Процеси

Силовое предпринимательство в современной России. Часть 2

Published 10 Січня 2010

Репутация группировки дает возможность бригадирам получать ренту за счет предоставления лицензии на использование имени. Таким лицензированием своего имени наиболее активно занимался крупнейший петербургский авторитет А.И. Малышев, собирая ренту («долю») и стремясь объединить под своим командованием разрозненные бригады и небольшие группировки. На этой стадии физическое присутствие авторитета уже не обязательно, он может находиться за границей или в местах заключения.

В практике силового предпринимательства название группировки или фамилия «авторитета» выступают как гарантии качества и надежности охранно-силовых услуг. И отсылают к определенной репутации, которая формируется из известных прецедентов успешного использования насилия. А средства массовой информации, нагнетающие страх перед бандитскими группировками, только способствуют повышению репутации последних.

При заключении вполне официальных контрактов прежде всего выясняется, «с кем работает» предполагаемый контрагент, и назначается встреча между представителями силовых партнеров («стрелка»). При этом одна из сторон может по своим каналам проверить, действительно ли такие-то входят в названную группировку и есть ли у них право на переговоры и вообще насколько они сильны. Сделка может состояться лишь после взаимных гарантий силовых партнеров

и в случае, если они признали друг друга. «Стрелки», мировые или силовые (с «разборкой») переговоры назначаются при срыве контракта, невозврате долга или возникновении спорной ситуации. Лицензия на пользование названием предполагает неформальный контракт с лидерами. Он включает обязательство соблюдать «понятия» и производить определенные отчисления в общак. Самозванцы, не обладающие лицензией, скорее всего будут либо устранены, либо отправлены в места заключения при помощи милиции («закрыты»).

Чем старше группировка и выше ее репутация, тем устойчивее механизм ренты.

Кроме того, чем выше силовая и организационная репутация группировки, тем меньше требуется насилия – имя или название может вполне его заменить. Уменьшение реального насилия ведет к уменьшению издержек, что позволяет увеличивать доход группировки, высвобождая средства для инвестиций и перехода к долевому участию. Таким образом, экономическая логика требует снижения насилия и перехода к более «цивилизованным» методам предпринимательства.

С развитием рынка и усложнением функций силового партнерства усложнялась и силовая предпринимательская структура. В ней появлялись люди, преимущественно занимающиеся сбором и анализом информации, бухгалтеры и экономисты, специалисты по оружию («оруженосцы»), а также все большее количество людей из правоохранительных и государственных органов, периодически привлекаемых для оказания услуг. Несмотря на то что характер деятельности бандитских группировок

требует высокой мобильности и постоянной связи (автомобиль и сотовый телефон), лидеры крупных группировок имеют постоянные офисы, которые сначала находились в лучших гостиницах, а к настоящему времени «переехали» в отдельные здания. Поскольку бандитские группировки являются не только образцами организованной преступности, но также и элементарной формой определенного вида предпринимательства, то экономическая и культурная логика направляет их развитие

как в сторону внутренней функциональной диверсификации, так и к постепенной замене внешних бандитских атрибутов (цепей, золотых «гаек» на пальцах, спортивных костюмов) более мирным и изысканным набором бизнесмена (чего стоят только «нулевки» – очки с простыми стеклами в тонкой золотой оправе для придания интеллигентного вида).

Частные охранные предприятия

Рекрутирование специалистов в частные охранные предприятия, особенно в столице, происходило в основном из трех государственных силовых структур: КГБ (ФСБ), МВД и армии (в особенности спецподразделений и ГРУ) в примерной пропорции 50, 25 и 25% соответственно . Одним из первых частных охранных предприятий стало московское сыскное бюро «Алекс», образовавшееся в 1991 г. Его возглавил бывший подполковник армейской разведки Б. Макаров, который привлек к новой работе бывших сослуживцев. Позиции бюро сильно укрепились после того как его работники защищали Белый Дом в августе 1991 г. Но его первым серьезным объектом был московский ночной клуб «Найт Флайт», на защите которого (в отличие

от Белого Дома) сотрудники бюро применяли боевое оружие. В том же году большая часть деятельности предприятия «Алекс» была перенесена в Петербург, где оно взяло под охрану пятизвездочные отели «Европа» и «Невский палас», а также ряд совместных предприятий и магазинов .

Многие охранные предприятия, в особенности крупные, фактически являются подведомственными. В Петербурге, например, концерн «Защита» тяготеет к МВД и северо-западному РУОПу, охранными предприятиями «Торнадо», «Комкон», «Северная Пальмира» и «Барспротекшн» руководят бывшие офицеры КГБ-ФСК. Соответственно, такие охранные предприятия имеют доступ к информационным, оперативным и техническим ресурсам своих ведомств через неформальные связи. Многие руководители частных охранно-силовых структур открыто говорят об активном взаимодействии с органами безопасности, а также о финансовой помощи им.

Будучи разновидностью силовой предпринимательской структуры, подведомственные охранные предприятия в целом предоставляют стандартный комплекс так называемых «крышных» услуг: охрана, обеспечение соблюдения контрактных отношений, разрешение конфликтных ситуаций; сбор информации о партнерах и консультирование по различным организационным проблемам. Например, охранное предприятие «Комкон» в 1992 г. успешно «решало вопрос» возврата кредитов Сбербанку Петербурга и впоследствии стало его постоянным партнером .

Многие респонденты указывали на сходства методов работы охранных предприятий с криминальными силовыми структурами. По словам Ю. Буряка, зам. начальника управления ГУВД по лицензионно-разрешительной работе, курирующего охранные предприятия, «охранный бизнес невозможен без общения с криминальными структурами. К так называемым «стрелкам» я лично отношусь спокойно. Они были, есть и будут. А вот то, что называется «разборка» – недопустимо». Вместе с тем, руководители охранных предприятий утверждают, что их работа отличается от бандитской более высоким качеством, предсказуемостью и низкой ценой – плата за возврат долга или кредита составляет 15-40% его суммы .

Отличие также состоит в ориентации «на устранение проблемы, а не охрану». Заместитель директора службы безопасности Ассоциации российских банков А. Крылов так охарактеризовал специфику деятельности легальных силовых партнеров: «Для возврата долга вовсе не нужно прибегать к силовым мерам – достаточно просто продемонстрировать имеющиеся у вас каналы распространения компрометирующей неплательщика информации» .

Посредством создания частных охранных предприятий некогда всемогущее КГБ фактически сдает в коммерческую аренду свою репутацию, превращая ее тем самым

в торговую марку. В дальнейшем охранные концерны, связанные с силовыми ведомствами, начинают трансформироваться в консалтинговые компании и даже заниматься инвестиционной деятельностью. Как и в случае нелегальных силовых структур, где на низовом уровне «бойцов» остаются все бандитско-спортивные атрибуты, а верхний слой приобретает черты бизнесменов, крупные охранные предприятия также внутренне разделяются на силовые подразделения бывших «десантников» и «спецназовцев» и руководство, стилизующее себя под бизнес-элиту.

Силовое предпринимательство и формирование государств

Мощное развитие силового предпринимательства в современной России может показаться неожиданным отклонением от «нормального» пути к рынку. Однако аналогичные явления хорошо известны ученым, занимавшимся экономической историей капитализма и процессами формирования национальных государств.

Территория средневековой Европы представляла собой множество феодальных княжеств, находившихся под контролем различных вооруженных формирований, возглавляемых королем, князем или иным человеком, титул и властные претензии которого проистекали из возможности эффективного применения организованной силы. Постоянным источником дохода служила дань, которую платило население, занимавшееся мирным трудом – земледелием, торговлей, промыслами, или дань, собираемая в результате успешных военных походов.

Основным занятием формировавшегося класса воинов являлась охрана данной территории, защита мирного населения от конкурирующих вооруженных формирований, борьба с ними за новые территории и источники дани. Постоянные военные столкновения и затяжные войны, характерные для средневековья и начала нового времени, вели к установлению территориальной монополии силы . Сильный вождь побеждал слабых или заключал с ними выгодные союзы, позволявшие мобилизовывать ресурсы для усилия военной мощи.

В XV-XVI веках как на западе Европы, так и на востоке, включая Московское княжество, образовывались устойчивые территориальные монополии силы , из которых и выросл и современные го судар с тва . Согласно М . Вебер у , социологическое определение государства должно принимать во внимание прежде всего специфику используемого им средства господства – физического насилия. Государство, таким образом, определяется как «монополия легитимного насилия».

За формированием территориальных монополий силы (и государств) стоял определенный экономический механизм. Экономический историк Ф. Лэйн отождествил вооруженное формирование, стремящееся установить территориальную монополию, с экономическим субъектом, использующим определенную стратегию для получения дохода, а именно, как предприятие, производящее определенный вид охранных услуг, – часть от угроз, которое оно же и создает .

Тогда его чистый доход складывается из дани, которую удается собирать с мирного населения, минус издержки, идущие на содержание боеспособного войска и ведения войны. Если такое войско занимается лишь разовым взиманием дани под угрозой насилия (рэкет) и находится при этом в состоянии постоянной войны со своими конкурентами, то его доход будет непостоянен и мал ввиду больших издержек и слабости территориального контроля.

Установление же естественной монополии на защиту и расширение территории ведут к экономии на масштабе и возможности введения регулярного алогообложения, а также легитимации господства фактором длительности и эффективности. К тому же это создает стабильные безопасные пространства для торгово-хозяйственной деятельно сти, увеличивая как благосостояние мирного населения , так и возможности обогащения военной аристократии с меньшим риском.

Устранение конкурирующих источников приводило к снижению охранных затрат и возникновению специфического монопольного дохода, благодаря которому пышно расцветали королевские дворы в Европе XVI-XVII веков, а с ними – культ хороших манер, наук и искусств. Кроме этого, возникало различие между защитой от внешних врагов и юстиции – защитой жизни и собственности по дданных от внутр енних опасностей.

В сочетании с монополией на установление единых законов и контролем за их соблюдением это составляло важнейший источник легитимности государственной власти и закладывало основы для участия силовых предпринимателей в последующем накоплении капитала. Наконец, эффективная и стабильная монополия насилия позволяла королевской власти устанавливать фискальную монополию.

Постепенно создавался регулярный аппарат налогообложения, работу которого уже обеспечивала гражданская бюрократия. То, что в прошлом имело вид взимания дани под угрозой насилия, постепенно превращалось в цивилизованный сбор налогов в обмен на предоставление гражданам ряда важных общественных благ: обеспечение безопасности, законности и справедливости. Такова, вкратце, предыстория формирования европейских государств, уходящая своими истоками в столетия кровавых войн .

Последний и, пожалуй, наиболее интересный аспект истории силового предпринимательства касается его роли в процессе образования рынков и накопления капитала.

Если инстанции, контролирующие организованное насилие (правительства), получали дань, то выгода тех, кто покупал охранные услуги, состояла в возможности получения охранной ренты. Ее механизм более сложен. Охранная рента получалась купцами или производителями каких-либо товаров в том случае, если издержки на безопасность были ниже, чем у их конкурентов. А эти издержки могли носить характер регулярных налогов, платы за охрану сухопутных караванов или морских путей от пиратов, плату

другим правительствам за возможность торговли. Поэтому те купцы, которые находились под более эффективной и менее дорогостоящей защитой, выигрывали в конкуренции издержек и могли получать огромные дополнительные прибыли. Кроме того, правительства были активно вовлечены в процесс конкуренции, используя пиратов, бандитов, частные армии и другие средства для нанесения ущерба «чужим» предпринимателям, вынуждая их увеличивать охранные издержки. В доиндустриальный период манипуляция организованным насилием была одним из главных факторов конкуренции и накопления. В дальнейшем силовое предпринимательство теряло свое значение, так как решающим фактором становились технологические нововведения.

Фрагментация и реконструкция российского государства

Рассмотрение силового предпринимательства с исторической точки зрения демонстрирует его связь – сегодня уже совсем не очевидную – с образованием и трансформацией государств. Это, в свою очередь, помогает связать развитие силового предпринимательства в современной России не только со становлением рынков, но и с динамикой российского государства. Масштабы и практика частного силового предпринимательства позволяет утверждать, что российское государство утратило монополию насилия, налогообложения и охраны правопорядка. Бюджетный кризис и потеря легитимности власти – прямое следствие этого.

Произошедшее можно определить как скрытую фрагментацию государства, то есть появление конкурирующих и неподконтрольных государству источников насилия и инстанций налогообложения на территории, находящейся под формальной юрисдикцией государства. И речь идет не только о многочисленных преступных группировках, но и о различных полуавтономных вооруженных формированиях, начиная со службы президентской охраны, ведомственных и региональных спецподразделений и кончая связанными с ними охранными предприятиями. Поэтому так называемая «борьба с организованной преступностью» не может изменить ситуацию. Вместо этого более продуктивно говорить о процессе реконструкции государства как постепенном восстановлении монополии насилия.

Кроме возрастающего участия государства в создании институциональных условий для развития рынка, сказывается и определенная экономическая логика создающая заинтересованность в уменьшении уровня насилия и переходе к цивилизованным формам предпринимательства. Наиболее агрессивная часть силовых предпринимателей («отмороженные») подвержена более высокому риску физического уничтожения и поэтому сокращается. Остальные вынуждены считаться с экономическими ограничениями и формирующейся мировой культурой.

Вадим Волков, доктор философии (Ph.D.), декан факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, журнал Экономическая социология