Ремесло осведомителя в США: это не стукачество, а борьба за качество
Стукачи или тайные осведомители властей в российской империи, бывшем СССР, да и в нынешних постсоветских странах уважением сограждан не пользовались, поскольку веры во власть и гражданский долг там не было.
Бытует апокриф, как в годы царствования Александра Второго писатель Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин объяснил министру внутренних дел Михаилу Тариэловичу Лорис-Меликову, чем отличается русский осведомитель от западного. “А тем, ваше превосходительство, – написал Салтыков, – что наш осведомитель пропускает ставшее ему известным через призму своего разнузданного воображения”. Я прочитал об этом в книге писателя и литературоведа Леонида Госсмана “Бархатный диктатор”, изданной в 1933 году.
В нашей системе правосудия осведомители, они же информаторы, пользуются почетом и уважением, хотя в криминальных кругах их, по понятным причинами, не жалуют. Осведомительство как гражданский долг может быть явным, но может быть и тайным, когда прокуратура с помощью таких граждан собирает компромат для возбуждения уголовного дела и выставляет их свидетелями обвинения.
Тайный человеческий источник
Ремесло стукача в Соединенных Штатах – нелегкий и опасный труд, который четко нормируется недавно попавшим мне на глаза нормативным актом. Документ на 57 страницах называется “Инструкции министра юстиции по поводу использования тайных человеческих источников Федеральным бюро расследования” (The Attorney General’s Guidelines Regarding the Use of FBI Confidential Human Sources). Документ был составлен в декабре 2006 года Альберто Гонзалесом, министром юстиции при президенте Буше-младшем. Прежде всего, там разъясняется, кто такой этот самый “человеческий источник”, в отличие от “технического” или, допустим, биологического.
Это “любое лицо, которое предоставляет ФБР полезные и достоверные сведения по любому официально ведущемуся сбору таких сведений, от которого ФБР ожидает или рассчитывает получать дополнительные правдивые сведения в будущем, и чья личность, данные и отношения с ФБР засекречены”. В организованные преступные организация (ОПГ), данные о которых ФБР “ожидает или рассчитывает получать от тайного осведомителя, входят мафиозная сицилийская семья Коза Ностра; евразийская ОПГ, которую до распада СССР называли “русская мафия”; азиатская ОПГ, а также любые внутренние или международные террористические организации, которыми занимается ФБР.
В типовом соглашении о сотрудничестве (Cooperation Agreement), текст которого мне много лет назад передал ныне покойный адвокат, а до этого военный прокурор Рэймонд Грюнвальд, указано, что такой подсудимый признает себя виновным и соглашается на наказание от “минимума до максимума”, которое попросит для него прокуратура на усмотрение судьи. За это он обязуется “предоставить истинную, полную, точную информацию и полностью сотрудничать” не только по данному делу, но и во всем, что касается “его участия и осведомленности обо всех преступлениях”. Он обязуется не рассказывать “третьим лицам” о своем сотрудничестве с ФБР и о том, что ему стало известно. В свою очередь прокуратура гарантирует осведомителю иммунитет от всех преступлений, о которых он сообщил.
В этом я убедился, сталкиваясь с CS (Confidential Source) чуть ли не в каждом федеральном деле, и всякий раз при упоминании о нем в предварительном обвинении отмечалось, что он сотрудничает с властями впервые или давно, и что ему можно доверять, поскольку его информация подтверждалась другими источниками. Часто CS сам оказывался преступником или получал от ФБР деньги, что тоже обязательно отмечалось.
Часто тайный осведомитель ФБР соглашается стать свидетелем обвинения и дает показания в суде, но тогда его уже нельзя считать тайным. В таких случаях, как это последний раз было на процессе российского “вора в законе” Раждена Шулая в манхэттенском федеральном суде, адвокаты утверждают, что таким свидетелям нельзя верить, поскольку они ради снижения срока подтвердят все, что угодно прокуратуре. На это обвинение отвечает уже упомянутым тезисом, что показания данного свидетеля проверены и перепроверены, и присяжные, как правило, верят этому.
Классики российского осведомительства в Америке
Тайные осведомители фигурируют практически во всех уголовных делах русскоязычных подсудимых. С их помощью успешно расследуются дела о хищениях из медицинских программ Medicade и Medicare, когда CS под видом пациентов приходят в клиники, где этим занимаются. В федеральном оперативном досье покойного российского “вора в законе” Александра Тимошенко – Бора, он же Тимоха Гомельский, которого убили в мае 2014 года на подворье подмосковной церкви, фигурирует подосланный к нему в США тайный осведомитель ФБР Миша Сыроежкин, который представился как Майкл Гасс.
Классиком тайного осведомительства слывет 41-летний Мани Чулпаев, эмигрант из Самарканда, с помощью которого в июне 1999 года ФБР арестовало четыре десятка человек. В свое время бывший помощник бруклинского федерального прокурора Томас Файрстоун назвал Чулпаева «одним из самых важных свидетелей в борьбе с русской организованной преступностью» и пояснил, что для добычи улик в этой борьбе Чулпаеву приходилось тайно носить диктофон и рисковать жизнью.
В деле бывшего владельца бруклинского ресторана “Распутин” Михаила Левитиса указано, что в 2009 году ФБР подослало к Левитису своего тайного осведомителя Джорджа Абдулу, владельца ночного клуба Heaven Nights. Знаменитым осведомителем в делах “русской мафии” США стал покойный Арон Ройзис по кличке “Гриша Людоед”. Тайным осведомителем ФБР считают, да и он этого не отрицает, 52-летнего эмигранта из Москвы Феликса Сейтера, имя которого сейчас на слуху из-за его знакомства с Дональдом Трампом.
В “Инструкции министра юстиции по поводу использования тайных источников Федеральным бюро расследования” четко расписаны рамки их иммунитета. “ФБР не уполномочено давать обещания или обязательства, которые помешают прокуратуре преследовать (осведомителя) за преступления, которые он совершил без ведома и письменного согласия… Агент ФБР должен постараться не создать у такого лица ложного впечатления такого разрешения”.
Всякий труд должен быть оплачен
Отдельную главу инструкции занимает оплата тайных осведомителей, которая ведется в виде заработка или вознаграждения и “должна быть соизмеримой с ценностью – по оценке ФБР – информации или помощи, предоставленной осведомителем”. Помимо этого ФБР оплачивает расходы осведомителя на переезды, а общая сумма выплат осведомителю утверждается “периодическими проверками и поправками с ведома директора ФБР”. Для денежных выплат тайному осведомителю ФБР необходимо письменное разрешение начальства с уточнением, “если разовые выплаты и общие выплаты за год соответствуют или превышают установленный в данном случае максимум. Этот максимум и его одобрение должны периодически проверяться и пересматриваться.
Документы на такие выплаты должны заноситься в досье тайного осведомителя при минимум одном агенте ФБР и одном сотруднике [прокуратуры], хотя “при чрезвычайных обстоятельствах” достаточно кого-то одного. Деньги, естественно, выдаются наличными, а не чеками ФБР или переводами с банковского счета бюро. Получив зарплату, осведомитель должен расписаться или поставить инициалы, а выдавший ее агент ФБР или сотрудник прокуратуры обязан предупредить его, что эти деньги могут подлежать налогообложению. Если осведомитель расписывается не своей фамилией, а агентурным псевдонимом, то в его секретном досье все равно есть данные о выплатах ему.
Сотрудникам подразделений министерства юстиции, которые так или иначе работают с тайными осведомителями, не разрешается обмениваться с ними подарками и заниматься любыми деловыми или финансовыми операциями. Здесь можно вспомнить уже упомянутого Мани Чулпаева, которого в апреле 2013 года арестовали во Флориде и экстрадировали в Атланту для суда по обвинению в соучастии в заказном убийстве. На одном допросе Чулпаев заявил, что его куратор ФБР агент Данте Джексон принимал от него дорогие подарки, включая 3500 долларов наличными, ювелирные изделия, спортивную обувь, билеты на бейсбол, оплаченные номера в отелях и поездки в дорогих машинах.
«Когда в ФБР ответят за этого так называемого куратора, который курировал меня и не платил? – возмутился Мани. – Они не платили мне с 2011 года. А когда Данте все-таки попадает под служебное расследование, он исчезает, а Мани арестовывают. Все просто. Они должны были защищать меня, а не арестовывать. Мне все еще нужна грин-карта, и я делаю все, лишь бы угодить куратору и скорее получить грин-карту. А сейчас сижу здесь и жду, а чего? Жду суда за убийство». Мани Чулпаева возмущало то, что он честно сообщал о преступлениях даже с его участием, а сейчас может стать жертвой своих же тайных сообщений.
Если нельзя, но нужно, то можно
Заводя оперативное дело тайного осведомителя, агент ФБР должен собрать и доложить своему начальнику данные о его личности “или попытках установить его личность”. Если возможно, там должна быть его фотография, а также данные о его криминальном прошлом: состоит ли он или состоял под следствием или находится под арестом. Отдельное место в инструкции министра юстиции занимает причина, по которой осведомитель решил стать таковым, “включая любые предложения, полученные от властей за эту помощь”. Инструкция обязывает указывать “любые обещания или льготы, а также сроки обещаний и льгот, предложенных ФБР, прокуратурой и другими правоохранительными службами тайному осведомителю”.
Еще одна глава инструкции касается заключенных, а также отбывающих испытательный срок, и тех, кто состоит под надзором. “Для использования в качестве тайного осведомителя лица, находящегося в распоряжении федеральной маршальской службы или федерального бюро тюрем, – гласит инструкция, – необходимо получить согласие оперативного отдела ФБР (Criminal Division’s Office of Enforcement Operations или OEO)”. Агенту ФБР разрешено связываться с настоящим или бывшим тайным осведомителем, который находится в бегах и розыске, “если а) это инициатива последнего; б) если это часть законных усилий ФБР по аресту беглеца и в) если на это получено разрешение руководства службы, выдавшей ордер на розыск”.
Инструкция министра юстиции не разрешает ФБР одобрять или закрывать глаза на любые преступления, которые совершит тайный осведомитель. Исключение составляют случаи, когда это необходимая самооборона или “участие в операции с целью получения для ФБР информации, что было бы незаконным для агента правоохранительных служб (взлом и проникновение, тайная прослушка или незаконное вскрытие почтовых отправлений, а также проникновение на чужую территорию, включая незаконные обыски). Другими словами, реализация крылатого выражения “если нельзя, но очень хочется, то можно”, вполне допустима с поправкой на “если нельзя, но нужно”.
Автор: АЛЕКСАНДР ГРАНТ; rusrek.com
Tweet
