Нелегальная добыча янтаря на Волыни грозит перерасти в партизанскую войну
Янтарная лихорадка, охватившая несколько областей страны, добралась и до Волыни. Попытки правоохранителей остановить нелегальных старателей последние две недели разбиваются здесь о настоящий народный бунт, вылившийся в лесную перестрелку.
Журналисты издания «Репортер» отправился на местный клондайк и увидел, что новых правил добычи солнечного камня требуют все стороны конфликта. Правда, по разным причинам
Тактическое отступление
— Здравствуйте-здравствуйте. Видели вас на днях по телевизору. Здорово ты им задвинул: я экоактивист, приехал сюда закапывать ямы… Молодца, братишка…
— Да ладно, чего уж там, не до шуток тогда было, когда они с автоматами на нас поперли. У меня в багажнике камня штук на десять баксов было…
Так непринужденно беседуют между собой трое мужчин в спортивных костюмах за столиком небольшого кафе возле автостанции ровенского Кузнецовска — города-спутника атомной электростанции. На столе ключи от припаркованного возле кафе BMW X5, салат, дымится ароматное мясо, официант подносит третий графин с водкой — у старателей в пятницу явно выходной.
За два дня до этого неподалеку от села Лесовое Волынской области милиция и Нацгвардия окружили около тысячи человек, незаконно добывающих янтарь в местных лесах. Задержали 50 старателей, преимущественно ровенчан, те в ответ попытались перекрыть «Варшавку» — международную автотрассу Киев — Ковель — Ягодин. Для разгона «добытчиков» силовики даже подогнали БТР, прячущийся сейчас в теньке поста ДПС у поворота на Маневичи. К четвергу охотники за солнечным камнем разъехались, а у проселочных дорог появились зеленые палатки нацгвардейцев, лес окружили блокпостами.
О янтаре и перекрытых дорогах в Кузнецовске говорят едва ли не на каждом углу. И почти все сочувствуют копателям:
— Что это милиция себе думает, зачем людей арестовывать? — возмущается на остановке дряхлый старичок, едва способный сам поднять лопату. — Ты этот камень в землю клал, чтоб запрещать кому-то его выкапывать?
— Власти лишь бы народ прижать, — поддакивает его соседка.
Разговор переходит в традиционную плоскость растущих цен и пенсий, которых ни на что не хватает, отличий новой власти от старой.
Столбы вокруг автостанции пестрят лаконичными объявлениями о поездках на незаконную добычу: «Собираем бригады на янтарь. Телефон…». На мой звонок отвечает мужчина, говорит, что везут автобусом, с собой лучше иметь лопату, болотные сапоги и фонарик. За «вход в дело» придется заплатить 400 грн, когда поедем — пока неизвестно. Предлагают перезвонить на следующей неделе и узнать детали. Старатели взяли тактическую паузу, выжидают.
— Ну что, надолго выходной-то? — трое за соседним столиком задают вопрос подошедшему четвертому, выделяющемуся куда более строгой одеждой — слегка примятые брюки, рубашка с галстуком, но без пиджака по случаю совсем не сентябрьской жары. — Может, на рыбалку махнем пока?
— В крайнем случае до вторника. Знаешь, собери людей на вечер понедельника, сможешь?
Свой лес — чужой янтарь
О том, что незаконную добычу янтаря на Волыни организовывают и крышуют криминальные авторитеты из Ровенщины и Львовщины, открыто заявляет даже глава луцкой областной милиции Петр Шпига. Имен не называет, но в неофициальных беседах правоохранители чаще всего упоминают Владимира Дидуха, главу Львовской областной федерации бокса, более известного как Вова Морда. Хотя на месте становится понятно, что валить всю вину за перекопанные леса Волыни на приезжих как минимум не совсем честно.
Автобусные остановки в Маневичском районе разукрашены граффити с эмблемами варшавской футбольной команды Legia — так польские фаны напоминают о том, что сам клуб был основан на этих землях почти 100 лет назад. Самим Маневичам сегодня далековато даже до статуса города, хотя и селом их не назовешь — типичный поселок городского типа. Несколько кварталов трех-, четырехэтажных жилых домов, частный сектор, железнодорожная станция с печным отоплением. Тем не менее для Волыни это своего рода промышленный центр — здесь и несколько деревообрабатывающих предприятий, и торфозавод, и консервный завод, построенный поляками и работающий исключительно на экспорт. Судя по количеству местной молодежи, не спешащей податься на заработки, работы в пгт хватает. Но если деньги лежат под ногами, кто же от них откажется…
Копать нужно до синей глины. Ниже янтарь залегает жилами — если повезет
— Конечно, мы тоже на янтарь выезжаем, могу устроить, — обещает мне Ваня, 24-летний парень, с которым я знакомлюсь на местной АЗС. — У меня в Луцке в СБУ знакомый есть, он сообщит, как все поутихнет и посты снимать начнут.
Иван с энтузиазмом рассказывает мне перспективы заработка: недавно с двумя друзьями за одну только ночь они накопали камней на $300, продали скупщикам прямо на месте. И это не предел удачи.
— Вот, смотри, — показывает он мне на телефоне фотографию крупного самородка. — Сосед нашел, пять штук баксов дали. Эх, жаль, что сейчас намутили эти ровенские воды, теперь из-за них не поработаешь.
Конфликты между местными и «понаехавшими» старателями обостряются здесь едва ли не каждую неделю. За пару недель до шумихи в Лесовом в соседней Костюхновке ровенским порезали покрышки. А летом против «янтарщиков» ополчились «ягодники».
— Там, в Вовчицке, в болотах люди бруснику собирают — полякам на завод опять же. А ровенские налабались в болотах камень промывать. Ну, дело дошло до того, говорят, что «ягодники» лес подожгли. Сожгли несколько сот гектаров, я его сам тушил, — рассказывает Иван.
Глава Маневичского райсовета Людмила Веримчук, впрочем, заверяет, что лес в то время горел по погодным причинам и никакого поджога не было. Но добычу янтаря в районе называет не иначе как бедой.
— В прошлом году беда эта началась, — сетует она. — Люди появились приезжие, ходили меряли что-то по лесам, уж не знаю, что там за разведка у них, что за геологи, но где-то в июле появились машины из Ровно и толпы с лопатами. У нас тут, говорят, янтарь этот высоко лежит: если на севере, на Ровенщине, Житомирщине, землю надо помпами промывать метров на 20, то здесь — до пяти метров. Вот и роют все.
Последствия рейдов старателей действительно впечатляют. Только за одну ночь с 22 на 23 сентября в окрестностях Маневичей они перерыли 15 га леса. Лесники и экологи говорят, что на рекультивацию земель уйдет несколько сот тысяч гривен.
На мой вопрос о местных добытчиках глава райсовета стыдливо пожимает плечами: мол, есть и такие, но здесь они у нас все на виду, с ними мы хоть как-то справляемся, можем вразумить, а с приезжими без милиции никак.
Будто в подтверждение этих слов через пару часов мне перезванивает Иван, говорит, что копать янтарь из Маневичей никто не едет — до морозов, пока шум не утихнет.
Лес в кольце
От железнодорожного полустанка «Польская гора» до Лесового пешком километра три с половиной. В выходные под вечер здесь немноголюдно, по пути от железной дороги замечаю несколько местных тетушек с корзинами для грибов, мимо через просеку проносятся два парня на стареньком «Минске». С лопатами. Чуть дальше, на кое-как асфальтированной дороге натыкаюсь на милицейский блокпост. На мой вопрос, задержали ли кого-то за последние три дня, те нехотя отмахиваются.
— Нет тут никого, разбежались все, попрятались.
— А мотоциклистов только что видели? Они ведь с лопатами поехали.
— Да может, то местные картошку копают…
Пока мы с милиционерами беседуем, в нескольких метрах от нас грузятся в автобус бойцы Нацгвардии — говорят, дали приказ сняться. Через полтора часа наблюдаю такую же картину возле варшавской трассы — первый блокпост у поворота на Гуту-Лесовскую убирают полностью.
На участке одновременно копают лес около 2 тысяч человек
За перемещением правоохранителей в Лесовом из-за покосившегося деревянного забора внимательно наблюдают несколько мужчин. За забором обветшалая деревянная хатка, во дворе пара микроавтобусов с ровенскими номерами. Пытаюсь заговорить с наблюдателями — исчезают в доме.
— Сидят тут, выжидают, как стервятники, — жалуется мне живущая по соседству старушка. — Это ж на янтарь приехали, сняли хату — в ней уже лет пять никто не живет, хозяева умерли — и ждут теперь. На прошлой неделе их тут человек 20 было.
Возвращаюсь к блокпосту милиционеров возле железной дороги. Они неохотно уступают место возле костра — ночь не из теплых, моросит дождь.
— Ну что, защитнички, стоите? — возле блокпоста останавливается внедорожник с символикой батальона «Айдар», несколько мужчин здороваются с милиционерами. — Все спокойно? А что там на первом блокпосту?
— Так сняли уже первый блокпост…
— Ого! А чего? Ну, мы дальше поедем лес патрулировать.
— Кто это? СБУ? — переспрашивает один из милиционеров, когда джип скрывается за поворотом.
— Какое там… Самооборона из Луцка. Нацепили камуфляж все кому не лень и шарятся теперь здесь, — отвечает капитан, кутаясь в куртку.
На Волыни давно ходят слухи, что интерес к добыче янтаря есть и у местных активистов из промайдановских организаций: Самообороны, Автомайдана, «Правого сектора». Рассказывают, что весной дошло до рукоприкладства: то ли «правосеки» остановили машину Самообороны с помпой, то ли наоборот. По общему мнению, концы всей этой затеи с блокадой лесов уходят в Луцк, там пресечь незаконную добычу хотят далеко не бескорыстно.
— Идет разговор о создании коммунального предприятия «Янтарь Волыни». Оно должно проводить разведку, выдавать местным артелям старателей разрешения на добычу в строго размеченных участках, старатели часть янтаря будут сдавать этому предприятию, а часть реализовывать централизованно, — рассказывает Людмила Веримчук. — Но для этого надо упростить саму процедуру, принять новый закон о янтаре, а он лежит в Раде с прошлого года. Мы уже несколько обращений направили, но дело никак не двигается.
Проект закона «О добыче и реализации янтаря» был подан в парламент в конце декабря прошлого года группой депутатов из разных фракций, в том числе выходцев из янтароносных Житомирщины и Ровенщины. Он действительно предусматривает упрощенную процедуру получения разрешений на добычу янтаря так называемому первичному пользователю недр — государственному или коммунальному предприятию.
Которое, в свою очередь, может получить право делить участки для добычи между старательскими артелями. К тому же документ предусматривает создание янтарных бирж для централизованной скупки камня. В апреле законопроект был принят в первом чтении и с тех пор застрял под тяжестью вносимых правок — ряд экспертов отмечают, что пока инициатива не предусматривает надлежащего контроля над объемами добычи.
«Удачный улов» бригады старателей из трех человек — здесь камня почти на $600
А тем временем незаконно добытый волынский, житомирский и ровенский янтарь — всего до 100 тонн в год — уходит контрабандой в Польшу. Рассказывают, что самый популярный способ переправки — в тайниках, высверленных в контрабандном лесе-кругляке. В Польше на янтарь свои покупатели, в основном из Китая — крупнейшего в мире потребителя этого камня.
Выстрелы в лесу
После того как под Лесовым начали сворачивать блокпосты, стало ясно — затишье долго не продлится. Вспоминаю компанию из Кузнецовска, они ошиблись на целый день — старатели приезжают в понедельник с самого утра.
Мы едем в Лесовое из Маневичей с водителем райсовета Толиком — невысоким смешливым мужчиной под 50. Недружелюбно поглядывая на выстроившиеся вдоль дороги десятки, а то и сотни машин в основном с ровенскими номерами, он, грустно вздыхая, признает:
— А что, тут в пору самому лопату брать. У меня вот при плохом Вите зарплата почти что 200 долларов была, а теперь при хорошем Пете едва 50. И три студентки на шее. Эх, не к добру это, конечно. Ты посмотри, сколько людей, до кровопролития ведь дойти может.
На дороге за Лесовым до кровопролития, кажется, осталось совсем немного. Путь двум сотням не всегда трезвых старателей перегородили два десятка милиционеров и столько же местных с охотничьими ружьями и дубинками.
— Что ж вы делаете, что ж вы на людей с автоматами?! Что ж это за «милиция с народом»?! Работы нет. Чем семьи кормить? — кричат «янтарщики», то и дело замахиваясь лопатами.
— Ты на кого машешь, на кого машешь? — срывается, хватаясь за травматический пистолет, невысокий паренек в балаклаве, джинсах и с красно-черной лентой на немецкой «бундеске». — А ну иди сюда, смелый.
На поляне возле дороги сидят на корточках человек 15 задержанных, милиция объясняет, что те первые полезли в драку. Автозак, который пытается их забрать, окружают старатели, подъезжает автобус со спецназом.
— Вы почему не в АТО? — кричат им в след копатели. — Вы почему против народа? Слава Украине!
— Из-за вас, дебилов, и не в АТО, — огрызается кто-то из спецназовцев. — Всю ротацию, б…дь, сорвали.
Мы едем по дороге дальше в глубь леса, где за железнодорожным переездом начинается местный клондайк — зона незаконной выработки. Так же называется местная группа «ВКонтакте», посвященная добыче янтаря.
В полутора километрах от переезда на площади размером с гектар работают не меньше 2 тысяч человек: машут лопатами, словно муравьи, отгребают песок, закапывая одни ямы и тут же роя другие, курят, выпивают, закусывают, перекрикиваются, грозят остановившимся неподалеку нацгвардейцам.
— Ого-го, не расходимся, копаем. А вы идите на х…й.
На месте оказывается, что организации никакой. Сюда приходят группами по несколько человек, выбирают место и роют.
— Смотри, рыть надо до синей глины, — объясняет мне в обмен на обещание спрятать камеру парень лет 25, назвавшийся Андреем. — На уровне синей глины жилами залегает янтарь — тут как повезет: попадешь — не попадешь. А вот рядом вода пошла, значит можно бросать.
Напарник Андрея в это время, зарывшись в песок уже метров на пять-шесть, достает на штыке лопаты небольшой мутный камешек. Андрей просвечивает его ультрафиолетовым фонариком — сгодится, баксов на 40 потянет.
Ходить, а точнее скакать между ямами приходится максимально осторожно, все вокруг сыпется и заваливается. Кое-кто пытается закапывать за собой, кто-то просто переходит от одной ямы к другой.
— Па-а-аберегись!!!! — это в 10 метрах валится не выдержавшая подкопа сосна.
Социальный статус копателей не подлежит определению: тут и молодежь-студенты, и пенсионеры, и мужики безработные, и женщины-учителя. Говорят, где-то работает даже священник с семьей.
— Думаешь, я здесь от хорошей жизни? В больницу мне надо, дорогой человек, — немолодая женщина в черном спортивном костюме бодро машет лопатой. — Знаешь сам, как дорого сейчас. А власть что? Власть нам, чернобыльцам IV группы, пособия отменила. А у меня детей трое, внуков уже пятеро.
Копают молодежь и пенсионеры, учителя и священники
— Я год в Донбассе оттрубил, что мне теперь, в своем лесу копать нельзя?! — вторит ее сосед, мужчина в потрепанной «гелетейке». — Я ж не против государству платить, дерево на место посадить, вы ж только условия создайте, а не автоматы тычьте.
— Конечно, каждый второй там с АТО, каждый третий — инвалид, — недоверчиво ухмыляются нацгвардейцы, стоящие метрах в 200 лагерем. — Растяжек бы тут наставить, да местных жалко.
Приказа задерживать старателей у правоохранителей якобы пока нет. Да и ресурсов, чтобы повязать всех, явно недостаточно. Хотя в случае задержания риск для «янтарщиков» невелик — админпротокол предусматривает штраф до 9 тысяч грн.
— Я не понимаю, почему их через пункт 4-й не проводят — «организованная незаконная добыча с тяжелыми последствиями», там срок до пяти лет. Даже если условно два года будут давать, желающих поубавится, — возмущается один из милиционеров.
Тем временем на лес опускаются сумерки, превращая старателей в светлячков, то тут, то там мерцающих фонариками из своих ям. Часть народа собирается покидать не особо богатый на янтарь участок. Вторая половина возмущается — ведь договаривались расходиться вместе, так безопаснее. Подходят еще люди — кажется, ночная смена. Шум, ругань, того и гляди копальщики подерутся между собой.
Ближе к 10 часам вечера участок пустеет. Тут-то и наступает время правоохранителей — все окрестные дороги оцеплены милицией и местными добровольцами, они бесцеремонно обыскивают все машины, да и пеших с глиной на сапогах.
Возле переезда торможу старенькую «Таврию» с волынскими номерами. Двое пареньков из северного Любешова соглашаются подкинуть до Маневичей. Не проехав и километра, попадаем в руки милиции — из «Таврии» вытряхивают лопаты, фонари, несколько пар болотников. Камней не находят.
— Да мы только своих забрать приехали, мы ж не копали ничего, — оправдывается сидевший за рулем белобрысый Миша, пока нас ведут к припаркованному неподалеку автозаку. Там уже кто-то сидит.
— А глина на сапогах откуда? Ты нас тут за дураков не держи.
— Ладно, парни, лопаты и фонари мы забираем, а вы проваливайте. Еще раз здесь увидим — машину спалим, — резюмирует высокий мужчина в сером гражданском костюме. Как оказывается, глава областной милиции Петр Шпига.
Из лесу доносятся одиночные выстрелы и автоматная очередь. На мой вопрос, к чему здесь стрельба, милиционеры отшучиваются, что загоняют кабанов.
— Да в воздух стреляем, в воздух, — успокаивает Шпига. — Только не думайте, что они там тоже безоружные. Вы у них карабины видели? А мы видели.
«Таврию» в эту ночь еще несколько раз обыскали — блокпосты вернулись на все проселочные дороги и даже на трассу. Всего за ночь задержат около 200 человек, стрельба, судя по всему, действительно велась в воздух, пострадавших, если верить милиции, нет.
— Считай, легко отделались. Хорошо, что мы копать ничего еще не начали, — смеясь, подводит итоги парень, высаживая меня в Маневичах. — Шесть лопат, три пары сапог и четыре фонаря — дело наживное. Отобьется за вечер, дайте только вернуться. Ну, значит, не время сейчас, подождем…
Текст и фотографии: Игорь Бурдыга, Киев — Кузнецовск — Маневичи, РЕПОРТЕР
Tweet
