Как живут крымские санатории Государственного управления делами без Украины
Глава Государственного управления делами Сергей Березенко рассказал о шансах возвращения украинского имущества, присвоенного Россией в Крыму. Крымчане продолжают ждать миллионы туристов, обещанных Россией. Во всяком случае, так они говорят вслух незнакомым людям. Здесь, как и в России, правду теперь можно узнать только на кухне.
В поезде Киев — Симферополь тревожно. Валентина, моя соседка по купе, нервно теребит паспорт.
— У меня западноукраинская прописка, — вздыхает она. — Высадят?
— Все може буть, — равнодушно отвечает заглянувшая за билетами молодая проводница. — Хоча останнім часом російським погранцям бандерівці ввижаються рідше.
Всю дорогу трое моих попутчиков соревнуются: каждый пытается доказать, что именно он знает самую страшную историю про Крым. Рассказывают о ворах, охотящихся на машины с украинскими номерами, зверском отношении пограничников и репрессиях против смельчаков, отказавшихся от российских паспортов.
К моменту прибытия в Джанкой, где Россия оборудовала один из пропускных пунктов, страшно всем, даже мне. Поэтому когда в вагон входят крымские пограничники и быстро ставят печати в миграционные карты, на наших лицах появляется разочарование.
— Нам просто повезло, — констатирует рассказчик историй о российских карателях.
В Симферополь прибываем с часовым опозданием. Выйдя из вагона, высматриваю «зелёных человечков». Кажется, всё спокойно — редкие туристы с сумками движутся в сторону вокзала. Иду за ними.
— Проход закрыт, — мужчина в камуфляже перегораживает путь.
— Опять заминировали, — смеются мои попутчики.
Водитель восьмиместной маршрутки уже третий час не может собрать пассажиров — в этом году в Крым прибывает катастрофически мало туристов. Довезти до Алушты шофёр соглашается за 100 рублей (около 30 грн).
Отдых на руинах
Из пяти крымских здравниц украинского Госуправления делами наиболее близкий к Симферополю — санаторий «Алуштинский». В ста метрах от городской набережной между десятками ларьков с шаурмой и чебуреками проглядывает КПП пансионата. Под навесом виднеется силуэт сторожа. Санаторной книжки у меня нет, поэтому беспрепятственно пройти КПП невозможно. Приходится искать другой вход.
С обратной стороны «Алуштинский» выглядит устрашающе — серое советское здание с потемневшими от времени стёклами. Сквозь них виднеются полупустые грязные комнаты. Сама постройка и местность вокруг кажутся заброшенными. Нахожу ещё одни ворота. За ними пусто. Вдалеке слышится шум компрессора. Отворив калитку, иду в столовую. Внутри — ни души. На первом этаже — гардероб, на втором — просторный зал, заставленный старыми деревянными столами и коричневыми стульями. Сверху — белоснежные скатерти и красные салфетки. Истинный музей советского интерьера. Выхожу.
Бреду по парку и наконец натыкаюсь на отдыхающих — преимущественно пенсионеров и родителей с детьми. Каждый раз, представляясь украинским журналистом, выдерживаю испытывающий взгляд. «Вы за Россию или за Украину?» — не стесняются уточнять жители пансионата.
— В турагентстве нам совсем другие фотографии санатория показывали, — объясняет, как попала в «Алуштинский», женщина лет сорока пяти, приехавшая с семьёй из Красноярска. — Но мы за неделю привыкли. Крым — это всё-таки здравница, никакие Турции и Египты с ним не сравнятся.
— Осталось теперь всей России это объяснить, чтобы к нам ездили, —
вклинивается местная медсестра. — В этом году отдыхающих вполовину меньше. Не знаю, как мы протянем. Россия-то нас к себе так и не забрала. Всё ждём.
— Проживём как-то без Украины, — провожает меня к административному корпусу садовник. — Как отделились, хоть зарплату стали платить. Долг был 7 месяцев, теперь всего 5!
Домик администрации — одно из зданий, не требующих ремонта. На аккуратной белой двухэтажной постройке российские триколоры. Под ними табличка «Управление делами президента РФ, ГП санаторий «Алуштинский». Под табличкой уставшая девушка-бухгалтер с папкой кого-то высматривает.
— Вы уже российскому ведомству подчиняетесь? — интересуюсь, кивая на табличку.
— Пока никому не подчиняемся, сами хозяйничаем, — признаётся она.
— А налоги кому платите?
— А мы не платим, у нас на это нет денег.
Когда-то подчинявшийся официальному Киеву директор «Алуштинского» Анатолий Польщиков теперь готовит документы для национализации санатория Россией. Для разговора с корреспондентом Фокуса руководитель здравницы времени не нашёл. «Вопрос того, кому мы будем подчиняться, ещё не закрыт», — единственная фраза, которую Польщиков передал через своего секретаря.
Советский реализм
Следующая остановка — санаторий «Гурзуфский», в 20 км от Алушты. Маршрут этот, как оказалось, не самый популярный — микроавтобус отбывает полупустой, и почти все пассажиры выходят, не доезжая до санатория. Едва наш бусик припарковался в Гурзуфе, его тут же штурмуют с десяток бабуль. Каждая обвешана табличками «Жильё» с номерами телефонов.
— Что, всего трое? — вздыхает одна из пенсионерок.
— Угу, — кивает вторая. — Если москвичи после 10 августа не на-
едут, зимой положим зубы на полку.
Отбившись от предложения во что бы то ни стало поселить меня в какой-нибудь местный отель, отправляюсь в «Гурзуфский». От автостанции до него 7 минут ходьбы.
— У нас тут не отель, — презрительно заявляет администратор в ответ на просьбу поселиться на сутки.
— Но ведь больше половины номеров санатория пустуют! — не унимаюсь я.
В ответ женщина указывает на выход.
Сговорчивее оказываются сотрудники отдела маркетинга. Без лишних расспросов за 970 рублей (около
320 грн) предлагают двухместный номер корпуса «Бриз» — одного из самых высоких зданий санатория. Первое, что вижу, переступив порог номера, — толстый слой паутины. Две кровати, холодильник, стул и встроенный шкаф — похожую мебель отыскать не удастся даже на барахолке. Санузел выдержан в том же стиле: ржавая ванная с гудящими дёргающимися кранами. Горячая вода по часам: с 7 до 9 утра и с 7 до 9 вечера. Зато есть телевизор.
— А интернета почему нет? — спрашиваю у вахтёрши.
— Зачем он? Наш контингент — шахтёры, им главное — телевизор.
В админкорпусе уже другой администратор. Местные, видимо, осо-знали, что на территории журналист, поэтому на все вопросы отвечают с натянутой улыбкой, старательно изображая радость в стиле путинского «Диалога со страной».
— После аннексии Крыма в вашем санатории какие-то перемены произошли, кроме появления российских флагов у входа? — интересуюсь я.
— Конечно! — радостно хлопая руками, отвечает собеседница. — Путин о нас заботится. Зарплата растёт с каждым днём!
Другие сотрудники санатория времени за просмотром российского ТВ наверняка проводят меньше. Поэтому связь с реальностью ещё сохранена.
— Ничего у нас не поменялось, — признаётся сотрудник отдела маркетинга. — Зарплату только обещают в два раза увеличить, но пока всё на прежнем уровне. Никаких дотаций от Москвы мы не получаем, живём, как жили, — на хозрасчёте.
— Количество туристов сильно сократилось?
— 60% мест пустует. Раньше нас отдыхающими снабжали через украинские фонды соцстраха. Люди круглый год ездили. Мест не хватало. Теперь отношения с этими фондами прекратились.
— А как удалось на 40% заполнить санаторий?
— Больше половины приехавших —
россияне, купившие путёвки в турагентствах. Украинцев мало. А из России к нам тяжело добираться — это главная проблема. Чтобы приплыть на пароме, раньше по 3 дня стояли в очереди. Теперь по 5–7 часов. Самолётов на всех не хватает, а на поездах через Украину люди просто боятся ехать.
Надежда на Путина
Два других санатория, ещё полгода назад принадлежавших ГУДу, расположены вдалеке от городской суеты — в самой южной части Крыма. Комплекс «Зори Украины» разместился между Симеизом и Форосом. Добраться до него не так просто — от Южнобережного шоссе приходится долго спускаться вниз по извилистой дороге. Вдоль неё слева полным ходом идёт стройка. Под палящим солнцем в пыли трудятся сотни рабочих. Оттуда доносится турецкий, русский языки и даже украинский суржик.
— Эта территория принадлежит «Зорям Украины»? — интересуюсь у рабочих.
— Уже нет. Хотя раньше здесь был парк санатория, — зевают они в ответ.
— А что вы строите?
— Гостиничный комплекс. К зиме должны закончить. Больше 20 подрядчиков привлекли, чтобы успеть.
На вопрос, кто же инвестирует в строительство на оккупированной территории, все единогласно твердят: Путин и его партнёры.
— Президент ещё в начале августа собирался приехать посмотреть, как идёт стройка, — почти шёпотом и озираясь говорит один из них. — Но потом визит перенесли на середину или конец августа.
У входа в «Зори Украины» охраны нет. По правую сторону от ограждённой территории санатория — коттеджи. Некоторые брошены недостроенными. Трёхэтажную жёлтую с белой отделкой виллу «Жемчужина» — самую фешенебельную местную постройку — сотрудники санатория называют дачей Литвина, экс-спикера Верховной Рады. Впрочем, даже если он и владеет резиденцией, то сам в ней точно не отдыхает. В интернете вилла «Жемчужина» значится как гостиница. Неделя проживания в двухместном номере стоит 9–12 тыс. грн.
— А это ещё одна дача Медведчука, — парень в жилетке с надписью «Спасатель» указывает на соседний домик.
Из-за трёхметрового кирпичного забора, обросшего виноградной лозой, выглядывает двухэтажный деревянный домик. Все его окна заклеены чем-то белым — дача явно пустует.
Дохожу до пляжа и натыкаюсь на отдыхающих. На берегу, покрытом крупной галькой, жарится 5 человек, ещё двое купаются в море.
— Неделю назад, когда я сюда приехала, людей было ещё меньше, — улыбается пляжница.
— А я в Крыму 20 лет не была, — подключается пожилая, сгоревшая на солнце женщина. — Повелись с мужем на рекламу. В турагентствах Петербурга Крым первым делом предлагают. Приехали и не жалеем. Да, везде совдепия. Но нам нравится —
всё, как в молодости.
Возвышающиеся над морским побережьем серые корпуса, построенные в далёких 80-х и с тех пор, кажется, ни разу не ремонтированные, на фоне дачи Литвина смотрятся убого. Зато советский реализм построек компенсирует месторасположение — с обратной от моря стороны санаторий ограждает гряда Крымских гор. «Зори Украины» как будто в амфитеатре между мысами Кикенеиз и Узун.
— Если бы не уникальность места, к нам точно никто бы уже не ездил, — констатирует вахтёр одного из трёх корпусов.
«Зори Украины» — единственный санаторий, руководство которого приветливо встретило украинского журналиста.
— Сейчас в пансионате отдыхают 150 человек. Он заполнен всего на треть, — рассказывает Марина Завадская, сотрудница отдела маркетинга. — Из них 45 россиян. Ещё живут рабочие из Турции, они рядом санаторий строят.
Кабинет и. о. директора санатория Александра Орехова скромный. Здесь, как и во всей здравнице, нет ни малейшего намёка на ремонт. С портрета, украшающего стену за Ореховым, с характерным прищуром смотрит Владимир Путин.
— В августе мы наконец-то перейдём в подчинение ГУДу при президенте России, — первым делом хвастается Орехов.
— А с украинским ГУДом как вы расстались?
— Никак. Они нам не звонят, мы им тоже. Большие надежды я возлагаю на Россию. Думаю, в её составе Крыму будет лучше. Работаю здесь уже 12-й год. За это время Украина в него ни копейки не вложила. Заработали деньги — получайте зарплату. Не заработали — ничего не получите. А теперь нам обещают бюджетное финансирование. Электроэнергию и другие расходы будет оплачивать государство. Разве это плохо? Зарплату немного повысили. Раньше я как директор получал 3,5 тысячи гривен, а теперь – 17 тысяч рублей (около
5 тыс. грн. — Фокус). В будущем будет в разы больше! Начали переговоры по поводу ремонта. Надеюсь, с сентября начнём его делать.
За семью замками
Санаторий «Южный», расположенный возле посёлка Форос, легендой стал ещё в советские времена. Тогда он считался лучшей здравницей ЦК КПСС и принимал только видных партийцев. Потом был местом отдыха властной верхушки стран — членов СНГ. А теперь, как говорят форосцы, стал пристанищем российских олигархов.
Слухи о том, что в «Южном» отдыхают миллиардеры, появились не случайно. На его территорию пускают только с согласия самой Валентины Дмитриевны — главного администратора. Всех приезжих просят звонить ей по вывешенному снаружи домика КПП номеру телефона. Звоню.
— Оставьте свой мобильный, я вам завтра утром скажу, пропустим мы вас или нет, — бодро заявляет она на другом конце провода.
На следующее утро звонка нет, перезваниваю.
— Мы решили, что на территорию вас не пустим, — деловито объявляет Валентина Дмитриевна и бросает трубку.
Надежды на снисхождение руководства санатория нет, но я всё равно отправляюсь к КПП. В нескольких сотнях метров от цели меня догоняет чёрный мерседес. За рулём — местный отдыхающий, седовласый мужчина лет пятидесяти. Соглашается помочь. Мерседес ввозит меня на территорию «Южного». Поблагодарив водителя, отправляюсь на прогулку по санаторию. Натыкаюсь на развалины недостроенного корпуса. За ними ещё одно заброшенное здание. Дальше — металлический забор и крутая гора, ведущая к дороге, по которой я спускалась к санаторию.
«Южный» — самый ухоженный из четырёх санаториев ГУДа, но даже с учётом видимой опрятности разговоры о приезжающих сюда российских олигархах кажутся сильно преувеличенными. Но радует другое — здесь нет ни одного российского триколора.
— Не волнуйтесь, без флагов не оставят, — разбивает мои надежды на патриотизм человек в медицинской форме. — Документы оформляем, так что скоро официально станем российским санаторием. Хотя преимуществ, честно говоря, пока никаких. Только отдыхающих нам распугали — людей приехало меньше раза в два.
На пляже и впрямь почти никого. Пустующие шезлонги и небольшой бассейн, летнее кафе, душ, медпункт. Местная медсестра — пожилая женщина с крашеными угольно-чёрными волосами и размазанной далеко за контур губ неоново-розовой помадой — прежде чем согласиться говорить, спрашивает:
— Крым — это же Россия, ведь правда?
Отмалчиваюсь. Так и не дождавшись моего ответа, женщина начинает жаловаться:
— Дела плохи. В июне людей почти не было, к концу июля стало чуть лучше. Но весь прошлый месяц из-за отсутствия отдыхающих мы работали на полставки. Зарплату, ясное дело, получим соответствующую. Но все понимают — это просто переходный период. Скоро всё наладится.
За три дня путешествия по санаториям ГУДа я не встретила ностальгирующих по Украине — ни среди отдыхающих, ни среди сотрудников санаториев. Напротив, оккупацию они считают надеждой для туристической отрасли Крыма. И пусть ожидания эти пока ничем не оправданны, надежда, подпитываемая российской ТВ-пропагандой, творит чудеса. Крымчане продолжают ждать миллионы туристов, обещанных Россией. Во всяком случае, так они говорят вслух незнакомым людям. Здесь, как и в России, правду теперь можно узнать только на кухне.
Сотрудники четырёх крымских санаториев ГУДа — «Алуштинского», «Гурзуфского», «Зори Украины» и «Южного» утверждают, что с момента начала оккупации Крыма никто из представителей украинской власти даже не пытался вести с ними диалог. Госпредприятия бросили на произвол судьбы?
— Это неправда, мы поддерживали с ними связь. Бывший руководитель санатория «Южный» Николай Чернышов отказывался сотрудничать с самопровозглашённым правительством Крыма. За это его отстранили от работы, назначив другого — лояльного к властям, захватившим имущество Крыма. Чернышову пришлось бежать в Украину. Правда в том, что не все сопротивляются оккупационной власти. Игорь Алферьев, например, ранее работавший директором санатория «Гурзуфский» и возглавлявший Главное управление санаторно-курортных учреждений Крыма, теперь руководит аналогичным ведомством, подчинённым ГУДу президента России.
Часть ответственности, согласитесь, лежит и на Украине. Люди устали от разрухи и теперь надеются, что с российской властью что-то изменится.
— Мы потеряли много времени, пока терпели вождей, доводивших страну до банкротства. На востоке Украины достаточно граждан, берегущих своё государство и свои границы как наивысшую ценность. И властью они недовольны не меньше, чем крымчане. Поэтому я не понимаю людей, которые так легко расстались со своей страной.
Вы можете препятствовать нацио-
нализации украинского имущества в Крыму?
— К сожалению, нет. Крым — это аннексированная территория. Там воинские части РФ, и любую попытку наладить работу этих предприятий в соответствии с украинским законодательством Россия расценивает как вмешательство в её внутренние дела. Единственный вариант решения крымского вопроса — обращение в Европейский суд по правам человека, что наш Минюст и сделал 13 марта.
В каких суммах исчисляются убытки Украины от национализации Россией наших госпредприятий в Крыму?
— Назвать рыночную стоимость этих объектов сложно, поскольку невозможно провести независимую оценку. Балансовая стоимость, которая обычно гораздо ниже рыночной, составляет 1,5 млрд грн. Но я даже не хочу думать о том, чтобы добиваться от России какой-то материальной компенсации. Это не вопрос денег. Это вопрос чести и достоинства нашей страны.
Затеянная Россией национализация коснулась только крымских санаториев Госуправления делами или Украина потеряла своих здравницы и на территории РФ?
— Только крымского имущества. Наши санатории в Кисловодске и Ессентуках мы контролируем. Там назначены наши директора. Предыдущее руководство делало всё, чтобы эти предприятия стали убыточными. Мы стараемся погасить там все долговые обязательства и восстановить нормальную хозяйственную деятельность.
До российско-грузинской войны 2008 года Украина владела в Абхазии домом отдыха «Псоу». Восстановить контроль над этой здравницей Украине до сих пор не удалось?
— Мы действительно потеряли этот дом отдыха, так как Украина не признала независимость Абхазии. Судиться с несуществующей страной мы не могли. Предъявить претензии можно было только Грузии, которая эту территорию не контролирует. Такой замкнутый круг.
Источник: ФОКУС
Tweet
