Фокстрот с КГБ: тайне убийства актрисы Зои Федоровой – 25 лет

…На месте преступления были обнаружены пуля и гильза от пистолета «зауэр». Следы борьбы отсутствовали. Замки на дверях целые. Из квартиры ничего не похищено. Ни отпечатков пальцев, ни каких-либо других следов преступника или преступников не обнаружено. Судя по всему, она сама открыла кому-то дверь, спокойно уселась в кресло, а тот подошел к ней сзади и выстрелил в затылок. Это случилось в 1981 году. В хорошо известный дом на Кутузовском приехал молодой человек, чтобы навестить свою тетю. Он звонил, стучал, барабанил в дверь – в ответ ни звука. Выскочил на улицу и позвонил из телефона-автомата – никто не подошел. И ведь о встрече условились заранее. А тете семьдесят четыре, мало ли что… Да еще эта торчащая в двери записка от какой-то приятельницы, которая тоже не дозвонилась…

«Нет, тут что-то неладно», – подумал молодой человек и помчался к себе домой, чтобы взять запасные ключи, которые тетя, будто что-то предчувствуя, хранила у племянника.

Вернулся молодой человек вместе с женой. Когда они открыли дверь и вошли в гостиную, то увидели сидящую в кресле тетю… с простреленной головой. Тетей была хорошо всем известная и всеми любимая киноактриса Зоя Федорова.

Я хорошо помню, сколько самых невероятных слухов вызвало это убийство, и не столько в связи с самой Зоей Алексеевной, сколько с отъездом в США ее дочери Виктории, тоже прекрасной актрисы. Но слухи слухами, а вот то, что преступление до сих пор не раскрыто, – факт.

ФОКСТРОТ С КГБ

Двадцатилетняя счетчица Госстраха Зоенька Федорова обожала три вещи: фильдеперсовые чулочки, крохотные шляпки и фокстрот. Танцевать она могла красиво, зажигательно и в самом прямом смысле слова до упаду. О, фокстрот! Такой эротически-соблазнительный, такой быстрый и непредсказуемый танец, тут можно так импровизировать, так показать, что ты не какая-то там счетчица, что все подруги лопнут от зависти, а кто-нибудь из парней восхищенно всплеснет руками и совершенно искренне скажет: «Ну, прямо артистка. Прямо Мэри Пикфорд!»

Фокстрот-то и довел Зою Федорову до беды: она дотанцевалась до того, что ее арестовали. Об этом свидетельствует совершенно секретное дело №47268, которое 14 июня 1927 года ОГПУ завело на легкомысленную любительницу танцев. Здесь же ордер №7799, выданный сотруднику оперативного отдела ОГПУ товарищу Терехову на производство ареста и обыска гражданки Федоровой Зои Алексеевны. О том, что это дело не пустяк, свидетельствует размашистая подпись всесильного Ягоды, сделанная синим карандашом. Обвинение между тем было предъявлено более чем серьезное: Зою Федорову подозревали в шпионаже.

Арестовали Зою в три часа ночи. Обыск ничего компрометирующего не дал: какие-то шпильки, зеркальца, пудреницы… Анкета арестованной тоже ничего интересного для следствия не представляла. Семья самая что ни на есть простая: отец – токарь по металлу, мать – фасовщица, шестнадцатилетний брат вообще безработный. И вот наконец первый допрос. Можно представить состояние двадцатилетней девушки, когда конвоир вызвал ее из камеры и по длинным коридорам Лубянки повел в кабинет следователя. Страху Зоя натерпелась немалого, это ясно, но на допросе вела себя собранно. Вот ее показания: «В 1926–1927 годах я посещала вечера у человека по фамилии Кебрен, где танцевала фокстрот. У него я познакомилась с военнослужащим Прове Кириллом Федоровичем. Он играл там на рояле. Кирилл был у меня дома один раз, минут десять, не больше. О чем говорили, не помню. Никаких сведений он у меня не просил, и я ему их не давала. О своих знакомых иностранцах он тоже никогда не говорил. У Кебрена при мне иностранцев не было, и у меня знакомых иностранцев нет».

Ерунда какая-то, скажете вы. При чем тут фокстрот, при чем пианист, при чем иностранцы, которых она не знала? Казалось бы, после таких пустопорожних показаний перед девушкой надо извиниться и отпустить домой… Но не тут-то было: по данным ОГПУ, Прове работал на английскую разведку. Поразмышляв, следователь Вунштейн постановил: «Рассмотрев дело №47268 по обвинению Федоровой З.А. в шпионаже и принимая во внимание, что инкриминируемое ей обвинение не доказано и последняя пребыванием на свободе не помешает дальнейшему ходу следствия, постановил: меру пресечения в отношении арестованной Федоровой З.А. изменить, освободив ее из-под стражи под подписку о невыезде из г. Москвы».

О том, что Вунштейн установил за ней наблюдение и следствие по ее делу продолжалось, Зоя, конечно, не знала, но что-то заставило ее порвать старые связи, на танцульки больше не бегать и, если так можно выразиться, взяться за ум. Никто не знает, были ли у нее впоследствии беседы со следователем и контакты с Ягодой, но факт остается фактом: последний, человек с репутацией холодного палача, сыграл в ее судьбе немалую роль. Именно он 18 ноября 1927 года подписал редчайшее по тем временам заключение по делу №47268: «Гражданка Федорова З.А. была арестована по обвинению в шпионской связи с К.Ф. Прове. На основании допроса Прове следует констатировать, что инкриминируемое гр. Федоровой З.А. обвинение следствием установить не удалось, а посему полагал бы дело по обвинению Федоровой З.А. следствием прекратить и сдать в архив. Подписку о невыезде аннулировать».

Сказать, что Зое повезло, – значит, не сказать ничего. Вырваться из лап Ягоды – этим мало кто мог похвастаться. То ли мать особенно усердно молилась за дочку, то ли у Ягоды было хорошее настроение, то ли что еще – неизвестно, но на этот раз гроза всего лишь прошумела над головой Зои, не ударив испепеляющей или в лучшем случае калечащей молнией. Но эта гроза была не последней: тоненькая папка с делом №47268 дополнилась впоследствии четырьмя толстенными томами. И все о ней – о Зое Алексеевне Федоровой, так удачно станцевавшей свой первый фокстрот во внутренней тюрьме Лубянки.

УБИТЬ СТАЛИНА

Прошло девятнадцать лет… За это время из никому не известной счетчицы Госстраха Зоя Алексеевна превратилась в одну из самых популярных актрис советского кино. Она снялась в таких фильмах, как «Музыкальная история», «Шахтеры», «Фронтовые подруги», «Великий гражданин», «Свадьба» и многих других. Она стала дважды лауреатом Сталинской премии и была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Все шло прекрасно…

Но после 1940 года отношение к ней резко изменилось: сниматься ее не приглашали, а если и приглашали, то предлагали такие крохотные роли, что Зоя Алексеевна считала ниже своего достоинства браться за подобную работу. Она объясняла это тем, что ее бывший муж, кинооператор Рапопорт, используя свои связи, вредил ей и делал все возможное и невозможное, чтобы погубить ее как актрису.

После войны ситуация стала еще хуже. Федорова не находит себе места, в отчаянии пишет Сталину, Берии, напоминает о себе и просит помочь. Сталин промолчал, а вот Берия ответил… Лучше бы Зоя ему не писала.

Как известно, этот человек никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. А обидеться на Зою Федорову ему было за что: он ей помог, вытащил из тюрьмы отца, арестованного в 1938-м по обвинению в шпионаже в пользу Германии, а она… она этого не оценила. Несколько позже, когда Зое Алексеевне терять уже будет нечего, она прямо скажет, что вплоть до января 1941 года неоднократно встречалась с Берией, благодарила его за помощь, но ему этого было мало, и он откровенно ее домогался, а однажды дошло до того, что он пытался ее изнасиловать.

Ответ Берии на письмо артистки состоял в том, что он дал команду Зою Федорову арестовать. Но не своими руками, а руками министра госбезопасности Абакумова, который не мог и шагу ступить без Берии и прекрасно знал о своеобразных отношениях своего шефа с артисткой. Предъявив Зое Алексеевне обвинение в том, что она «является агентом иностранной разведки и участницей группы англо-американской ориентации, стоящей на позициях активной борьбы с советской властью», Берия и Абакумов 27 декабря 1946 года бросили Зою Федорову на Лубянку.

Через день после ареста – первый допрос. Но вот что странно: обычно такого рода допросы вели лейтенанты, в лучшем случае капитаны, а тут – целый полковник, да еще в должности заместителя начальника следственной части по особо важным делам. Значит, дело Зои Федоровой не хотели предавать огласке и не хотели, чтобы о ее показаниях знали низшие чины. Несколько позже выяснился и другой странный факт: за время следствия Зою Алексеевну 99 раз вызывали на допросы, а протоколы составлялись только в 23 случаях. Почему? О чем шла речь на тех 76 допросах, следы которых в деле отсутствуют? Ответить на эти вопросы теперь, к сожалению, некому.

А тогда, 29 декабря 1946 года, допрос начался с фразы полковника Лихачева: «Вы арестованы за преступления, совершенные против советской власти».

«Преступлений против советской власти я не совершала, – заявила Зоя Алексеевна. А потом добавила: – Единственное, в чем я считаю себя виновной, так это в связях с иностранцами, особенно с англичанами и американцами. Я принимала их у себя дома, бывала в посольствах, посещала с ними театры, выезжала за город… Еще я была знакома с заместителем главы морской секции американской военной миссии Джексоном Тэйтом. С ним у меня были особенно хорошие отношения. Вскоре после нашего знакомства я начала с ним сожительствовать и в настоящее время имею от него ребенка».

Как же так? В анкете арестованной черным по белому написано: родители умерли, муж – Рязанов Александр Всеволодович, дочь – Виктория Яковлевна, 1946 года рождения. Почему Яковлевна, а не Джексоновна или, на худой конец, не Александровна? Что за Яков, откуда он взялся?

Полковник Лихачев тоже отреагировал весьма своеобразно, резко остановив ее откровенные излияния: «Следствие интересуют не ваши интимные отношения с иностранцами, а ваша преступная связь с ними. Об этом и рассказывайте. И прошу учесть, что ваша преступная деятельность следствию известна, и если вы не станете рассказывать об этом, мы будем вынуждены вас изобличать».

«Нет-нет, – испугалась Зоя Алексеевна, – изобличать меня не надо. Я пересмотрела всю свою жизнь в тюрьме, все свои настроения и связи, и пришла к выводу, что заключение меня под стражу является правильным. Я все расскажу. Я, конечно, виновата. Виновата в том, что на протяжении последних лет проявляла резкие антисоветские настроения и во что бы то ни стало хотела уехать в Америку. Как я уже говорила, отцом моего ребенка является Джексон Тэйт. Хочу откровенно сказать, что мною руководила мысль с помощью ребенка привязать Тэйта к себе и вместе с ним уехать из Советского Союза. Правда, моя сестра Мария советовала мне добиться от Тэйта получения денег на содержание ребенка – ведь его жена является владелицей нескольких заводов по производству стали. Приняв решение, я передала Тэйту письмо через общих знакомых. Он ничего не знал ни о моей беременности, ни о рождении ребенка – его отозвали в США и отправили куда-то на Тихий океан. После рождения Виктории я также передала в Америку ее фотографии, но так и не знаю, дошло ли все это до Тэйта. А чтобы не было прочерка в метриках, я договорилась с моим мужем Рязановым, что в обмен на то, что возьму его с собой в Америку, он согласится признать себя отцом Виктории».

«А в чем еще вы признаете себя виновной?»

«Мне тяжело и стыдно об этом говорить, но я должна признать, что сборища на моей квартире зачастую носили откровенно антисоветский характер. Мало того что мы допускали злобные выпады в адрес руководителей партии и правительства, в разговорах между собой мы обсуждали мысль о свержении такого правительства. Например, артист Кмит, который сыграл Петьку в фильме «Чапаев», в ноябре 1946 года заявил, что его враждебные настроения дошли до предела и он имеет намерение выпускать антисоветские листовки. Я и моя сестра Мария тут же выразили готовность распространять их по городу. (Стоит ли говорить, что подобные признания родились из-под пера самого следователя? Много лет спустя выяснилось, что протоколы допросов во многом были сфальсифицированы: следователи не только задавали вопросы, но и сами на них отвечали. – Авт.) А еще я должна сказать, что в ходе ряда враждебных бесед я высказывала террористические намерения против Сталина, так как считала его основным виновником невыносимых условий жизни в Советском Союзе».

Все, ловушка захлопнулась! Теперь Зоя Федорова была обречена. Она подписала себе смертный приговор. Полковник Лихачев ликовал: раскрыть покушение на вождя – большая заслуга, которая, несомненно, будет замечена руководством. А если учесть, что во время обыска на квартире Федоровой был обнаружен браунинг, то есть орудие убийства… И не имеют никакого значения слова подследственной, что пистолет подарил знакомый летчик в память о поездке на фронт: пистолет надо было сдать, а раз не сдала, то сама собой возникает статья об ответственности за незаконное хранение оружия – это как минимум. А как максимум – все сходится: Федорова является организатором покушения на товарища Сталина.

Посчитав эту линию обвинения законченной, полковник решил добить Зою Алексеевну, заставив ее признаться в том, что она американская шпионка: «Нами установлено, что ваша близкая подруга, американская журналистка Элизабет Иган, является разведчицей. Разведчиком является и представитель американский военной миссии в Одессе Джон Харшоу. А вы неоднократно встречались с ними и в Москве, и в Одессе. Зачем? Какие сведения вы им передавали? А контакты с китайским послом Фу? А банкет в честь вашего дня рождения в американском посольстве? Где это видано, чтобы американское посольство устраивало банкет в честь русской артистки? А чешский генерал, откуда взялся он? А ваша фотография в форме американского офицера? При ее изъятии вы сказали, что специально для фотографирования эту форму дал американец по фамилии Толли. Мы выяснили, что этот человек на голову выше вас и раза в два толще, между тем как формочка сидит на вас как влитая. И наконец, ваши встречи с послом США Гарриманом, с которым вы познакомились еще в 1943 году. Установлено, что вы встречались с ним неоднократно, да и на этом снимке вы рядышком. Узнаете?»

Так родилось обвинительное заключение по делу, которое к этому времени стало групповым – по нему проходило семь человек во главе с Зоей Федоровой.

АХИПЕЛАГ ГУЛАГ

8 сентября 1947-го Особое совещание МГБ СССР постановило: «Так как Федорова являлась инициатором создания антисоветской группы, вела враждебную агитацию, допускала злобные выпады против руководителей страны, призывала своих сообщников к борьбе за свержение советской власти, поддерживала преступную связь с иностранными разведчиками, замышляла побег из СССР в Америку, хранила у себя оружие… Федорову Зою Алексеевну заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на двадцать пять лет».

Но уже 27 декабря Особое совещание решило ужесточить наказание, заменив ИТЛ тюремным заключением на тот же срок. Так она оказалась в печально известном Владимирском централе. Почему? За что? Что она успела натворить за это непродолжительное время?

Дело в том, что Зоя Алексеевна имела неосторожность обратиться с письмом к своему давнему, но отвергнутому поклоннику. Вот что она написала: «Многоуважаемый Лаврентий Павлович! Обращаюсь к Вам за помощью, спасите меня. Я не могу понять, за что меня так жестоко терзают. В январе месяце 1941 года, будучи несколько раз у Вас на приеме по личным вопросам, я хорошо запомнила Ваши слова. Вы разрешили мне обращаться к Вам за помощью в тяжелые минуты жизни. Такие минуты для меня настали, даже более чем тяжелые, я бы сказала – смертельные. 27.12.1946 года я была арестована. Я была крайне удивлена этим арестом, так как не знала за собой никаких преступлений…

Инкриминированное мне преступление и весь ход следствия напоминают какую-то кровавую комедию, построенную следователем на нескольких неосторожно сказанных фразах. Я пыталась возражать: «Зачем вы сами за меня отвечаете?», а следователи говорили, что если записывать мои ответы, то протоколы будут безграмотны. В результате на бумаге из меня сделали чудовище, изверга и изменника Родины. Что дало повод так позорно заклеймить меня? Мое знакомство с иностранцами. Но знала ли я, что дружба, которая была у нас с ними в те годы, перейдет во вражду и что это знакомство будет истолковано как измена Родине?! Но этого мало, полет жестокой фантазии следователей на этом не остановился. Подаренный мне во время войны маленький дамский пистолет послужил поводом для обвинения меня в террористических намерениях. Против кого? Против партии и правительства, ради которых, если Вы помните, я дала Вам согласие остаться в Москве на случай, если немцы захватят ее, чтобы помогать Вам вести с ними подпольную борьбу.

Следователи говорили мне: «Не бойтесь, эти протоколы будут читать умные люди, которые все поймут правильно. Неужели вы не чувствуете, что вам хотят протянуть руку помощи?» Я сходила с ума, решила покончить с собой и повесилась в одиночной камере Лефортовской тюрьмы, но умереть мне не дали… И я была отправлена в лагеря. Но Особому совещанию этого показалось мало, через два месяца они решили добавить конфискацию имущества, чем наказали не меня, а моих маленьких детей, коих на иждивении у меня было четверо: самой младшей, дочери, два года, а самому старшему, племяннику, десять лет…

Я умоляю Вас, многоуважаемый Лаврентий Павлович, спасите меня! Я чувствую себя виноватой за легкомысленный характер и несдержанный язык. Я хорошо поняла свои ошибки и взываю к Вам как к родному отцу. Верните меня к жизни! Верните меня в Москву! За что же я должна погибнуть? Единственная надежда у меня на Ваше справедливое решение. 20.12.1947 г.»

Получив это письмо, Берия, судя по всему, вспомнил о давней обиде и велел запрятать строптивую актерку понадежнее. Понятливые холуи с генеральскими погонами тут же нашли причину, по которой Зою Федорову надо держать не только за колючей проволокой, но и за надежными стенами. «Отбывая наказание в лагерях МВД, Федорова З.А. пыталась установить нелегальную связь с иностранцами» – такой документ сочинили генералы и на этом основании этапировали Зою Алексеевну во Владимир. Как можно, находясь за колючей проволокой, да еще у черта на куличках, установить связь с иностранцами, находящимися в Москве, одному Богу ведомо, но нелепость такой ситуации никого не волновала, главное – было выполнено указание Берии.

Как Зоя Алексеевна выжила, как все это вынесла?! Ведь она была серьезно больна. Но она держалась… И продержалась до смерти Сталина и даже больше – до января 1955 года, когда меру наказания ей снизили до фактически отбытого срока, из-под стражи освободили и полностью реабилитировали. Вот только сестра Мария этого решения не дождалась – умерла в заключении.

В ПОГОНЕ ЗА ЖИЗНЬЮ

Да, жизнь надо было догонять. Девять лет в ГУЛАГе – это не шуточки: потеряно здоровье, потеряна форма, забыли зрители, а жить на что-то надо. И Зоя Алексеевна взялась за себя так, как это могла только она. В 1955-м она снялась в фильме «Своими руками». В 1956-м было уже два фильма, в 1957-м – пять, а дальше, как говорится, пошло-поехало: за двадцать два года Зоя Алексеевна снялась более чем в тридцати фильмах. Последний раз она снялась в 1977 году. После этого она сказала: «Все, ухожу на пенсию. Пора и отдохнуть». Но отдыха не получилось. Дом у нее был хлебосольный, друзей и знакомых – великое множество, так что хлопот было предостаточно. Надо сказать, что к этому времени удалось разыскать Джексона Тэйта, и Виктория уехала в Штаты. Там она вышла замуж, обрела свой дом и даже принимала в нем однажды мать. Конечно же, она уговаривала ее остаться в Америке, но Зоя Алексеевна вернулась в Москву. Вернулась – и затосковала. Ее так неудержимо потянуло к Вике, что она стала всерьез подумывать о переезде в США. Зоя Алексеевна открыто делилась этой мечтой. Кто-то ее отговаривал, кто-то одобрял. На дворе был 1981-й, а тогда на желающих эмигрировать в США смотрели косо. Так продолжалось до трагического вечера 10 декабря 1981 года.

– Так что же тогда произошло? Кому помешала Зоя Алексеевна? И почему это преступление до сих пор не раскрыто? – спросил я у одного из ответственных работников московской прокуратуры.

– На месте преступления были обнаружены пуля и гильза от пистолета «зауэр». Следы борьбы отсутствовали. Замки на дверях целые. Из квартиры ничего не похищено. Ни отпечатков пальцев, ни каких-либо других следов преступника или преступников не обнаружено. Судя по всему, она сама открыла кому-то дверь, спокойно уселась в кресло, а тот подошел к ней сзади и выстрелил в затылок. Так как преступление не раскрыто, в интересах следствия говорить больше я просто не имею права. А тогда… тогда на ноги была поднята вся милиция и прокуратура Москвы. Были отработаны многочисленные связи, знакомства и контакты Зои Алексеевны. На причастность к убийству мы проверили более четырех тысяч человек, в том числе не меньше сотни ранее судимых. К рассмотрению принимались самые разные версии – от убийства на бытовой почве до убийства по политическим мотивам. Ни одна из этих версий не дала положительного результата, и преступление до сих пор не раскрыто. Следствие по делу приостановлено. Но это не значит, что мы о нем забыли: как только где-то что-то всплывет, как только появится хотя бы один новый факт, мы снова приступим к расследованию.

…Сентябрь 2006 года. Убийство Зои Федоровой до сих пор остается загадкой.

«Московский комсомолец»