Три часа в финской тюрьме
Каждое утро Инга поднимается около семи, приводит себя в порядок и только тогда будит дочку. Маленькая Эрика неохотно вылезает из-под теплого одеяла, умывается, и мама везет ее на своей машине в детский сад, а сама идет на работу. Миллионы женщин на земле начинают так свой день. Разница лишь в том, что Инга находится в тюрьме, где отбывает пожизненный срок. Тюрьма стоит близ финского города Хямеенлинна и называется «Ваная» — по имени местного озера Ванаявеси. Город почти «столичный» — центр губернии Южная Финляндия, одной из пяти, на которые делится страна. Весь он чистенький, ухоженный, спокойный — как все финские города. Главная его достопримечательность — крепость, которую начали строить шведы в 1260 году по образцу Стокгольмской, дабы защитить этот край от нашествий новгородцев. Со временем крепость достраивалась, обрастая новыми стенами и башнями, а в 40-е годы XIX столетия при ней была сооружена тюрьма, действовавшая до 60-х годов прошлого века. Потом ее перевели на новое место, а в тюремном здании разместили музей, в точности сохранив обнесенные металлической сеткой длинные узкие коридоры, навесом опоясывающие внутренние стены, двухместные камеры с их нехитрым скарбом и тяжелыми железными дверьми с глазком для надзирателя, комнаты свиданий, учебные классы, карцер, медпункт. Сегодня тишину этого мрачного замкнутого пространства нарушает гулкое эхо шагов и негромкие голоса экскурсантов, и в этих звуках чудится жутковатая перекличка призрачных надсмоторщиков…
«Ваная» на тюрьму совсем не похожа. Здесь нет глухих заборов и решеток на окнах. По тюремной территории разбросано в зелени несколько одноэтажных типично финских домиков — ревитало, то есть дом-строчка, длинное такое сооружение с несколькими входами. Рядом степенно разгуливают фазаны. Настоящая деревенская идиллия.
Сюда мы попали, можно сказать, случайно. Ехали как-то по автомагистрали, любуясь финскими красотами, и наш друг Илпо, который, кажется, знает свою страну до мельчайших подробностей, обронил, кивнув куда-то в сторону:
— А там женская тюрьма, — и начал подробно рассказывать об этой тюрьме, о том, как она появилась, и о пенитенциарной системе в Суоми. Будто сам всю жизнь трудился в этой системе.
— Вот бы попасть туда, — впали мы в репортерский раж.
— Какие проблемы? — удивился Илпо, видно, приняв наше желание за шутку. Но, увидев, что мы и не думаем шутить, заметил: — Можно попробовать.
А спустя время, напомнив о том дорожном разговоре, сказал, что ждет «ответа от инстанций, и, похоже, просьба российских журналистов будет удовлетворена». И вот, свернув с главной магистрали, мы по абсолютно безлюдной дороге едем среди безлюдных же просторов, пока не упираемся в предупреждающий дорожный знак с надписью: «Играющие дети». За ним — небольшое приземистое здание, построенное в середине прошлого века, похожее на деревенскую школу. Как потом выяснилось, там и была «спецшкола для проблемных подростков». Проще говоря — для малолетних преступников. Чуть больше 10 лет назад ее «перепрофилировали» и открыли женскую тюрьму…
С невысокого крыльца навстречу нам сбегает молодая женщина в форме (голубая блузка с полицейской эмблемой, синий галстук), а за ее спиной, у двери, маячит здоровенный дядька, тоже в форме.
— Журналисты? — с улыбкой спрашивает женщина и, протянув руку, представляется: — Кайса Тамми-Мойланен. Проходите, пожалуйста.
Так просто? А мы-то по российской привычке приготовились к проверке документов, как заведено у нас почти в любом учреждении, к долгому топтанию у окошка с надписью «бюро пропусков» и бесстрастному голосу, требующему назвать фамилию, имя-отчество, место работы и т.д., хотя в документах и так все написано.
Впрочем, в «Ванае» нам все показалось необычным. Начиная с начальника тюрьмы — Кайсы Тамми-Мойланен. Трудно представить, что столь хрупкое и очаровательное создание может стоять во главе такого жесткого, даже жестокого заведения. На этом посту Кайса уже пять лет, прежде работала здесь еще будучи студенткой. По образованию она психолог. Свой «тюремный срок мотает» с 1991 года. Работала в больших пенитенциарных учреждениях по специальности, психологически помогая заключенным вернуться после отсидки в нормальную жизнь. Сейчас ей 35. У нее есть муж, маленькая дочка и любимое дело.
— «Ваная» — тюрьма особая, она и называется необычно — открытая, — рассказывает Кайса. — Здесь содержатся в основном женщины, которым до освобождения осталось от нескольких месяцев до двух лет. До этого они отбывали срок в традиционных, закрытых тюрьмах, с их строгим режимом и суровыми условиями. Если там заключенные ведут себя безупречно, то по личному письменному заявлению, которое рассматривает тюремное начальство, их могут перевести в «Ванаю». Сами осужденные называют ее «первым шагом к свободе», очень ценят это место и стараются не упустить шанс попасть сюда. Но если во время пребывания здесь они допустят хоть малейшее нарушение, их вновь переводят в закрытую тюрьму.
— Часть наших подопечных, — продолжает Кайса, — женщины, осужденные за нетяжкие преступления. Например, виновницы дорожно-транспортного происшествия, совершенного под влиянием алкоголя. По закону, эти лихие автомобилистки, рискнувшие пьяными сесть за руль, ожидают решения суда дома. В зависимости от тяжести нанесенного ущерба срок заключения колеблется от 2 до 8 месяцев, максимальный — 2 года, но это бывает очень редко. Ну а когда вердикт принят, они попадают к нам. Оказываются здесь и те, кто впервые попался на воровстве, подделке документов, нарушении с уплатой налогов и т.д. Таких, прямо со свободы, примерно 20 процентов. К сожалению, цифра эта растет, как вообще растет преступность в Финляндии. По данным на октябрь, в тюрьмах находятся 4014 человек, из них порядка 200 женщин. Впервые за последние почти 20 лет в государстве с населением чуть больше 5 миллионнов человек так много заключенных.
— Кроме того, — подчеркивает наша собеседница, — «Ваная» — единственное место в стране, где женщины, преступившие закон, содержатся с детьми до трех лет. С согласия родителей, разумеется, и по желанию мамы, — объясняет Кайса и рассказывает вещи, которые никак не укладываются в нашем российском сознании и представлении о тюрьме. О том, например, что основное занятие этих заключенных — забота о ребенке. Они не ходят на работу, как все остальные, их работа — готовить еду для своих малышей, гулять с ними, читать книжки, играть, стирать. Словом, делать все, что делают обычно мамы на воле. Большинство этих женщин — жертвы наркотиков, и такая обычная жизнь для них совсем не в порядке вещей. «На воле» их дни проходили в алкогольном или наркотическом угаре, и дети оказывались брошенными. Обычно таких женщин лишают родительских прав, а малышей определяют в другие семьи. В тюрьме «Ваная» у наркоманок есть возможность участвовать в реабилитационной программе. Ребенок служит мостиком к новой реальности. Забота об этом беспомощном существе, ответственность за него плюс помощь профессионалов позволяют оступившимся учиться жить по нормам и правилам общества — забытым или просто незнакомым. Как все свободные мамы, независимо от их социального и финансового положения, они получают на ребенка пособие — 100 евро.
Для таких заключенных «зарезервировано» пять мест — из 45. Сейчас наказание отбывают трое. Правда, в час, когда мы были в тюрьме, дети спали, и мы не смогли заглянуть в детскую. Но коляски у входа, игрушки, сложенные в коробках, книжки, детская площадка с качелями и прочими ребячьими радостями — все говорило о том, что здешняя малышня не обделена вниманием взрослых.
— Специальных сотрудников, которые занимались бы детьми, здесь нет, — рассказывает Тамми-Мойланен. — Но охранники следят, как матери выполняют свои родительские обязанности, не обижают ли малышей, вымещая на них свое дурное настроение, злость или обиду — такое случается с нашим проблемным контингентом. Недавно мы изменили внутренний распорядок, связанный с положением матери и ребенка: теперь малышей дважды в день, кроме выходных, водят в столовую. Делается это в первую очередь для детей: временами наши нерадивые мамаши забывали кормить своих крох, а так мы уверены, что хотя бы пять раз в неделю они получают горячую пищу…
Еще в «Ванае» официально выделены места для трех мужчин. Это сантехники, электрики и «вообще рукастые люди, способные содержать дом в техническом порядке».
— Не берем только молодых, по понятным причинам, — объяснила Кайса. — Зато сюда попадают заключенные, жизни которых в закрытой тюрьме что-то угрожает. В целях безопасности, так сказать. Но давайте посмотрим дом, — предложила наша собеседница, избегая слова «тюрьма», как потом не произносила она и слово «камера» — только «комната», что, кстати, вполне соответствовало облику этого помещения на двоих, с цветами и занавесками на окнах, мебелью, телевизором и всем, что есть у человека в обычной жизни. Только туалет и душ вынесены в коридор. Для общего пользования.
«Экскурсию» начали с офиса, где по утрам с 7 до 7.30 (в это время заканчивается завтрак) каждая заключенная должна отметиться — эта процедура повторяется трижды, еще в полдень и в 9 вечера. Здесь же обитатели «Ванаи» получают почту, лекарства, документы. Отсюда отправляются на работу: трудовой день по расписанию начинается в половине восьмого, и к этому времени надо управиться со всеми другими обязательными делами.
— У нас нет ни сирен, ни звонков для побудки — заключенные должны учиться контролировать себя сами, — говорит Кайса. — Чем чревато нарушение, они хорошо знают. Наверное, дисциплина и есть первый шаг к свободе.
К «производственной зоне» Кайса подвозит нас на машине — территория тюрьмы большая, а время интервью ограничено.
— Там у нас пошивочная мастерская, под нее приспособлен бывший свинарник. — Услышав это, мы невольно переглядываемся, заранее ощущая неистребимые ароматы, которые впитали за долгие годы старые стены.
Однако тщательно отремонтированное помещение ничем не выдавало своего недавнего прошлого. В длиннющем светлом цехе в два ряда стояли швейные машинки, над которыми склонились женщины. Рядом с каждой — рулоны ткани: заключенные шьют одежду для своих «коллег» в закрытых тюрьмах. Нам разрешили побеседовать со швеями. «Если они захотят, конечно», — добавила Кайса.
22-летняя Х. «погорела», как она выразилась, на наркотиках: поделилась «дурью» с приятелями. Получила 4 года. Первую половину срока должна провести за решеткой, вторую — дома, условно. По финским законам такое «деление» срока относится ко всем осужденным, даже к тем, кто получил максимальные 10 лет за убийство. Исключая пожизненное заключение, Х. считает, что ей повезло: примерным поведением в закрытой тюрьме она сумела заработать перевод в «Ванаю». Здесь уже 10 месяцев. Усердно трудится, усердно учится, много читает (сюда дважды в неделю приходит библиотечный автобус), занимается спортом, чего на воле почти не делала.
— У нас есть гимнастический зал, — рассказывает Х., — скинулись даже на преподавателя йоги.
— А деньги откуда?
— Зарабатываем. У нас зарплата — 3 евро 63 цента в час. Полтора евро вычитают на наше содержание плюс налоги, остальное — нам. За 2 недели на руки получается около 100 евро. Бывает, из тюрьмы выходят с деньгами. Честно говоря, для меня, да и для многих здесь это первый опыт настоящей работы. А заработанные деньги нас учат тратить. Ведь на свободе я представления о них не имела, были — швыряла неизвестно на что. А здесь живьем держу их в руках. В субботу-воскресенье у нас выходной, столовая закрыта. В пятницу по шесть человек возят на автобусе с охраной в магазин — за едой. Раньше я хватала все подряд — чипсы, попкорн, бутерброды. Постепенно научилась и привыкла готовить. В общем, уйду отсюда другим человеком, — с надеждой говорит Х. и как заклинание повторяет: — Да чтоб я еще когда-нибудь связалась с наркотиками!..
Покидая пошивочную, мы уловили легкий аромат кофе. Поймав наш вопросительный взгляд, Кайса пригласила в комнатку, примыкающую к мастерской. Небольшой стол, тройка стульев, кофеварка — здесь в короткий перерыв, почти не отлучаясь от рабочего места, можно выпить кофе. Рядом стоит шкаф со сменной обувью — не тащить же грязь с улицы в мастерскую!
В ткацком цехе и на складе мы никого не застали (было обеденное время), зато увидели плоды труда заключенных: коврики, сумки, подушки, полотенца с рождественскими сюжетами.
— Все это сделано по заказу гостиниц, магазинов, церквей, учреждений, частных лиц, — объяснила Кайса. — Вырученные деньги идут государству. Это небольшая часть того, что тратит оно на содержание заключенных. К слову, один заключенный ежедневно обходится казне в 120 евро. В открытой тюрьме на 50 евро меньше.
У обитателей «Ванаи» — разные истории и судьбы. Заключенная М. была замужем, родила троих детей, развелась. Связалась с мужчиной, оказавшимся грубым и жестоким. Однажды, не выдержав побоев, пырнула его ножом, чего от себя никак не ожидала. Он угодил в больницу, она — в тюрьму. Получила 3,5 года. Вот уж впрямь от сумы и тюрьмы не зарекайся. Первое, что попросила, оказавшись в «Ванае», — привезти на свидание детей, оставшихся с отцом. Попыталась объяснить им, что произошло. Сын спросил: «Ты будешь очень старая, когда отсюда выйдешь?» А дочка волновалась, есть ли у нее кровать. М. запретила им смотреть фильмы о тюрьме, особенно американские. «Здесь не так страшно, как там показывают». А сама вспоминала закрытую тюрьму, где в туалет ходили под конвоем, час в день отводился на прогулки, а за попытку заговорить с охранником можно было схлопотать карцер. После этого «Ваная» показалась курортом…
Болгарка Анна приехала в Финляндию с мужем и его приятелем по турпутевке. Те что-то нахимичили с фальшивыми деньгами и попались. Анна говорит, что об их делах ничего не знала, но замели всю троицу. После годовой отсидки Анна заработала право на «Ванаю», о которой много слышала. Больше всего ее поразило, что дважды в месяц ей разрешали звонить мужу в обычную тюрьму. И еще — что в Ванае ко всем обращаются по имени. «Как к человеку на воле», — сказала она. Есть здесь и наши соотечественницы. Одна что-то украла, другая продавала «дурь».
Ингу, с которой начат этот рассказ, мы встретили в тюремной столовой: Инга повар. Сама она из Эстонии, жила в Таллине, водила трамвай, до сих пор ей снится ее маршрут. Вышла замуж за финна, довольно состоятельного, родила троих детей. Дальше о своей жизни говорить не хочет. Рассказывает только, что схлестнулась с двоюродным братом мужа, издевавшимся над ней, иностранкой. Спор решился неожиданно — с помощью выстрела. Результат — пожизненное заключение. Детей, в том числе трехмесячную дочку, передали посторонним опекунам. Те регулярно приводили малышей на свидание к матери. Однажды — девочка уже начала говорить — она при Инге назвала женщину-опекуна мамой. «У меня сердце оборвалось». Со временем свидания становились реже.
Инга отсидела уже 14 лет. 12 из них — в закрытой тюрьме. Дважды оказывалась в «Ванае» — это ее третье пребывание здесь. Три с половиной года назад родила Эрику. Для Инги сделали исключение и не перевели в три года дочку в приют, как предписано правилами. Может оттого, что заключенная ведет себя безукоризненно. Годы, проведенные за решеткой, не прошли для нее даром. Она много училась, разному. Занималась психологией, изучала экономику, закончила кулинарные курсы — повар, говорят, отменный. Да мы сами убедились в этом. Когда нам предложили пообедать, мы как-то замешкались, а потом согласились: когда еще доведется поесть в тюрьме? В тот день давали макароны, мясное жаркое, овощные салаты, кофе, сок. Мы переписали меню на пару дней. «Понедельник. Завтрак: геркулесовая каша, хлеб, молоко, маргарин (финны, как правило, сливочному маслу предпочитают растительные жиры, которые и называют маргарином), сыр, кофе, чай. Ланч (наш обед): соус из рубленой печени, вареные овощи, свежий салат, картофель. Обед (по времени совпадающий с нашим ужином): овощная лазанья, салат. Вечер: хлеб, маргарин, чай». «Четверг. Завтрак: каша из 4 злаков, чай, сахар, сыр, маргарин. Ланч: котлета (мясо-морковь), сырный соус, картошка, салат. Обед: сырно-рыбный соус, макароны, фрукты. Вечер: хлеб, маргарин, чай». Довольно, пожалуй…
Инга написала прошение на имя президента об изменении срока заключения и ждет решения. Надежда у нее есть: были случаи, когда через 15 лет осужденного освобождали. Мягкий режим «Ванаи» порождает много споров. Страдание в плохих условиях никого не делает честнее и лучше, рассуждают здесь, хотя многие считают, что преступники «не заслуживают такой легкой жизни».
Кайса Тамми-Мойланен убеждена, что общество должно помочь оступившимся, не изолируя их, а возвращая к полноценной жизни. «Представьте себе, что ваша мать или сестра нарушила закон — как вы бы хотели, чтобы она проводила свои дни в заключении?» — говорит она скептикам. После размышления люди часто меняют свое мнение. Да, место злостных, опасных для общества преступников в тюрьме. Но речь идет о тех, кто хочет и готов начать новую жизнь, и «Ваная» — для таких людей. Здесь успешно действует программа по борьбе с наркотической и алкогольной зависимостью. Есть курсы, где под руководством психолога человек учится контролировать свои поступки, избегать жестких конфликтов — ведь, как показывает статистика, многих на скамью подсудимых привели действия, совершенные в состоянии аффекта. Кстати, эта программа куплена в Канаде, где хорошо зарекомендовала себя.
— Главная идея «Ванаи» — дать заключенному шанс, — говорит Тамми-Мойланен. — От этого выиграют и общество, и его граждане.
Уходя, мы решили еще побродить по «Ванае». Охранник вежливо остановил нас:
— Здесь гулять нельзя. — И напомнил: — Это — тюрьма. Nn
Елена Бернаскони, Елена Кудинова, Тампере – Москва, “ЭХО планеты” ИТАР-ТАСС
