Сердце матери требовало мести

Самыми легко раскрываемыми преступлениями правоохранители считают «пьяные» убийства на бытовой почве. Палач обычно даже и не пытается скрыться от правосудия, спрятать труп своей жертвы или замести следы. Позже он дает показания, с трудом припоминая «тот вечер, когда было много выпито». Потом — тюрьма и раскаяние. Но не всегда чистосердечное. Хлебопек-мечтатель

С виду Григорий К-ков был самым что ни на есть обычным мужиком: некрасивый, маленького роста, с большим запасом нецензурных выражений. Матерные словечки он употреблял без разбора, был всегда зол и недоволен жизнью. В свои 32 года он был обыкновенным пекарем без какой-либо радужной перспективы. За то, что не удавалось достичь высот, ненавидел весь свет. Особенно К-кова раздражали удачливые люди: у них есть хорошая работа, квартиры, дома и машины, а у него — комната в коммуналке в старом городе Симферополя, шкаф, диван да отцовские часы. И больше ничего. Иногда ему хотелось хоть что-нибудь изменить, пусть не в своей, так в чужой в жизни. Взять и подсыпать отраву в хлеб, который закладывал в горящую печь. К-ков представлял, как будут корчиться в муках люди, как постепенно вымрет весь город.

Вот в такого «мечтателя» и влюбилась 23-летняя Людмила. Не нашлось ни одного человека, который бы одобрил эту страсть. Родные и друзья поначалу отговаривали ее «крутить любовь» с Гришкой-хлебопеком, но Люда никого не слушала. В начале 1971 г. года они расписались, и молодая жена переехала к законному мужу.

Душа не в душу

Взаимности в этом браке не было изначально. Любовь Людмилы была словно игра в одни ворота. К-ков все так же злился на весь мир, только теперь он оставил людей в покое, потому что винить во всем стал жену. Так было удобнее. Люда мужественно сносила придирки и оскорбления. Но любить за двоих было тяжело.

Еще тяжелее стало, когда Григорий начал выпивать. К тому времени его жена была на 5-м месяце беременности. Ее она переносила плохо. Врачи постоянно предупреждали об угрозе выкидыша. Наверное, поэтому муж оставил женщину на некоторое время в покое. А злобу стал глушить спиртным. Когда родилась дочь Лена, стал пить еще больше. Теперь была веская для того причина — дескать, хотел сына, а жена, как всегда, подвела. За это деспотичный муж стал избивать Людмилу. Соседи частенько видели, как она выходила из квартиры заплаканная, со следами побоев и вела ребенка в детский сад. Доставалось от папы и маленькой Лене. Когда были живы родители Людмилы, ей было не так страшно жить. Время от времени она приходила к матери, та жалела ее и уговаривала бросить мужа. Людмила была непреклонна, но от маминых слов веяло теплом и пониманием. Потом мама умерла, вслед за нею ушел и отец. Больше некому было жаловаться и плакаться на судьбу. Единственными близкими людьми во всем мире для Люды были ее муж и маленькая дочь.

Запои Григория затягивались сначала на недели, потом на месяцы. Он пропадал с друзьями-собутыльниками в злачных местах старого города, частенько не ночевал дома, перестал приносить деньги. На все мольбы Людмилы отвечал побоями. Когда она поняла, что теряет любимого мужа, решила попытаться все изменить. Она стала сама покупать водку и накрывать дома стол для Григория. Это ему нравилось. Вскоре такие ужины вошли в традицию. Поначалу К-ков заставлял Людмилу выпивать вместе с ним, а через некоторое время она уже и сама не отказывалась. Чтобы смотреть на мир глазами любимого человека, она выпивала вместе с ним.

Дикое убийство

Семья К-ковых спивалась. Прошло 11 лет со дня их свадьбы, и супругов с трудом можно было узнать: Люда выглядела на все сорок, Гришка-хлебопек превратился в хронического алкоголика. Несмотря на то, что жена из любви к мужу стала его собутыльницей, он по-прежнему ее избивал. Всякий раз после побоев Люда говорила ему: «Когда-нибудь ты меня убьешь». У женщин хорошая интуиция — 1983 год стал роковым для нее. В тот год Людмила родила еще одну девочку. Ребенок сильно отставал в развитии и был слабым. Ухаживала за ним 10-летняя Лена.

В тот вечер она вместе с маленькой Соней сидела у соседей — отец с матерью, как всегда, пили и ругались. Соседи, пожалев детей, оставили их ночевать у себя, и Лена вернулась в свою квартиру только утром. Когда девочка открыла дверь — тут

же потеряла сознание. Лишились дара речи и видавшие виды работники милиции, когда прибыли в квартиру по вызову соседей. Стены, потолок, пол, вся мебель были красного цвета. Кровь была повсюду. На полу лежало выпотрошенное тело Людмилы, которое едва можно было узнать. А сам мертвецки пьяный Григорий храпел на диване. Когда его разбудили, облив водой, он ничего не мог понять. Смотрел на тело жены, на залитую кровью квартиру и с трудом припоминал события прошедшей ночи. На допросе он рассказал, что сначала выпивал вместе с супругой, затем они начали ругаться, потом он ударил ее, потом еще раз… Как выяснилось позже, К-ков в течение часа избивал уже мертвую жену ногами, а потом кухонным ножом вырезал у нее сердце и бросил дворовой собаке. Сердце правоохранители так и не нашли, было установлено, что собака его съела.

Что толкнуло его на такой поступок, Григорий и сам не мог объяснить. Жена, мол, часто жаловалась, что у нее сердце всего этого не выдержит, — вот любящий муж и «помог».

Не смогла простить

Был суд, и Григория Васильевича К-кова приговорили к восьми годам тюремного заключения. Но на этом история не закончилась. Лену и Соню взяла на воспитание двоюродная сестра К-кова. Женщина пожалела сирот и попыталась заменить им и мать, и отца. Но когда Лене исполнилось 22 года, тетка умерла, и старшая сестра оформила опекунство над больной Соней. Все эти годы Елена оплакивала мать и ненавидела отца. Она не могла простить ему ни тяжелое детство, ни убийство мамы. Очевидно, этот гнев, который подтачивал силы девушки многие годы, спровоцировал развитие тяжелой болезни. Лена начала тихо угасать, когда обратилась в больницу, врачи поставили страшный диагноз: острый лимфобластный лейкоз — рак крови. В тот день она думала лишь об одном: что будет с Соней, когда она умрет?

Родного отца Лена вычеркнула из своей жизни и втайне надеялась, что он умер в тюрьме от туберкулеза. Но ее надежды не оправдались. Прошло четыре месяца после того, как она узнала, что смертельно больна, и… отец вдруг вернулся. Он был посвежевший и просветленный, заискивающе улыбался, рядом стояла миловидная женщина и держала его под руку. Потом он поведал душещипательную историю о проведенных в тюрьме годах, о принятии в сердце Бога, о раскаянии, об освобождении, о новой любви. К-ков, как и многие зэки, стал верующим человеком и смотрел на свои прегрешения с точки зрения Христа: всех нужно прощать. Вот за этим он и приехал к своим дочерям. Соня плохо что-либо понимала, какой-то мужчина подошел к ней и сказал, что он ее отец. Она пустила слюну то ли от испуга, то ли от радости. К-ков попросил у нее прощения и, не дождавшись ответа, обратился к Лене. Она понимала, что он только за этим и приехал, что прощение нужно было ему прямо здесь и сейчас, но Лена промолчала. «Давай встретимся завтра и обо всем поговорим», — предложила она отцу и попросила уйти. К этому моменту Елена уже знала, что жить ей осталось недолго: когда после химиотерапии ей стало хуже, врачи честно признались, что речь идет о считанных днях.

В ту ночь она не спала. Может, этот самый Бог, в которого так уверовал отец-убийца, посылает ей последний шанс отомстить за мать? Мысли ее были тяжелыми. К встрече с отцом она подготовилась — наточила кухонный нож. Но убить папу ей не удалось — была она слишком слаба для этого. Когда К-ков пришел к дочери, она, высказав ему все презрение и ненависть, замахнулась и нанесла удар ножом. Смертельным он не оказался — ранение было легким. Когда Григорию перевязывали рану, он был возмущен: «Родная дочь!» — говорил он и пытался плакать.

Через два дня Лена умерла. К-ков на похоронах не был — решил обидеться. Тем более что так было удобнее: не нужно будет досматривать младшую дочь. Вместо обиженного папы приютили ее казенные стены психиатрической больницы.

Юлия Исрафилова, Первая Крымская