Последний год перед смертью. Почему уходит поколение 40-летних

Феномен смены поколенческих парадигм — вот то осевое событие нашей современной истории, и сознаём мы это сейчас или нет, оно становится стратегическим руслом развития, в котором и посредством которого появится совершенно новая Россия. И произойдёт это в ближайшие два-три года. 

2010 год как будто последний островок покоя перед чередой выборов и в Государственную думу РФ в 2011-м, и нового президента России в 2012-м. Да, конечно, уже сейчас идут масштабные реформы политической системы, создание новых межгосударственных союзов, неизбежная реформа одной из ведущих силовых структур ― МВД; это только начало.

И сокращение численности депутатских корпусов, и введение системы домашних арестов, и непрекращающееся давление на правоохранительные органы (так всенародно, чуть не ежедневно ещё не разоблачали всесильное МВД) — всё это только слабые признаки того хаоса, который ждёт наше общество через год. Всё же апокалипсис ещё впереди, и нам хочется верить, что это будет событие, достойное внимания. Точнее, нам хочется видеть событием, значимым для мира России.

На форуме «Маяка» рассказывают, что Трахтенберг несколько дней назад размышлял на тему «Что если объявить, что я умер? Сколько людей придёт на меня плюнуть? И вход сделать платным». Шутки в духе его шоу… И даже когда ведущего поразил сердечный приступ, оно продолжалось. «03» вызвали в 19:29, причём за несколько минут до этого Роман сам «ушёл» на рекламу. В 19:36 его коллега по передаче Eлена Батинова сказала, что «Роме стало неважно, и он пошёл к окошку подышать воздухом». Мол, со всяким бывает…

На самом деле события, которые действительно заслуживают внимания, лежат за пределами политического, того, что мы связываем с государственным управлением, системой власти и властных структур, положением политических партий, хоть проправительственных, хоть оппозиционных. В общем и целом, надо сказать, «политика» и «политическое» окончательно утратили в глазах активной части общества свойства «политического камня» сродни философскому, эдакого золотого ключика к общечеловеческому счастью и новому типу человека.

Политика не преображает, не воскрешает, не порождает, она всего лишь инструмент, один из инструментов управления общественным целым, нас с вами, нашими же с вами руками. И ничего больше. С этим открытием и связана, на мой взгляд, пресловутая апатия населения, особенно, повторю, активной его части. Сейчас человек самоустраняется не от политической жизни, а от собственных иллюзий.

Всё же мы должны серьёзно отнестись к предстоящим годам, к тому, что произойдёт и что, безусловно, скажется на общем социальном, ментальном, культурном климате постсоветской России. Феномен смены поколенческих парадигм — вот то осевое событие нашей современной истории, и, сознаём мы это сейчас или нет, оно становится стратегическим руслом развития, в котором и посредством которого появится совершенно новая Россия.

Избирательные кампании только подведут окончательную черту на ближайшие 12 лет под всем, что было задумано, воплощалось, разрушалось, отторгалось, создавалось. Ёрническое и эпатажное выступление вице-спикера Государственной думы перед президентом России по сути своей является отблеском этого стержневого процесса. «Ротация кадров» и «молодая элита» в речи Владимира Жириновского свидетельствуют, что пора окончательно подвести итог целой эпохе.

Ротация кадров идёт полным ходом. Телевидение, журналистику, литературу, шоу-бизнес заполняет просто поток новых молодых лиц. Прежнее безусловное «я» и ответственность за свои слова и поступки, авторство не только творческое, но и социальное становятся весьма условными понятиями. Так же, как весьма условными становятся критерии силиконовой или пластической красоты, компьютерных голосов, мнимых авторов. Ещё недавняя культурная, интеллектуальная элита буквально набрала воды в рот — её молчание и совершенное бездействие говорит само за себя. Причём речь идёт сейчас не о том, какие критерии творчества, какие системы ценностей лучше или хуже. Я говорю о принципиальной и бесповоротной самоустранённости, о воздержании от любых активных действий.

На первый взгляд, в смене поколенческих парадигм нет ничего необычного. В основе теории поколений, предложенной Нейлом Хоувом (Neil Howe) и Уильямом Штраусом (William Strauss) в самом начале 90-х, лежит особый взгляд на творцов истории. «История создаёт поколения. И поколения создают историю. Энергия, двигаясь по некоему кругу, олицетворяющая собой потребности каждого нового поколения, переопределяет роль каждого следующего этапа в их жизни. И обратно: энергия от тенденциозности поколений покрывает временные разрывы и, таким образом, корректирует расходы предшествующих поколений».

Особенностью смены поколений в современной России является как раз не смена, а смерть поколения, та самая социальная и вслед за ней духовная смерть поколения Х, которая не значит как раз смены, то есть передачи традиций, опыта, а действительную смерть: социальную, духовную, физическую. Многие отмечают, и невозможно не обратить внимания на череду смертей известных, казалось бы, состоявшихся людей в последние годы: оказывается, 47—48 лет — это тот самый возраст, который обретает зловещие очертания.

Русский писатель Егор Радов (46 лет), сын Риммы Казаковой, скончался 5 февраля в далёком Гоа. Олег Вакуловский (48 лет), журналист, ведущий «Взгляда», создатель одной из первых коммерческих радиостанций «Радио Рокс» и программы о коррупции «Очная ставка» на радио «Россия», — 16 июня. Дмитрий Крюков, один из создателей поисковика Rambler и счётчика «Рамблер Топ-100», — 48 лет. 1 ноября в возрасте 47(!) лет скончался главный редактор московского бюро радио «Свобода» Владимир Бабурин. Роман Трахтенберг — 41 год, Владимир Турчинский — 47 лет.

Можно и нужно спорить о причинах смерти того или иного человека, но когда смерть будто специально выбирает активных, состоявшихся людей, то это заставляет задуматься о других, глубинных процессах, которые идут в нашем обществе. Возможно, нам трудно принять тот факт, что случайных смертей в таком активном возрасте не бывает, что смертью может стать подстёгиваемая бешеная жизнь, как внешняя, так и внутренняя. Что в этом возрасте смерть именно ищут, даже скрывая от самих себя эту неистовую ностальгию по смерти.

Кроме того, немало людей ещё недавно известных, мнения которых о самых животрепещущих вопросах нашей жизни были востребованы, но которые теперь явно вытеснены либо просто самоустранились на обочину общественной жизни; именно это и говорит о том, что социальной смертью буквально пронизано всё наше существование. Теперь мы только угадываем или по инерции присматриваемся к Михаилу Леонтьеву, Леониду Парфёнову, Владимиру Соловьёву, Александру Пушкову, Ольге Романовой.

Андрей Макаревич забавляется презентациями книг о необычных алкогольных напитках. Юрий Шевчук как будто затерялся в российской глубинке. Александр Гордон ещё держится, но непримиримый Кихот России всё время теряется: чему и кому отдавать предпочтение — фильму о доблестной и непобедимой ЛДПР к юбилею партии или подготовке программы против Гринписа. Имена, которые были на слуху у всех ещё пять-семь лет назад, заставляют морщить лоб нынешних студентов, мальчиков и девочек. Не говоря уже о том, что тоска по прошлому, по временам СССР, Сталину, самодержавию, в которую, похоже, безоглядно погрузилась масса людей, граничит с патологией психики, особенно если судить по письмам, комментариям, блогам, статьям, восклицаниям, заполнившим пространство Рунета.

Европейский или чисто немецкий обычай Гюнтера Грасса «разевать рот как можно шире» становится мерой социальной жизни или смерти российского человека, представителя поколения, которому довелось родиться и взрослеть в одну эпоху, а подводить итоги в совершенно другую. Более того, переход между двумя эпохами не был результатом эволюционного развития, а представлял собой крах, последствия которого будут ощутимы в полной мере и для наших внуков. Целое поколение отказывается «разевать рот», то есть удивляться, а значит, открываться новым поискам, новым смыслам, новым течениям. Никто давно не разевает ртов, никто ничему не удивляется не потому, что страна остолбенела, а потому, что воля к действиям, к жизни исчерпана. Она прошла и стала былью.

Думаю, немало моих сверстников согласятся с тем, что встречи со знакомыми или когда-то добрыми приятелями начинают порой тяготить, поскольку нелегко видеть людей с потухшими, безвольными глазами, которые погружаются то в глубины морей, то в глубины стаканов, избегают острых вопросов и ответов, вообще ведут себя именно так, будто ничего из того, что происходит, не должно касаться их размеренной и спокойной жизни. Дружба спокойно трансформировалась в «френдование», а активное участие и интерес к активной жизни — в безмятежное сидение перед экраном компьютера, на просторах «Одноклассников» или бесконечных дискуссий на форумах. На дачах. В Гоа. В лесу. В горах. Где угодно и с кем угодно: главное, никогда не разевать ртов.

В целом социальная смерть поколения как раз и является последовательной необратимой утратой связей на индивидуальном, групповом уровне, что в конце концов нередко приводит к преждевременной старости, болезни и непосредственно к смерти. В ближайшие два-три года мы станем свидетелями очень жёсткого «отключения», череды смертей представителей поколений в возрасте от 45 до 55 лет.

Мы станем свидетелями социальной и физической смерти наиболее активной части общества, того локомотива энергий, который способен принимать на себя ответственность и выполнять поставленные задачи, который способен двигаться вперёд, а не по кругу. Повторю: речь не идёт о целенаправленном уничтожении конкретных людей руками тех или иных силовых структур или бюрократическими аппаратами министерств и ведомств. Речь идёт о том, что целое поколение в основной своей массе проваливается в пропасть своими собственными руками.

Действительность 10-х разительно отличается от того набора ценностей, иллюзий, которыми были насыщены 90-е — начало 2000-х годов. Более того, 10-е, события 2012-го будто отрежут прошлое — СССР, иными словами, прошлое станет только прошлым, тем, чему должно отправляться в архив. Прежние механизмы включения активности давно не работают и больше не будут работать.

То, на что всегда и неизбежно отзывался внутренний голос моего поколения, просто исчезнет окончательно: внутренние голоса новых поколений равнодушны или совершенно безучастны, точнее, для них существуют совершенно другие манки. Интеллектуальная элита сменится, она, собственно говоря, уже активно меняется, и сейчас мы можем наблюдать этот самый феномен вакуума, о котором опять же равнодушно говорят представители моего поколения. Есть журналисты, но нет журналистики, есть писатели или режиссёры, нет литературы и кино, и так можно продолжать до бесконечности.

Сейчас действительно неважно, как вы оцениваете те или иные системы ценностей, которые идут на смену и обретают действительность, важно другое (и частые смерти состоявшихся людей только подтверждают эту истину): поколение Х исчерпало свой энергетический ресурс. Неважно, сколько будет теперь депутатов парламента, какая ротация кадров будет проведена в высших эшелонах власти, какие национальные проекты будут предложены населению, как изменится структура тех или иных общественных организаций, — всё это будут механические перестановки того, что имеется, что дано в наличии, совершенно без энергетических всплесков к созданию чего-то подлинно нового, прежде всего в способе и средствах коммуникации между людьми и поколениями. Кроме того, это будет действительно последний акт драмы постсоветской эпохи, где все итоги подведены и о времени, когда вновь можно будет «искренне разевать рот», можно мечтать только на диване или на кладбище.

Вам где больше нравится?

Сергей Роганов, Частный корреспондент