Страшная смерть генерала Хёна: почему Ким Чен Ын кровожаднее отца и деда

В последнее время в мировой печати стали часто появляться сообщения о репрессиях, разворачивающихся в Северной Корее. Последним таким сообщением стало заявление южнокорейской Национальной службы разведки, которая 13 мая сообщила о том, что в начале мая был расстрелян бывший министр обороны КНДР Хён Ён Чхоль.

 Репрессии мифические и настоящие

В частности, 29 апреля глава южнокорейской Национальной службы разведки, выступая в парламенте, сказал, что, по данным его ведомства, только за первые четыре месяца 2015 года было казнено 15 высших военных и гражданских руководителей КНДР. Почти одновременно в печати появились сообщения о том, что якобы арестованы и казнены несколько музыкантов из состава популярного северокорейского «вокально-инструментального ансамбля» (здесь этот старый советский термин вполне применим) «Ынхасу».

Появляются в СМИ и более экзотические сообщения, которые обычно основываются на циркулирующих по Пхеньяну слухах. Например, говорилось, что за «вредительское нарушение указаний вождя» арестованы и расстреляны несколько руководителей северокорейских архитектурных и строительных организаций. Их вина заключалась в том, что они не стали переделывать крышу на одном из вновь возведенных в Пхеньяне общественных зданий в соответствии с теми указаниями, которые в последний момент дал им Ким Чен Ын (если бы они переделали крышу, то не смогли бы уложиться в бюджет и, скорее всего, пострадали бы уже по другим обвинениям). 

К подобного рода сообщениям стоит относиться с определенной долей осторожности. Не раз уже бывало, что тот или иной северокорейский деятель, который, по сообщениям зарубежной печати, был якобы «репрессирован и казнен», через какое-то время как ни в чем не бывало появлялся на публике. 

Самый характерный из таких случаев – это инцидент с популярной эстрадной певицей Хён Соль Воль, которую молва (скорее всего, безосновательно, но кто же знает наверняка?) считает одной из первых любовниц Маршала Ким Чен Ына. Летом 2013 года в мировой печати появились сообщения о том, что Хён Соль Воль была арестована и расстреляна вместе с некоторыми другими артистами из состава ВИА «Моранбон», в котором когда-то пела и танцевала сама нынешняя супруга Ким Чен Ына. Причиной якобы стало участие Хён Соль Воль в нелегальных съемках порнографического видеоролика. 

С тех пор в мировой и российской печати и блогосфере можно время от времени встретить замечания о том, что, дескать, Ким Чен Ын в свое время «приказал расстрелять свою любовницу». Расстрел Хён Соль Воль рассматривается как непреложный факт. Авторы этих замечаний, очевидно, не знают, что якобы «расстрелянная» Хён Соль Воль в 2014 году появилась на публике (кстати сказать, в форме старшего полковника северокорейской армии). Она и сейчас продолжает радовать северокорейских слушателей своими песнями о родине и вожде.

Расстрельная шестерка

Таким образом, осторожность, конечно, необходима. Однако дыма без огня не бывает. Даже если значительная часть сообщений является выдумками, все равно нет сомнений в том, что Высший Руководитель, Маршал Ким Чен Ын проводит по отношению к своему окружению куда более жесткую политику, чем та, которую в свое время проводил как его отец, Великий Руководитель, Генералиссимус Ким Чен Ир, так и его дед, Великий Вождь, Генералиссимус Ким Ир Сен. Можно не доверять сообщениям южнокорейской разведки, однако бесспорным фактом остается то обстоятельство, что из семи высших военных и гражданских чиновников, которые в декабре 2011 года на похоронах сопровождали катафалк с телом Ким Чен Ира, шестеро исчезли без следа.

При этом известно, что один из этой шестерки – бывший секретарь ЦК ТПК Чан Сон Тхэк, долгое время остававшийся вторым лицом в государстве, был арестован в декабре 2013 года прямо на заседании правительства (репортаж об этом аресте на следующий день показали по северокорейскому телевидению), предан суду и расстрелян за многочисленные преступления. Среди этих преступлений упоминалось то обстоятельство, что он «с недостаточным энтузиазмом аплодировал» Маршалу Ким Чен Ыну, а также распорядился поставить каменную стелу в честь Ким Чен Ира в тень, спрятав ее, таким образом, от живительных лучей солнца.

Другой представитель этой шестерки, вице-маршал Ли Ён Хо, на момент смерти Ким Чен Ира был самым влиятельным руководителем северокорейских Вооруженных сил. Он был снят со своих постов в июле 2012 года. После этого любые упоминания о самом факте существования вице-маршала Ли на этой земле были удалены из всех северокорейских официальных документов (как всегда и бывает, письменными документами не ограничивались: фотографии ретушировались, а хроника соответствующим образом редактировалась).

И, наконец, есть немалая вероятность того, что последние сообщения об очередном расстреле верны, и подобная судьба постигла генерала Хён Ён Чхоля. Впрочем, в последние три года Хён Ён Чхоль успел побывать генералом армии, вице-маршалом, генералом армии, генерал-полковником, генералом армии, генерал-полковником: Ким Чен Ын любит то повышать, то понижать своих военачальников в звании, не снимая при этом с должности.

Опыт отца и деда

О том, что Ким Чен Ын не церемонится с высокопоставленными руководителями, генералами и секретарями ЦК, сейчас в Пхеньяне говорят очень широко. Вести такие разговоры парадоксальным образом не слишком опасно, ибо террор, по крайней мере пока, носит исключительно верхушечный характер, от него страдают не столько холопы, сколько бояре. Притом что северокорейское общество, по меркам большинства других стран, является чрезвычайно репрессивным, нет никаких признаков того, что политические риски для болтливого простолюдина сейчас существенно выше, чем, скажем, пять лет назад. Беспокойной стала жизнь генералов и сановников, а вот народ, кажется, наблюдает за происходящим с некоторым злорадством.

Тут надо учитывать одно обстоятельство, которое не слишком хорошо осознается за пределами КНДР. И Ким Ир Сен, и Ким Чен Ир были достаточно жестокими людьми, которые не слишком мучились совестью в тех случаях, когда им во имя высших интересов страны (или того, что они считали таковым) следовало привести в жертву несколько десятков тысяч солдат или крестьян из дальних провинций. Однако при этом оба с необычной для диктаторов мягкостью относились к своему окружению.

Ким Ир Сен на первых этапах становления режима семьи Ким, то есть в 1945–1960 годы, вел себя так, как ведет себя любой начинающий диктатор: он играл на противоречиях группировок в своем окружении и умело стравливал своих соперников друг с другом. С начала 1960-х годов позиция Ким Ир Сена изменилась.

Расстрелы и по-настоящему жесткие репрессии против людей из близкого круга Великого Вождя стали редкостью. Можно предположить, что определенную роль в этом сыграло то обстоятельство, что Ким Ир Сен к концу 1950-х годов уже избавился (в основном путем физической ликвидации или изгнания из страны) от выходцев из соперничающих групп в коммунистическом движении, то есть от российских и китайских корейцев, а также бывших подпольщиков колониальных времен. Его окружение с начала 1960-х годов и до самой его смерти (1994) состояло почти исключительно из тех партизан, которые вместе с ним воевали против японцев в Маньчжурии в 1930-е годы. 

Создается впечатление, что Ким Ир Сен, который не проявлял особого гуманизма, когда речь шла о ликвидации ставленников Москвы или Пекина, достаточно мягко относился к боевым друзьям своей героической молодости. Проштрафившегося сановника могли разжаловать и отправить на низовую работу в провинцию или выпроводить на досрочную пенсию. Однако часто получалось так, что наказанный чиновник через некоторое время возвращался в Пхеньян и опять занимал достаточно заметный пост.

Один из многих примеров такого обращения с соратниками – судьба бывшего начальника Генерального штаба, маршала Чхве Гвана. В 1967 году Чхве Гван внезапно исчез. По слухам, маршала отправили работать на шахту – то ли мелким чиновником, то ли вовсе шахтером. Однако опала оказалась не вечной. Через 10 лет он появился на должности провинциального руководителя среднего звена, а со временем вернулся в армию и даже вновь стал начальником Генштаба. 

Ким Чен Ир, который по характеру был мягче, чем его отец, в общем продолжал линию Ким Ир Сена. Его правление было отмечено на удивление малым количеством репрессий против элиты. Едва ли не единственным крупным северокорейским чиновником, который был расстрелян во времена правления Ким Чен Ира, стал Со Гван Хи, секретарь ЦК ТПК по вопросам сельского хозяйства. Из Со Гван Хи постарались сделать козла отпущения, обвинив его во вредительских действиях, которые привели к катастрофическому голоду 1996–1999 годов. Впрочем, кампанию, по большому счету, раскручивать не стали: после расстрела Со Гван Хи тема о том, что голод был результатом действий американских и японских шпионов и вредителей, в северокорейской пропаганде не звучала вообще.

Риски расстрелов

Ким Чен Ын решительным образом порвал с традициями своего отца и деда, в правление которых высшее чиновничество и генералитет могли не беспокоиться, по крайней мере, о своем физическом выживании. Хотя к большинству сообщений об арестах и казнях следует относиться с определенным скепсисом, нет сомнений, что за три года своего правления Ким Чен Ын тасовал элиту с исключительной интенсивностью.

Достаточно сказать, что в среднем министр обороны при Ким Чен Ыне находился на своем посту полгода. Впрочем, фактический контроль над армией перешел к начальнику Главполитуправления – должность, на которой за три года сменилось два человека, причем оба были штатскими чиновниками, которых, так сказать, «бросили на руководство» армией.

Кадровая чехарда творилась и в партийном руководстве, где секретари ЦК сменяли друг друга с невероятной быстротой (некоторой стабильностью отличался только экономический блок правительства). Многие из снятых с должности сановников исчезали бесследно. Ничего подобного Пхеньян не видел со времен острой фракционной борьбы в 50-х годах.

Чем вызвана подобная свирепость молодого лидера? С одной стороны, можно сказать, что Ким Чен Ын стремится укрепить свою власть. Ким Чен Ын был назначен наследником в самый последний момент, всего лишь за год до скоропостижной смерти Генералиссимуса Ким Чен Ира, а до этого даже правильное написание его имени было неизвестно за пределами «узкого круга». Понятно, что на молодого человека многие сановники и генералы смотрят как на выскочку.

Вдобавок у Ким Чен Ына могут быть подозрения и по поводу того, что многие из его приближенных тайно симпатизируют Ким Чен Наму, брату нынешнего правителя по отцу, который ныне проживает в Макао и Пекине и которого сам Ким Чен Ын сильно не жалует. С этой точки зрения беспрецедентная по своей суровости чистка имеет смысл. Таким образом Ким Чен Ын показывает: несмотря на молодость и не самую представительную внешность (впрочем, полнота – это фамильная черта семьи Ким), к нему следует относиться с максимальной серьезностью и шутить с его распоряжениями не рекомендуется.

Однако политика запугивания генералитета и чиновничества может привести и к неприятным для Ким Чен Ына последствиям. Во времена его отца и деда у попавшего в немилость чиновника не было оснований, чтобы впадать в полную панику, когда над ним начинали сгущаться тучи. Снятие с должности означало большие неприятности, возможно, ссылку в провинцию и многочасовые унизительные проработки и покаяния на партсобраниях.

Однако при этом чиновник знал, что его физическая безопасность, равно как и физическая безопасность его семьи, не подвергается серьезной угрозе. Более того, он знал, что многие из побывавших в опале сановников со временем вернулись на политический олимп.

Поэтому наиболее рациональным поведением попавшего в опалу чиновника была тогда почти демонстративная покорность судьбе и воле Вождя. Если грешник всем видом демонстрировал, что он признает собственные ошибки, кается, готов потом и кровью смыть собственный позор и при этом ни на минуту не сомневается в величии Великого Вождя, то существовали достаточно высокие шансы на то, что он со временем вернется к власти и привилегиям.

Сейчас на благополучное решение проблем рассчитывать сложнее. Это означает, что многие северокорейские чиновники и генералы, столкнувшись с перспективой надвигающейся опалы, почувствуют себя загнанными в угол. У них будут все основания подозревать, что потеря должности будет означать не несколько лет работы бухгалтером на отдаленной шахте или парторгом в отсталом колхозе, а арест, тюремное заключение и, возможно, смерть (равно как и катастрофу для семьи и ближайшего окружения). В этих условиях у загнанных в угол генералов и секретарей ЦК могут появиться мысли, которые в былые времена им просто не приходили в голову, – мысли о прямом выступлении против Ким Чен Ына.

Такая вероятность не очень велика, так как в северокорейской элите понимают: Ким Чен Ын сам по себе является относительной гарантией стабильности в стране.

Альтернатив у него нет: страной должен править потомок Ким Ир Сена. Однако в тех случаях, когда выбор стоит между сохранением стабильности в стране и сохранением собственной жизни, люди, с большой долей вероятности, будут склонны в первую очередь заботиться о собственном выживании (и, если это так уж необходимо, находить для этого решения соответствующие красивые риторические оправдания). Таким образом, попытка укрепить власть путем выборочного террора против политической и военной верхушки, которая, кажется, стала характерной чертой правления Ким Чен Ына, может привести и к противоположным последствиям.

Автор: Андрей Ланьков – историк, кореевед, преподаватель Университета Кукмин (Сеул), carnegie.ru