Записки районного опера: бандитское счастье

Эта история стоит особняком от прочих. Жил на моей «земле» гражданин Малофеев Леонид Григорьевич. Низенький, тускленький, малозаметный. Никто и не заподозрил бы, что у него есть бандитское погоняло – «Малый», что за спиной – четыре ходки и двадцать лет «у хозяина». И по каким «громким» статьям – разбой, бандитизм, тяжкие телесные, убийства! В последний раз освободился четыре года назад. Годы уж не те, залётно-молодые: здоровье – ни к чёрту. Вот и решил: «Завязываю!» И – завязал.

Устроился на завод (у него, кстати, золотые руки к любому делу!), женился на простой и сугубо положительной женщине, стал вполне добропорядочным обывателем. Но угрозыск на всякий пожарный за ним краешком глаза всё-таки приглядывал – мало ли…

Частенько по долгу службы встречался и я с Малофеевым, беседовали мы много и о разном. Я присматривался к его настроениям, он мне про свои старые подвиги рассказывал. Причём только о таких, за которые уже отсидел, и потому говорить о них не боялся.

Вот одна из историй, поведанная им мне тихоньким глуховатым голосом под чаёк со сливовым вареньем… И глазки у него, рассказывающего, при этом были ясненькие такие, безоблачные! Пересказываю только основную сюжетную канву – без присущих ему регулярных «съездов» на разное, не имеющих никакого отношения к главному сюжету. После которых он, спохватившись, снова возвращался к основной канве рассказа, а ещё через минуту – вновь отклонялся от неё ещё на что-либо, постороннее… Итак, слушайте.

«Как-то решили мы с корешком моим, Васькой-«Сусликом», земля ему пухом, взять на гоп одного барыгу. Наколочка была, что «бабла» у него немерено, и хата – что магазин «Берёзка»… Такая наколка дорого стоит! И заметьте, происходило всё в 1983-м году! Это сейчас кругом олигархов – как собак, газеты про них каждодневно пишут, и на телеэкранах они то и дело мелькают. А тогда, в андроповские времена, все богатенькие Буратино прятались по тёмным закоулкам… Адресок жирненького «карася» разузнать тогда – что в «Поле чудес» авто выиграть.

Но уж если координаты богатея вычислил – всё, дальше дело техники. Пришли мы с «Сусликом» на хату к барыге, звякнули в дверь. Он спрашивает: «Кто там?» Мы в ответ: «Открывайте, «Горгаз»! В подъезде сильная утечка, надо и вас проверить, а не то рвануть может…» Изучил он в дверной глазок наши физиономии (согласно «горгазовской» легенде, одеты мы были в замасленные спецухи), потом открыл дверь на цепочку, попросил предъявить к с и в ы. А у нас и этого добра хватало – показали бумаженции с фотками и печатями. Он тогда расслабился и открыл дверь… Когда входили – обратил я внимание, что двери в его квартире – укреплённые, обшитые стальным листом, тяжёлые; случись надобность – такие и не каждым танком вышибешь. И замки (четыре!) – импортные, нестандартные, тоже не каждому одолеть… Квартира – как укреплённая крепость. А он нас сам к себе впустил – лепота! Люблю дурней. Они хоть зачастую и хитрованистые, но при должном опыте и навыках лохнуть такого – что два пальца об асфальт! Барыга тот был евреем – Фельдман или Фельцман, точно уж не вспомнить; у меня эти ненашенские фамилии всегда в голове путаются… Седенький такой, благообразный, в очках. Мы ему: «Здрасьте!». И он нам: «Здрасьте!» Васька спрашивает: «А где у вас кухня?» Тот повернулся, чтобы показать рукой, тут–то я его фомкой, что у меня в сумке была, сзади по затылку – и того… В общем, завалил. Сразу же, без долгих базаров. Мы с «Сусликом» издавна уговорились: сразу же мочить, если при хозяине на хату вломились… Не мочканёшь фраера на первой же минуте, придержишь его на этом свете, чтобы, к примеру, разузнать про тайники и схроны, а потом и сам не заметишь, как впарит он тебе, заморочит голову, мозгу запудрит, надавит на слезу горестями своего жалкого существования, расскажет – какой-де он хороший и пригожий, всеми многоуважаемый… Покажет фотки своих детишек и внучат, разревётся, упав перед тобою на коленки… Короче, разведёт тебя как фраера – вот и не шлёпнешь его, пожалеешь, утопаешь со словами «Живи, брат, и помни мою доброту, но только чтоб в ментовку не заявлял!» А он и пообещает обязательно, побожится, свято поклянется памятью папы-мамы, что будет нем, как могила, и в м у с а р к у – ни-ни… Но как ты – за порог, так он сразу же – за телефон. Звонит по 0-2 и даёт ментам полный расклад про твою внешность! Вот на ближайшем же перекрёстке тебя по приметам и схватят. Непорядочно поступают прощённые, подло, эгоистично… Поэтому и не прощали мы с Васей никого, и кончали – каждого. Но в этом деле обязательна быстрота: позвонил, представился, вошёл в доверие, впущен вовнутрь, отвлёк внимание, и сразу – топором по затылку, заточку под лопатку, или же – ломиком в лобешник. А что тайников покойник уж не покажет – не беда, своё р ы ж ь ё и «бабки» лохи прячут примерно в одних и тех же местах. Да на богатой хате даже если случайно что-то и пропустишь – не беда, оставшейся добычи с лихвой хватит.

…Так вот, сработали мы барыгу одним ударом, оттащили в ванную, чтоб под ногами не путался, и начали паковать наиболее ценное из попавшегося на глаза. Две огромные сумки, прихваченные на дело, оказались доверху набитыми: аппаратура, ш м а т ь ё, антиквариат… Ну и золотишко, вестимо, и брильянты, и «бабки», включая и дефицитные тогда доллары. Когда упаковались, в моей сумке оставалось немного свободного места. Зыркнул я по сторонам, выглядывая, чтобы б ещё стырить. Смотрю – на стене в гостиной висит несколько икон старинного вида. Барыге они всё равно уже не нужны ввиду его преждевременной кончины, мне же, как человеку богобоязненному, ещё предстояло отмаливать мои многочисленные грехи. В общем, снял я со стены парочку икон, и тоже в сумку сунул.

Вещички мы потом растолкнули туда-сюда, а когда одни иконки остались – решили сбагрить и их, чтоб глаза не мозолили. Снёс иконы знакомому скупщику, осмотрел он одну – и предложил то ли 200, то ли 300 рублей, точно не вспомню. Не очень большая сумма, но по скромным меркам тех лет – и не очень маленькая: тогда инженер на заводе за 160 рэ в месяц горбатился. Потом начал скупщик вторую икону осматривать. Долго изучал её, мельком на меня глянул. И предложил за неё… ПЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ. Да за эти денежки (разве что с небольшой доплатой!) «Жигули» последней модели купить можно было! Не колеблясь ни секунды, я согласился. Столько «бабла» – за изрисованный кусок дерева! Отдал с превеликой радостью…

Все «бабки» мы с «Сусликом» честно поделили.

Через месяц на одном из притонов он поцапался с «Корейцем» (серьёзный был авторитет!) и схлопотал пулю из «тэтэшника» в глаз. Ещё через полтора месяца менты меня поймали и з а к р ы л и – аккурат за мочилово того самого Фельдмана-Фельцмана. Так до сих пор и не соображу, на чём спёкся – то ли на сбыте, то ли среди с в о и х кто-то сексотил… И судили меня именно за убийство. В перспективе это означало в ы ш к у, и я уж чуял, как мне лоб зелёнкой мажут…

Но – обошлось.

Первое – я всё на покойного «Суслика» валил: это он-де мочил, а я лишь наблюдал, и даже пытался его остановить, хоть и неудачно… Судьи мне не поверили, но доказать противоположное не смогли – не было живых свидетелей произошедшего. И второе – выручила меня отчасти и личность убитого. Шлёпни я колхозника, интеллигента, госслужащего, а то и, не приведи Господь, подыми руку на гегемона-пролетария – поволокли бы меня к стенке с превеликим удовольствием, особенно имея в виду моё предыдущее бурное прошлое – «Такого гада только могила исправит!» Но повезло мне лишить жизни подпольного миллионера, то есть – экономического диверсанта против советского социалистического строя, уворовавшего свои неправедные капиталы у родимого Отечества. В общем, злейшего врага народа и социализма (да ещё и злобного сиониста в придачу!) я оприходовал! В то время, как советские люди все, как один, строили БАМ, летали в космос и единодушно голосовали на выборах за монолитный блок коммунистов и беспартийных, эта антинародная тля лопала чёрную икру ложками, ежегодно ездила отдыхать в Ялту и в Пицунду, жила одна-одинёшенька в трёхкомнатной квартире… Контрик! И хотя гуманный советский закон карает за убийство даже и подобных типов, но – не совсем строго… не по самому максимуму. Вот почему в оконцовке суд всучил мне лишь 13 лет особого режима – это при том, что я убил человека, а в прошлом по суду дважды был признан особо опасным рецидивистом. Сказочно повезло мне, одним словом…

Особенно ясно понял я это позднее, уже отбывая срок в «зоне».. Однажды случайно наткнулся в газете на заметку о той самой иконе, которую не так давно сбагрил скупщику за пять кусков – я узнал её по подробному описанию. Оказывается, с нею при попытке вывоза из Советского Союза был задержан иностранный дипломат, названный в заметке «господином Н.», который – внимание! – купил эту икону у некоего «гражданина Д.» (явно – мой скупщик!) за… 100 000 рублей! Сам же дипломат планировал толкнуть эту икону на аукционе за рубежом. И, по оценкам экспертов, рыночная стоимость иконы могла составить до 300 000 долларов! И как же порадовался я, как заликовала моя душа! Ведь мог же, дурик, поняв по предложенной скупщиком цене, что икона больших «бабок» стоит, не отдавать её за 5 тысяч «деревянными», а поехать в Москву и загнать икону за большущие баксы кому-либо из иностранцев. И тогда к моим статьям на суде прибавилась бы ещё и «контрабанда в особо крупных размерах»; по этой статье в те времена и без попутной м о к р у х и, и без криминального прошлого – расстреливали аж бегом, а с ними – тем более! Чудо, просто чудо спасло меня. Значит, угодное Богу дело сотворил я, кончив барыгу, вот Господь меня и уберёг, спас от погибели! Ну, а чего скупщик меня не выдал, не сказал властям, что у меня ту икону приобрёл – так до сих пор и не знаю… Видать, и на то была Божья воля!» – так закончил Малофеев эту историю, осветив бледненькое личико радостной улыбкой. М-да… Действительно, повезло! Посетило человека скуповатое бандитское счастье!

…А через пару месяцев после того памятного разговора залетел «Малый» в историю. Как я уже говорил, был он женат на весьма положительной женщине; жену свою любил, частенько выводил её «в свет» – в кино, на концерты, в ресторан…

И вот в ресторане «Факел», где Леонид Григорьевич отмечал с супругой какой-то скромный семейный юбилей, некий «крутояр» – в помятом костюмчике от какого-то там «кутюрье», с «бычарской» золотой цепью на мясистой шее – жене «Малого» нагло нагрубил. То ли на ногу наступил и не извинился, то ли просто нахамил беспричинно по принципу «Я тут – хозяин, а ты – чмо!»… Так или иначе, но оскорблённая женщина разрыдалась.

«Крутояр» сидел за столиком, весь из себя наглый и надутый, когда к нему подошёл щуплый Малофеев и кротко попросил малиново-пиджачного извиниться перед его супругой. «Чего?!» – осклабился тот насмешливо. А и было чему смеяться: стоит перед ним жалкое убожество, и – ПРАВА КАЧАЕТ! Плевка на такого жалко, но «крутояр» решил не жлобиться, и смачно харкнул в физиономию посмевшей разинуть против него пасть мандавошки. Что характерно: «Малый» остался абсолютно спокойным, тщательно вытер плевок рукавом, усмехнулся… Был он в ту минуту ч и с т (то есть – без оружия), но зачем оружие тому, для кого убить человека – что иному высморкаться? В реальной схватке побеждает не с т в о л, не нож, не хитроумные приёмы единоборств. В уличном скоротечном бою верх одерживают обычно железная воля, умение всегда бить первым и непоколебимая решимость идти до конца, не взирая ни на что… Не раздумывая ни секунды, «Малый» схватил со стола вилку и выколол «крутому» левый глаз! Потом, не обращая внимания на вопли раненого и вспыхнувшую в зале панику, вернулся к своему столику, попросил жену не волноваться за него и отправиться домой. А сам – с тем же абсолютным спокойствием – остался за столиком, дожидаясь ментов.

Дальше пошли чудеса… Казалось бы, – ранее многократно судимый, особо опасный бандюга покалечил частного предпринимателя, способного половину РОВД скупить на корню и натравить на обидчика. Да того если не растерзают в дежурке, то в «обезьяннике» разорвут на части. Или же, в крайнем случае, позже, в СИЗОвской камере, за переданные с воли «бабки» негромко придушат… А если чисто случайно и доживёт до суда, то за содеянное такой огромный срок вломят! Но всё закрутилось иначе…

Вдруг у малозаметного Малофеева нашлись влиятельные заступники с большими звёздами на погонах. (А чему удивляться: когда столько лет бандюганишь – сами собою у тебя появляются незримые покровители в больших чинах). И вот это вроде бы железное и всем очевидное дело – с самой первой минуты началось спускаться на тормозах.

Мотивов для снисхождения у нашего начальства выявилось два. Первый, очевидный – Малофеев заступался за жену и, выражаясь юридически, «действовал в состоянии аффекта», то есть сильного душевного волнения. А вот второй из услышанных мною на оперативном совещании мотивов оказался весьма оригинальным: «был выколот именно левый, то есть – «не главный» глаз…» Ну да, разумеется, это всё в корне меняло!..

С учётом того, что потерпевшего лишили именно левого, неважнецкого глаза, «»Малый, продержанный три дня в нашем «обезьяннике», не был переправлен в СИЗО, как это в данной ситуации сделали бы в отношении любого другого, а был отпущен домой, под подписку о невыезде. И в самом деле, что Малофееву в СИЗО делать? Ещё начнёт морально разлагать тюремную молодёжь своим зековским опытом… Тлетворно повлияет на ещё не окрепшие умы. Нет уж, лучше пусть дома сидит!

Следствие по факту нанесения гражданину такому-то «телесных повреждений средней тяжести» шло ни шатко, ни валко. Чего-то ждали. Должно быть, того, что сам потерпевший, разузнав информацию о личности обидчика, придёт и заберёт заявление обратно. Вы будете смеяться, но так и случилось! Через какое-то время – пришёл и забрал… Смотрелся «крутояр» помято, словно перед этим неделю провёл закованным в тёмном подвале, и желание забрать заяву объяснил как-то путано. Мол, он вдруг «вспомнил», что в тот день между ним и гражданином Малафеевым была обоюдная драка, в которой вовсе не выколол подозреваемый ему глаз вилкой, а это он сам, случайно, на вилку глазом накололся! Что ж, бывает. Раз сам такое говорит – кто ж в этом усомнится? Дело мигом и прикрыли.

Хорошо оказался прикрытым со всех сторон рецидивист «Малый»!

Но как человек весьма неглупый, решил он не мелькать больше в тех краях, где «засветился». Продал квартиру и вместе с любимой укатил в неизвестные дали. Перед отъездом навестил я его, опять напился душистого чая (уже – с абрикосовым вареньем), наслушался тихонького, благообразного голоска, насмотрелся в безоблачно-приветливые глазки. На прощание хотелось посоветовать ему, практически святому божьему человеку, организовать что-то вроде секты, заделавшись в ней главным, гуру, наставником… Но потом сообразил я, что он и без моего мнения в этой жизни прекрасно устроится, и ничего советовать не стал.

…Что-то ещё в памяти вертится… А, вспомнил! Была у благостного Малофеева лишь одна коробящая меня привычка. Пустячок, конечно, но всё-таки… Подкармливал он регулярно воробышков перед подъездом, щедро сыпал на асфальт хлебные крошки. А как слетится воробышков побольше – пулял в них из рогатки стальными болтами… Набьёт за часок пару десятков – и своему коту их скармливает. И всё хотелось мне спросить его: неужто птичек не жалко? Но как загляну в его благостные глазки – так желание что-либо уточнять сразу же и пропадало.

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!