Командир 127-й бригады ТрО Харькова: 24 февраля у меня было прочное ощущение, что Харьков выстоит
После войны мы шаг за шагом, сантиметр за сантиметром отслеживаем, как оборонялись, выстояли наши города и потом, как их прекрасные защитники перешли в наступление. Но некоторые эпизоды, первые дни войны мы можем реконструировать уже сейчас.
Журналисты агентства Укринформ поговорили с командиром 127-й бригады ТрО Харькова Романом Грищенко об обороне Харькова в одном из местных лесов, где полно грибов под срезанными вражескими снарядами деревьями. Следы выигранной битвы будто создают особую атмосферу.
О СТАНОВЛЕНИИ ХАРЬКОВСКОЙ ТрО
– Роман Сергеевич, у вашей бригады репутация созданной быстрее всех и одной из самых боеспособных. И хотелось бы посмотреть на первые дни войны вашими глазами.
– В ночь на 24 февраля жена разбудила меня в Киеве словами: «Началась война». А через полтора часа уже призвался. Вот таким был первый день войны.
– Но вы понимали, что будет такое большое вторжение?
– К тому шло. В конце концов это и военная, и историческая логика. Если смотреть вглубь истории, хотя бы во времена Гетманщины, то украинская война за независимость продолжается 400 лет, просто ее активный этап начался восемь лет назад. Освободительная борьба украинцев — каждый раз отдельная эпоха, другие исторические контексты, но уже сто лет назад все наши отцы государственности говорили, что война не завершена и что вторжение москвы состоится. В 2014 году сначала была аннексия Крыма и части территорий Донбасса, но все это время шло к полномасштабному вторжению, это не было большой тайной, хотя мы могли сомневаться в дате. Я думал, что московское наступление начнется, когда потеплеет. Но ведь российские оккупационные войска рассчитывали за три дня Киев взять и потому не ждали весны.
– Вы служите сначала в Киеве, а когда вас перебрасывают на Харьков?
– В Киеве я был до 4 марта в должности стрелка-оператора. Затем командование отправило в Харьков. Город держался, здесь была организована оборона.
– Но давайте уточним, вы, полковник юстиции, призвались простым стрелком?
– Да. Я не хотел командовать. В своей жизни я накомандовался уж очень много. Но долг свой я должен был выполнить — должен был выгонять врага.
Я начинал в 112-й бригаде территориальной обороны города Киева, где около недели участвовал в обороне столицы. Потом приехал в Харьков. Здесь усилиями начальника гарнизона, бригадного генерала Мельника, все двигалось в правильном направлении. Начальник гарнизона принял решение и вышел на командование по поводу необходимости комплектования с нуля еще одной бригады территориальной обороны, которую попросил меня возглавить.
В довоенной жизни я был полковником юстиции, военным прокурором многих гарнизонов, главой Сумской государственной администрации, поэтому опыт управления имел.
– И как начиналось формирование бригады? В Харькове тоже стояли километровые очереди в военкоматы?
– Нельзя было допускать очередей. Харьков был тогда под бомбовыми авиационными ударами, под ракетными обстрелами. А артиллерия уже к тому времени перепахала пол города. Артиллерия добила бы в любую точку Харькова. Если бы мы начали создавать эти очереди, перебили бы людей, еще не призвав их. Мы придумали план, как это сделать правильно. Уникальным было комплектование. Бригада начиналась с того, что я получил штатное расписание с приказом о назначении. Следует отдать должное и гарнизонному командованию, и Главнокомандующему нашему – все происходило очень быстро и оперативно.
Бригада еще начинала комплектоваться, а в Харьков уже ехало оружие, боеприпасы. Эта комплектация продолжалась по всему городу. Поскольку нельзя было делать это в военкоматах, представители территориальных центров комплектования выезжали в разные места для того, чтобы это все осуществить. Действовала система оповещения, позволявшая сделать так, что для некоторых ситуаций и этапов не нужно было выезжать.
Это была идея начальника гарнизона – бригадного генерала Сергея Мельника “рассредоточить” пункты мобилизации, чтобы сохранить людей. Желающих защищать город было очень много. По сути, мы могли бы сформировать часть и на тридцать тысяч человек. Впрочем, мы не могли себе позволить взять такое количество, есть же определенные расходы, штатное расписание.
Уже во время первоочередного этапа комплектования было собрано около двух тысяч человек. Укомплектовано управление и два батальона. Формирование еще продолжалось, а некоторые подразделения начали получать задания.
Личный состав – гражданские люди, ранее в основном не воевавшие. Согласно тому, как вся бригада была укомплектована, примерно до 30 процентов имели боевой опыт в АТО. Остальные в жизни не держали оружие.
– Как вы их обучали? Здесь – бомбят, здесь – отбиваются, здесь – тренируются…
– Харьковщина большая, за городом много мест, пригодных для полигонов. Мы быстро все оборудовали и тренировали. Все бойцы ТрО, не имевшие опыта УБД, проходили тренировки. Первое, что учили, это кроме того, что обороняться, как обеспечить надежное укрытие от артобстрелов. Затем – оборонительные действия, далее – штурмовые действия.
– Кто вас подстраховывал в это время?
– В Харькове были подразделения и Нацгвардии, и ВСУ, а наша бригада была необходима, чтобы усилить и начать выталкивать российские оккупационные войска. Потому что переносить постоянные обстрелы было очень тяжело, тем более часть мирного населения осталась. Каждый день гибли люди.
ХАРЬКОВ В ФЕВРАЛЕ И СЕЙЧАС — ДВА РАЗНЫХ ГОРОДА
– Как вы подбирали себе комбатов? Как они всплывали из массы людей?
– После собеседования по конкретным деловым качествам отбирали кандидатов. Потом людям давали задание. Если мы видели, что задача будет выполнена, так и принималось решение. Среди моих комбатов – кадровый военный один. Остальные — в довоенной жизни гражданские.
– Какие моменты из обороны Харьковщины были самые тяжелые в первые месяцы?
– Это разные города: Харьков сейчас и Харьков в первые дни войны. Это просто два разных города. Потому что тогда битва была за кольцевую дорогу вокруг Харькова, а сейчас мы вышли на государственную границу, это разные вещи. И по вооружению, и по количеству подготовленных бойцов. Даже не могу сказать, что было труднее всего. Легких моментов не было. А когда все моменты тяжелые, они какие-то одинаковые получаются.
Да и сейчас непросто. Оккупанты недавно обстреляли все города практически, все областные центры… Мы же воюем не с армией. Мы воюем с террористами, готовыми уничтожать мирное население.
– Я услышала об одном вашем раненом разведчике, который сказал своим подчиненным отходить, а сам продолжал отстреливаться, затем дополз до позиций и выжил. Вы могли бы этот эпизод припомнить?
– У меня таких эпизодов много. Есть комбаты, которые от ранения теряли сознание, но отказывались от госпитализации во время наступления. Трудно выделять один случай, потому что было много очень жертвенных поступков во время боя, бойцы себя как герои вели, все помню, но просто не хочу упомянув одного, не вспомнить других.
– Ок. А без имени?
– Ситуация, упомянутая вами, произошла совсем недавно. Были случаи, когда один разведчик остался прикрывать отход от группы, понимая, что в принципе сам не удержится. Его задача для себя на тот момент – обеспечить отход группы. Ну, слава Богу, четкие действия позволили ему и отбиться от врага, и выйти раненым, но живым.
– Я слышала новую шутку, что главным представителем ленд-лиза являются оккупационные войска, все говорили, октябрь – начало ленд-лиза, чувствуете как-то, уже работает у вас новая техника?
– На этом направлении мы были одними из первых, для кого “заработал” так называемый российский ленд-лиз, действительно, мою бригаду укомплектовали оружием больше, чем западными аналогами.
– Есть мнение, что мы опоздали с развертыванием ТрО.
– Не разделяю его, потому что не могу сказать, что мы опоздали с ее развертыванием, эти силы быстро развернулись. Эффективно себя показали силы территориальной обороны исходя из моего опыта.
Мы же видим и другие подразделения, мы общаемся с ними, как они воюют, задания выполняют.
– Давайте о личном составе поговорим. Кто-то говорил, что у вас воюет букет «интеллигентных» профессий.
– Программисты, артисты, бизнесмены. Космонавт есть, у нас почти все профессии есть.
– А откуда космонавт, у Украины нет космоса?
– Как это? – У нас есть Национальное космическое агентство. Это сотрудник НКАУ.
И большинство из них раньше не держали в руках оружие. Продолжалось доукомплектование бригады, прибывали из других подразделений, с большим опытом, они и обучали новичков. Система была отлажена и испытана. Сегодня и программисты, и артисты очень хорошо воюют, я вам скажу, они в себе открыли такой талант, о котором даже не подозревали.
– Есть люди, которых считаете своей абсолютно кадровой находкой, хотя поначалу ничто не свидетельствовало об их успехе, о том, что это козак?
– Это задача командира и руководителя любого уровня – людей, которые у него есть, максимально использовать в том направлении, где они будут эффективны. Нет людей, у которых нет таланта.
– Военный талант это совсем отдельная штука.
– Военный талант, это когда добавили немного военных знаний к навыкам, которые были у человека. Если это, например, айтишник, то из него выйдет, как практика показала, нормальный специалист по радиоэлектронной борьбе, специалист по беспилотной разведке, просто совершенствуются навыки, дается база и он ее развивает.
– А если это аграрий?
– Из аграриев очень неплохие разведчики, здесь надо на личные качества смотреть в плане физической подготовки. И прежде всего на этом участке фронта аграрии знают каждый кустик, каждое поле, им карты не нужны, точь-в-точь, как и лесникам, служащим у меня. Для этих лесов, в которых мы сражаемся, им тоже карты не нужны, он каждое дерево знает. В этом у нас и преимущество.
Командир ДФТГ «Хартия» Всеволод Кожемяко, например, входит в сотню списка Forbes.
Воюет, как и все, умело воюет, не отсиживается, получает боевые задания, выполняет четко, тоже проходит постоянные учения.
– Военный прокурор – это такая очень специфическая идентичность. Каким должен быть комбриг, чтобы получилась дееспособная драйвовая махина, вы лично все контролируете?
– Самому проконтролировать нельзя, часть полномочий нужно делегировать командирам более низкого уровня, младшим. Во многих направлениях я опираюсь на коллег. А что касается военного прокурора, кто вам сказал, что военные прокуроры должны быть злыми? Это тоже люди, выполняющие свои задачи.
– А вам помог как-то прокурорский опыт в войне?
– Да, знание военного законодательства, дисциплин, функционала военной разведки, определенный тактический уровень были до того, как я заступил на эту должность.
– А как помогло ваше губернаторское прошлое?
– Губернаторское прошлое это больше опыт в управлении, управленческого опыта не бывает слишком много, кое-что использую тут.
– Скажите, когда началось наступление, каковы были ваши ощущения и настроения?
– Можете представить, если мне нужно было с моими бойцами на себе замкнуть все резервы и стянуть на себя все силы (врага) на Северном направлении.
Мы постягивали много сил врага на себя, а потом решили, что нужно двигаться дальше. Очень много было тонкостей, все должны были сработать ювелирно почти до минуты и, в принципе, все было спланировано очень хорошо. Плана контрнаступления все придерживались четко, эта слаженность и позволила достичь именно таких результатов.
– Как, по-вашему, должна измениться Украина после войны?
– Украинцы должны переосмыслить свою роль, избавиться от патернализма и ожидания любой помощи. Осознать, что за нас, без нас наше государство никто не построит.
– А что думаете о том, какой будет роль военных, должны ли они присутствовать в государственном управлении?
– Нет, я считаю, что каждый должен делать свое дело, военный должен четко защищать суверенитет и неприкосновенность Украины на поле боя, готовиться к этому, а государственные управленцы должны заниматься государственным управлением, чтобы не было проблематики, два украинца – три начальника, такого не должно быть, каждый должен выполнять свои задачи.
– Так что вы не видите военных как неотделимую часть государственного аппарата во власти. Мне это интересно, потому что многие хотят этого.
– У нас сегодня мобилизовано из государственного аппарата много людей, которые после демобилизации вернутся на свои должности, уже имея там определенный опыт военного управления, думаю, лишним он в государственном управлении не будет. Я не уверен, что кадровые военные захотят быть вовлеченными в государственное управление, поверьте, я общаюсь с людьми, это надо понимать полностью.
– Вы видите будущее Украины, как Израиля, когда милитаризованы все, или как какой-то из стран НАТО, как Старой Европы, например?
– Здесь сложно сказать, я бы искал симбиоз, я бы брал вариант Швейцарии, рассматривал вариант Финляндии, Израиля. Не может Украина скопировать какой-то вариант другого государства, мы ментально отличаемся, нужно выстраивать свой вариант защиты нашей Родины.
– А когда у вас появилось ощущение, что Харьков выстоял, что мы побеждаем, что главная опасность уже прошла?
– Я просто знал, кто здесь начальник гарнизона. 24 февраля у меня было прочное ощущение, что Харьков выстоит, я знаю точно, что начальник гарнизона не сдал бы Харьков.
Беседовала Лана Самохвалова
Автор: Лана Самохвалова; Укринформ
Tweet
