Дмитрий Устинов: истинно сталинский нарком

Исполнилось 100 лет со дня рождения Дмитрия Федоровича Устинова. «…Он олицетворял тех лучших представителей так называемой командно-административной системы, благодаря которым мы победили в Великой Отечественной войне, создали передовую технику, обеспечивающую, в частности, завоевание космоса». 

«1. О министре обороны СССР. Я бы, товарищи, предложил, не знаю, как вы посмотрите на это, назначить министром обороны СССР тов. Устинова Д.Ф. Он хорошо знаком с оборонными отраслями промышленности, знает хорошо военное дело. Дмитрий Федорович является членом Политбюро, знаком с работой Министерства обороны, с военными кадрами. Это все очень поможет ему войти в курс дел и хорошо выполнять возложенные на него обязанности.

Суслов, Андропов, Кулаков говорят, что тов. Устинов Д.Ф. действительно знает дело хорошо и на должность министра обороны кандидатура вполне приемлема. Брежнев: «Очень хорошо, что на Министерство обороны приходит человек с «гражданки». С точки зрения разрядки напряженности это тоже будет воспринято правильно». Андропов: «Этот факт, безусловно, заметят западные страны. К тому же Дмитрий Федорович является человеком, которого знают в нашей партии хорошо, его также знают хорошо и все военные».

Брежнев: «Тов. Устинов знает и конструкторские бюро, ведущих конструкторов, знает оборонные заводы. Какие, товарищи, будут предложения? Все единодушно. Предложение правильное, поддерживаем». Устинов: «Я благодарю от всей души Политбюро, кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК за то большое доверие, которое мне сегодня оказано назначением на пост министра обороны. Я заверяю Политбюро в том, что приложу все силы и знания, чтобы оправдать это высокое доверие». (Из протокола заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 апреля 1976 г.).

Здесь же было решено присвоить новому министру обороны очередное воинское звание генерал армии, при этом, как заявил генеральный секретарь ЦК, «через некоторое время нужно будет вернуться к вопросу о присвоении тов. Устинову Д.Ф. звания Маршал Советского Союза».

Брежнев был щедр, поскольку на этом же заседании он уже сам получил высшее воинское звание. И с предложением об этом на Политбюро выступил как раз Устинов. В народе по такому случаю говорят: рука руку моет. Но не все так просто.

Дмитрий Федорович вырос из рабочих. Прежде чем окончить в 1934 г. Ленинградский военно-механический институт (который сегодня носит его имя), он успел потрудиться слесарем, а затем машинистом дизеля на Иваново-Вознесенской текстильной фабрике. Получив диплом о высшем образовании, был назначен в Ленинградский артиллерийский научно-исследовательский морской институт на должность инженера-конструктора.

Здесь Дмитрию Федоровичу посчастливилось пройти школу известнейшего кораблестроителя академика А.Н. Крылова, который помог молодому инженеру в соединении трех составляющих – фундаментальных научных исследований, опытно-конструкторских работ и производства – увидеть самый надежный путь к обеспечению технологического превосходства и в народном хозяйстве, и в обороне.

Летом 1937 г. Устинов получил назначение в конструкторское бюро завода «Большевик» (бывший Обуховский сталелитейный), где участвовал в проектировании новых образцов корабельного вооружения. С опытными кадрами на заводе, как и повсеместно, было туго: репрессии свое дело сделали. Так что молодой инженер уже в 1938 г. возглавил коллектив «Большевика». За дело взялся так круто, что за один год вывел его в передовые предприятия. И завод, и его директор в феврале 1939 г. удостоились одинаковой награды – ордена Ленина.

8 июня 1941 г. Дмитрия Федоровича вызвали в Москву, в ЦК ВКП(б). Секретарь ЦК Г.М. Маленков сообщил о намерении назначить Устинова наркомом вооружения. «Откровенно говоря, я ожидал чего угодно, но только не этого, – вспоминал Дмитрий Федорович. – Какое-то мгновение собирался с мыслями:

– Спасибо за доверие. Но сумею ли его оправдать? Одно дело – завод, а тут наркомат – десятки заводов.

– Хорошо. Подумайте: Потом вызовем, и вы сообщите свое решение».

Подумать, действительно, было о чем. В воздухе явственна предвоенная гроза, а тут предлагают возглавить наркомат, который отвечает за конструирование, испытания и производство полевой, морской, противотанковой и зенитной артиллерии, пулеметно-пушечного вооружения для авиации и танков, стрелкового оружия всех систем и боеприпасов к нему, оптических приборов. Производственного опыта для такого дела маловато, да и жизненного тоже, ведь возраст всего 32 года. Может, Устинов и отказался бы, но мосты были сожжены: на следующее утро, просматривая «Правду», он увидел текст указа Президиума Верховного Совета СССР о назначении народным комиссаром вооружения СССР.

Через 12 дней разразилась гроза 41-го. Сразу встал вопрос об эвакуации оборонных предприятий на восток. Всего за неделю Устинов с подчиненным аппаратом подготовил и представил правительству мобилизационный план на III квартал. В общей сложности за первые полгода войны на восток – в Поволжье, на Урал, в Западную и Восточную Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию – было переброшено более 1360 крупных предприятий, десятки тысяч единиц оборудования. Одновременно перемещались миллионы людей. Наркома выручали молодость и здоровье, иначе трудно было бы выдержать нечеловеческое напряжение. Он постоянно находился на предприятиях, оказывая всю возможную помощь в развертывании производства на новой базе.

«Мне: запомнился молодой (в 1941 году ему было всего лишь 33 года) нарком вооружения Дмитрий Федорович Устинов: Подвижный, с острым взглядом умных глаз, непокорной копной золотистых волос, – писал бывший в годы войны начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии маршал артиллерии Н.Д. Яковлев.

– Не знаю, когда он спал, но создавалось впечатление, что Дмитрий Федорович всегда на ногах: На посту наркома вооружения Д.Ф. Устинов показал себя великолепным инженером, глубоким знатоком и умелым организатором производства. Он был сторонником быстрых и смелых решений, досконально разбирался в сложнейших технических проблемах. И при том ни на минуту не терял своих человеческих качеств. Казалось, ему было по плечу абсолютно все!».

Зачастую оборудование и станки разгружались в буквальном смысле в чистом поле. Быстро сооружался фундамент, подводились коммуникации, и вопреки всем немыслимым трудностям, невзгодам и лишениям через месяц-полтора заводы начинали давать продукцию. И все же падение производства было неизбежным. Устинов и его сотрудники четко просчитали процент уменьшения выпуска вооружения, сумели выдержать эти параметры и не допустить обвального сокращения.

Уже в декабре падение было приостановлено. С начала же 1942 г. наметился общий рост производства, темпы которого не снижались затем всю войну. Такая четкость и организованность давали возможность ГКО реально планировать обеспечение вооружением соединений и частей Красной Армии и проводить операции на фронте без риска остаться на «голодном пайке» из-за незапланированного сокращения выпуска боевой техники и вооружения.

Но не только эвакуация военных заводов заставляла наркомат вооружения работать со сверхнапряжением. Дело в том, что многие образцы вооружения в 1941 г. просто не выпускались.

В первую очередь это относится к средствам борьбы с танками. По настоянию довоенного начальника Главного артиллерийского управления маршала Кулика противотанковые пушки были сняты с производства вместе с полковыми и дивизионными орудиями под предлогом замены их более совершенными. Но началась война, а замены им так и не было. Маршал возражал также против производства автоматов, минометов, противотанковых ружей. Выпуск этого вооружения с большим трудом пришлось налаживать уже в ходе войны.

В целом в 1941-1945 гг. предприятия наркомата вооружения СССР по сравнению с германской промышленностью произвели орудий больше в 1,5 раза, минометов – в 5 раз, стрелкового оружия – в 22 раза. Красная Армия была оснащена лучшей в мире полевой и танковой артиллерией. Наши танковые пушки превосходили соответствующее вооружение противника как по калибру, так и по дульной энергии, а самоходная артиллерия, хотя и несколько уступала по калибру, но зато отечественные САУ в отличие от вражеских были закрытыми и хорошо бронированными.

За производство вооружения для армии и флота Устинов отвечал на протяжении многих лет и после войны, будучи до 1957 г. министром оборонной промышленности. По приказу министра обороны он числился состоящим на действительной военной службе в звании генерал-полковник. Да и вся его последующая деятельность была связана с оборонным комплексом: в 1957-1963 гг. Устинов – заместитель, а в 1963-1965 гг. – первый заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Высшего совета народного хозяйства СССР. Потом более 10 лет он отвечал за тот же участок работы на посту секретаря ЦК КПСС.

Это единственный государственный деятель, который занимал ключевые посты в оборонном комплексе при пяти руководителях страны – И.В. Сталине, Н.С. Хрущеве, Л.И. Брежневе, Ю.В. Андропове и К.У. Черненко. Его по праву называют одним из главных творцов оборонно-промышленного комплекса Советского Союза.

Устинову принадлежит исключительная роль в создании принципиально нового вида стратегических вооружений – баллистических ракет. Когда 13 мая 1946 г. Совет министров СССР принял постановление о создании Специального комитета по реактивной технике при правительстве во главе с Г.М. Маленковым, Дмитрий Федорович был назначен заместителем председателя. На Спецкомитет возлагалось наблюдение за развитием научно-исследовательских, конструкторских и практических работ по реактивному вооружению, решение различных вопросов, связанных с организацией НИОКР, финансированием и обеспечением работ материально-техническими ресурсами.

Учитывая, что Маленков, будучи партийным функционером, не разбирался в существе проблемы, основная тяжесть легла на Устинова и других специалистов, вошедших в Спецкомитет. Началось создание ракетной промышленности. В районе Капустина Яра, что в Астраханской области, сооружался ракетный полигон, были сформированы специализированные воинские части. На первом пуске ракеты Р-1 18 октября 1947 г. Устинов был заместителем председателя государственной комиссии.

В 1949 г. была сконструирована и испытана крупная баллистическая ракета Р-5, перешагнувшая тысячекилометровый барьер дальности полета. На ее модификацию Р-5м, испытанную в 1955 г., устанавливался ядерный заряд. При непосредственном участии Устинова была создана межконтинентальная многоступенчатая баллистическая ракета Р-7, пуск которой состоялся в августе 1957 г. Ее параметры более чем впечатляющи: мощность двигателей – свыше 20 млн. л.с., скорость полета – 28 тыс. км/ч. Ракета стала поступать на вооружение, и ее впервые публично показали на параде в Москве 7 ноября 1957 года.

Как министр оборонной промышленности, Дмитрий Федорович стоял во главе комиссии, осуществлявшей в том же 1957 г. приемку первой советской атомной подводной лодки. После этого он стал «крестным отцом» многих подводных и надводных атомоходов, например АПЛ третьего поколения типа «Акула», которые и сегодня входят в состав российского ВМФ. Успешное развитие оборонного комплекса было немыслимо без современной электронной базы, и по инициативе Устинова возник Зеленоград, где сосредоточены основные НИИ и предприятия этого профиля.

Нельзя не сказать о роли Дмитрия Федоровича в создании высокоэффективной системы противовоздушной обороны страны, оснащенной зенитными ракетными комплексами с радиолокационными станциями дальнего обнаружения. В уникально короткий срок (четыре с половиной года) была сформирована московская система ПВО, оснащенная уникальными многоканальными ЗРК С-25. Комплекс следующего поколения С-75 в 1960 г. поразил над Свердловском самолет-разведчик U-2.

Устинов, по существу, имел прямое отношение к созданию всех последующих поколений ЗРК. В 1961 г. был принят на вооружение комплекс С-125, предназначенный для уничтожения маловысотных целей. Затем войска оснастились ЗРК дальнего действия С-200. Наконец, при участии Дмитрия Федоровича приступили к созданию нового поколения систем ПВО – С-300.

И позднее, будучи уже министром обороны, Устинов не снижал требований к системе С-300 при ее приемке на вооружение, вникал во многие конструкторские решения, давал конкретные указания по доводке отдельных элементов. Далеко вперед смотрел этот человек! Ведь модификация той самой зенитной ракетной системы – С-300ПМУ1 – в российской армии составляет основу ПВО страны.

В актив ОПК, возглавляемого Устиновым, следует записать и другие системы оружия: боевые самолеты МиГ-29 и Су-27, подводные лодки «Тайфун», стратегические ракеты СС-18 (по натовской терминологии «Сатана») – единственный в мире тип тяжелых ракет, способных доставить к цели боезаряды мегатонного класса.

Нельзя не вспомнить «кузькину мать» – 50-мегатонную водородную бомбу, которой Хрущев, выступая в сентябре 1959 г. в ООН, пригрозил империалистам. Страна во многом обязана именно Устинову достижением военно-стратегического паритета с США, успешным освоением космоса, в частности созданием многоразовой космической системы, решением других сложнейших технических и технологических проблем.

Советская партийно-государственная система не была лишена и отрицательных качеств. Нередко торжествовали ведомственность, отраслевой «патриотизм». Многие идеи Устинова в штыки принимались главой Министерства обороны маршалом Гречко. Бывший высокопоставленный работник ЦК КПСС А.И. Вольский писал: «Многие зубры от «оборонки» помнят фразу, брошенную на ходу тогдашним министром обороны Гречко: «Пусть этот рыжий со Старой площади не суется в мои дела». Устинов не оставался в накладе, называя Гречко «заслуженным кавалеристом».

Да и оборонная промышленность чем дальше, тем больше предпочитала выпускать давно освоенную продукцию. Это наглядно проявилось на примере ракетного комплекса СС-20. Если бы не административный ресурс Устинова как секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам, остался бы это комплекс в чертежах.

А оружие было замечательным: дальность – 5 тыс. км, три разделяющиеся боеголовки, подвижность, а значит, малая уязвимость. Его по собственной инициативе разработала группа молодых конструкторов во главе с А.Д. Надирадзе. Ни на предприятии, ни в Министерстве оборонной промышленности их не поддержали, пытались скрыть новинку и от Дмитрия Федоровича, прямо добивавшегося от руководства: «Что у вас нового, прорывного?».

Надирадзе буквально прорвался к Устинову, детально ознакомил секретаря ЦК с собственным проектом. Он Дмитрию Федоровичу понравился, но встали на дыбы те, кто, казалось бы, должен был первым выступить в поддержку обновления боевой техники, – генерал армии В.Ф. Толубко и возглавляемый им Главкомат РВСН. Возражал и маршал Гречко. А ведь в дальнейшем развертывание комплекса СС-20 позволило Советскому Союзу поставить под контроль территорию всей Европы.

Вероятно, взгляды Гречко и его окружения, привыкших мыслить категориями прошедшей два десятка лет назад Великой Отечественной войны, стали одним из главных мотивов при назначении на пост министра обороны выходца из ОПК, каковым был Устинов. Военачальники-участники той войны больше верили в военное искусство, чем в современную технику, были привержены тому оружию, которым воевали.

А нужно было качественно перевооружать армию, и лучше Дмитрия Федоровича это сделать никто не мог. К слову, Брежнев выполнил обещание представить Устинова к званию Маршал Советского Союза: это произошло уже через три месяца после его назначения на пост министра обороны – 30 июля 1976 г.

По воспоминаниям бывшего начальника секретариата Устинова генерал-полковника Л.Г. Ивашова, Дмитрий Федорович свой аппарат, даже адъютантов, подбирал не для дежурства в приемной или оказания бытовых услуг, а для эффективной помощи ему в решении служебных дел.

Еще более жестко шел отбор заместителей министра. В.Г. Куликова, по характеру и опыту службы человека строевого, истового командира, на посту начальника Генштаба сменил Н.В. Огарков – стратег, мыслитель, заряженный на все новое в военном деле и в военной науке. Именно такой человек был способен помочь министру изменить качественное состояние Вооруженных Сил, развить военную и военно-конструкторскую мысль.

На пост заместителя по вооружению Устинов пригласил В.М. Шабанова, доктора технических наук, ясно понимавшего необходимость технического перевооружения армии, хотя он трудился в сугубо гражданской сфере – заместителем министра радиопромышленности.

«За восемь лет совместной работы я хорошо изучил Д.Ф. Устинова, – писал маршал С.Ф. Ахромеев. – Это был человек высокой ответственности и огромного трудолюбия. Его рабочий день, как правило, начинался в 8 часов утра, а заканчивался около 24 часов, а нередко и позже. В работе ему присущ был дух коллегиальности, он умел и любил выслушивать мнения всех участвующих в обсуждении. Проявлял терпимость к возражениям, стремился учитывать мнение других. Лично я от него очень многому научился, особенно умению совместно работать с учеными и «оборонщиками».

Из воспоминаний маршала Ахромеева хорошо видно, что за несколько десятилетий пребывания во власти Устинов стал изощренным политиком. Рядом со все более дряхлевшим Л.И. Брежневым сложилась тройка в лице членов Политбюро министра обороны Д.Ф. Устинова, председателя КГБ Ю.В. Андропова и министра иностранных дел А.А. Громыко, постепенно сконцентрировавших в своих руках управление обороной и безопасностью страны, а также внешнеполитической деятельностью.

Их связывала не только личная дружба, но и родственные взгляды по большинству проблем, единство интересов. К тому же они пользовались авторитетом в партии и были очень близкими к Брежневу людьми. Прежде чем выносить тот или иной вопрос на Политбюро, они согласовывали его между собой (прежде всего Андропов и Устинов), выступали на Политбюро монолитом, чем обеспечивали нужное им решение.

Кроме Андропова и Громыко, близкими друзьями и соратниками Дмитрия Федоровича были президент Академии наук академик А.П. Александров и заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Военно-промышленной комиссии Л.В. Смирнов. С Устиновым у них, кроме всего прочего, было своего рода разделение труда. Устинов вопросы крупных научно-исследовательских, опытно-конструкторских работ и серийных поставок оружия «проталкивал» у Л.И. Брежнева, а Смирнов – у главы правительства А.Н. Косыгина. Таким образом, нужный вопрос продвигался для благоприятного решения на Политбюро заблаговременным докладом как генсеку, так и председателю Совмина.

Вспоминает генерал-полковник Л.Г. Ивашов: «Дмитрий Федорович как-то сказал: «Военное искусство тогда хорошо, когда оно опирается на хорошую технику, материальную базу». Главной задачей, которую он решал на министерском посту, был перевод армии на новую систему вооружения. Именно систему.

Что это значит? К окончанию Великой Отечественной войны наша армия имела систему вооружения, отвечавшую условиям ведения той войны. Потом появилось ракетно-ядерное оружие. Военная наука, военное искусство двигались вперед. Но они базировались на прежней системе, только зенитные орудия, к примеру, заменялись зенитными ракетами, пистолеты-пулеметы Шпагина – автоматами Калашникова. Но концептуально ничего не менялось.

Дмитрий Федорович поставил перед армией задачу воевать не числом, а качественной техникой и через овладение ею вырабатывать новые способы ведения войны. Упор делался не на огромные людские массы, не на гигантское количество танков и артиллерии, а на качественное и даже принципиальное превосходство боевой техники. Самолеты Су-27, МиГ-29, комплексы С-300 (один и второй варианты), военно-морское вооружение, стратегические и оперативно-тактические ракеты – все это закладывалось Устиновым. Сегодня действует устиновская система: Время идет, она уже не во всем отвечает требованиям дня, но другой пока не предложено».

Из проблем, которым маршалу пришлось отдавать все силы в последние годы жизни, надо отметить научную проработку возможностей США по созданию системы противоракетной обороны с использованием космического пространства (СОИ). После того как президент США Р. Рейган объявил в марте 1983 г. о программе работ в этой области, Дмитрий Федорович вместе с президентом АН СССР А.П. Александровым провел ряд совещаний, где были рассмотрены возможные сроки и этапы осуществления американцами программы СОИ.

Одновременно они со своими помощниками в научно-исследовательских учреждениях проанализировали ход фундаментальных и прикладных исследований в области противоракетной обороны. Изучались возможности Советского Союза по ответу на эту американскую программу с наименьшим расходом сил и материальных ресурсов. По многим вопросам по инициативе Устинова были приняты новые решения.

Очевидно, что многие процессы, происходившие в армии и в военном искусстве, Устинов не понимал столь же глубоко. Он старался их постичь, окружал себя профессионалами, которым доверял. Так, его первым заместителем стал Маршал Советского Союза С.Л. Соколов, отвечавший за боевую подготовку войск. Высочайшим профессионалом проявил себя и маршал С.Ф. Ахромеев: когда у Устинова стали напряженными отношения с Н.В. Огарковым, Сергей Федорович сменил последнего на посту начальника Генерального штаба.

Но нередко сказывалось то, что Устинов- «оборонщик» был куда сильнее, чем военный. И привычка советоваться со специалистами, дававшая такой хороший результат в сфере ОПК, изменяла ему, когда речь шла о военно-стратегических вопросах. Самое трагическое подтверждение этого – решение о вводе советских войск в Афганистан, на принятие которого Дмитрий Федорович оказал, возможно, решающее влияние.

Именно «тройка» в лице членов Политбюро Устинова, Андропова и Громыко убедила все менее соображавшего Брежнева, по воспоминаниям академика Е.И. Чазова, страдавшего от тяжелого атеросклероза сосудов головного мозга, дать отмашку советскому военному вмешательству в афганский конфликт.

Бывший министр обороны СССР маршал Д.Т. Язов вспоминал: «Поздней осенью 1979 г., возвратившись из Афганистана, генерал армии И.Г. Павловский – главнокомандующий Сухопутными войсками доложил, что нет никакой необходимости вводить наши войска в Афганистан. Но его голос так и не был услышан.

Не приняли во внимание и веские аргументы Генерального штаба. Маршал Н.В. Огарков, маршал С.Ф. Ахромеев и генерал армии В.И. Варенников специально ходили на доклад к министру обороны маршалу Д.Ф. Устинову доказывать, что наше военное вмешательство приведет лишь к усилению мятежного движения в Афганистане.

24 декабря Д.Ф. Устинов объявил: руководство приняло решение ввести войска в Афганистан».

Еще более резкую оценку действиям маршала дает главный военный советник в ДПА в 1980-1981 гг. генерал армии А.М. Майоров. Он отмечает неуважительное отношение Устинова к опытному генералитету, склонность к политиканству. Дмитрий Федорович и Афганистан воспринимал сугубо технократически: не как место, где рекой льется кровь, в том числе советских людей, а как военно-технический полигон мирового масштаба для испытания новейших систем оружия. Перспектива потери такого полигона взволновала его больше всего.

Узнавая о таких фактах, невольно приходишь к выводу, что преклонный возраст и болезни лишили нормального разума не только генсека Брежнева, но и его ближайшее окружение. А ведь эти люди, по существу, узурпировали всю власть в государстве и партии, и Бог знает, куда они могли завести страну, оставайся у власти еще какое-то время.

Свое слово сказала природа. Маршал Устинов умер 20 декабря 1984 г. почти вслед за Андроповым, ставшим после Брежнева генеральным секретарем ЦК КПСС и пытавшимся сохранить «реальный социализм» в СССР. Так ушел в прошлое «триумвират», фактически управлявший страной.

Бывший начальник 4-го главного управления Министерства здравоохранения СССР академик Е.И. Чазов так писал об Устинове: «Я познакомился с ним впервые благодаря Андропову, который был его близким другом. С самого первого момента мне понравилась его сила воли, быстрота принятия решений, оптимизм, напористость, профессиональные знания в сочетании с определенной простотой и открытостью.

В моем представлении он олицетворял тех лучших представителей так называемой командно-административной системы, благодаря которым мы победили в Великой Отечественной войне, создали передовую технику, обеспечивающую, в частности, завоевание космоса.

Единственной его ошибкой, которую, как мне кажется, он до конца не осознавал, была афганская война. Плохой политик и дипломат, он, как представитель старой сталинской «гвардии», считал, что все вопросы можно решить с позиции силы. Если я видел, как метался и нервничал в связи с афганской войной Андропов, понявший в конце концов свою ошибку, то Устинов всегда оставался невозмутимым и, видимо, убежденным в своей правоте».

Что ж, перед нами лишний раз предстает истинно сталинский нарком.

Юрий Рубцов, доктор исторических наук, ВПК