Тюремщик Владимир Ажиппо – коллегам: не надо лгать!

Руководители департамента по вопросам исполнения наказаний утверждают, что тюрьма не может себя прокормить. Я заявляю обратное: тюрьма зарабатывает достаточно, чтобы себя полностью обеспечить, просто все заработанное разворовывается ее руководителями и их «крышами»… Неофициальная реакция на «Официальный ответ департамента исполнения наказаний на обвинения некоторых правозащитных организаций».25 июня 2008 года на сайте Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний был размещен примечательный документ под заголовком «Официальный ответ…». К безусловно положительным качествам этого материала следует отнести то, что он исполнен уверенным и даже красивым литературно-канцелярским языком (в хорошем смысле), которым точно и последовательно подаются суждения и выносятся заключения. Причем, настолько точно и последовательно, что такие приемы демагогии и фальсификации как использование ложных и некорректных посылок или подмена тезиса совсем не бросаются в глаза и остаются практически незаметными для читателя. К счастью, сайт департамента почти никто, кроме его авторов и их вдохновителей, не читает.

А теперь по существу. В «Официальном ответе» практически не указано ни одного конкретного обвинения в адрес департамента, таким образом сопоставить суть обвинений и суть оправданий не получается, приходится довольствоваться лишь «аргументированным» департаментским комментарием. Скажем, таким: «Имеется немало примеров, когда некоторые гражданские институции интересовала только негативная, как правило, субъективная или искаженная информация для повышения своего авторитета за счет компрометации государственных структур». Данный безукоризненно изложенный тезис вызывает ряд недоуменных вопросов. Первый: а кого вообще интересует субъективная и недостоверная информация? Ну, кому она нужна?.. Второй: каким образом можно поднять свой авторитет за счет компрометации госструктур?.. Да и скомпрометировать можно лишь ту организацию, которая безоговорочно имеет позитивную репутацию. Это о департаменте, что ли?..

Департамент, не стесняясь показаться средоточением малообразованных и заносчивых людей, уверено заявляет, что у государственной структуры и общественных организаций имеются «общие обязанности (выделено мной) по переводу сотрудничества… в плоскость конкретных действий…» и т.д. Вы что-то напутали, господа чиновники. Это у вас имеются обязанности, потому что именно вас наняли налогоплательщики для выполнения «конкретных действий». А правозащитники ни вам, ни налогоплательщикам ничего не должны. И в связи с этим, мягко говоря, нескромными выглядят ваши поучения о том, что деятельность правозащитных организаций должна быть «более активной в направлениях предоставления осужденным после освобождения помощи в решении социально-бытовых вопросов и трудоустройстве». Вам бы самим грамотешки набраться нужно, а не кого-то поучать. Я уже не говорю о том, что называть после освобождения человека осужденным – это некомпетентно, некрасиво и непедагогично.

Самым забавным местом «Ответа», несомненно, является «аргумент» против беспрепятственного посещения исправительных колоний. Цитирую: «Непрофессиональные действия правозащитников могут негативно повлиять на состояние оперативной обстановки в учреждениях, как это произошло, например, во время событий в Темновской исправительной колонии (№ 100) 28 марта 2008 года. На территорию учреждения был допущен представитель Харьковской правозащитной группы. Из-за неумения правозащитника вести диалог с осужденными трое из них причинили себе членовредительство в его присутствии».

Прежде чем прокомментировать этот как будто связный бред (а бывает и такой) позволю себе отметить, что я общался с заключенными больше, чем автор «Ответа» видел в своей жизни кошек, поэтому мне было бы очень интересно посмотреть на человека, которому бы взбрело в голову обвинить в некомпетентности меня. А дальше по сути. Что это за оперативная обстановка такая, и кто ее «создатели», что она может пошатнуться от воздействия одного постороннего человека?.. А что же автор «Ответа» «скромно» не указал, что Терминатор-правозащитник, разрушивший несколькими фразами всю оперативную обстановку, поддерживаемую целым штатом попкарей и вертухаев, всего лишь скромная интеллигентная женщина, вряд ли даже умеющая ругаться?.. А что же в «Ответе» не сказано, что заключенные порезали себе вены на предплечьях лезвиями, которые они принесли с собой, т.е. к демонстративному членовредительству они подготовились заранее, даже не видя в глаза правозащитницу, «не умеющую вести с ними диалог»?.. А какие же тюремные «виртуозы» обыскивали этих зэков перед беседой? И какие же тюремные «психолухи» не смогли предвидеть такой закономерный ход событий?.. Ну, и как итог: а, может быть, не стоит валить с больной головы на здоровую? Может, правильнее было бы признать собственный непрофессионализм и неумение разговаривать с зэками?.. Или хотя бы промолчать, не вспоминать это позорное событие?..

Как невнятный пример голословности любых обвинений, исходящих от правозащитных организаций, «Ответ» указывает следующий. Заявление Винницкой правозащитной группы о жестокости администрации Литинской исправительной колонии было проверено представителями Секретариата Уполномоченного по правам человека и областной прокуратуры. Ни один факт подтверждения не нашел. Ну и на какое впечатление от этого постулата рассчитывает департамент? Что, в Украине имеется хотя бы один думающий человек, считающий перечисленные госструктуры безгрешными, как мать Терезу?.. А что же не допустили к проверке винницких правозащитников? Вот бы утерли им нос, открыто продемонстрировав безосновательность их заявлений.

Вызывает недоумение недовольство департамента по поводу того, что родительский комитет «Спасение» обеспокоен исключительно своими родственниками – осужденными к пожизненному лишению свободы, а вот остальные осужденные их вообще не интересуют. Ну, во-первых, это вполне закономерно, а, во-вторых, вам-то, господа «пенитенциарии», какое до этого дело? Вы бы свои проблемы как-нибудь «разрулили».

Радует восторг, с которым «Ответ» описывает, что «некоторые «правозащитники» сами совершают противоправные действия: за «незаконное производство, изготовление, приобретение, хранение, перевозку или пересылку наркотических веществ, психотропных средств или их аналогов без цели сбыта» был задержан руководитель общественной правозащитной организации «Шаг навстречу», который к тому же был ранее судим. Не будучи даже заочно знакомым с этим человеком, и потому не испытывая к нему ни симпатий, ни антипатий хочу все же напомнить автору «Ответа», что, во-первых, задержание не является доказательством причастности к преступлению, а, во-вторых, в Украине не так давно был премьер-министр, ранее дважды отбывавший наказания за совершение уголовных деяний. И что, департамент высказывал какие-либо оценки этого факта?

Тема закрытости (открытости) мест лишения свободы, пожалуй, главная «фишка» «Ответа». Но та «логика», к которой прибегают чиновники, доказывая, что система открыта нараспашку, вызывает сомнения в их адекватности и элементарном здравомыслии. Судите сами. Цитата из середины «Ответа»: «Если система закрыта, то откуда же многочисленные репортажи из мест лишения свободы, которые едва ли не каждый день демонстрируются по телевидению, публикуются в прессе, появляются на страницах интернет-изданий». А вот начало «Ответа»: «В последнее время в СМИ довольно часто распространяется непроверенная информация по поводу деятельности Государственной уголовно-исполнительной службы Украины». Комментарий нужен?

О параноидальном стремлении тюремных руководителей закрыться от общества, думается, ярко свидетельствует пример из моей личной практики. В Харьковском национальном университете по заявке департамента исполнения наказаний обучаются будущие тюремные психологи. За науку, естественно, платит госбюджет. Я преподаю этим студентам историю пенитенциарной системы. В Харькове имеются два объекта — следственный изолятор и 18-я колония — которые фактически являются историческими памятниками. Так вот, за три года преподавания я не смог провести с будущими сотрудниками ни одного занятия на базе этих учреждений. На мой вопрос «почему?» следовал глубокомысленный ответ: это надо согласовывать с Киевом. Абсурд? Конечно, абсурд! Но о какой же открытости для правозащитников и журналистов может идти речь, если даже своих завтрашних коллег с их преподавателем в тюрьму боятся пустить.

Рассуждения о свободном посещении тюремных заведений сами по себе стоят малого. Можно посетить супермаркет и пройти возле витрин с натертыми воском яблоками, но не заглянуть в подсобку, где на подпорченных цыплят клеят «свежие» ярлыки. Так же и в тюрьме. Демонстрация посетителям церкви, клуба или медсанчасти, в которую за день до визита завезли лекарства, беседа с парой-тройкой подставных «козлов-активистов» — вот и основание поставить «галочку»: тюрьма открыта.

«Пенитенциариям» нужно еще много и долго учиться фантазировать на тему манипуляций статистическими данными, чтобы ссылка на них не выглядела как неудачный анекдот. Вот цитата из «Ответа»: «В частности, на протяжении 2007 года в центральных (выделено автором «Ответа») средствах массовой информации освещены почти 2 тысячи материалов по вопросам деятельности Государственной уголовно-исполнительной службы Украины». Давайте посчитаем: в Украине центральными СМИ, если серьезно, можно считать пять телеканалов и с десяток реально читаемых газет и журналов. Электронные СМИ не в счет, они не бывают центральными, они всемирные, а радио целенаправленно слушают разве что водители маршруток. Теперь делим 2000 на 365 (количество дней в году). Получается пять с половиной. То есть, следуя департаментской статистике, в полутора десятках СМИ в среднем ежедневно размещалось 5-6 материалов о тюрьме. Ежедневно! Это даже не смешно, ложь должна все же быть правдоподобней. Мне это напоминает высказывание А. В. Суворова: «Пиши турок убитыми поболее, чего их, супостатов, жалеть».

Департамент высказал упрек правозащитникам, что те проигнорировали (читай – испугались) круглый стол 24 июня 2008 года, на котором обговаривалась Концепция Комплексной целевой программы реформирования Государственной уголовно-исполнительной службы Украины на 2008-2017 годы. «Департамент официально выразил свою готовность к сотрудничеству со всеми заинтересованными сторонами. Однако ни одного изложения своего видения, ни одной альтернативы указанной Концепции от правозащитников… Департамент не получил». Серьезный упрек. Казалось бы.

Читаем другой документ. «21 июня 2008 года. Информационное сообщение о проведении публичного гражданского обсуждения проекта Концепции… Предложения и отзывы по проектам Концепции… желательно подавать на электронный адрес… до 23 июня 2008 года». Здорово! Вечером 21 июня пригласили всех к сотрудничеству, при этом ограничив высказывание мнений одним днем. Да и разместили приглашение на сайте, которым никто, кроме, наверное, меня, не интересуется, уж больно он скучный и лживый, и который сотрудники департамента по аналогии с его газеткой называют «Интернет-сучка».

Поражает (и раздражает) туповатая безапелляционность, с которой в «Ответе» заявлено: «Кстати, ни в одной стране мира учреждения исполнения наказаний не являются открытыми для свободного посещения посторонними лицами, к которым относятся представители общественности и средств массовой информации». Так уж и ни в одной? Откуда такая всемирная просвещенность? Я бы посоветовал руководителям департамента посмотреть на телеканале «Discoveri» научно-популярные фильмы об американских тюрьмах, их иногда повторяют. Посмотрите, пойдет на пользу…

И по этому поводу еще одно существенное замечание. Руководители департамента утверждают, что тюрьма не может себя прокормить. Я, кстати, заявляю обратное: тюрьма зарабатывает достаточно, чтобы себя полностью обеспечить, просто все заработанное разворовывается ее руководителями и их «крышами» (к слову, несмотря на то, что такие заявления прямо посягают на честь, достоинство и деловую репутацию тюремных лидеров, и неоднократно мной высказывались публично, в том числе и в СМИ, «пенитенциарии» ни разу не попытались эти свои нравственные качества защитить. Странно).

Но все же согласимся, что тюрьма действительно себя прокормить не может. Тогда за счет чего она существует? Исключительно за счет общества. Но в этом случае общество, содержащее тюрьму, имеет полное право контролировать ее деятельность через свои общественные организации и СМИ. Далее. Преступники своими действиями причинили вред прежде всего обществу, и, тем более, общество должно контролировать процесс исполнения наказания этих преступников. Так кто же в тюрьме посторонний?

Единственное утверждение в «Ответе», с которым можно безоговорочно согласиться: «Что касается порядка посещения учреждений исполнения наказаний, то он четко определен статьей 24 Закона Украины «О Государственной уголовно-исполнительной службе Украины». Увы, это так и есть. Данный закон действительно написан, принят и подписан людьми бездарными и некомпетентными, а суть его статьи 24 определяется двумя словами: «Не пущать».

Примечание. Слово «пенитенциарии» я беру в кавычки неслучайно. Так назывались в XYIII веке специальные тюрьмы в некоторых штатах Америки. Но сейчас это слово используется Госдепартаментом как самоназвание тюремщиков. Ну, вроде как работники планетария стали бы себя называть тоже планетариями. Звучит?.. Но, как говорится, о вкусах не спорят, кому-то, может быть, завтра понравится себя и гениталиями называть.

P.S. Чтобы у руководителей департамента и некоторых их холуйствующих подчиненных не возникло патологических иллюзий относительно моей мотивации при написании данной статьи, поясняю: я не являюсь бывшим тюремщиком, «перекрасившимся» в правозащитника, как это может на первый взгляд показаться. Правозащитники – это интеллигентные люди, вряд ли в своей жизни обидевшие даже муху. А я действительно настоящий тюремщик. Причем тюремщик, причинивший зэкам столько боли и страданий, что нынешние «пенитенциарии» по сравнению со мной – пушистые овечки, белые мышки или, в крайнем случае, декоративные собачки. При этом я абсолютно не комплексую по поводу своего сурового и жестокого прошлого и нисколько в нем не раскаиваюсь. А, значит, правозащитником мне никогда не стать.

Но с правозащитниками меня объединяет одно важное качество. Я люблю правду.

Владимир АЖИППО, ветеран органов внутренних дел, специально для «УК»