Украина: взятки будут гладки. И разве коррупция – это плохо?

Добровольные пожертвования в пользу чиновников окажутся вне закона – 1 апреля (не смейтесь!). Избавит ли это предпринимателей от принудительных поборов? 

Предприниматели с Переяславщины рискуют занять в истории украинского бизнеса особое место. Они оказались первыми и, скорее всего, единственными в стране, кто официально обвинил чиновников в вымогательстве под видом благотворительности.

«Когда мы поинтересовались у главы сельсовета, в какой день сможем забрать разрешение на получение земельного участка, получили такой ответ: «Решение не получите, пока не оплатите 3000 гривен добровольного взноса», — говорится в коллективном письме, адресованном главе Госпредпринимательства в начале октября 2009-го. С тех пор прошло больше пяти месяцев, но в ответ на просьбу госкомитета разобраться в ситуации Генпрокуратура хранит молчание.

С 1 апреля правоохранители будут вынуждены проявлять бльшую расторопность. Вступающий в силу с этой даты пакет антикоррупционных законов запретит госслужащим принимать платежи из любого источника, кроме бюджета. Нарушение приравнивается к коррупционным действиям. Так что госорганы и госслужащие будут лишены возможности получать помощь благотворительных фондов.

Дорогие благодетели

Данные о том, сколько же всего благотворителей в Украине, разнятся. В реестре Минюста, размещенном на официальном сайте, таковых свыше тысячи. На поверку же этот список оказался не исчерпывающим: он не содержит сведений о большинстве фондов, зарегистрированных облуправлениями министерства. А таковых, по информации «ВД», свыше четырех тысяч. По информации же Максима Лацибы, юриста Украинского независимого центра политических исследований, таких фондов в стране зарегистрировано свыше десяти с половиной тысяч.

Из 36 представителей бизнеса разной крупности и сферы деятельности, опрошенных «ВД», «благотворительные» взносы в обмен на услуги чиновников делали 12. Речь шла о разовом либо ежегодном платеже. Минимальный — 200 грн. — отдал предприниматель-таксист в качестве «компенсации» за просрочку налоговых платежей. Максимальный — сделал владелец кафе, перечислив 16 тыс. грн. одному из фондов, содействовавших пожарной службе. Если спроецировать данные нашего опроса на бизнес-сообщество страны и предположить, что из 3,19 млн зарегистрированных в Украине компаний и предпринимателей 30% хотя бы раз перечисляли взносы в размере 200 грн., то, по самым скромным оценкам, ежегодно через псевдоблаготворительные фонды проходит не менее 190 млн грн. Повторимся, это лишь оценочные данные.

Закон позволяет

С формальной точки зрения благотворительные фонды, оказывающие материальное содействие госорганам, никакими юридическими узами с ними не связаны. Более того, законодательство прямо запрещает органам власти учреждать такие структуры. Максим Лациба утверждает, что практически в каждом городе чиновники или близкие к ним люди создали благотворительные фонды, в которые предприниматели должны делать благотворительные принудительные пожертвования, чтобы получить разрешение или согласование.

Именно госорганы являются идейными вдохновителями и координаторами сбора средств, а сами фонды иногда размещаются непосредственно в помещениях госорганов. К примеру, офис фонда «Содействие пожарной службе г. Киева» приютила в своем здании пожарная служба Оболонского района столицы.

При этом содействовать министерству или ведомству могут одновременно несколько таких благотворительных организаций. Только в едином реестре Минюста, размещенном на его сайте, «ВД» отыскала семь структур, публично заявивших своим названием о поддержке правоохранителей. Помимо упомянутых, подобную миссию выполняют и благотворительные фонды, созданные, по информации «ВД», при многих территориальных управлениях правоохранительных органов. Возглавляют такие структуры отставные высокопоставленные чиновники.

А все управление финансовыми потоками координируется из Киева. По подобной схеме при ГНАУ работал фонд «Профессионал». Однако, как рассказали журналистам «ВД» в ведомстве, сотрудничество прекратилось. Между тем предприниматели в частных беседах утверждают, что по-прежнему материально помогают мытарям. Но платежи осуществляют на счета иных благотворительных фондов.

Игорь Калетник, председатель Комитета ВР по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией, утверждает, что «карманными» благотворительными фондами грешат практически все контролирующие органы (подробнее — см. блиц-интервью с Игорем Калетником, стр. 26). В некоторых случаях фонды стараются ускорить благотворительный процесс, рассылая предпринимателям письма с просьбой помочь деньгами.

Бывает, они даже не отправляют их почтой в коммерческие организации, предпочитая «застенчиво» вручать счета для оплаты при личной встрече или же делают это по результатам проверки или накануне ее проведения. «Приходит, к примеру, пожарный инспектор к «чепешнику» или на предприятие и, чтобы не составлять акт, «настоятельно советует» им выделить средства для какого-то фонда. И коммерческие структуры вынуждены перечислять деньги», — описывает схему «сотрудничества» Николай Хомич, президент юридической фирмы «Правозахист».

Куда уходят деньги

Как фонд использует собранные средства, зависит от целей, задекларированных в уставе. Официально БФ помогают работникам гос структур оплатить лечение, «встать на ноги» после несчастного случая, выплачивают небольшую сумму при рождении ребенка или же на похороны. В среднем сумма помощи составляет 300-600 грн., уточняют в фондах. В других ситуациях средства идут на поддержку района, как в случае с «Киевским благотворительным фондом Андрея Первозванного» или «Переяславщина» (фигурант единственного публичного скандала с вымогательством денег у предпринимателей).

Ни КРУ, ни Счетная палата не проверяют, как расходуются собранные пожертвования. «Официальной статистики о деятельности благотворительных фондов и их финансовой отчетности у нас нет», — заверили «ВД» в Счетной палате. Тем не менее эксперты Палаты утверждают, что косвенно проследить связь благотворительных фондов и госорганов можно в процессе проведения аудита последних. Если бюджетная организация получала благотворительную помощь, эта информация должна содержаться в ее финансовой отчетности. В последние годы эти суммы уменьшились», — уточнил источник «ВД» в Счетной палате. Например, в виде благотворительных взносов, грантов, подарков за январь-сентябрь прошлого года МВД Украины получило около 85 млн грн. (за весь 2008 г. — 133,3 млн грн.), а органы прокуратуры — более 13 млн грн. против 18,7 млн грн. в 2008 г.

Но это — мизер, убеждены правозащитники. Ведь большую часть выплат БФ производят в наличной форме, после чего след этих денег теряется. Хоть фонды не обязаны сведения о своих расходах делать достоянием широкой общественности, но должны предоставлять эти данные по запросу «меценатов». Однако из нашей выборки таким правом не воспользовался ни один предприниматель.

Копейка к копейке

«Нет никакой разницы, как называется фонд. С первого апреля они просто переименуются. Но оттого что, скажем, фонд содействия пожарным будет называться «поддержки зайчиков», суть правоотношений (необходимость осуществлять благотворительные взносы предпринимателями — прим. «ВД») не изменится», — убеждена нардеп Ксения Ляпина.

Еще одна схема, де-факто позволяющая сохранить сложившуюся систему «поддержки» чиновников, предусматривает участие в ней предпринимателей-упрощенцев, имеющих право не отчитываться по расходам. Такой предприниматель может сыграть роль доверенного лица госслужащего, оплачивая его траты.

Чиновники не откажутся от системы, в течение многих лет безотказно финансирующей их деятельность. Формально у них даже есть для этого повод. Юрий Луценко в конце прошлого года посетовал, что МВД финансируется только на 25% от необходимого. «Все остальное мы вынуждены зарабатывать путем предоставления разрешенных законом платных услуг или за счет помощи благотворительных фондов. Если с 1 января согласно закону это все остановится (ВР перенесла вступление в силу соответствующих законов на три месяца — прим. «ВД»), милиция будет, мягко говоря, неэффективно работать».

Но благотворительные взносы «по принуждению» — не выход для бизнеса. Ведь в этом случае у него нет никаких гарантий того, что оплаченная таким образом услуга чиновника в итоге будет реализована. Если этого не произойдет, то доказать факт «невыполненных работ» нереально — ведь взнос благотворительный.

Во многих странах контроль над коррупцией является официальным же методом борьбы с ней. Например, в экспортных контрактах стран ЕС разрешается не подтверждать затраты в рамках 6% от суммы контракта. А для африканских стран — 11%. Китайские чиновники за привлечение инвестиций в страну легально могут получить 5%. И пока в Украине не проведены судебная и налоговая реформы, функционирует многочисленный бюрократический аппарат с крайне низкой эффективностью работы, предприниматели будут вынуждены ему «содействовать материально». Впрочем, было бы честнее назвать это платными услугами, с выставлением соответствующих цен. Официально. И все, что в этот перечень не включено, — жестко пресекать. Кстати, информацию о платных услугах чиновников Кабмин собирает уже год. Пока без результата для предпринимателей.

Мария Шамота, Оксана Миронова, ВД

*****

Мнение: коррупция – это плохо?

Вопрос или утверждение – сегодня уже непонятно. Объективно анализируя происходящее, понимаешь – тот, кто умеет «договариваться», быстрее достигает результата.

Никого не удивляет председатель регионального суда на роллс-ройсе или мелкие чиновники в часах за $100000. И не важно, что с его зарплатой нужно миллион лет, чтобы на это добро заработать. Вывод рядового гражданина – «живет круто, уважаемый человек, почему бы и мне не попробовать?» Не важно, что реальная зарплата чиновников не соответствует их видимым доходам, важно, что «доходные места» дают возможность аккумулировать власть и доступ к реальным активам.

Разве это плохо, спросит молодое поколение? Математическая логика не дает понимания, что коррупция – это зло. Непорядочность стала частью корпоративной культуры власти: дорогие часы, машины, усадьбы.

Добраться к власти, отвоевать территорию, сформировать силу, получить рычаги воздействия, расширить власть на предприятия, землю, недра, передел лакомых кусков – вот задача. Ужаснее то, что в нашем Законе (с бесконечным инструментарием) целый ряд возможностей решить ее легально, на первый взгляд.

«Без коррупции невозможно», – вердикт общества, имеющего опыт работы с судами, таможнями, медицинскими, общеобразовательными учреждениями. Честный человек становится музейным экспонатом, а понятие совесть – атавизмом.

Ощущение, что «власть понемногу переходит в руки дельцов, получивших капитал криминальным путем, и имеющим опыт бандитских войн 90-х годов!» Замечу, очень эффективные люди!

Сегодня налицо признаки криминальной коррозии государственного механизма, где коррупция – важная составляющая процесса.

Недавно, находясь в одном учреждении, слышала, как обсуждается новый пакет антикоррупционных законов, за который проголосовали 11 июня 2009 и который скоро вступит в силу. Обсуждали живо, вниманием не обошли ни строку. Думаю, радостно «заработало». Недавно узнаю – уволилась верхушка чиновников, контролирующих основные процессы. Загадочно улыбаясь, отвечают: «Закон о коррупции». Мигрируют, действуют быстро и эффективно!

Но, придумай хоть сотню инструментариев в виде хороших законов, рекламируй их, чтобы ими пользовались, без изменения отношения к проблеме всего общества ничего не изменим. Нужно менять сознание и первое – вытеснить из него то, что «коррупция явление историческое и никуда от него не денешься».

У нас даже высший законодательный орган никаких антагонизмов не вызывает, хотя ассоциация заложена в названии. ВРУ – это не глагол, а руководство к действию, основа корпоративной культуры, так сказать.

Нашла в статье Оксаны Маркеевой сценарии будущего при развитии коррупции. Перспективы не радужные:

-режим декоративной демократии, общество в роли статистов, участвующих в периодических голосованиях с очевидным для элиты результатом;

-диктатура с внешними признаками стабильности;

-затяжная борьба между кланами, анархия, полная криминализация политсистемы, долгие годы руин;

– усиление за счет заграничной поддержки лояльных криминальных бизнес-группировок, пренебрежение национальными интересами, возможная потеря суверенитета.

Сегодня налицо признаки криминальной коррозии государственного механизма, где коррупция – важная составляющая процесса.

Общество молчит и занимается мелким «крысятничеством»: взятка преподавателю, врачу, чиновнику, судье… Мы – молчим, соглашаемся, с интересом читаем из прессы об очередном беспределе.

Коррупция разъедает общество изнутри, а мы перестаем адекватно реагировать. Нам нужны разъяснения очередных антикоррупционных инструментов, возможно даже правильных. Но они не будут работать, если, используя их, будут ловить мелкую сошку за взятку в виде коробки конфет.

Эти разъяснения будут ложиться бездейственным грузом на нашу оскудевшую мораль, пока мы не возмутимся. Степень нашего возмущения заставит применить действующий закон к реально осуществимым преступлениям, без защиты хитро прописанными уловками в законе.

Нужно говорить не об инструментах, а анализировать преступления, чтобы понять – почему не наказали, помиловали, не могут разыскать. Лично мне интересно именно это!

Оксана Елманова, генеральный директор группы компаний FIM, Фокус