Война на Донбассе в Кремле воспринимается как определенного рода эксперимент
Марк Войджер, старший преподаватель Колледжа обороны Балтики, бывший спецсоветник командующего армии США в Европе, в эфире программы телеканала Еспресо “Студия Запад с Антоном Борковским” поделился своими мыслями о причинах и состоянии гибридной войны России против Украины.
Марк Войджер
Путин блефует, Путин истерит, с другой стороны мы видим эти странные стамбульские фотографии, где Путин с Меркель, Макроном и Эрдоганом держатся за руки.
Здесь есть некоторая тенденция. С одной стороны это – психологическая тенденция Путина, который, как Вы сказали, угрожает. Он думает, что, наверное, все испугаются, если он посылает эти угрозы. Также у него нет конкретной правдивой информации, рядом с ним люди, которые подают ему конспиративные теории, что Запад ему грозит, Америка, НАТО. В то же время ему нужен дипломатический прорыв. Конечно, то, что происходило в Стамбуле, – показать миру, показать Америке, что вот вы думали, что Россия будет изолирована, а это не так, вот европейцы с нами встречаются.
А нет ощущения, что Запад, условно говоря, не хочет заставлять Кремль, я подчеркну это – заставлять Кремль выполнять Минские договоренности. Мы понимаем, что Кремль постоянно туда завозит технику, там российские военные убивают украинских солдат. Мы понимаем, что можно было поставить достаточно четкие условия со стороны Запада: если продолжатся обстрелы – мы сделаем определенные шаги, которые очень не понравятся в Кремле.
Смотрите, все, что происходит на востоке Украины, – это трагедия, вся эта гибридная агрессия – это военное преступление, которая подходит в Гаагу, точно как Милошивеч делал в 90-х. Россия испытывает там не только свое новое вооружение, но и также новые методы гибридной войны. Конечно, они не признаются в этом, “их там нет”.
Кадровые российские военные в Шахтерском районе, лето 2014 г
Так что гибридную агрессию довольно сложно отразить, потому что они также используют эту практику, которую мы на Западе называем law war – правовая война. Они говорят, будто поддерживают эти договоренности, международное право, и в то же время нарушают его. К сожалению, Украина и Донбасс – это эксперимент.
Недавно был скандал. Речь идет о бывшем заместителе главы миссии ОБСЕ Александре Хуге. Так вот он умудрился не заметить российских военных на Донбассе. Мы понимаем, что эти случаи фиксировались. Ну, я не знаю, что может быть красноречивее ситуации под Иловайском, когда через украинскую границу зашли две российские бригады и начали убивать наших военных в зеленом коридоре, хотя перед тем российский генштаб заявлял, что все будет хорошо. А Александр Хуг этого не видит. Конечно, этот пассаж был изъят из его интервью, но меня очень беспокоит и слепота Запада.
Александр Хуг
Я бы не сказал, что это слепота всего Запада. Конечно, НАТО, США, их разведывательные структуры, все они четко все отслеживают, они не имеют никаких иллюзий, что это сепаратисты, что это какие-то там шахтеры, которые нашли оружие, купили форму в военторга и так далее. И, конечно, Россия это знает. Почему Хуг так сказал – я не хотел бы комментировать, но это довольно странно. И как сказал, продолжается правовая война, идет использование международных организаций в целях даже разведки. Гибридная война – это многоходовка.
Вы упомянули о том, что война на Донбассе Путиным воспринимается как определенного рода эксперимент.
Да.
То есть, это означает, что, если этот эксперимент удастся реализовать, возможно, он перейдет к другим фронтам гибридной войны. Мы видим ситуацию в Азовском море, но с другой стороны мы понимаем, что, возможно, следующими будут страны Балтии, и тогда Путин сделает очередной эксперимент для того, чтобы проверить так называемую 5 статью устава НАТО.
Да. Сейчас российские военные теоретики и руководство, начиная с генерала Герасимова, они уже открыли для себя эти подходы Свечина и других. Герасимов сам сказал, гибридная война – это блиц-криг 21 века, гибридная война позволяет стране-агрессору лишить страну-жертву суверенитета, захватив лишь маленький кусок территории. Это удалось в Молдове в 90-е, потом в Грузии, сейчас, к сожалению, у вас.
Подход такой, можно не оккупировать всю страну, можно не выдвигать Красную Армию на 10 миллионов человек. В отношении стран Балтии, конечно, там действует договор НАТО. Но есть такие мысли, что россияне могут попытаться что-то такое, какие-то такие действия, которые не подпадают под действие 5 статьи.
Ну вот нечто подобное мы имеем в Азовском море. То есть, мы понимаем, что идет агрессия, но она недостаточна для того, чтобы применять военную силу для того, чтобы ее остановить.
Да, не прямо конвенционная агрессия, а гибридная. Российские военные теоретики и командиры высшего уровня прямо уже пишут аналитические статьи, в которых описывают эти интегрированные военные формирования, которые они протестировали в Украине и в Сирии. Эти формирования состоят из конвенционных и не конвенционных частей, даже из террористических организаций как в Сирии – “Хесболла” и других.
Они даже этого не скрывают. У них есть желание проверить теорию на практике, чтобы потом применять против других стран. Как я уже говорил, в НАТО есть на достаточном уровне понимание этого и на теоретическом, и на практическом.
А моральная готовность есть? Мы понимаем, что человек может иметь автомат, но если он не готов морально его применить против агрессора, он заберет этот автомат.
Смотрите, НАТО, конечно, – гарант безопасности, но, в конце концов, безопасность каждой страны начинается с самого населения. Например, в Эстонии есть оборонная лига – Лига-союз обороны. Там гражданские еженедельно, или же несколько раз в месяц встречаются, продолжаются учения, стрельба в лесах.
Так что есть хороший уровень подготовки населения. Не следует думать, что НАТО – это магическая палочка, которая просто моментально отбивает агрессию. Конечно, есть механизмы, но все-таки начинается с отдельных страны. Если агрессия гибридная, если используются экономические, политические, правовые, информационные и другие военные методы, то все начинается с отдельных государств.
Вы правильно заметили, что Путин напортачил уже, в частности и в Украине, на отдельный трибунал в Гааге. И мы понимаем, если есть достаточно юридических фактов, возможно, следовало бы организовывать юридический фундамент для сдерживания российской агрессии, потому что мы видели, что они сотворили в Солсбери.
Да, как я сказал в начале, гибридная агрессия, по сути – это преступление против человечности, потому что это – подпольная война. Я надеюсь, что в 21 веке это будет запрещено и будет правильный международная ответ. Конечно, сейчас это кажется не очень возможным. В то же время у российского руководства такой подход, что они оформляют какие-то документы, какие-то договоры, чтобы все выглядело легально в правовом поле, вроде все законно. Это также элемент правовой войны, которую я называю law war.
Какие бы преступления они не делали, все оформлено законным способом. По Солсбери, я не думаю, что они хотели отравить, убить также британку. Эта операция была проведена непрофессионально. Есть информация, что в Москве уже рассматривают, кто виноват. Также скандал в том, что их так засветили. В то же время есть теория, что, возможно, они хотели показать, что вот, нам неважно, мы сможем это сделать.
То есть, это демонстративный плевок в лицо западной цивилизации, ведь мы регулярно слышим заявления о том, что в России есть ядерный арсенал, что Россия в 2014 году приняла те или иные поправки к военной доктрине, которая предусматривает возможность использования ядерного оружия в случае, например, сухопутной или иной агрессии.
Это очень опасно, потому что этого не было даже во времена Советского Союза, конечно у них были и идеи, и возможность использовать и стратегическое, и тактическое ядерное вооружение. Но так открыто советские лидеры об этом не говорили. Как вы знаете, тогда пропаганда была, что “только Запад – агрессор, а Россия только обороняется”.
Ну, Хрущев единственное, что себе позволил, заявить, что “мы вам покажем кузькину мать”. Не больше. То есть, там не было таких фраз, что “они сдохнут”.
Да. Сейчас все намного грубее. Речь идет об использовании тактического оружия. Это – часть военной доктрины, и это в НАТО тоже отслеживается. Есть понимание, что это очень опасное мышление со стороны России, говорится о ее идеи асимметричного ответа, потому что у НАТО есть гораздо больше солдат, экономической возможности, мобилизационного ресурса и так далее. Россия это знает.
Так что мышление такое: “если начнется война, будет быстрый удар, НАТО, возможно, уступит, потом в результате будет деэскалация и уже Запад отступит и примет российские требования”. Я не думаю, что так будет, но я боюсь, чтобы российский режим не убедил себя в подобном.
Они в своих каких-то геополитических мечтах видят то или иное повторение Карибского кризиса, когда максимально нагнетается ситуация, хотя ракеты не летят, а потом происходит перезагрузка. Но с другой стороны, мы понимаем, что Путин в принципе готовится не только к поднятию ядерной ставки, он готовится к серьезным неконвенционным действиям, в том числе, возможно, и в бассейне Азовского моря, а, возможно, и в Черноморском бассейне.
Да, вы, конечно, правы относительно того, что произошло в Карибском море, в 1962 – 63 годах. Тогда Советский Союз добился того, что американское ядерное оружие из Турции, в частности ракеты “Юпитер”, их передислоцировали. В официальной американской историографии это считается скорее победой США, но я бы сказал, что это также была и победа для Советского Союза. Если стратегия устрашения работает, то тогда можно продолжать ее использовать.
Мы понимаем, что проблема беженцев из-за российского участия в Сирии перестрашила Ангелу Меркель до определенной степени, конечно. Но она не может ее игнорировать. С другой стороны мы видим, как конфликт постепенно переместился на ось Турция-Сирия-Израиль.
То, что Россия сделала в Сирии, она тестировала это также и в Украине. Вы помните летом 2014-го года, когда эти “боевики” российские силы начали обстреливать электростанции, больницы и так далее
Объекты гражданской инфраструктуры.
Именно так. Чтобы создать впечатление или же прямую гуманитарную катастрофу, в которой потом они обвиняли украинскую власть. Даже пытались на уровне ООН какие-то декларации принимать, якобы Украина убивает своих гражданских и нужно их защищать. Это также правовая война, как я говорил.
К сожалению, годом позже, в 2015-м, это уже прямо использовалось и в Сирии, через неделю или две после начала операции они начали бомбить пекарни, больницы, альтернативную инфраструктуру и, конечно, повстанцам оставалось только сдаться или бежать, или умереть. Так что, к сожалению, это продуманная стратегия. Это не какая-то ошибка какого-то пилота. Это прямо давит на Турцию, давит на Европу. Да, Вы правы, что в конечном итоге это может разрушить всю структуру, то, что осталось из конструкции ближневосточного мира.
В целом одним из гарантов стабильности в Черноморском бассейне, кроме Румынии, является Турция. Мы видим странные игры Эрдогана и Путина. Мы не знаем на самом деле, какие у них отношения, по крайней мере, я не знаю. Но мы понимаем, что в принципе Путин стремительно наращивает военное присутствие в Черноморско-Азовском бассейне. Азовское море уже фактически заблокировано. Сейчас он может перейти к каким-то брутальным действиям собственно в Черноморской акватории. И есть опасения, что Эрдоган может чего-то не заметить, не заметить или не оказать соответствующей помощи Украине. Украине и НАТО.
Ну, смотрите, я жил и работал в Турции, когда произошли эти события в 2016 году, и тогда уже политика Турции изменилась. Но я все-таки не думаю, что турки на 100 процентов верят России. Посмотрите на результаты этих встреч, когда они пытаются договориться по Сирии, результат был почти нулевой. Большого прорыва нет. Так что я думаю, это больше тактический союз, не на стратегическом, долгосрочном уровне.
Конечно, Черное море очень важно для Турции, но Черное море также важно для НАТО, потому что там – Болгария и Румыния. До начала конфликта Россия контролировала примерно 14 процентов Черноморского побережья. Затем, после захвата Крыма, это уже довольно большая часть акватории. Конечно, в правовом аспекте это территориальные воды Украины, но де-факто они патрулируются российским флотом, и там есть газодобывающие установки и так далее. Так что это очень опасная ситуация, когда они верят, что это им принадлежит.
Вероятно, они скорее верят, что им это сойдет с рук.
Да, именно так. Но все-таки в НАТО есть понимание, конечно, что Азовское и Черное море являются очень важными. Нельзя допустить, чтобы Азовское море превратилось в русское озеро. Все-таки, надо привлечь еще Европейский Союз и на международном уровне показать, что Азовское море – это международные воды, а не только российские, и даже не только российско-украинские. Есть и международный участок. Это ваш шанс.
Ну, если бы был жив президент Лех Качинский, я думаю, что он бы мог договориться с европейскими депутатами посадить их на корабли, чтобы они смогли попасть, например, в Бердянск или Мариуполь через Азовское море. И, возможно, таким образом стоит действовать на Путина?
Да, почему же нет? Когда политические элиты Европейского Союза смогут увидеть ситуацию своими глазами, тогда уже будут действовать по-другому.
Tweet
