Історії

Удачи в шпионском деле не значат, что шпионы нужны

Published 18 Листопада 2011

1.Мясной фарш

30 апреля 1943 года один рыбак натолкнулся на разложившийся труп, плававший в воде рядом с берегом Хуэльва, на северо-востоке Испании. Тело, одетое в плащ, униформу и сапоги, принадлежало взрослому мужчине; по бумажнику определили, что это майор Вильям Мартин из королевского флота.

К запястью трупа был прицеплен черный кейс, открывать который испанские власти пригласили местного Британского вице-консула Френсиса Хесельдена. Внутри нашли официальный на вид военный конверт, который испанцы ту же намеревались передать вице-консулу, но Хесельден потребовал, чтобы передача произошла официально – решение казалось странным, так как в последующие дни британские власти заваливали Испанию вопросами о местонахождение кейса майора Мартина.

Совсем скоро новость об утонувшем офицере донеслась до региональных немецких агентов спецслужб – несмотря на то, что Испания являлась нейтральной страной, большинство ее военных были настроены пронацистски. Заинтересованные нацисты нашли испанского союзника.

Содержимое достали с помощью тонкого металлического стержня: документы накрутили на прут и вытащили из конверта, не повредив печатей. Найденное поразило немцев до глубины души. Оказалось, майор Мартин перевозил личное послание из Лондона в Тунис, от генерал-лейтенанта Арчибальда Ная, заместителя начальника имперского генерального штаба Британской армии к генералу Гарольду Александру, ведущему британскому офицеру под началом Эйзенхауэра.

В письме содержалась информация о планах, которые союзники собирались осуществить в южной Европе. Американские и Британские силы планировали сдвинуться со своих позиций в северной Африке, пересечь Средиземное море и начать атаку на занятые немцами Грецию и Сардинию. Гитлер отреагировал и перевел дивизию Панцера из Франции на Пелепонес, в Грецию. Военное командование Германии отправило срочное сообщение местному военачальнику: «Меры, которые требуется предпринять в Сардинии и на Пелопонессе, приоритетны перед остальными».

Немцы слишком поздно поняли, что Уильям Мартин был выдумкой. Мужчина, которого они приняли за важного курьера, был всего-навсего душевнобольным бродягой, севшим съел крысиный яд: его тело взяли из Лондонского морга и одели соответствующим образом. Письмо являлось подделкой, а неистовые запросы из Лондона в Мадрид – тщательно спланированным актом. 10 июля 1943-его 160 000 военных союзников вошли на Сицилию, и Германия пала жертвой одного из самых невероятных обманов в современной военной истории.

История майора Уильяма Мартина была описана в яркой и одновременно абсурдной статье британского журналиста Бена Макинтайера «Операция Мясной фарш» (Harmony; $25.99). Персонажи, участвовавшие в этой операции, были настолько необычны, что автору не потребовалось что-либо приукрашивать. Автор идеи Эвен Монтегю сын богатого еврейского банкира, а также брат Айвора Монтегю пионера настольного тенниса и по многочисленным слухам советского шпиона. Эвен Монтегю служил в «Комитете Двадцати» Британской секретной службы, на работу ездил на велосипеде, возя с собой чемоданчик, полный секретных документов.

Его партнером по кампании был неотёсанный гигант по имени Чарльз Чолмонделей, который носил 12 размер обуви и высоко поднимал мыски башмаков, когда ходил, и, как пишет Макинтайер, «смотрел на мир сквозь толстые круглые линзы очков, поверх неподражаемых усов длиной целых 6 дюймов с замечательными заостренными кончиками, уложенными воском».

Они сотрудничали с Дадли Кларком руководителем операции по всему Средиземноморью, которого Макинтайер описывает как «неженатого, активного в ночное время и с аллергией на детей». В 1925 году Кларк организовал пышную процессию, «изображавшую имперскую артиллерию прошлого, которая включала двух слонов, тридцать семь ружей и четырнадцать великанов-Нигерийцев, которых он смог где-то раздобыть». Он любил униформу, маскировку и наряжаться.

В 1941 Британским властям пришлось вытаскивать его из Испанской тюрьмы: Кларка застали в неоднозначном виде » на высоких каблуках, с помадой, в жемчугах и в шикарной дамской шляпе, его руки в длинных оперных перчатках скромно лежали на коленях». Дадли вообще должен был находиться в Египте, так что совершенно непонятно что он делал в Испании. Но Макинтайер, который превосходно пишет об английской эксцентричности, уверяет нас, что «этот случай не нанес карьере эксцентричного Кларка серьезного вреда».

Для разработки контейнера, предназначенного сохранить тело «свежим» перед тем, как скинуть его у берега Испании, организаторы «Мясного фарша» обратились к Чарльзу Фрейзер-Смиту, которого, как считается, использовал Ян Флеминг в качестве прототипа для своего «Q» в новеллах про Джеймса Бонда. Фрейзер-Смит помимо всего прочего был изобретателем шоколада с ароматом чеснока, который употребляли агенты, посылаемые во Францию, чтобы их дыхание было аутентичным. Также, опираясь на стереотип о «непреклонной логике немецкого ума», Чарльз изобрел «компас, спрятанный в пуговицу и откручивающийся по часовой стрелке». Согласно стереотипу, вряд ли немец поймет, что что-то может откручиваться в другую сторону.

Транспортировать контейнер на подводную лодку, которая привезет Мартина к берегам Испании, доверили одному из лучших английских автогонщиков «Святому» Джону (Джоку) Хосфолу, который по описаниям Макинтайера «был близоруким астигматиком, но отказывался носить очки». Он часто пытался сбить трамвайную остановку или «не замечал круговое движение на дороге и врезался в участок травы».

Каждый этап операции нужно было проработать заранее. Мартин должен был казаться реальным человеком, но не вызывать подозрений, будто кто-то постарался сделать его таким. Чолмонделей и Монтегю заполнили карманы Мартина всякой всячиной, включая злобные письма от кредиторов и чек от портного.

«В здании Адмиралтейства они тщетно обсуждали и детализировали этого героя: его вкусы и антипатии, его привычки и хобби, его таланты и слабости», – пишет Макинтайер. «Обсуждение они закончили лишь под вечер в клуб Gargoyle, гламурное местечко в Сохо, членом которого был Монтегю». Френсис Хеселден, в свою очередь, должен был вести себя так, словно он очень хочет вернуть кейс, но не переусердствовать, чтобы немцы увидели кейс первыми.

«Тут был еще один момент, – продолжает Макинтайер. – Немцы должны были поверить, что они получили документы незаметно: и британцы, и испанцы знали, что документы не распечатаны. Операция «Мясной фарш» сработала, когда немцы были одурачены, думая, что одурачили англичан». Схема была очень сложной, зависящей от неизвестных и непредвиденных обстоятельств. Что если нашедший тело не стал бы информировать власти? А если бы власти мастерски избавились от кейса, а немцы даже не услышали об этом? А вдруг бы немцы поняли схему?

В середине мая 1943, когда Уинстон Черчилль был в Вашингтоне на трехсторонней конференции, он получил телеграмму от дешифраторов, отслеживающих германские радиосообщения: «МЯСНОЙ ФАРШ ПРОГЛОТИЛ УДОЧКУ ВМЕСТЕ С ЛЕСКОЙ И ГРУЗИЛОМ». «Мясной фарш» Макинтайера только одна из целой серии книг, описывающая героизм британских спецслужб во времена Второй Мировой Войны, заставляющая задуматься о самой системе. Работа шпионов может помочь выиграть в битве, которую иначе могли бы проиграть. Но спецслужбы могут стать и причиной поражения там, где все бы закончилось победой.

2. Секреты хуже выводов

В начале 1943 года задолго до того, как был найден майор Мартин, немецкие военные задумались над планами союзников в Восточной Европе. Противники отбили контроль над Африкой у немцев и, очевидно, помышляли о том, чтобы пересечь Средиземное море. Но где они нанесут свой удар?

Одни утверждали, что это будет Сардиния: она была слабо защищена, и была бы идеальным базой для бомбежки южной Германии и индустриального центра Италии в долине Po. Остров можно захватить относительно быстро, но единственное, что могло остановить союзников – это отсутствие гаваней или пляжей для высадки сухопутных войск. Сицилия, напротив, была хороша для высадки, к тому же она находилась недалеко от северной Африке, что было бы удобно для воздушных атак. Удачный захват Сицилии мог выбить итальянцев из войны.

Муссолини и фельдмаршал Кессерлинг, который возглавлял германские силы в Средиземноморье, поддерживали версию Сицилии. Но большинство Итальянского верховного командования предпочитало версию Сардинии. Ее же придерживалось большое число ведущих офицеров германского флота и воздушных сил. А между тем Гитлер и Oberkommando der Wehrmacht – высшее командование вооруженных сил Германии – имели свою версию.

Они полагали, что Союзники, скорее всего, ударят по Греции и по Балканам, так как Балканы играли решающую роль в снабжении Германских военных сырьем: нефтью, бокситом и медью, а Греция была куда менее защищена от атак, чем Италия. Хотя как отмечали историки Самуэль Митчем и Фридрих фон Стауффенберг: «Из транспорта у Греции пригодна лишь одна железнодорожная колея в 1300 км ограниченной пропускной способности, не защищенная от атак с воздуха и партизанских нападок. Союзникам было бы очень трудно снабжать армию».

Все эти оценки можно назвать умозаключениями, основанными на анализе всем известных фактов, которые являются лишь вариантами. А документы майора Мартина давали изумительно точный ответ: Греция и Сардиния. Но ведь они просто всплыли около берега, можно ли им доверять? Как говорил политический ученый Ричард Беттс: «Анализ данных разведки грешит обратно пропорциональной зависимостью между точностью и важностью», и эта дилемма была еще раз поднята в деле о «Мясном фарше».

Как замечает Макинтайер, информационная цепочка, которая привела документы «Мясного фарша» из Хуэльвы в Берлин, была сильно коррумпирована. Самым первым на крючок «Мясного фарша» попался начальник германской разведки в Мадриде майор Карл-Эрик Кухлентал.

Он лично привез документы и отчет, подтверждающий их важность в Берлин, но как пишет Макинтайер, «майор был бедой шпионажа». Среди его людей был двойной агент, а свои послания в Берлин он сильно приукрашивал или вовсе придумывал. По версии Макинтайера Кухлентал «безумно хотел угодить, был готов на все, чтобы укрепить свои позиции», возможно из-за еврейских корней, которые закрывали путь к жизни в Германии.

Когда документы были доставлены в Берлин, их передали одному из ведущих секретных аналитиков Гитлера, человеку по имени Алексис Барон фон Ройне. Он также ручался за их правдивость, хотя человеку, который ненавидел Гитлера, стоило доверять еще меньше, чем обычному лжецу. Фон Ройне кажется делал все, что мог, чтобы саботировать Нацистский военный успех. «Перед днем Д, – пишет Макинтайер, – он в точности передавал любой скормленный ему обман, верил в существование любой фикции и увеличивал кол-во дивизий в Британии с 44 до шокирующего 98. Вполне возможно, что фон Ройне ни на секунду не верил в правдивость добытых документов».

Тому, что секретная информация, полученная шпионами, намного сомнительней, чем рациональные выводы, есть два хороших подтверждения. Рациональные умозаключения можно обсуждать открыто и широко, секреты принадлежат узкому кругу лиц и неизбежно становятся заложниками личных планов. Кухлентал поверил, потому что хотел, чтобы документы были правдивыми; фон Ройне выступал «за» полученную информацию как раз наоборот – потому что подозревал, что письмо было ложным. Посторонние не знали их личных мотивов для того, чтобы сделать собственные выводы.

Как писал Гарольд Виленски в своей классической работе «Массовое сознание» (1967): «Чем больше секретность, тем меньше аудитория, тем менее систематизировано распределение и индексирование изысканий, тем больше анонимность автора и менее толерантно отношение к девиантным взглядам». Здесь Виленски имел в виду неудачу в Заливе Свиней, но эти слова можно легко отнести и ко многим другим ситуациям, к примеру стремление администрации Буша убедиться в наличии оружия массового поражения у Саддама Хусейна.

Гриф секретности помешал немцам качественно расследовать историю «Мясного фарша». Необходимость делать вид, что они ничего не знают о документах, связывала немцам руки. Бумаги в карманах Мартина говорили о том, что он был в воде всего лишь пять дней, но увидев тело, немцы бы поняли, что оно слишком разложилось для такого короткого срока. Об обнаруженных нестыковках мог бы рассказать испанский следователь, который осматривал Мартина.

Уши и другие выступающие части тел утонувших рыбаков обычно находят искусанными рыбами и крабами: тело Мартина было целым. Волосы, пролежавшие неделю в воде, становятся ломкими и блеклыми: у Мартина они были обычными, да и одежда выдавала, что труп находился в воде гораздо меньше. Но немцы не могли поговорить со следователем не разоблачившись – секретность перегородила путь точности.

3. Важное доказательство выгодней всего подделывать.

Предположим, что Кухлентал не стремился угодить Берлину, фон Ройне уважал Гитлера, а немцы тщательным образом допросили следователя и раскрыли все дыры в деле «Мясного фарша». Поняли бы немцы британскую уловку? Может быть. А вдруг недочеты «Мясного фарша» были бы слишком очевидными, и немцы сделали вывод: мы разгадали обман и думаем, что Греция и Сардиния настоящие цели, а может британцы хотят замаскировать тот факт, что Греция и Сардиния были настоящими целями.

Данные, полученные разведкой, не только сложно проверить при помощи фактов, их можно двусмысленно интерпретировать. Это вторая и более серьезная проблема, которая возникает в работе шпионов. Участники секретных операций находятся, по словам Ирвинга Гофмана, в ловушке «игры выражений». Я пытаюсь вас одурачить. Вы понимаете, что я пытаюсь вас одурачить, и я, понимая это, пытаюсь убедить вас, что я не понимаю, что вы поняли, что я пытаюсь вас одурачить. Гофман утверждает, что при каждом повороте игры стороны пытаются найти более точные и надежные подсказки о дальнейших действиях противника. И как раз этот поиск существенно усложняет дело. В своей книге 1969 года «Стратегическое взаимодействие» Гофман пишет:

«Чем больше наблюдатель полагается на надежные знаки, тем более беззащитным он становится. Ведь самое верное доказательство, также и самое «лакомое» для подделки».

Макинтайер утверждает, что немцы поверили в «Мясной фарш», потому что им действительно пришлось побороться за доступ к документам. Не все складывалось хорошо: пока кейс был все еще в Хуэлве, они не смогли найти испанского сообщника. Через неделю, когда кейс переправили в Испанское адмиралтейство в Мадрид, немцы удвоили свои старания. По мнению Макинтайера, они думали, что если бы Мартин был подставой, англичане сделали бы задачу намного проще. «Хотя, расценивая борьбу как признак достоверности, немцы могли понимать, что англичане сделают доступ к документам трудным», – пишет Гофман.

Абсурдность таких игр остроумно отражена в шпионских новеллах Роберта Литтелла, и с особой живостью в пьесе Петра Устинова 1956 года «Романов и Джульетта». В последней рассказывается о коварном генерале главе небольшой европейской страны, господство над которой оспаривают Соединенные Штаты и Советский Союз. Решив столкнуть державы между собой, он сообщает послу США, что Советский Союз взломал американский секретный код.

«Мы в курсе, что они знают наш код, – отвечает посол Мулсворт, сияя, – значит, будем давать только те сообщения, которые они должны услышать ». Затем генерал идет через улицу к Советскому послу Романову: «Они в курсе, что вы знаете их код». Романов не встревожен: «Да, мы в курсе и действуем соответственно, притворяясь обманутыми». Генерал возвращается в американское посольство и сталкивается с Мулсвортом: «Они знают, что вы знаете, что они знают, что вы знаете». Мулсворт (по-настоящему встревожен): «Что? Вы уверены?»

Гениальность этой пародии в концовке, потому что мастера шпионских игр всегда хвалятся, что они знают то место в цепочке «я знаю – они знают – я знаю – они знают», на котором находятся.

Однажды британцы обнаружили, что французский офицер в Алжире работал на немцев. Они «завербовали» его: оставили на месте, но снабжали ложной и вводящей в заблуждение информацией. Перед днем «Д», когда Союзники отчаянно хотели убедить Германию, что они вторгнутся в порт Кале в июле, через этого офицера они уверяли немцев, что настоящее вторжение будет в Нормандии 5, 6 или 7 июля. Британские стратеги полагали, что лучше сообщать правду через кого-то, подозреваемого в двойной агентуре, чем врать любым другим способом. Видимо, это такая особенность шпионских игр: когда твои враги знают правду, совершенно не важно, какие сказки им рассказывать.

Примерно в то же время, когда Монтегю и Чолмонделей готовили «Мясной фарш», личный камердинер британского посла в Турции пришел в немецкое посольство в Анкаре с так называемыми сфотографированными копиями личных бумаг его босса. Он назвался Ельеза Базна, немцы окрестили его Cicero. В данном случае Германия проявила должное усердие. Информация, залетевшая в окно, считается менее достоверной, чем тщательно собранная, поэтом Берлин затребовал от своих агентов в Анкаре больше деталей. Кто такой был Базна? Какое у него было прошлое? Каковы были его мотивы?

«Необыкновенная легкость, с которой были получены вроде как ценные документы, наталкивала на мысль, что это ловушка», – пишет Ричард Вайерс в «Шпионское дело Cicero: немецкая разведка британских секретов во Второй Мировой Войне» (1999). Базна, например, очень профессионально обращался с фотокамерой: он был специально подготовлен, или действовал с чьей-то помощью? Базна уверял, что он не использовал штатив, а просто держал каждую бумагу под светом, а другой рукой делал снимки.

Так почему фотографии получились такими четкими? На эти вопросы должен был ответить эксперт по фотографии, высланный из Берлина. Немцы пытались выяснить, насколько хорошо камердинер знал английский – это показало бы, мог ли он прочесть документы, которые фотографировал или ему их просто скормили.

В конце концов, многие немецкие секретные агенты склонились к мысли, что Cicero не подстава. Но Йохим фон Рибертроп, министр иностранных дел все еще сомневался. Его сомнения, как и распри немецких секретных служб сыграли на руку Британии и информацию, принесенную Cicero, англичане использовали в своих целях. Не важно правдой или ложью являлись документы камердинера, британцы опять выиграли.

Англия была в курсе двуличности Cicero, и прямо перед своей смертью Стюарт Мензис, глава Британской секретной службы во времена войны признался репортеру: «Конечно, Cicero был под нашим контролем», другими словами ему подсовывали ложные документы. Но правду ли сказал Мензис? Большую часть своей профессиональной карьеры он занимался обманом других людей, хотя может быть в предсмертных интервью люди наконец-то могут говорить правду, кто знает.

В случае с операцией «Мясной фарш» немецкие шпионы выдали своему руководству ложь за истину, и Германия действовала в соответствии с ней. В случае с Cicero, немецкие шпионы выдали руководству за истину то, что могло быть, а могло и не быть правдой. Теперь Германия не приняла в расчет полученную информацию и все равно проиграла. Размышляя таким образом, задаешься вопросом: а вдруг бы без шпионов история Германии сложилась удачней?

4. Сюжет из книги.

Идея «Мясного фарша», как рассказывает Макинтайер, начинается с детективной истории, написанной Бейзелом Томсоном бывшим руководителем отдела криминальных расследований Скотленд-ярда. Томсон является автором множества детективных историй, и его книга 1937 года «Загадка шляпы Миллинера» начинается с находки тела неизвестного, при котором была пачка документов, как позже выяснилось – фальшивых.

«Загадка шляпы Миллинера» попала к Яну Флемингу, работавшему в отделе морских расследований. Эту идею он и предложил, как вариант обмануть немцев. Данную заметку передали Джону Мастерману, главе Комитета двадцати, членами которого были Монтегю и Чолмонделей. Джону, тоже иногда писавшему рассказы с Оксфордским профессором и человеком типа Шерлока Холмса в главных ролях, идея понравилась. «Мясной фарш», – пишет Макинтайер, – начался как поворот сюжета в давно забытом рассказе, который нашел один новеллист и утвердил другой».

Причастность к операции имел и Британский морской атташе в Мадриде Алан Хилграф, который отрепетировал подобный прием в Испании. Он был «шпионом, в прошлом золотоискателем и, возможно, неизбежно успешным романистом, – пишет Макинтайер. – В своих 6 романах Хилграф сожалел об ушедшем веке личной отваги, рыцарства и надежности».

По необъяснимой причине ни Монтегю, ни Чолмонделей не писали собственных детективных историй, но и им досталась литературная роль. «Словно создавая характер героя, Монтегю и Чолмонделей занялись придумыванием личности будущего трупа», – описывает Макинтайер. Мартин не нуждался в невесте, но в хорошем шпионском триллере у героя всегда есть красивая любовница.

Поэтому они нашли ослепительную молодую женщину Джин Лесли, которая играла роль помолвленной с Мартином девушки, а Монтегю бесстыдно флиртовал с ней, замещая своего вымышленного персонажа. Они положили любовные письма от нее среди личных вещей Мартина. «Пожалуйста, не давай им посылать тебя в море так, как это делают в наше время, – писала она своему жениху, – Сейчас, когда мы нашли друг друга, вряд ли я смогу пережить если с тобой что-то случится».

Британские мастера шпионажа воображали себя авторами детективных историй, полагая, что создаваемые повести были под их полным контролем. Но, конечно же, дело обстояло не так. Им просто повезло, что личные стремления фон Ройне, Кухенталя и цели Британии совпадали. Ральф Беннет, изучавший историю шпионажа, пишет об одном из центральных принципов Дадли Кларка (того, который увлекался переодеванием, слонами, 14-ю нигерийскими гигантами). Кларк говорил, что «успешный обман играет с уже существующими надеждами и страхами».

Именно поэтому британцы натравили Гитлера на Грецию и Балканы, ведь Гитлер подозревал именно эту цель союзников. Получается «Мясной фарш» скормил Гитлеру то, во что он и без того верил. Но тогда получается немцы поступили бы так в любом случае? Беннет честнее: «В любом случае немцы приняли бы меры предосторожности на Балканах». Он также отмечает, что летом 1943 немцы больше всего боялись итальянцев, которые могли выйти из альянса Оси. «Мясной фарш», не «Мясной фарш», – пишет Беннет, – немцы вряд ли бы отправили на Сицилию больше войск: при Итальянском отступничестве они рисковали их потерять».

А может мы не там ищем, и настоящие гении появляются только после войны, когда все карты открыты.

5. Обманщиков обманули

После войны у британских победителей появился последователь Джеймс Иисус Англтон. Англтон в 40-х учился в Лондоне в группе, где придумывали гамбиты типа «Мясного фарша». В конце десятилетия он вернулся в Вашингтон и поднялся до главы контрреволюционного подразделения ЦРУ, где и проработал до конца Холодной Войны.

Англтон не писал детективных историй, но его прозвали «поэт» за переписку с такими людьми как Эзра Паунд, Е.Е. Каммингс, Т.С. Элиот, Арчибальд МакЛиш и Уильям Карлос Уильямс и приверженность «7 типам неопределенности» Уильяма Эмпсона.

Он был сооснователем литературного журнала в Йеле, названного Furioso, а также привнес в ремесло шпионажа модель Новой Критики, то есть понимания, «что две различные, порой противоположные вещи могут существовать одновременно». Англтон видел изгибы и повороты там, где другие видели только прямые линии. Для него шпионская игра была не историей, шедшей к логическому заключению, а, как он любил выражаться, «безумием зеркал».

Но обманы в шпионском мире – не детективные истории, которые развиваются под пером рассказчика. Это поэмы, у которых может быть множество интерпретаций. Кухлентал и фон Ройне, аудитория «Мясного фарша» сделали свой вклад в успех операции так же, как и сами авторы. Тело, всплывающее рядом с берегом, либо настоящее, либо приманка. История, рассказанная камердинером посла, либо правдивая, либо слишком хороша, чтобы быть правдивой.

Поражение немцев кажется неопровержимым доказательством квалификации Британской Секретной службы, но всего лишь через несколько лет структура была разгромлена: один из ее ведущих сотрудников Ким Филби многие годы работал на Советский Союз. Обманщики оказались обманутыми.

Но как можно руководить секретным агентством, не отделяя зерна от плевел? В 60-х Англтон, уверенный в измене, перевернул ЦРУ с ног на голову в поисках кротов КГБ. Абсолютно невиновные агенты были подвержены несправедливым обвинениям и проверкам; агентство было парализовано на пике Холодной войны, и Англтон сам попал под подозрение.

Вред, причиненный им ЦРУ, мог быть целью настоящего крота, действовавшего в интересах Советов. Можно сделать вывод, что настоящая роль шпионов – напоминать тем, кто полагается на разведку, что ей нельзя верить. Если это звучит очень сложно, то просто запомните: когда очередной кейс всплывет рядом с берегом, не открывайте его.

Автор: Малкольм Гладуэлл , перевод: Proludey, Частный Корреспондент