Как сидят в израильских тюрьмах: клопы, духота, грязь

Тем, кто полагает, будто арестантам в израильских тюрьмах созданы «пятизвездочные условия», стоит ознакомиться с отчетом Службы общественной защиты («Синегория цибурит»). В нем отражены результаты проверок условий содержания в тюрьмах, СИЗО и спецпомещениях при судах.

Недочеты одиночного заключения; перенасыщенность; ужасные санитарные условия; непропорциональное применение фиксаторов для рук и ног; во многих случаях — несовершенство вентиляционных систем, из-за чего в камерах душно; нехватка оборудования; низкое качество продуктов питания; минусы медицинского обслуживания. Вот о чем сообщает этот отчет, по результатам проверок, проведенных в 2017 и 2018 годах.

— Проверка показала, что израильская пенитенциарная система нуждается в серьезном обновлении. Причем, речь идет не только, скажем, о тесноте или о переполненности тюрем, но в целом о несоответствии многих показателей европейским стандартам, — сказала в беседе с «Деталями» адвокат Анна Бриль, заместитель руководителя Общественной защиты Иерусалимского округа. — Далеко не всегда наличие проблем вызвано отсутствием бюджетных средств. Похоже, государство должно обдумать вновь, кого следует наказывать лишением свободы, а кого – нет, и почему не уделяется должного внимания реабилитации заключенных, или тем, кто только-только завершил отбывать срок заключения. В Управлении тюрем (ШАБАС) обязаны уяснить, что содержание заключенных в нормальных, цивилизованных условиях – в его же интересах, способствует поддержанию порядка.

Серьезные недостатки были в 29 местах содержания под стражей и в тринадцати следственных изоляторах. Особая тема — специальные помещения при судах.

Плачевнее всего дела обстоят в мировом суде Иерусалима, — говорит Анна Бриль.- Тут две камеры, каждая рассчитана примерно на двадцать. В суд привозят подозреваемых, и здесь они ждут вызова, по очереди, на судебное заседание. Очень часто камеры эти оказываются переполнены. На бетонные скамьи в каждом из помещений могут усесться до десяти человек в каждой камере, остальные сидят на полу. А ждать некоторым приходится с семи утра до четырех часов дня, порой даже не имея возможности двинуться…

Нет окон, в единственный туалет очередь, и когда тюремщик кого-то выводит в туалет, он должен на него одеть кандалы. А потом снять их. В этих камерах к тому же нет приспособлений для розлива питьевой воды, так называемых «кулеров», им просто дают бутылку с водой, одну на всех. Мы видели там больных, видели людей с отклонениями, для которых замкнутое пространство само по себе страшнее любого наказания…

Впрочем, и это еще не все. Допустим, заключенный или задержанный содержится в Нетании, в тюрьме «Римоним», а суд по его делу проходит в суде Иерусалима. Человека будят в четыре часа утра, но не везут прямиком в столицу, а вначале доставляют в тюрьму «Аялон» в Рамле – эдакий перевалочный пункт. Там «транзитного пассажира» пересаживают в другой автозак, и отправляют в Иерусалим. Бывало, что людей, которых привозили в тюрьму «Аялон», чтобы затем этапировать в Иерусалим, не высаживали из спецтранспорта, а заставляли ждать в нем, пока приедет другая машина. Иногда ожидание длилось часами. Теперь представьте, что чувствует человек, сидя в железной клетке, которому не дают ни пить, ни есть, ни даже, простите, сходить в туалет?

— Вы лично сталкивалась с такой практикой?

— Да. Во время проверки, которую мы проводили в 2017 году. Недалеко от суда стоял автозак с тремя арабскими подростками, доставленными из тюрьмы «Мегидо». Было десять тридцать утра, а выехали они в Иерусалим из своей тюрьмы больше шести часов назад. Нас увиденное шокировало — это же подростки, потому неважно, что им вменяется в вину, подозреваемые они или уже обвиняемые… Есть определенные международные конвенции, касающиеся содержания подростков под стражей, и им надо следовать!

Это послужило для нас колоссальным триггером, после которого Общественная защита стала добиваться отмены такой практики, я рада, что нам удалось это сделать. Когда сегодня людей доставляют в суд, их уже не держат в автозаках. За исключением единичных случаев, с особого разрешения начальства, — говорит Анна Бриль.

Особый раздел отчета посвящен содержанию несовершеннолетних в тюрьме «Офек». По словам Бриль, которая также принимала участие в его составлении и предваряющих его проверках, подростков, в том числе несовершеннолетних, нередко наказывают изоляцией в одиночных камерах. В «Офек» почти все несовершеннолетние узники испытали на себе одиночное заключение, некоторые неоднократно. Учитывая серьезные последствия изоляции несовершеннолетних для их развития и психического здоровья, глава Национальной службы общественной защиты доктор Йоав Сапир еще в мае 2018 года обратился к главе ШАБАСа и к государственному прокурору по уголовным делам с требованием отменить подобную меру наказания полностью, как это уже сделано во многих странах мира.

— Расскажите, как готовился отчет?

— МВД дает разрешение проводить официальную проверку мест лишения свободы — тюрем, следственных изоляторов, спецпомещений при судах – только строго определенным категориям юристов. Общественная защита, равно как и прокуратура, и суды, также делится на округи; каждый округ проводит собственную проверку, а потом все результаты суммируются и обобщаются. В моем округе, Иерусалимском, тюрем нет, только СИЗО на Русском подворье, там же находится мировой суд, а на улице Салах-ад-Дина расположен и окружной суд. Я, будучи заместителем руководителя службы общественной защиты Иерусалимского округа, отвечаю также за отдел, занимающийся вопросами арестов. Так что с проверками побывала повсюду, в каждом из учреждений.

— Публикация отчета вызвала серьезный общественный резонанс. Есть основания полагать, что израильская пенитенциарная система переживает серьезный кризис?

— Да, проверка показала, что эта система нуждается в серьезном обновлении.

— Какие проблемы особенно остры?

— Неоправданно долгая и недостаточно обоснованная изоляция предполагаемых подозреваемых или правонарушителей. Кроме того, ветхость многих тюрем, теснота и ужасное санитарное состояние, когда камеры кишат тараканами и прочими насекомыми.

Не менее серьезная проблема – процесс реабилитации правонарушителей. Зачем людей сажают в тюрьмы? Чтобы их наказать, и чтобы предотвратить затем возможные рецидивы. Нужны психологическая поддержка, специальные программы для освободившихся из мест заключения, но из года в год мы повторяем одно и то же: многие заключенные не говорят на иврите, или плохо им владеют. Они говорят только по-русски, по-арабски, на амхарском языке, из-за чего оказываются лишены психотерапевтической помощи, даже если нуждаются в ней из-за наркотической или алкогольной зависимости, или из-за насилия в семье.

Доля людей с умственными проблемами или психическими отклонениями среди заключенных намного выше, чем среди населения в целом…

— А они разве не должны находиться в какой-нибудь психиатрической лечебнице?

— Речь идет о тех, кто не настолько болен, чтобы освобождать их от ответственности. Для таких есть специальная тюрьма «Маген», с медицинским персоналом, и подход к их содержанию там другой. Понятно, что у этих заключенных обычные условия могут спровоцировать приступ – например, в камере без окон или вентиляции.

Но вот для женщин на весь Израиль — одна-единственная тюрьма, «Неве Тирца». И потому, если мужчину с психическими отклонениями могут поместить в специальную тюрьму, то для женщин с психическими отклонениями такой тюрьмы нет, они отбывают срок вместе с наркоманками, осужденными за насилие и другие тяжкие преступления.

— Наши камеры по-прежнему не соответствуют международным стандартам?

— В основном, нет. В Израиле, в среднем, на одного заключенного приходится меньше трех квадратных метров площади, включая туалет, тогда как в европейских странах — восемь квадратных метров. Стандартная израильская камера выглядит так: кровати, часто в два яруса, а в углу место для душа и унитаза. В некоторых не было перегородки или даже шторки, которая бы отделяла туалет с душем. В очень многих камерах этот недостаток был устранен после того, как мы подали свой отчет.

Однако ключевая проблема, как верно заметил знаменитый израильский юрист Эльяким Рубинштейн, не в нехватке площадей в тюрьмах и не в отсутствии шторок, а в том, кого мы арестовываем, кому предъявляем обвинительное заключение, кого отправляем в тюрьму. Несмотря на то, что кривая преступности за последнее время не выросла, в то же время количество арестов резко возросло. Особенно в 2014-2015 годы.

— Чем это вызвано?

— Политикой полиции. Людей задерживали и арестовывали за несерьезные правонарушения. Статистика нам говорит: тридцать процентов дел такого рода вообще закрылись сразу, потому что не было никакой веской причины для ареста. А еще тридцать процентов дел в течение полутора лет после задержания так и не получили продолжения, и, следовательно, обвинительные заключения не выдвигались. Но это стоит государству серьезных денег. Месяц содержания человека в тюрьме обходится, примерно, в десять тысяч шекелей.

Несколько месяцев назад была внесена поправка в Уложение о наказаниях. Теперь тюремное заключение сроком до девяти месяцев может быть заменено общественными работами. Раньше этот можно было сделать только для наказаний до полугода. Другими словами, люди отбывали маленькие сроки в тюрьме, что добавляло скученности. Сегодня говорят также, что во многих случаях предпочтительнее, если речь не идет о серьезных преступлениях, заменять наказание терапией, реабилитацией, а не лишать человека свободы.

— Эти проверки, которые проводит Общественная защита, дают какие-то результаты?

— Знаете, специально в конце отчета публикуется сводная таблица, где тщательным образом выписано, в каких тюрьмах и в каких СИЗО ситуация изменилась после наших проверок. Мы стараемся добиваться обязательного исполнения наших требований.

Хорошо помню, как следственный изолятор на Русском подворье буквально кишел клопами. Я своими глазами видела людей, в кровь расчесывавших свои тела, покрытые следами клопиных укусов. Так было не только в Иерусалиме, но и в других местах. После нашей проверки в помещениях провели дезинсекцию и проблему устранили.

Вы себе не представляете, какая грязь была в комнатах, в тюрьмах или в СИЗО, где подследственные или заключенные обычно встречаются с адвокатами. Наши требования в Управлении тюрем услышали, навели порядок. В некоторых тюрьмах улучшили питание.

Что-то в наших отчетах может показаться несущественным, но это лишь на сторонний взгляд, а для заключенных, как и для тюремной администрации, любая такая «мелочь» важна. Например, в ходе одной из проверок специальных помещений окружного суда в Иерусалиме мы обратили внимание на то, что керамические плитки, которым облицованы стены, обломаны, оббиты, торчат осколками… Что это не совсем эстетично — полбеды; куда опаснее, если обломок такой плитки превратится вдруг в опасное оружие, которым можно и ранить противника — в ссоре с другими арестантами, или даже тюремщика. И это было устранено. В том же окружном суде мы заставили улучшить вентиляцию и установить унитазы в камерах.

Нельзя держать психически не вполне здорового человека в темном помещении без окон! Нельзя подростка шесть дней держать в одиночке, не давая ему встречаться с родственниками – как знать, какая травма ему будет нанесена, к каким последствиям она приведет? Понятно, что люди, совершившие преступление, должны быть изолированы от общества и наказаны. Но никто не вправе лишать их чести и человеческого достоинства.

Автор:  Марк Котлярский, «Детали»

Фото: Томер Аппельбаум