Не святая троица: как зэки взяли в плен все тюремное начальство

Такой наглости в Москве не припомнят даже опытные прокурорские зубры. 4 сентября 2006 года группа особо опасных заключенных отважилась на дерзкое преступление: взяла в заложники 15 сотрудников следственного изолятора в Капотне (так называемой “девятки”). И среди них — начальника СИЗО! Происшествие до темноты держало город в напряжении. СМИ наперебой сообщали: “Территория изолятора оцеплена милицией… К нему съезжаются родственники заключенных… Идут переговоры… Ситуация управляема, бунта нет…”

И наконец поздно вечером: “Все заложники успешно освобождены”.

В последних числах декабря начался судебный процесс над преступниками. На суде стали выясняться удивительные вещи. Оказалось, что склонные к побегу головорезы на режимном объекте охранялись примерно так же тщательно, как передвижные биотуалеты на привокзальной площади… Что же произошло в изоляторе?

Мосгорсуд

Первым — голову вниз! — конвой вводит в зал главаря, Юрия Ситникова. Коротко стрижен, высок, крепок, из застекленной клетки глядит с прищуром. Ответы судье чеканит не задумываясь — многолетняя привычка. Он единственный, кто на следствии честно, ничего не умаляя, рассказал все: “Мне терять нечего”. И даже дал две явки с повинной —дополнительно признался в убийствах, совершенных в Брянской и Пермской областях.

Справка: тюремный марафон 35-летнего Ситникова длится почти половину его жизни. В 19 лет за убийство орловского таксиста получил 12,5 года заключения. Освободившись, погулял на свободе всего ничего — зато успел натворить немало кровавых дел. В 2003 году Брянский облсуд за убийство водителя и разбой осудил его пожизненно, но затем срок был снижен до 25 лет. А в “девятку” Ситникова затребовал уже Московский облсуд — чтобы судить за зверские убийства, разбои и грабежи, которые он с подельником совершил в Волоколамске.

Пошел второй — в телогрейке, взъерошенный, настороженный. Алексей Пухтеев, 24 года. На самые простые вопросы отвечает с запинкой. Путается даже с названием калужской деревни, где родился. С виду — безобидный недомерок, а успел загубить несколько жизней.

Справка: в декабре 2004 года Мособлсуд осудил его к 25 годам лишения свободы за три убийства, серию грабежей и изнасилование. Приговор вступил в силу почти год назад. Пухтеев уже вовсю отбывал срок в Калужском централе, но 27 августа — за неделю до ЧП в “девятке”! — его доставили сюда по этапу: судили его подельника, и Пухтеева надо было допросить как свидетеля.

Третий, 21-летний Вадим Горчаков из Одинцова, на дружков не похож. Обиженно косится из-под длинной челки — городской малый, баловень и неженка. Похоже, что студент столичного финансового вуза влип в эту гоп-компанию по собственной глупости. Впрочем, и следствие считает его роль наименьшей.

Справка: задержан в мае 2005 года. Была драка, у потерпевшего отняли мобильник и избили так, что он скончался. За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и разбой студент получил 9 лет строгого режима. Содержался в Можайске, но прошлым летом в Мособлсуде рассматривалась его кассационная жалоба, вот Горчакова и этапировали в “девятку”.

Его мать, модная и ухоженная, полдня томилась в рекреации суда, чтоб мельком повидать сына. В зал ее не пустили — будет свидетельницей обвинения. В день захвата сын позвонил ей с чьего-то мобильника. Сказал: а у нас заложники. “Ты что наделал?!” — закричала она. “Поздно, мам”, — ответил сын. Женщина кинулась в Москву на машине. На улице у изолятора стояло оцепление. Она стала звонить, но сын не отвечал: пошли гудки и сразу же — сильный взрыв и автоматные очереди…

Теперь все трое — Ситников, Пухтеев и Горчаков — обвиняются в покушении на побег из места лишения свободы, в захвате заложников, а также в дезорганизации деятельности изолятора.

Смотрящий Юра Пермский

Изолятор №50/9 почти на 700 человек — не столичный, а областной. Находится в Капотне. И, слава богу, никаких жилых домов рядом с ним нет.

Камера №18. В ней сидели семеро. Правил в камере Юра Пермский, то есть Ситников, — он родом из пермского села. Смотрящий подзывал новичков к себе, объяснял, что они обязаны беспрекословно выполнять все его пожелания и требования. “Ну да, разруливал”, — не отрицал он сам на следствии.

Под коврик, который лежал у туалета, Юра Пермский заныкал метровый кусок арматуры.

Как удалось такое? А просто: как объяснили сами заключенные, с лета сотрудники изолятора не проверяли камеру НИ РАЗУ. Поэтому не обнаружили ни арматуру (место рукояти было старательно обмотано тряпкой, да еще привязана лямка, чтоб прятать железную дубину под одеждой). Ни скрученных из белья веревок. Ни взрывных устройств-самоделок, которые трудолюбивые сидельцы сварганили из спичечных головок и одноразовых лезвий.

А еще у Ситникова имелся мобильник, по которому и он, и его коллеги регулярно разговаривали. Телефон он прятал в банку с хлоркой в туалете, а зарядное устройство — в районе окна.

Юный Горчаков нашел со смотрящим общий язык — оба внутривенно кололи героин, который исправно прибывал с воли. Старший товарищ объявил Горчакову: мол, некие люди сообщили по сотовой связи, будто бывшего студента… кто-то заказал. Кроме побега, другого выхода нет. Скорее всего это была хитрая выдумка, но Горчаков согласился.

Но окончательно троица сложилась в конце августа, когда в камеру вселили Пухтеева.

День побега назначил, разумеется, смотрящий. Как рассказала на процессе одна из сотрудниц изолятора, 5 сентября ему предстояло оглашение приговора. Уже и автозак был заказан на 5 утра… По всему выходило, что многократному убийце светило пожизненное заключение. Терять ему было нечего.

Но брать заложников в план не входило. Ситников — а он был безусловным главарем — хотел во время дневной прогулки напасть на охранника, забрать у него форму, рацию и ключи от дверей и закрыть в прогулочном боксе. Проникнуть в сборное отделение, по пути устраняя и связывая охранников.

А уж оттуда на конвойной машине рвануть на свободу! Подельники потом признались: за воротами Юру Пермского встречал автомобиль.

Время “Ч”

Оно настало днем 4 сентября.

Ситников подвесил железный прут на плечо, другой его конец сунул в брюки, сверху замаскировал рубашкой с длинным рукавом. Когда в камеру постучал охранник и спросил, будут ли гулять, ответил: “да”. Но зэков обычно выводят на прогулку парами. Смотрящий велел “для комплекта” идти с ними четвертому сидельцу (этот человек, увидев, что происходит что-то страшное, отказался участвовать в бунте).

Камера расположена на 2-м этаже. А на 3-м, верхнем, — прогулочные дворики: это разделенные зарешеченным коридором боксы 5х5 м, у которых сверху не крыша, а решетка. В установленном порядке прогулки должны осуществляться шестью сотрудниками изолятора. Но тогда в связи с нехваткой кадров этим занимались всего двое. Поэтому зэки из камеры №18 — и в том числе Ситников, по ориентировкам “склонный к побегу”, — шли наверх без охранников. Младший инспектор дежурной смены Алан Г. выводил заключенных из камер и сообщал по рации, сколько человек отправил. Более опытный старший инспектор Заур С. принимал их сверху, на крыше.

Мы специально не называем фамилии пострадавших — им еще работать, а служба у них специфическая и нелегкая.

13.30. Бунтовщики подошли к дверям прогулочного бокса. Пухтеев отвлек внимание Заура, а затем внезапно резко отодвинулся в сторону. Ситников выхватил железную дубину и ударил охранника, сбив с ног. Троица затащила его в бокс и раздела.

Тем временем Алан начал выводить заключенных из других камер! Они уже появились на лестнице. Ситников предложил им присоединиться. По счастью, зэки отказались.

Когда напарник перестал откликаться, Алан сперва не принял молчание всерьез: рации постоянно барахлят. Но Заур вновь не ответил, и младший инспектор заподозрил неладное. Встревоженный Алан подошел к отсекающей бокс решетчатой двери. Кто-то полураздетый, с окровавленной головой бежал на него. “Зэки подрались”, — подумал он и захлопнул дверь. А затем узнал напарника

Внутри Ситников снова стал молотить Заура арматурой по голове: “Открывай дверь или убьем этого”. Алан понял, что дело серьезно, и приоткрыл отсекающую дверь. В нее протиснулся Заур — на нем были только обувь, трусы и футболка. Следом гнался Ситников. На бегу Заур нажимал на тревожные кнопки — те не сработали. Он добежал до соседнего корпуса, встретил сотрудниц медицинской части, и все вместе укрылись в рентген-кабинете. Но связи не оказалось и там.

Тюремный маскарад

Пухтеев с Горчаковым схватили Алана, отвели в соседний корпус. Под угрозой убийства уложили на пол, стащили форму.

Преступники рвались к шлюзовым воротам. Они действовали стремительно. То обстоятельство, что сотрудники изолятора не получили предупреждения о ЧП, сработало им на руку. В помещение вошел инспектор Андрей Г. и получил от Ситникова удар арматурой по голове, его тоже раздели. Следом явился и.о. инспектора Игорь В., он конвоировал заключенного, — раздели и его. Всех трех инспекторов заперли в душевой, а заодно — заключенного, который отказался от побега. А сами забрали рации, переоделись в форменное обмундирование сотрудников ФСИН РФ и в таком виде отправились дальше — в сборное отделение. Там не повезло милиционеру конвоя Виктору М. и младшему инспектору Евгению Г.: их поочередно засунули в одиночку. Мужчины стали стучать, и вскоре их обнаружили прибежавшие сотрудники.

А преступники уже добрались до шлюзовых ворот, ведущих на волю. Им надо было улучить момент, когда из ворот будет выезжать конвойная машина. Ждали. Минут через 10 автозак действительно выехал. Бросились за ним, но не успели — створ выездных ворот закрылся. Безбашенная троица осталась с носом.

Тут взвыла сирена, ожила рация: “ЧП в первом и втором корпусах!” Резервная розыскная группа уже перекрыла КПП, осматривала территорию, корпуса, крыши — искала беглецов. Что им оставалось? Зэки лихорадочно меняли старый план на еще большую авантюру. Главарь до последнего раздумывал: либо сбежать, либо поторговаться и повлиять на завтрашний приговор суда.

И они двинули в административное здание, на 3-й этаж.

Сотрудница дежурной части взволнованно предупредила остальных: по телефону она услышала странные голоса… из кабинета начальника изолятора.

Самурай с саблей

— А ну, как выйти из тюрьмы? — распаленные зэки вломились в кабинет, где сидели начальник изолятора Леонид Ногтич и его зам. по оперативной работе.

На это им предложили присесть и поговорить. Главарь поставил условие: или начальник самолично и срочно выведет бунтовщиков из СИЗО, или ему сломают шею (Пухтеев в это время удерживал Ногтича).

— Нет времени, три минуты осталось! — торопил Ситников оперативника.

Рецидивисту отвечали: через КПП не получится, охрана всех расстреляет. Стали “разводить”: заместитель выдумал фантастический способ выхода с территории, Ногтич по внутреннему телефону связался с дежурной службой, просил вызвать человека, у которого-де находятся ключи… Этим они немного потянули время.

— Сначала бандиты попытались сделать “рывок”. А когда время ушло, захотели решить вопрос иначе, — объяснила на суде потерпевшая, начальник отдела кадров изолятора Светлана К.

“Решить иначе” — то есть взять заложников. Показания бывшей заложницы Светланы были захватывающими, как эпизод из триллера:

— Я шла к начальнику подписать бумагу. Меня остановил высокий молодой человек в камуфляжной куртке (Ситников. — Авт.). Я увидела у него на затылке татуировку в форме паутины. Поняла, что люди серьезные, с ними шутки плохи. Он схватил меня за волосы, из-под мышки достал саблю (подарочное оружие, имитация короткого самурайского меча вакидзаси, раньше находилось у Ногтича в шкафу за стеклом. — Авт.): “Ты — заложница”. Да так, держа за волосы, ввел в кабинет.

Заволокли в кабинет и дежурного помощника Ногтича, и начальника отдела охраны. Заметив служебный коммутатор, Ситников угрозами приказал Ногтичу созвать народ. И произнес в трубку: “Срочно к начальнику!” Явились ничего не подозревающие сотрудницы бухгалтерии, спецотдел в полном составе, психологи, воспитатели… Всего 15 человек: 6 мужчин и 9 женщин.

Изолятор оказался полностью парализован. Бандиты забаррикадировались диванами, шкафами и прочей мебелью. Обнаружив, что спецназ расставил снайперов по крышам, посадили на подоконник живым щитом Ногтича и девушку-психолога. А окна завесили российскими флагами, которые сняли с древков.

— Нас пугали ударами саблей по столу и по телефону, взрывали самодельные хлопушки. Но женщин все-таки пальцем не тронули, — продолжает Светлана. — Правда, мужчинам для устрашения демонстративно очень туго связали сзади руки. Но когда руки посинели, их развязали. Пухтеев командовал: “Руки на стол! Чтобы я вас видел!” Горчаков связывал, Пухтеев сторожил, а Ситников им указывал.

Главарь дозвонился до и.о. начальника УФСИН по Московской области Петра Посмакова (тот был в отпуске, но немедленно приехал, взял руководство операцией по освобождению заложников на себя). Рецидивист требовал: разобраться с “несправедливым” судьей, отпустить всех подельников на свободу, пересмотреть их обвинительные приговоры. А иначе…

— У меня в заложниках женщины — молодые, не забывайте!

Собеседник отвечал, что для Ситникова лучшим исходом будет отпустить заложников и вернуться в камеру. Увидев, что от переговоров нет проку, бандит потребовал корреспондента с телекамерой: дать интервью. Тот приехал, поговорил через дверь.

Сидели в темноте, но с включенным телевизором. Главарь велел женщинам писать записки с просьбой дать еду, воду, водку, лекарства (одной из девушек стало плохо) и выбрасывать эти записки на улицу. Продукты им подняли по веревке в окно.

И снова — мучительное ожидание развязки. Оно длилось 5 часов.

Штурм в 90 секунд

Тем временем создавались штурмовые группы, блокировались все входы и выходы, готовился план операции. В СИЗО приехали прокурор города Юрий Семин, руководство прокуратуры Юго-Восточного округа, следователи.

— Мы ждали, чем закончатся переговоры. Со слов переговорщиков, обозленный Ситников пригрозил отрубать женщинам пальцы и руки и выкидывать в окна. Ясно было, что он настроен серьезно, — рассказал мне участник операции.

Пройти в кабинет начальника решили через комнату отдыха — одна стенка там была сделана из гипсокартона.

21.00. Группа отдела специального назначения ФСИН “Факел” начала операцию по освобождению заложников.

— Штурм занял полторы минуты, но нам казалось — вечность, — вспомнила заложница. — Темнота, звук разбитого стекла, стрельба из автоматов, дым… Спас огромный стол Ногтича — женщины сбились под ним гуртом. Кто-то пытался нас вытащить, мы отбивались. Потом видим: пошли ноги в берцах — значит спецназ. Все, можно отдышаться.

Ситникова, Пухтеева и Горчакова скрутили и передали следственно-оперативной группе. Из заложников физически не пострадал никто, кроме Ногтича — Ситников напоследок ударил его саблей по лбу, начальника отправили в НИИ им. Склифосовского. Туда же попал один из избитых арматурой охранников. А всего сотрясения головного мозга, ушибленные раны головы и ссадины получили 6 сотрудников изолятора.

В тот же вечер было возбуждено уголовное дело, его расследовала прокуратура ЮВАО. “Само по себе оно не сложное: вот потерпевшие, вот свидетели, — объяснили следователи. — Но его требовалось закончить оперативно. Оно было на контроле в Генеральной прокуратуре и лично у прокурора Москвы”.

…А через пару недель после ЧП суд наконец-то вынес Юрию Ситникову приговор. Бандит не ошибался — его все-таки приговорили к пожизненному заключению.

В адрес Управления ФСИН по Московской области вынесено представление об устранении нарушений, которые сделали преступление возможным.

Рита Мохель, «Московский комсомолец»