоть какой-нибудь завалящий срок, хоть на годик-два! Причём хотелось Харитонову именно реально совершённого «Клячей» преступления, а не «левака», от которого тот в суде запросто отречётся. Что было вполне возможно, учитывая как опытность Мелантьева в столкновениях с представителями власти, так и особую зловредность характера. Нет, нужен только железный в смысле скорой посадки «Клячи» верняк! Но – увы… Кроме всё того же ватного одеяла, взятого «на время» у гражданки Ларисы Вострецовой, никакой компры на «Клячу» не сыскали. Одеяло же для «груза» не годилось – несолидно. Да и Вострецова не изъявила желания подать на Гришку заяву в «контору», потому как тот сразу же навесил бы на неё саму делюгу насчёт совместного употребления наркоты. Ну его…

Вконец ущемлённым чуял себя старший опер Харитонов: не смог расколоть какого-то жалкого фраера! И наверняка же можно было найти на него какой-нибудь убойный матерьяльчик – на таких гнид всегда что-нибудь да есть. Но – не срослось.

…Отработка районного криминала и постоянных гостей 14-го дома так ничего и не дала.

Более того, алиби «Клячи» автоматически означало и алиби вообще всех пришлых фигурантов! Ведь Мелантьев и два слесаря спускались по лестнице непосредственно сразу после совершения убийства и ничего подозрительного на лестнице не видели и не слышали. Следовательно, убийца или убийцы на этой лестнице, скорее всего, и не появлялись! А это означало только одно: сразу после преступления злоумышленник укрылся в одной из квартир на 4-м этаже. Почти однозначно – это один из тамошних жильцов, на крайняк – кто-то из их гостей…

Таким образом, к 10-му февраля круг подозреваемых сузился до пределов обитателей 4-го этажа 14-го дома по Юбилейной.

Мы отпустили из «обезьянника» всех ранее задержанных люмпенов и всецело переключились на изучение личностей жильцов соседних с 68-й квартир.

(Продолжение следует)

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!