ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ

Советская психиатрическая “карательная медицина”, похоже, не ушла окончательно в прошлое. Ее рудименты сохранились в Херсонской областной психиатрической больнице. Для персонала которой пациент – что угодно, даже груша для битья, но только не человек, поверженный недугом. Впрочем, эта безнаказанная практика не могла бы существовать, не сложись традиция порочных отношений в «крышевании» психиатрического ведомства представителями областных управлений здравоохранения, прокуратуры, милиции и бюро судебно-медицинской экспертизы. Преступные равнодушие, халатность и пренебрежение своими служебными обязанностями – вот та среда, которая “на потоке” калечит людские жизни и судьбы.Лечили… побоями

Осенним утром 2002 года, как и на протяжении нескольких последних недель, Ольга Ивановна собралась навестить своего сына. Дима уже длительный период находился на лечении в херсонской областной психиатрической больнице – по причине обострения эпилепсии. Собрав небольшую «передачу», она отправилась в поселок Степановку, где размещается лечебница. В отделении ее охватил ужас: «Мы с моим старшим сыном смогли узнать Диму только по одежде, – еле сдерживая слезы и раскладывая перед собой фотографии, на которых запечатлен молодой парень в больничной одежде, словно побывавший на допросе в фашистских застенках, рассказывает Ольга Ивановна. – Лицо, как и все тело, было покрыто ссадинами и синяками. Губа разбита, глаз заплыл, разбит висок, ухо черное. По словам Димы, ночью его привязал и жестоко избил санитар Кораблев. Лишь утром медсестра, увидев моего сына привязанным, освободила его, и оказала первую помощь».

Мать сразу же отправилась в Суворовское РОВД Херсона, где написала официальное заявление. Правда, выезжать на место происшествия сотрудники милиции наотрез отказались, аргументируя это тем, что они уже «задолбались» туда каждый день «мотаться». Впрочем, направление на судмедэкспертизу все-таки выписали. Однако для судебных медиков направление оказалось недействительным. Эксперт – госпожа М.Черныш – потребовала прокурорского направления. Я принесла из прокуратуры направление на судмедэкспертизу. Когда же мы с врачом Ведровым прибыли в «Степановку», мы увидели моего сына, явно находившегося под воздействием наркотических препаратов. Он плохо что-либо понимал, проявлял сонливость и заторможенность мышления. Хотя утром был активен, трезво мыслил».

Но этот факт не заинтересовал эксперта. Впрочем, медик не особо утруждал себя и установлением истины. В результате чего на свет появилось заключение, в котором отражены только те телесные повреждения, получение которых легче всего было бы подвести под официальную версию: 04.09.02 пациент вел себя нервно, а около 19 часов начал проявлять признаки агрессии, стал набрасываться на больных. Ему была сделана инъекция укола, во время которой он случайно ударился об угол кровати, вследствие чего под левым глазом образовался кровоподтек. В общем, «упал, очнулся гипс».

«Официальная версия – липа, – утверждает мать потерпевшего. – 4 сентября у нас было семейное торжество. Я, мой старший сын Максим, Димка находились вместе часов до 9 вечера, в столовой больницы. У Димы было хорошее самочувствие, никаких признаков нервозности или агрессии. Зато медсанитар Кораблев, дежуривший в тот день, был «под градусом». Кроме того, мне непонятно, как врач-эксперт с 9 летним стажем не «заметил» видимое невооруженным взглядом смещение линии носа в результате перелома его костей (перелом носа с вывихом четырехугольного хряща и затруднением носового дыхания, полученный в начале сентября, через несколько дней после проведения экспертизы подтвердился рентгеновскими снимками и обследованием двух специалистов лор-врачей). Непонятно, почему он не отразил в акте повреждения, расположенные на правой стороне тела, что делает версию о случайном падении несостоятельной: ни опухшей, разбитой губы, ни ушиба головы. В общем, ничего, что могло бы явно обличить его коллег-медиков.

В итоге, на основании половинчатого заключения судебно-медецинской экспертизы, прокуратура Суворовского района Херсона отказала в возбуждении уголовного дела. Мол, факты, изложенные в жалобе потерпевшего, не нашли своего подтверждения. «После избиения, – рассказывает Ольга Ивановна, – я настояла, чтобы моего сына перевели из 16-го в 11-е отделение. Но это не помогло. По словам Димы, его ночью душил санитар, заставляя выпивать незнакомое лекарство. При этом говоря: «Димка, сука, открой рот и выпей таблетку! Не выпьешь, я тебя прямо на месте задушу». После этого инцидента у сына вновь наблюдалась заторможенность мышления, сонливость, как будто он находился под воздействием каких-то наркотических препаратов. В то же время лечащий врач Немировский меня убеждал, что Дима практически ничего не помнит из того, что происходило в 16-м отделении.

По данному факту было проведено служебное расследование. Но, по официальной версии руководства психиатрической больницы, никакого инцидента и не было. Ну, померещилось спросонья больному что-то страшное…

Видя, что оставлять сына в ХОПБ – небезопасно, мать в срочном порядке его выписывает. Однако вскоре, в декабре 2002-го, вновь вынуждена положить Диму в психиатрическую больницу: у парня начались сумеречные расстройства сознания (которых у него до первичного лечения в «психушке» не было вовсе). Тем временем медсанитар Кораблев (либо по собственной инициативе, либо по указанию свыше) ударом по переносице(!) пытается выровнять парню нос. Сразу же после этого за 18 дней Диме сделали 4(!) рентгена носа, плюс несколько консультаций лор-врача. Очевидно, таким варварским способом медперсонал пытался “исправить” ситуацию с избиением пациента…

И вновь последовало обращение в прокуратуру, и вновь проводилась судебно-медицинская экспертиза, и опять-таки – экспертом И.Ведровым. И снова почтенный судебный медик заметил только «рассечение», и совсем «не приметил» видимое, не вооруженным взглядом, искривление носовой перегородки (попросту – сломанный нос). Остается только гадать, чем можно объяснить подобную «слепоту» квалифицированного эксперта. Может тем, что ушибы и ссадины – это одна статья УК, и ответственность за травмы предусматривается всего лишь в виде штрафа или лишением свободы на срок до одного года. А вот сломанный нос, к тому же – с искривлением носовой перегородки, можно квалифицировать как неизгладимое обезображивание лица. А это уже другой статья: например, нанесение умышленных тяжких телесных повреждений. За что можно лишиться свободы на срок от пяти до восьми лет. Плюс ответственность руководителей медучреждений, допустивших подобный акт садизма. Похоже, именно ответственности руководства и медперсонала психиатрички господин Ведров и не хотел…

Прокурорское “крышевание”

Мать всеми силами добивалась возбуждения против виновных лиц уголовного дела. Неугомонная женщина пробилась даже к заместителю областного прокурора. «В 2002 году мной была направлена в Днепровскую прокуратуру жалоба на умышленную фальсификацию данных экспертизы моего сына экспертом Ведровым (кстати, ответ на эту жалобу я жду по сей день, спустя уже почти три года). В то время все Димины побои не зажили, и можно было четко зафиксировать и сломанный нос, и разбитое ухо, распухшую губу. Но районная прокуратура, осуществляющая надзор за соблюдением законности Херсонским бюро судебно-медицинской экспертизы, на мою жалобу никак не прореагировала. Поэтому я пошла на прием к заместителю областного прокурора господину Кузьменко, оставила ему жалобу на действия судмедэксперта и приложила фотографии избитого сына. Прошло немного времени, и снимки из дела исчезли. – делится воспоминаниями Ольга Ивановна, И дает указание провести дополнительные следственные действия в отношении руководства и медперсонала ХОПБ. Спустя несколько месяцев снова следует отказ – “состав преступления отсутствует”.

В 2003-м Дмитрия, в связи с участившимися сумеречными состояниями сознания, вновь помещают в Херсонскую областную психиатрическую больницу. И инцидент с избиением повторяется. По словам Димы, санитар завел его в ванную комнату, туда же он «запустил» другого больного мужчину, который тут же принялся избивать беззащитного парня. Бил головой о кафельный пол…

И все – по кругу. Вновь – заявление в милицию (райуправление Суворовского района Херсона), вновь («спустя рукава») – судебно-медицинская экспертиза. И вновь правоохранительные органы отказывают в возбуждении дела за отсутствием состава преступления. Правда, из Министерства здравоохранения пребывает специальная комиссия. «Представители комиссии должны были проводить медицинское освидетельствование моего сына. Я хотела изложить им свои жалобы, но не получилось, так как высокие гости ничего слушать не хотели и откровенно хамили. Мол, все мы когда-то умрем, и чего вы, мамаша, так нервничаете…»

И вновь «чудеса»: представители Минздрава только за порог, Диму помещают в надзорную комнату (специальная комната, куда право доступа имеют только медработники). Туда же санитар впускает другого больного, дает ему в руки швабру и приказывает избивать Диму: чтобы не повадно было жаловаться маме, и звать сюда всякие комиссии…

Круговая порука

Благодаря «прогресивному» лечению, парня трижды (по неизвестным для родственников причинам) перевозили в палату интенсивной терапии неврологического отделения больницы им.Тропиных.

«Однажды я пришла в «Тропинку» проведать сына. Он поступил туда с необычными симптомами: судороги и беспрерывное дрожание конечностей, очень высокая температура тела (около 40 градусов) состояние полного оглушения (отсутствие слуха, зрения, неподвижность). Увидев его в таком состоянии, одна пожилая медсестра сказала мне: «Знаете, я здесь 30 лет проработала, и те симптомы, которые у вашего сына, никак не соответствуют всего лишь эпилепсии. Это больше похоже на ушиб мозга».

Как только медики больницы Тропиных узнали, что мой сын был избит в психиатрической больнице, весь медперсонал охватил «обет молчания». Все строго следовали официальной версии – эпилепсия. Буквально через два дня созваниваются с ХОПБ и просят их выслать «скорую». Получив отрицательный ответ, сами находят медицинский транспорт, и Диму – в тяжелейшем состоянии – под капельницей отправляют в психиатрическую больницу. Чуть позже парень все-таки расскажет матери о причинах столь резкого ухудшения своего здоровья. В психиатрическом отделении, его вновь несколько раз избивали, но в этот раз уже без следов…

Опасаясь за жизнь ребенка, Ольга Ивановна забирает сына домой. Однако дома, в день выписки, у него появляется тошнота, рвота, головная боль, отказали ноги. Была вызвана «скорая», и в марте 2003-го с диагнозом сотрясение головного мозга Дима был доставлен в больницу имени Тропиных. Но дежурный врач отказывает в госпитализации. Якобы, сотрясение не подтверждается, а со своей эпилепсией парень пусть лечится в психиатрической больнице. Матери ничего не оставалось, как забрать сына и нанять в частном порядке для ухода за ним на дому врача…

В мае Дима вновь по «скорой» доставлен в больницу им. Тропиных с подозрением на эпистатус. И вновь дежурный-невролог, опровергнув поставленный врачом скорой помощи диагноз, не находит причин для госпитализации. Не смотря на то, что сам ставит парню диагноз: эпилепсия, частые эпиприступы. Не тронуло сердце эскулапа и то обстоятельство, что у парня в любой момент могли вновь начаться судороги, и вновь пришлось бы вызывать «скорую». Между тем, ст.38 Закона Украины «Основы законодательства Украины про охрану здоровья» которая гласит: «Каждый пациент имеет право, если это оправдано его состоянием, быть принятым в любое государственное лечебно-профилактическое заведение по собственному выбору, если это заведение способно обеспечить соответствующее лечение». К тому же квалификация врачей-неврологов этой больницы вполне позволяет лечить больных эпилепсией. Необходимые же для лечения препараты, в условиях современного состояния медицины, в большинстве случаев покупают родственники. Почему же тогда врачи этой больницы настойчиво отказывали Диме в госпитализации?

«Я пыталась положить моего сына на лечение в какую-нибудь другую городскую больницу. Сначала хотела в Водникова, и вроде бы уже договорилась с заведующей неврологическим отделением. Затем вдруг категорически отказалась. Я дважды обращалась в областное управление здравоохранения – один раз с просьбой положить сына на лечение в областную больницу, второй раз с просьбой о его госпитализации в любую больницу. И оба раза мне отказали. Я пыталась добиться направления на лечение и обследование в профильный медицинский научно-исследовательский институт. Меня переадресовали к Паломарчуку, главврачу ХОПБ и главному психиатру управления. Но именно этот человек прикрывал совершаемые в отношении моего Димы преступления.

Ольга Ивановна не раз пробовала узнать результаты анализов и обследований, проведенных ее сыну в ХОПБ, но – безрезультатно. И по этому поводу пишет жалобу в Херсонский облздрав. Вскоре получает ответ за подписью замначальника управления господина М.С. Брагара. В котором он сообщает, что Ольга Ивановна якобы была детально проинформирована о решениях, касающихся лечения ее сына, письмами Областного управления здравоохранения. Следует отметить: более чем за двухлетний период мать не получила не одного письменного сообщения о назначаемом ее сыну лечении.

Между тем в ст.26 Закона Украины «Про психиатрическую помощь» сказано: «Больной при предоставлении ему психиатрической помощи или его законный представитель имеют право на ознакомление с историей болезни и другими документами, а так же на получение в письменном виде любых решений про оказание ему психиатрической помощи». Сегодня же мать не может официально – за подписью врача – узнать не только о назначенных медпрепаратах, но даже результаты флюорографии ей никто не хочет «раскрывать».

Хотя даже ст.6 вышеупомянутого закона гласит: «Право на получение и использование конфиденциальных сведений про состояние психического здоровья пациента и предоставление ему психиатрической помощи имеет сам пациент или его законный представитель». Так что и зав.отделением ХОПБ, и его начальник зам.облздрава Брагар просто обязаны были бы предоставить матери больного эпикризы. А пустопорожние отписки и прикрывание друг друга – ой как похожи на превышение служебных полномочий! А ведь это статья УК… Но это факт: Ольга Ивановна не имеет никакой конкретной информации о проводимом ее сыну в «психиатричке» лечении. Знает только, что оно «соответствовало заболеванию».

Убойная медицина

…Тем временем состояние Димы продолжает оставаться крайне тяжелым. Постоянная высокая температура, частые судороги. 14 марта нынешнего года парня, после серии эпиприступов, на карете скорой помощи снова доставляют в больницу им. Тропиных.

«Состояние больного было довольно тяжелое, – рассказывает врач «скорой помощи» Мария Ивановна Шрамкова, – судороги закончились только в машине. По медицинской терминологии это состояние называется предстатусным (эпистатус – развернутый эпиприпадок, прим.автора). Поэтому он был доставлен в больницу для осмотра врачом-реаниматологом. Специалист статус не подтвердил. Согласно инструкциям областного управления здравоохранения, больной подлежал перевозке в психиатрическую больницу. Однако я настаивала на госпитализации в неврологическое отделение, так как мною больному был введен противосудорожный препарат сибазон. Его доза не была отрегулирована, и у парня в любой момент вновь могли начаться судороги. Поэтому после моих настоятельных просьб и просьб матери, заведующая неврологическим отделением все-таки согласилась госпитализировать парня».

«Мы никому не отказывали в госпитализации, – комментирует ситуацию заведующая приемным отделением больницы им.Тропиных Т.Савельева. – Дело в том, что мальчик – инвалид 1-й группы – постоянно находится на лечении в психиатрической больнице, заболевание у него неврологическое, поэтому вызывается врач невропатолог, который должен решать, кем и где должна оказываться помощь. В случае несогласия с решением врача-специалиста приглашается заведующий отделением, который и решает, есть ли необходимость в госпитализации или нет».

…Четыре дня Дима провел в палате интенсивной терапии неврологического отделения. С каждым днем его состоянии становилось все хуже и хуже. На пятый день он оказывается в реанимации. До момента поступления в больницу парень мог самостоятельно передвигаться, в процессе ж стационарного лечения у него на второй день отнимает руки и ноги, и он впадает в кому. 18 марта по непонятным причинам у него отказывают легкие, и пациент подключается к аппарату искусственного дыхания. Как ни странно, с 14 по 18 марта матери постоянно сообщают, что все анализы сына хорошие.

«Парень поступил к нам 14 марта. Диагноз: частые эпилептические припадки, – комментирует главный врач больницы им.Тропиных Л.Ремыга, – состояние было оценено как средней степени тяжести. 17 марта произошло повышение температуры до 38 градусов, врачи-реаниматологи констатировали отек мозга, и парень был переведен в реанимацию. Пациенту сделали рентген, в результате которого была выявлена не то двухсторонняя пневмония, не то туберкулез – пока мы точно сказать не можем. Кроме того, у больного наблюдался сниженный уровень сахара, из-за чего он был осмотрен врачом-эндокринологом» (а как же ж сообщения матери о хороших анализах? – прим. Авт.).

Странно, не правда ли? После серии эпилептических припадков никто из врачей не соизволил поставить в известность об этом мать больного. Кроме того, как позже станет известно из истории болезни Димы (доступ к которой, вопреки закону, мать получит только после вмешательства прокуратуры), у него на протяжении всего времени пребывания в стационаре держалась повышенная температура, колебавшаяся в пределах от 37,4 до 37,9 градусов. При этом результаты осмотра его разными врачами более чем противоречивые. Например, врач-эндокринолог после осмотра пациента в 9 часов утра 16 марта, делает в истории болезни запись: «Больной не контактен, команды не выполняет». В тот же день, в 12 часов, Диму якобы осматривает заведующий неврологическим отделением, который отмечает совершенно противоположное: «больной контактен, передвигается с помощью родственников…» и т.д. И это в то время, когда родственники жалуются на Димино бессознательное состояние. «Якобы» потому, что, со слов матери, она была с сыном именно в этот день и именно в это время, но никто из невропатологов его не осматривал.

18 марта в 9 утра осмотр опять проводит заведующий неврологическим отделением, который отмечает, что больной на болевые раздражители реагирует. В 9.30 совместный осмотр пациента, лечащим врачом-реаниматологом и завреаниматологии: «на болевые раздражители не реагирует». И дело тут не просто в «небольших» расхождениях между медицинскими тонкостями, за ними скрываются разные данные о состоянии здоровья пациента, тяжести протекания заболевания, в конце концов, за ними может скрываться и разный диагноз. Остается так же открытым вопрос о типе заболевания Диминых легких, что это туберкулез или пневмония? Если следовать официальной версии – пневмония. Но тогда почему, у парня более месяца держится температура, и ее не снижает даже многократный курс интенсивного лечения антибиотиками? Зачем понадобилось главному врачу «Тропинки», депутату Херсонского городского совета Л.Т. Ремыги, идти на явное нарушение закона, с целью засекречивания от родственников данных об истории болезни Димы? Почему даже прокуратуре, с трудом удалось его заставить выполнить требования ст.39 Закона Украины «Основы законодательства о здравоохранении», Закона Украины «Про информацию» и целого ряда других нормативно-правовых документов, обязующих медиков предоставлять родственникам для ознакомления историю болезни и любые другие документы, касающиеся оказания больному медицинской помощи? На эти вопросы у нас нет ответов, остается только строить догадки и предположения…

P.S. События развиваются стремительно: пока материал готовился к печати, выяснилось: с легкими у Димы все в порядке. Но у парня отсутствует левая почка и воспалена правая. Факт отсутствия одной из почек стал настоящим шоком для матери. Ведь ее сын на протяжении 20 (!) лет постоянно лечился в различных медицинских учреждениях – в Херсонской детской областной больнице, в больнице им. Тропиных (два года назад), в областной психиатрической больнице, где осматривался главным терапевтом; дважды проходил обследование в Киеве. И нигде отсутствие почки не было выявлено!

Так от чего все эти годы «лечили» Диму?..

При таком уровне отечественной медицины неудивительно, что буквально вся страна спасает девочку Настю, обгоревшую при пожаре – как говорится, всем миром.

Александр Тарасов, Херсон, специально для «УК»