Бунтующий Минск. Репортаж из очага сопротивления
Второй день жители Белоруссии выходят на массовые протесты против президента Александра Лукашенко. Корреспондент издания «Проект» провел вечер и ночь с несогласными в Минске и рассказывает, как протест становится все более яростным.
Имя автора этого материала скрыто в целях безопасности. В материале присутствует ненормативная лексика.
Как протест ушел на окраины
Степан выходит из своего дома в самом центре Минска, на площади Победы, в 7 вечера — он хочет встретиться с друзьями и идти протестовать вместе с ними. Правда, договориться о встрече сложно. Интернет в городе и по всей стране по-прежнему, как и в первый день протеста, практически не работает: люди созваниваются друг с другом и выходят малыми группами. Степан дозвониться до друзей не может, и мы идем к ним домой.
Люди в Минске теперь боятся звонков в дверь. Перед нами в домофон звонит человек, но ему никто не открывает, а потом из подъезда высовывается голова и начинает ругаться: «Звони в телефон, не звони в дверь, я очень пересрал». Степан, поднимаясь на этаж к своему другу, кричит через дверь: «Открой, это свои, это не КГБ». Друга нет дома.
Остальные друзья Степана тоже не выходят на связь: он говорит, что они могли выбросить SIM-карты, чтобы их не нашли по местоположению. За последние дни, а может и годы, люди здесь научились вести себя как партизаны. Степану всего 25, но он уже умеет проверять дворы на наличие «бусиков» (так белорусы зовут синие микроавтобусы, в которые сотрудники органов в штатском запихивают людей), устанавливать VPN соседям по подъезду, а теперь еще и прятаться от шумовых гранат и резиновых пуль.
Центр города выглядит как в фильмах-катастрофах: все перекрыто, нет людей, тишина. Проспект Независимости, по которому мы идем, заблокирован для машин, слева и справа от проезжей части приготовлены автозаки. Метро в центр уже не ходит.
К 8 вечера бойцы спецназа все еще не обращают на нас никакого внимания, зато сами разминаются как перед спортивной тренировкой. Мы забегаем в единственный работающий бар во дворах, здесь нам наливают воды и помогают с интернетом: «У нас, правда, повара вчера забрали, поэтому еды дать не сможем». Бармены говорят, что позднее тоже пойдут на улицы: «Ему (Лукашенко) пи**а, он понимает, что ему пи**а и напоследок творит ху**ю».
Традиционно многие протестующие поначалу пытались попасть на улицу Немига, откуда все началось накануне. Но улица заблокирована со всех сторон ОМОНом и спецтехникой, в итоге народу собирается не так много. Мы видим пожилых людей и семьи с детьми, многие хлопают в ладоши и кричат «Позор». К 9 вечера на Немиге начинается «хапун»: ОМОН начинает хватать всех подряд.
Нам везет, мы успеваем сесть в автобус, чтобы прорваться в спальные районы. К 9 вечера становится понятно, что основная масса людей остается у себя, потому что просто не может попасть в центр.
Люди в автобусе эмоциональны, один из мужчин лет 50 кричит из окна: «Сволочи, мрази, кого вы охраняете, будьте прокляты». В автобусе начинают обсуждать, что Лукашенко посадит «на трон» своего сына Колю и «Коля похоронит всех».
Из-за отсутствия интернета люди не знают, где собираться. Только к 10 часам вечера мы оказываемся на проспекте, который ведет к станции метро Пушкинская, где в эту ночь будет одной из арен боевых действий. Сюда из центра вместе с нами движется толпа в тысячу человек.
Эта часть города — обычный спальный район с редкими торговыми центрами по бокам и скверами для прогулок с собаками и детьми. Мимо все еще ходят люди с пакетами из продуктового магазина, но вокруг уже война: за домами то и дело что-то взрывается, слышны выстрелы.
Из подъезда случайно выходит ребенок с испуганной овчаркой, ему кричат скорее вернуться домой. Вначале кажется, что хотя бы во дворах безопасно, но в скором времени силовики закидывают газовые гранаты и сюда, прямо под окна домов. Во дворах почти нет света, и все бегут кто куда, туда же забегает и ОМОН.
Люди прячутся на лужайках и под деревьями. Газ распыляют почти постоянно, но все быстро соображают, что надо не дышать и не тереть глаза. Мы смачиваем свои маски росой и бежим дальше. Останавливаемся на середине дороги: впереди, в другом районе, за оцеплением ОМОНа, люди вдруг взрывают фейерверки — это их ответ на светошумовые гранаты силовиков. Им аплодируют.
В это время у метро люди пытаются соорудить баррикады, и это сразу встречает жесткое сопротивление — на этот раз кроме гранат за нами пускают и ОМОН, который стреляет по людям резиновыми пулями. Все это происходит у подъездов и на детских площадках, на балконы тоже закидывают гранаты. Между домами перемещаются скорые, но люди кричат друг другу, что на самом деле в них ездит ОМОН.
Как схватка стала жестокой
Мы прячемся под огромной сосной, и в этот момент, ближе к полуночи, появляется информация о том, что сюда подтягивают солдат срочной службы. Кто-то говорит про БТРы и огромное количество военной техники — якобы все это движется в Минск и конкретно в наш район. Через какое-то время мы действительно видим срочников — их пускают проверять дворы. В это же время люди говорят друг другу, что появился погибший, на самом проспекте много раненых — скорые не замолкают ни на минуту. Особенность второго дня в том, что силовики не пытаются задерживать митингующих, в основном просто жестоко избивают.
Периодически люди пробуют кричать спецназовцам «милиция с народом», в ответ на это летят гранаты. «Суки, вы давали клятву народу или Лукашенке», — орет им охрипшим голосом мужчина. На улице начинается разгон, а по дворам ездят «бусики» со стреляющими омоновцами. «Прячься за деревьями, беги между машин», — советует Степан. Во дворах нет света, но милиционеры прочесывают их с огромными фонарями. Теперь все это напоминает плохой фильм про войну — еще в выходные сложно было представить, что придется ползать по траве, прислушиваясь к каждому шороху.
В местных чатах скидывают информацию о квартирах, жители которых готовы принять людей — переждать облавы. Степан говорит, что ему скидывали смс с пятью разными квартирами на Пушкинской, где можно укрыться: мы бежим в одну из них, и нас действительно встречают хозяева с едой и водой.
Здесь же скрывается еще один протестующий, который не может вернуться домой из-за перекрытых дорог. Собравшиеся в квартире обсуждают, что завтра, видимо, в Минске введут военное положение, про другое никто не думает и не говорит: «Военное положение ничем не отличается от того, как мы живем сейчас».
Источник: «Проект»
