«Криминальный» авторитет
«Им не так много надо – немного света. Все они живые люди. Они пишут как бы для себя, но когда видят свою историю, напечатанную в журнале, они чувствуют себя людьми. Не спрашивайте у меня, почему я это делаю. Видно, так Бог послал». Так объясняет известный писатель Юрий Покальчук, почему уже больше 15 лет он регулярно ездит в Прилуцкую воспитательную колонию для несовершеннолетних. Почему редактирует журнал «Горизонт», почему ищет спонсоров, чтобы хоть чем-то помочь подросткам, по разным причинам оказавшимся за «колючкой».
«Вы – первый человек, который говорит с нами по-человечески»
Впервые Юрий Покальчук попал в Прилуцкую исправительную колонию в 1986 году – как писатель и журналист газеты «Молодь України». Был самый разгар перестройки, когда приоткрывался занавес над «запрещенными» темами. Тут ему и предложили поехать выступить перед воспитанниками колонии, на что Покальчук охотно согласился. «Приехал я туда, выступил перед пацанами, рассказал им о своих приключениях за границей (я тогда много ездил, писал репортажи о Никарагуа, Латинской Америке, Кубе), – вспоминает Покальчук. – После этого приходит начальник и заявляет, что они просят, чтобы я еще раз выступил. Я говорю: «Что же рассказывать, это ведь те же люди?» А он: нет, мол, просят – и все. На третий день – опять просят. Я уже не знаю, что рассказывать, а они слушают. А тут один пацан встает и говорит: «Мы здесь – отбросы общества, мы – мусор. А вы – первый человек, который говорит с нами по-человечески. Мы очень вас просим: приезжайте к нам еще».
Регулярные визиты в колонию продолжались лет шесть. Покальчук привез в Прилуки произведения современных писателей, а затем создал литературный кружок и стал выпускать рукописный журнал «Горизонт», где печатались стихотворения ребят и их произведения-исповеди (чаще всего – о своей жизни и о том, как попали сюда, за решетку). Ребята и в самом деле ждали каждого приезда «дяди Юры», готовились, писали ему письма. Впечатления от увиденного легли в основу журналистского расследования «Детская тюрьма», напечатанного ныне покойным Юрием Щекочихиным в 1992 году в московской «Литературной газете», где Покальчук приходит к печальному выводу: если бы его в 14 лет посадили лет на семь, он вышел бы на волю как минимум гомосексуалистом со сформированным мировоззрением рецидивиста – нельзя за незначительную провинность держать детей долгие годы в неволе. Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы: в колонию сразу же спустили приказ: «Покальчука не пущать», поэтому во время очередного визита оказалось, что начальник колонии очень занят, а заместителя нет на месте…
В следующий раз Покальчук приехал в Прилуки лет через семь, когда Игорь Сторожук, в то время президент УТ-1, предложил ему снять телерепортаж о колонии наподобие «10 лет спустя». Оказалось, что все это время воспитанники ждали его приезда, три года своими силами выпускали «Горизонт», неизменно называя Юрия Покальчука главным редактором. Ребята долго расспрашивали, куда он пропал и почему так долго не приезжал. Все это просто поразило писателя. Так начался второй этап его «пожизненного заключения», который продолжается до сих пор.
«Я в жизни люблю всего троих людей – маму, Юрия Владимировича и Бога»
«Я жил с папой и мамой, в семье не было ни алкашей, ни наркоманов – нормальная семья. Но мне все время не хватало чего-то, и я стал убегать из дома с 10 лет. Рос я в разных городах Украины. Курил драп, нюхал клей, употреблял амфитамин и т. д. Одним словом, вел, почти как все «свободные» пацаны, «здоровый» образ жизни» – так начинается одна из исповедей, регулярно печатающихся в каждом номере «Горизонта». Юрий Покальчук знает таких историй намного больше – ему часто изливают душу даже те, кто предпочитает рассказывать десятки вымышленных биографий, только не правду о себе. «Это их маска, их способ защиты от мира. А копни глубже – это колоссальная беда. Какие письма они мне пишут! А один из них сказал: «Дядь Юр, я понял: в жизни я люблю троих людей – маму, Юрия Владимировича и Бога», – говорит писатель. – Да я и сам не знаю, каким бы я был, имея маму-проститутку и отца-алкоголика, если бы меня с 12 лет поили водкой, а в 15 мамин любовник потащил к какой-то телке».
Из 300 воспитанников Прилуцкой колонии всего 12 осуждены за тяжкие преступления, остальные – в основном за кражи. «Последние труднее всего поддаются перевоспитанию, кража – это уже у них в крови, как азартная игра. Хулиганы, те же гоп-стопники – с ними как раз легче, они за год-два в колонии все переосмысливают и выходят другими людьми, а воры – не всегда», – говорит Покальчук. Но и кражи бывают разные: одного парня осудили на два года за то, что он украл алюминиевый бидон и сдал в пункт приема металлолома, другой с тремя «коллегами» срезал 10 километров провода – им дали по 5 лет.
«Я бы судил тех, кто этот бидон или провод принимал из рук подростков, – возмущается Покальчук. – Есть колоссальное количество детей, осужденных случайно, несправедливо, по стечению обстоятельств. Я в любом случае их не оправдываю, они совершили преступление, но на их месте могли бы оказаться другие». У Покальчука есть два категорических требования к государственным органам, если те не хотят, чтобы через десять лет криминогенная ситуация ухудшилась: запретить прием металлолома у подростков, а также закрыть ночные залы игровых автоматов и компьютерных клубов, ведь они формируют психологическую зависимость от игры, нередко становясь для «свободных пацанов» и ночлежкой, и местом, где можно сбыть краденое и купить наркотики.
А самое главное – должно измениться само общество. Ведь среди попадающих в колонии 15 – 16-летних ребят нередко встречаются не умеющие читать и писать, по несколько лет не имевшие постоянной крыши над головой и регулярного питания, а то и давно «подсевшие» на наркотики, клей, транквилизаторы. В колонии они оказываются под постоянным присмотром воспитателей, психологов, педагогов. Ребята посещают школу, кружки по интересам, занимаются художественной самодеятельностью, могут получить профессию. Но после отсидки они часто снова оказываются в мире, где их никто не ждет, и не факт, что через какое-то время они вновь не вернутся «на зону». «У меня в колонии (говорю «у меня», потому что я сам фактически уже член коллектива) 32 сироты, и что мне с ними делать? Им по 16 – 17 лет, через пару месяцев некоторым исполнится 18, а с 18 лет государство сирот уже не опекает. И что им – на улицу идти? Они подходят ко мне: «Дядя Юра, помогите устроиться на работу», а чем я могу помочь, если практически нигде на предприятиях не осталось общежитий», – делится наболевшим Покальчук.
Есть и приятные исключения: более двух десятков воспитанников колонии после освобождения поступили в вузы, один из них – на менеджерский, другой – на юридический факультет, третий будет осваивать компьютерную технику. Многие после освобождения продолжают переписываться с Покальчуком, благодарят. Правда, был случай, когда по наводке одного из бывших воспитанников квартиру писателя обокрали. Но Юрий Покальчук зла не держит: «У него своя история – женщина старше него сначала его соблазнила, потом подсадила на наркотики, и они, находясь под действием наркотиков, все вынесли из квартиры. Я ему написал письмо, собрал посылку, так он над этой посылкой плакал, все думал, кто бы это ему мог прислать?»
«Общество должно научиться прощать»
Недавно увидела свет новая книга Юрия Покальчука «Хулиганы», в основу которой легли конкретные случаи из жизни воспитанников колонии. По сценарию Покальчука (режиссер Максим Сурков) канал «1+1» снимает документальный фильм «Зона особого внимания», посвященный жизни несовершеннолетних правонарушителей. Первая часть называется «Жестокость», вторая – «Секс» и третья – «Любовь». Но задачей этого фильма является не столько показать искалеченные судьбы подростков, сколько поставить диагноз нашему обществу, которое своим безразличием часто само же и толкает человека на улицу или за решетку.
«Мы должны научиться прощать этих детей, потому что за свои преступления они уже понесли наказание, и смотреть не на их прошлое, а на их будущее, – говорит начальник отделения исправительных колоний Департамента исполнения наказаний Олег Янчук. – Мы все должны им помочь – если не с точки зрения христианской этики, то хотя бы с точки зрения самосохранения. Потому что если мы сегодня не поможем этому подростку стать нормальным человеком, то завтра мы сами же можем стать его очередной жертвой». Правда, сегодня молодой человек, который освобождается из мест лишения свободы, скорее может найти помощь и понимание со стороны церкви, общественных организациях, у отдельных одержимых наподобие Покальчука, в то время как общение с государственными органами зачастую за несколько минут перечеркивает все то, что воспитатели колонии закладывали в душу подростка годами.
В прошлом году из 1400 вышедших на свободу подростков больше сотни снова попали в колонии. В действительности количество рецидивов намного больше – просто многие ребята оставляют «зону» уже совершеннолетними или на пороге совершеннолетия, и на вторую «ходку» попадают уже во взрослые колонии. А в целом в местах лишения свободы, в СИЗО, на учете в детских комнатах милиции сейчас находятся свыше 11 тысяч подростков. И над этими цифрами стоит задуматься.
Наталка Позняк-Хоменко, Без цезуры
