— Думаешь, я ей нравлюсь? — спросил Келли, невысокий крепкий мужик из Техаса. Аккуратная бородка, добрые и хитрые огоньки в глазах, на голове — нелепая ковбойская шляпа: он выглядел гораздо моложе своих сорока пяти.
Неделю назад Келли приехал в Сибирь, чтобы наконец встретиться с Натальей. Их роман по переписке длился уже несколько месяцев, и американец был готов перевести отношения на новый уровень, но при встрече женщина вела себя странно, общение совсем не ладилось, и он жаловался мне, что совсем не нужен ей без своих денег. Мы сидели вдвоём посреди гостиничного номера, допивая виски за его счёт, — обеспеченный американский жених и его переводчик. Я чувствовал, что должен его утешить:
— Нравишься. Просто… менталитет разный, понимаешь? Ей нужно время, чтобы раскрыться тебе.
Вообще-то мне было действительно жалко мужика, я даже подумал: может быть, сказать ему всё как есть и бросить это гнилое занятие? Я-то прекрасно знал, что на самом деле никакого романа не было, а Наталья никогда не получала никаких писем. Все эти месяцы переписку от её имени вели мои коллеги из «международного брачного агентства».
РАБОТА МЕЧТЫ
В две тысячи каком-то году один молодой и очень предприимчивый русский парень накатал строчки кода для сайта международных знакомств и назвал его «Наташа Клаб». Иностранцы приходили на сайт, чтобы найти себе нежных, любящих, красивых жён и не жалели долларов. Вместо живых женщин на сайте быстро появились ушлые ребята, и, по согласованию с админами, организовали «брачные агентства».
Сайт зарабатывал на мужчинах: бесплатно они могли просматривать профили девушек, писать сообщения и открыть первое письмо от женщины. Открытие второго и всех последующих стоило денег, и чем больше у мадам поклонников, тем дороже каждому новому мужчине обходилась эта переписка. Так, первый открывал письма за пять долларов (по курсу 2010 года — 150 рублей). Если появлялся ещё один ухажёр, для него каждое сообщение стоило уже 5,25 доллара. Для третьего — 5,5. И дальше по нарастающей, пока цена не взлетит до максимальных двадцати долларов за письмо. Девушек и регулярную переписку обеспечивали агентства, за что и получали клиентскую базу и свой процент.
Именно в такой организации я и проработал семь месяцев. Официально — переводчиком, а по факту — подставной женщиной, писателем, курьером и немножко экскурсоводом.
В 2010 году я закончил университет по специальности «учитель иностранных языков». Мне только исполнилось двадцать три, в армию меня не взяли — вся жизнь была впереди, и я никуда не торопился. С голоду не умирал и жил в квартире своей девушки. Когда сидеть на чужой шее стало стрёмно, решил найти работу.
В то время я понятия не имел, чем хочу заниматься: работать по специальности не хотелось, продавать телефоны в Евросети тоже. Единственное, что умел, — говорить на английском и немного на немецком, но сомневался, что в Барнауле кому-то нужны переводчики. Разместив резюме, приготовился долго ждать, но уже через два дня моя красная раскладушка Nokia 2650 неожиданно завибрировала от входящего вызова. Молодая девушка сказала, что им понравилось моё резюме, и пригласила меня на собеседование.
Встречу назначили в тот же день, на пять вечера. У входа в гостиницу, где на первом этаже располагалась фирма, меня встретила бывшая однокурсница (по телефону я её не признал) и провела меня в офис. В кресле, налево от двери, за небольшим стеклянным столиком сидела дама лет сорока в строгом костюме. Она пила кофе из малюсенькой чашечки, как в бразильских сериалах, которые тогда вовсю шли по ТВ.
— Это Даниил, учились вместе, — представила меня однокурсница. — Это Вероника Игоревна, директор.
Мне вкратце обрисовали суть: работаем с девяти утра до шести вечера, обеспечиваем личную переписку между мужчинами-иностранцами и нашими девушками, помогаем людям найти своё счастье. Работа интересная, особенно когда пары встречаются вживую.
— Это самая популярная в мире площадка, где иностранцы знакомятся с россиянками. Для женщин она полностью бесплатная, платят мужчины, на этом мы и зарабатываем. — Вероника Игоревна говорила спокойно, размеренно, весомо. — Как хорошо, что у нас снова есть парень! Работал один, так уехал в Финляндию на ПМЖ. Но такая у нас интересная работа, что он до последнего откладывал отъезд. И девушки у нас такие красивые, ну просто вообще, даже красивее итальянок. Часто заходят в гости, увидишь.
Женщина говорила правильные вещи, мне тут же захотелось приступить к работе, и я спросил, где брать письма, которые нужно переводить. Вероника Игоревна посмотрела на меня, как на дебила.
— У нас девушки все очень занятые, поэтому часто просят писать письма вместо них.
Как-то совсем не сразу я догнал, что это развод: никто никого ни о чём не просил. Девушки были уверены, что агентство ищет им мужчин на сайте и общается как посредник, строго по информации из анкеты.
— Они заполняют вот такие подробные опросники, — Вэ И, как за глаза называли её все сотрудники, достала из ящика стола толстую папку и протянула мне. — Остальное можно позвонить узнать, если действительно важно.
Я бегло просмотрел анкеты, где были указаны возраст, рост, вес, отношение к курению и алкоголю и требования к потенциальному партнёру, состоявшие из этих же пунктов. Работа переводчика оказалась работой писателя: не нужно переводить никакие письма и никому не надо звонить и задавать вопросы — важно лишь количество постоянных переписок у каждого профайла и итоговая цифра заработка.
Зарплата состояла из оклада в четыре тысячи рублей и премии за выполнение плана. Премия, как оказалось впоследствии, напрямую зависела от настроения директора. Первый месяц — испытательный.
Мне показали фото пышной длинноволосой блондинки с надменным взглядом.
— Нужно написать от её имени сообщение, при помощи которого она могла бы вступить в общение с незнакомым ей мужчиной.
На текст ушло пять минут, я на набросал что-то вроде: «Я понимаю, что я красивая, и ищу себе достойного спутника. Занимаюсь спортом, обожаю книги, умею готовить и знаю, как вести себя с мужчиной на людях и наедине в спальне».
Однокурсница прочитала вслух, Вэ И усмехнулась: меня приняли.
КОПИПАСТА И «КОСМОПОЛИТЕН»
Первые дни я осваивался. Мне дали несколько безнадёжно страшных тёток, на которых я тренировался быть женщиной: лёгкой, сексуальной, загадочной, соблазнительной. Через неделю за мной закрепили пятнадцать профайлов, которыми раньше управляла моя бывшая одногруппница. Три из них были более-менее раскрученные и имели постоянных почитателей. На первый месяц мне назначили «детский» план — поднять три тысячи долларов.
Большую часть времени мы — я и трое других сотрудников, вернее, сотрудниц — проводили в небольшом уютном офисе: дизайнерский ремонт, нежно-оранжевые стены, пару столиков и уютный диванчик, на которым мы сидели с ноутбуками и пили кофе.
Каждый день начинался одинаково: с «заготовки» — письма, которое в этот день уходило заморским женихам. Писать каждому отдельно слишком долго, поэтому в ход шла копипаста. Каждому отсылалась одна заранее написанная заготовка, в ней подставлялось нужное имя и несколько предложений с ответами на вопросы, если поклонник о чём-то спрашивал в своём последнем письме.
Для заготовки нужно было найти какую-нибудь интересную тему. Я открывал Cosmopolitan, Vogue and MAXIM или любой другой глянец, номеров которого у нас было не счесть, и выбирал одну из дурацких статей, служивших нам вдохновением. «Секс на первом свидании: за и против»? Отлично. Быстро набираешь несколько вариантов текста. Один — для постоянных поклонников: это те, кто уже давно в переписке и точно откроет письмо, для таких нужно было писать более откровенно и лично. Второй вариант — для собеседников, которые открывают письма только одну-две недели, но ещё не успели стать «постоянниками». Для таких нужно было писать длиннее, «раскрываясь», но оставляя недосказанность, чтобы мужчина вернулся вновь.
Заготовка, особенно её начало, — дело ответственное: получатель видит только первые пять-семь слов; чтобы прочитать сообщение целиком, он должен заплатить деньги. Первая строчка должна быть яркой, чтобы у мужика встал посильнее и остановить его не смогла даже жадность.
Под конец я составлял небольшое приветственное письмо в духе «увидела тебя — и в сердце моём вспыхнула надежда на счастье». Такая рассылка веерно отправлялась по всем мужчинам, которые зарегистрировались в последние сутки, менялось только имя. Эта часть работы занимала полтора-два часа с перерывом на перекур.
На входящие письма, если такие были, приходилось отвечать лично, но заготовка с провокационной темой помещалась всегда. Среднее письмо получалось совсем не длинным, пять-шесть абзацев по три-четыре предложения.
Обойма клиенток пополнялась регулярно, в основном подругами Вэ И, их дочерьми и знакомыми их дочерей. Каким-то образом у директрисы получалось находить нужные слова, она предлагала разместить анкету в «международном брачном агентстве», обещала цветы, дорогие подарки и потенциальную возможность выйти за молодого, красивого и богатого иностранца. Всё, что от них требовалось, — подписанный договор на услуги агентства и краткое видео с паспортом возле лица. Всё это мы предоставляли администрации сайта, чтобы подтвердить, что анкета — не фейк. Дополнительно Вэ И предлагала женщинам сделать «правильную» фотосессию со знакомым — за неё клиентки сами платили начальнице от четырёх до шести тысяч рублей.
Когда появлялась новая анкета, я создавал профиль на сайте, размещал фотографии, придумывал описание для раздела «о себе»: «нежная, не по годам мудрая, чувственная, бесконечно одинокая» — и всё в таком духе. Дальше нужно было подобрать ещё не занятый никнейм: candy_girl, YourSweetLady или sundayflower — и можно писать незнакомцам. Первое сообщение рассылалось абсолютно всем, кто зарегистрировался на сайте за последние несколько месяцев. Так набирались «подписчики».
За «переводчиком» закреплялось по двадцать-тридцать профайлов. У каждого — от пяти до двадцати поклонников. Почти все они читали письма ежедневно, некоторые открывали по два письма в сутки. У агентства был свой отдельный кабинет партнёра на сайте, где мы могли просмотреть полную статистику: письмо какой девушки было открыто, в какой день, в какое время, за какую сумму, общий доход от каждого профайла за сутки, за неделю, общий доход и так далее. Половину всех денег, заплаченных иностранцами за письма, забирал сайт, остаток — доход агентства.
Агентств, подобных нашему, на сайте было не счесть. Только в Барнауле их было два, но больше всего работало с Украины: девушки из Мариуполя, Одессы и Львова были нашими главными конкурентками. Неудивительно: лететь в Киев из Европы намного дешевле и не так страшно, как в далёкую холодную Сибирь, к тому же сотрудники украинских агентств были настоящими наглецами. Не стесняясь, они сразу писали мужчинам: если ты нищеброд, можешь ни на что не рассчитывать — и с первых же сообщений просили подарки и приглашали на свидания.
Стараясь не отставать от украинских коллег, мы тоже писали мужчинам с просьбами. Пришлось изучать искусство женских намёков: «Мне сегодня так одиноко, за окном зима и холод, так мало ярких красок у нас в Сибири».
Если на том конце не понимали, бил в лоб: «Мне давно никто не дарил цветы». Или: «Мне кажется, мужчина должен делать красивые жесты и удивлять свою женщину». Некоторым «постоянникам» можно было просто написать: «Дорогой, хочу подарок. Пришли».
Ассортимент онлайн-магазина на сайте наполнялся самими агентствами. Мы вывешивали фотографии букетов, украшений и прочее и назначали цену. Одиннадцать роз стоили, например, около четырёх тысяч рублей. Возмущённые женихи резонно писали в агентство: а чё так дорого?
Агентство, нашими же руками, печатало резонный ответ: э-э, дорогой, тут Сибирь, зима, своего ничего не растёт, а доставлять дорого, но мы, конечно, можем передать клиентке, чтобы она выбрала серёжки подешевле. Ни один не сказал: давайте так и сделаем.
Прелесть подарков была в том, что этот доход полностью доставался агентству, сайт не брал себе ни копейки. Клиент присылал деньги, я шёл в цветочный, покупал букет за пятую часть заявленной цены, доставлял клиентке, фотографировал её для отчёта администрации сайта и жениху. Половину прибыли отдавал Вэ И, остальное клал себе в карман.
Дары от щедрых ухажёров все принимали без колебаний, хотя некоторые девушки были замужем, и им следовало привозить подарки на работу. Кто-то ставил условие: никаких встреч; у других муж мог часто бывать в командировках или работать где-нибудь на севере вахтовым методом, тогда они были свободны и могли встретиться с гостем. На таких свиданиях агентство зарабатывало великие деньги.
«БЕЗ НАШЕЙ ПОМОЩИ ТЕБЯ ИЗНАСИЛУЮТ»
Агентство всегда вызывалось помочь с приездом: высылало официальные приглашения для визы, бронировало отель и встречало в аэропорту. Конечно, не бесплатно. Но если за приглашение и отель клиент готов был заплатить, то многие другие расходы становились для них сюрпризом.
За встречу в аэропорту иностранцы платили пять тысяч рублей. Объявлялось им об этом уже возле стойки ресепшн в гостинице. Кто-то платил без разговоров, на возмущение других у нас имелся универсальный ответ: это Сибирь, братан, народ здесь дикий, по-английски никто не говорит, и без нашей помощи тебя ограбят, убьют, а может, даже и изнасилуют.
На каждое свидание иностранца с клиенткой агентства покупались цветы — куда без цветов. Цена за букет озвучивалась после встречи, когда отказаться уже невозможно. Конечно, жених платил за рестораны и другие развлечения: за себя, за даму и за переводчика. Некоторые заявляли, что не станут оплачивать еду и напитки переводчика. И на такой поворот событий была чёткая инструкция. Переводчик подтверждал, что платит сам, ел-пил что хотел, под конец просил официанта принести кофе и отдельный счёт. Тот приносил две кожаных папки, одну отдавал мне — там лежал счёт на 100 рублей за кофе, всё остальное вписывалось иностранцу. Ресторанов в городе мало, официанты — одни и те же — всегда получали с наших посиделок хорошие чаевые.
После встречи с клиенткой гость узнавал, что ему нужно оплатить все поездки избранницы на такси — не на автобусе же она добиралась к нему на встречу. Мне нужно было сообщить об этом и забрать деньги по заранее приготовленным чекам, куда предварительно вписывались нужные суммы.
И конечно же, иностранец оплачивал работу переводчика, которая заключалась не столько в том, чтобы перевести сказанное, сколько в том, чтобы ни у «жениха», ни у «невесты» не возникло подозрений. Сидит, скажем, Брюс и держит в уме все те письма, которые ему написала «Яна», неловко улыбающаяся напротив. В тех сообщениях она могла горевать о погибшем сыне или обещать толстому Брюсу минет, от которого он потеряет голову, — всё, на что хватало фантазии у меня или того, кто вёл переписку. Сам жених тоже хорош: рассказывал всю свою жизнь и не скрывал самых грязных желаний.
По факту же никто из них друг о друге ничего не знает. Работа переводчика заключается в том, чтобы это не стало явным. Приходилось вести два диалога: один — с иностранцем, другой — с клиенткой. Так себе работа, не даёт расслабиться.
Были те, кто понимал, что агентство имеет свой интерес, завышает цены, зарабатывает деньги, но им было на это плевать — они просто наслаждались общением. С такими было легко и интересно. Один швейцарец часто звонил клиентке по телефону и болтал по часу. За перевод, конечно, брали деньги. Роль клиентки играла моя бывшая однокурсница, она поднимала трубку и томным голосом говорила: «Алло? Аллоо?» А я сидел рядом и переводил. Мужик рассказывал смешные истории из жизни, пел песни и блокировал любые намёки и призывы приехать.
Другой европеец любил присылать видео и фото: вот он лежит на диване, вот он только вышел с тренировки и стоит, обернув причиндалы полотенцем. Однажды прислал видео, снятое на видеокамеру (у телефонов камеры были не такие, как сейчас). Там он в красных стрингах танцевал стриптиз, поливал себя вином и смеялся, а на фоне вместе с ним смеялась его жена, которая и держала камеру. В конце они весело смеялись, махали ручками в камеру и целовали друг друга в интимные места.
Встречались и откровенно фриковатые персонажи. Один волосатый как йети мужик с завидной периодичностью присылал одной из моих клиенток длинные письма, где подробно описывал свои фантазии и просил не судить его строго. Он говорил, что хочет найти себе личную рабыню, которую будет пристёгивать наручниками к батарее и не кормить и поить, но она должна дожидаться его с работы и быть благодарной всякий раз, как он к ней обратится. Он запретит ей мыться, но хочет, чтобы ему регулярно делали минет, размазывая слизь по губам, лицу и телу. Золотой дождь тоже был описан в подробностях. Иностранца игнорировали, ничего ему не отвечая.
Но немало попадалось и тех, кто готов был рискнуть и прилететь с несколькими пересадками в Сибирь, чтобы лично познакомиться с той, кто клялась им в вечной любви и готова была уехать за своим суженым хоть на край света.
Таким был и Келли.
КОВБОЙ В БАРНАУЛЕ
В первую же встречу с Наташей Келли подарил ей красивый рубин. Сказал, что у него таких много, хобби такое — обрабатывать драгоценные камни. Весь стол восторженно ахнул.
Через два дня меня отправили выгулять американца, показать ему город и, самое главное, зайти в банк и снять денег. До этого Келли видел только бутики с одеждой и дорогие рестораны.
Честно говоря, смотреть в Барнауле особо нечего. Разве что развалины сереброплавильного завода Демидова, благодаря которому чуть меньше трёхсот лет назад и возник город. Термометры показывали минус тридцать по Цельсию, на дорогах лёд, вдоль них сугробы, голые деревья и суровые пятиэтажки. В такую пору ноздри слипаются от мороза, а на ресницах появляется иней.
Келли встретил меня в полной боевой готовности: длинный, до земли, чёрный кожаный плащ, на ногах тяжёлые ботинки-берцы, глаза скрыты за тёмными очками американского военного, а на голове — огромная кожаная шляпа с широченными полями. Не хватало только автомата Томпсона. Весь его наряд смотрелся так нелепо на фоне декабрьского сибирского города, что прохожие таращили глаза и выворачивали шеи, пытаясь лучше рассмотреть диковинное существо из старых вестернов. Техасская одежда не спасала от минус тридцати пяти, американец мёрз. Я предложил зайти в бар и выпить.
Иностранцы оплачивали услуги переводчика по часам, при этом неважно, чем мы занимались, — переводили их общение с клиенткой или просто проводили с ними время, показывая город, сидя в кафе, прогуливаясь по магазинам или бесцельно болтаясь в лобби отеля, главное — находиться рядом. Каждый час стоил двадцать долларов.
Келли отказался, ему был нужен банкомат. За первые два дня его выдоили по полной, налички не осталось. Чтобы хоть как-то потянуть время, я предложил взять кофе. Выпили, согрелись, я заработал свои десять баксов. Затем я долго искал «правильный» банкомат. Нашли. Он снял пятьсот долларов — максимальная сумма по его карте за сутки.
К обеду американец совсем околел, и я всё же уговорил его выпить. В баре царил полумрак. Негромко играла Metallica, из дальнего зала доносился стук бильярдных шаров и уже почти пьяные голоса. Келли несколько минут постоял у входа, будто принюхиваясь.
— Smells like home. Let’s drink!
Мы пили до пяти вечера и за это время почти подружились. Келли оказался военным, рассказал, что служит в Афганистане, до этого был в Ираке.
В армии платят хорошо, но тратить деньги некуда, поэтому во время отпуска он может поехать куда угодно. Обычно ездит в Иран — там красиво и отличные шлюхи. C женой разведён, есть дочь-подросток.
— Похожа на меня, блять.
— Это плохо?
— А что хорошего в том, когда девочка выглядит как мужик? Надеюсь, станет лесбиянкой.
Прошла неделя. Я развлекал Келли в течение дня, однокурсница — по вечерам, во время встреч с Натальей. Строить глазки и говорить тоненьким голоском она умела, ничего не скажешь. И врать без стеснения у неё получалось намного лучше, чем у меня. В агентство она пришла всего на пару месяцев раньше, но у Вэ И была в почёте и всегда оставалась за главную, когда начальница улетала в Европу.
Каждый день Келли дарил Наталье камень: топаз, изумруд, рубин. Перед ужином американца всегда водили на шопинг, чтобы купить «little present for his sweet Natasha». Каждый день я сопровождал Келли к банкомату, он снимал пятьсот долларов, которых на следующее утро у него уже не было.
Шопинг — отдельная статья развода иностранцев. Вэ И приезжала с Наташей в бутик, говорила: «Тебе хотят сделать подарок, выбирай. На цену не смотри». Клиентка тыкала пальцем в приглянувшуюся ей вещицу, будь то юбка, платье, туфли или даже шуба из натурального меха.
Однокурсница, забирая у меня Келли, лопотала: «Наташа стеснительная, ты заметил, но я знаю, как она мечтает о платье. Давай заедем купим? Женщины любят, когда мужчины угадывают их желания». Вещь через знакомых продавалась по завышенной цене, и так каждый день.
Спустя неделю мне доверили переводить личную встречу влюблённых. Все более-менее приличные рестораны города, которые можно было сосчитать по пальцам одной руки, были уже обсижены, и Наталья захотела в караоке. Я мысленно проклял её и заказал столик на троих.
Чувствуя потенциальную мужскую солидарность, Келли активизировался: он написал свой имейл на бумажке и отдал Наталье, она убрала её в свою сумочку. Я подумал, что завтра меня за это уволят.
— Попроси дать мне её номер, — попросил Ковбой. Ему приходилось почти кричать: караоке только набирали популярность, но ходили в них в основном чтобы пить, а уже потом — петь. На подпевках никого не было, и один за другим мы слушали блеющих во всё горло пьяных посетителей.
Последнее слово клиентка поняла. Я сказал:
— Да, просит имейл, через который он мог бы общаться с тобой напрямую. Давай напишем почту офиса, всё равно ведь переводить придётся. А телефон давать не рекомендую. Во-первых, будет без конца названивать, а по-английски ты не говоришь. Тем более муж рядом может оказаться. — Как полагается, я был в курсе деталей личной жизни. — Можем написать мобильный номер офиса, СМС я буду переводить и тебе отправлять, а звонки заранее согласовывать, чтобы я мог помочь с общением.
Она кивнула. Келли спросил, о чём я так долго говорил. Я ответил, что убалтывал её дать свои контакты, и она согласилась.
Так я стал другом для них обоих.
ШОПИНГ И ВИАГРА ИЗ ИРАНА
За три дня до отъезда у Келли закончились деньги. Ковбою было озвучено, что без шопинга встреч не будет, Наталье — что Келли неважно себя чувствует, приболел.
— I’m screwed, man, — сокрушался Келли, стоя возле телефонной кабинки. Он только что разговаривал с банком, ему сказали, что установленный им же самим ежемесячный лимит исчерпан, изменить его можно только при личном визите в отделение в Техасе.
— У меня не осталось денег, а без них она не хочет меня видеть. I’m fucked!
Его вид был жалок.
— Ты же говорил, у тебя есть деньги. Может, занять у кого, а потом приедешь в Техас и разберёшься с банком?
Он позвонил своей бывшей жене и попросил её отправить ему переводом две тысячи баксов. Затем позвонил дочери и занял у неё ещё пятьсот. «Откуда у подростка столько денег?» — подумал я. Вечером, выходя из офиса Western Union, Келли держал в своей квадратный лапе две с половиной тысячи долларов. Он дал мне полтинник «for the help», я сообщил в агентство, что деньги у клиента есть, и Наталью выпустили на новую встречу.
До неё оставалось два часа. Мы поднялись в номер Келли. Пока он переодевался, я глотал Jack Daniels прямо из бутылки.
— Никакого больше шопинга! — заявил ковбой. — В следующий раз, когда я услышу «шопинг», я скажу «fuck you».
Я потягивал вискарь, на экранной заставке ноутбука мелькали фотографии дочери техасца. Я спросил его, откуда у дочери столько денег, что она легко может занять отцу пять сотен.
— Я плачу ей зарплату за то, что она ухаживает за кустами.
— У тебя есть огород?
— Weed, man. Я выращиваю траву.
Далее последовал краткий курс техасского законодательства в отношении выращивания конопли для личного пользования и советы бывалого травокура. Поскольку Келли бывал дома редко, за урожай отвечала дочь.
— Думаешь, я ей нравлюсь? — спросил Келли о Наталье.
— Думаю, да. Просто… менталитет разный, понимаешь?
Он сказал, что надеялся её трахнуть как следует и по пути в Россию завернул в Иран. Американец достал из чемодана небольшой свёрток. «В Тегеране есть лавочка, где один старик-перс продаёт самодельную виагру — natural product, только herbs, никакой химии». Он щедро предложил отсыпать и мне, но я отказался: кому в двадцать три нужна виагра?
Вискарь закончился. Келли достал сувенирную бутылочку «Джека» и вручил мне:
— Держи. Дома выпьешь, или завтра, с похмелья.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату как к себе домой протопала однокурсница.
— Hello Kelly, — проворковала. — You look nice today.
Её улыбка, интонация — всё было деланым, сочилось фальшью. Этому я так и не научился.
— What’s the plan? — улыбаясь ртом, но не глазами, спросил Келли.
— Shopping!
Келли надел шляпу, снял с вешалки и повесил на руку плащ.
— Great! — наигранно весело сказал он, избегая моего взгляда.
Это была наша последняя встреча. Вскоре он улетел обратно на службу. Несколько раз в неделю ковбой писал на оставленный в караоке имейл письма, платил нам пятьсот долларов в месяц за их перевод, присылал Наташе подарки и деньги, грамотно распределявшиеся между агентством и конечным получателем. Год спустя он вновь прилетал к Наталье, звал её замуж. Я к тому времени уже уволился, а вот подаренная им бутылочка виски «от похмелья» до сих пор при мне. Неоткрытая, на память.
«МЫ СОЗДАЁМ НЕЧТО ПРЕКРАСНОЕ»
Сначала я занимался этим потому, что было интересно. Слова Вэ И действовали — она часто повторяла, какая интересная это работа, рассказывала забавные случаи с клиентами. Когда она говорила, я верил, что всё это не только про деньги: казалось, мы занимаемся хорошим делом — помогаем людям найти свою любовь. Она говорила, что не отдаст «своих женщин абы кому» и «пусть эти заморские женихи сначала докажут, что достойны русской женщины. Красивые поступки, подарки, готовность пожертвовать всем что есть — вот в этом проявляется настоящий мужчина», убеждала директриса. Это помогало чувствовать свою значимость: ведь мы создаём нечто прекрасное — пару!
Вероника Игоревна умела убеждать, и делала она это ненавязчиво. Она приезжала в офис часа на полтора-два в день, чтобы выпить кофе, проверить обстановку и не дать нам расслабиться. Настоящий босс. Каждый раз она, распивая свой любимый Lavazza из мизерной кружечки, которые коллекционировала и которыми был заставлен весь стеклянный стеллаж вдоль одной из стен, рассказывала какую-нибудь историю, мораль которой всегда сводилась к тому, что мы делаем великое дело.
Из её выступлений я узнал, что раньше муж-тиран не давал ей работать, но она пообещала подать на развод — и добилась своего. Долго выбирая, чем заняться, Вэ И, по её словам, остановилась на брачном агентстве не из-за денег, а из-за красоты. Ведь тут можно было помогать людям. Обычно после её слов хотелось херачить втрое усерднее.
Когда в новой компании кто-то спрашивал, чем я занимаюсь, я отвечал правду: работаю переводчиком в международном брачном агентстве. Это звучало круто, ко мне сразу же появлялся интерес, особенно со стороны девушек. Я рассказывал, какие подарки приезжие иностранцы дарят клиенткам, как ухаживают и на какие подвиги готовы. О подробностях, конечно, умалчивал.
Но после Келли во мне что-то изменилось. Он был хорошим, честным и добрым, если не принимать во внимание тот факт, что любил войну и убийства. Мне было его искренне жаль. После отъезда американца у меня резко ухудшились результаты: мои письма открывали всё меньше и меньше. Однажды какой-то австралиец написал мне, что сначала сомневался, но теперь уверен, что переписывался с мужчиной. «Не понимаю, зачем ты это делаешь — обманываешь хороших парней, которые хотят найти здесь что-то настоящее». После его слов я до конца дня просидел бревном и не смог выдавить из себя ни строчки.
С того момента я работал только ради денег. Я зарабатывал около пятидесяти тысяч рублей в месяц. В 2010 году в Барнауле для недавнего выпускника это было ого-го — средняя зарплата в городе в то время составляла тысяч двенадцать. С точки зрения финансов, на тот момент это была работа мечты. Никакого физического труда, который я терпеть не мог с детства. Сидишь в офисе, попиваешь свежесваренный Lavazza, таскаешь печенье из буфета и строчишь письма или ходишь по ресторанам и получаешь доллары.
«ЛЕЧУ, ВСТРЕЧАЙ»
Той же зимой к нам приехал финн по имени Кристиан, никогда не показывавший своей фотографии. Он решительно заявил: лечу, встречай. От помощи с визой и встречи в аэропорту парень отказался, с отелем разобрался сам, но попросил предоставить услуги переводчика.
После первой встречи однокурсница рассказала:
— Клиентка, конечно, обнаглевшая. Опоздала на час, посидела пять минут и заявила, что больше видеть его не хочет и не надо отвлекать её от дел. Встала и ушла. Даже пальто не сняла. Чувак, конечно, не витязь, но как-то некультурно. Но Кристиан попросил, чтобы ему показали город, я сказала, что придёшь ты.
Время двенадцать, я захожу в бутик-отель и поднимаюсь на второй этаж, стучусь. За дверью непрерывный шум. Стучусь громче. Звук воды становится отчётливее. Открывается дверь, передо мной стоит замотанный в белое полотенце дядька необъятных размеров. Горячий финский поц оказался почти кабаном.
— Hi man, — бросает он мне. — Come in. Я только недавно проснулся.
И скрывается в ванной. В комнате бардак, как в деревенской кладовке. Одежда раскидана, на столе и под ним валяются смятые купюры — рублёвые и евро, на зеркале какие-то подтёки.
Кристиан выходит без полотенца, я стараюсь не смотреть ниже его шеи.
— Давай, — говорит, — щас пожрём, а то у меня начинается похмелье.
— В смысле — «начинается»?
— Я с утра водки ёбнул.
— Где?
— Тут есть бар неподалёку.
— Как ты его нашёл?
— Ну я чё, ребёнок? Вот, бухнул, пришёл, поспал немного.
Кристиан объявил, что передумал смотреть город. Поменял билет и уже завтра улетает обратно.
— Сейчас хочу пожрать и поспать.
Мы засели в кафе неподалёку, чтобы пообедать. Кристиан рассказал, что я и так знал: дважды женат, дважды разведён, есть дочь. Он добавил, что все финские бабы — меркантильные суки, с которыми невозможно. А русские тёлки — это русские тёлки. Тоже падкие на серебро, но им его нужно меньше.
В конце мы договорились о встрече в байк-баре вечером.
Финн оказался довольно харизматичным типом, то и дело с ним кто-нибудь заговаривал. Он много знал о мотоциклах, его масса позволяла класть соперников на столе для армрестлинга одного за другим, он пил как конь и ел ещё больше.
Я едва успевал за ним переводить.
Люди подходили, задавали вопросы. Кристиан пил, ел, ржал над шутками и рассказывал свои. Бар пустел, разговоры становились тише и протяжнее, музыку убавили, помещение остывало после вечера пятницы. Мы сидели за стойкой, Кристиан подставил руки под голову и смотрел прямо перед собой. Пару новых знакомых предложили поехать с ними, погонять по ночному городу, а потом осесть в другом месте. Я перевёл:
— Зовут тебя кататься. Поедешь?
— Н-не п-пъеду, — выговорил финн. Он был почти в говно.
Ребята немного поупрашивали и ушли.
— Слушай, Кристиан, — я сделал паузу, пока тот не повернул голову в мою сторону. — Мы здесь с восьми вечера, сейчас почти три, за семь часов ты мне должен пять шестьсот.
— А?
— Я не собирался работать, но пришлось.
Он смотрел на меня пьяным обиженным взглядом. Почти трезвым голосом он объявил:
— Если бы я знал, что ты со мной из-за денег…
Достав несколько тысячных купюр, он бросил их на стойку. Я попросил бармена разменять. Забрал причитающееся, остальное сунул финну в карман.
— Тебя довезти до дома?
— Сам.
Наутро в новостях показали кадры, на которых чёрная иномарка на скорости под двести километров влетела под «КамАЗ». Это были ребята, которые звали нас покататься.
НЕТ ДЕНЕГ — НЕТ ЛЮБВИ
За время моей работы с ноября по май в Барнаул прилетело восемь иностранцев. Последним, кому я помогал строить любовь, был уже пожилой швед по имени Мартин.
Меланхоличного вида, но подвижный и с ясными глазами старичок приехал не к вертлявой молодой студентке. В Барнауле его ждала Марина, разведённая независимая женщина лет пятидесяти, живущая в собственном доме за городом. Казалось, они хорошо подходили друг другу и при иных обстоятельствах вполне могли бы стать парой. Но только не с помощью нашего агентства.
Всё по схеме: встреча в аэропорту, отель, назначение времени первой встречи, покупка цветов.
На первый ужин Марина опаздывала, и швед сам предложил:
— Давай, может, аперитивчик?
Я всегда за аперитивчик.
Я спросил его, почему он решил приехать, но тот и сам не знал. Сказал, что ему скучно на пенсии, а Марина ему и правда понравилась. Иллюзий он никаких не питает, но сама поездка в Сибирь — уже приключение.
Когда Марина наконец пришла, нам было очень хорошо. Я пытался сказать Мартину, что их язык напоминает воркование голубей, но никак не мог вспомнить, как будет «воркование» на английском. Мы сидели до закрытия, и я был явно лишний: если бы не необходимость общаться через переводчика, они бы попросили меня удалиться.
На следующий день мне объявили, что дальше с Мартином и Мариной будет работать другой переводчик, а мне нужно дожимать свой план. Письма у меня в последнее время открывали плохо, точнее сказать, их совсем не открывали. Запала во мне не осталось, и на душе было гадко от агентства и Вероники Игоревны. Каждое утро я садился за ноут и с нетерпением ждал вечера, когда можно свалить домой. «Как прошёл день?» — спрашивала меня девушка. «А-а, — я махал рукой, жутко уставший от имитации активной работы, — снова катал вату». К тому моменту мотивационные речи уже окончательно перестали задевать меня за живое, и я давно подумывал о том, чтобы оставить работу и поискать что-то ещё.
Вскоре я узнал, что приглашён на обед к Марине. Вэ И накупила продуктов тысяч на десять и отвезла в загородный дом клиентки. Счёт за банкет, конечно же, выставили Мартину. Он устроил скандал и очень долго возмущался, с какого перепугу должен кормить всю эту ораву, собравшуюся за столом.
Мартина должна была привезти моя однокурсница, выросшая до директора, мне же сказали приехать чуть позже, вместе с сотрудником ФСБ. Я до сих пор не знаю, зачем он там присутствовал. По словам Вэ И, фээсбэшник был нужен «для нашей безопасности». Он рассекал на грязной серой «девяносто девятой», по пути спрашивал меня, заметил ли я что-то подозрительное в иностранце, и потребовал досконально описать вечер, когда мы пили настойки.
Обед прошёл неплохо, но веселье было наигранным. Ни Мартина, ни Марину я больше не видел. Они друг друга тоже: Мартин отказался спонсировать нахлебников, и Вэ И сделала так, чтобы швед с клиенткой больше не встретились.
Через несколько дней после тех посиделок в загородном доме я сообщил Вэ И, что увольняюсь.
— Я знаю, — сказала она, даже не моргнув. — Скажи спасибо, что я не требую с тебя семь тысяч долларов, которые ты так и не заработал в прошлом месяце. Уйдёшь, как только выполнишь план, — отрезала она. Моя бывшая однокурсница сидела рядом и смотрела на меня бульдогом, как и полагается верному псу. Я всё равно ушёл, не забирая трудовую книжку, работать там дольше я бы не смог: чтобы заниматься этим делом, нужно быть или совсем бесчувственным, или совершенным циником. Про меня нельзя было сказать ни первое, ни второе.
К моменту ухода я знал всего одну счастливую пару: клиентка долго переписывалась с греком, он посылал ей подарки и цветы, прилетал для знакомства, пока, наконец, не забрал её с собой. Эту историю рассказывала нам Вероника Игоревна. Я проработал в международном брачном агентстве больше полугода, чего вполне хватило, чтобы понять: в вопросах любви не нужны посредники, особенно если главная их цель — нажива.
С марта 2010 года сайт официально прекратил приём новых агентств, но заявку на сотрудничество отправить всё ещё можно, а с главной страницы по прежнему улыбаются десятки разных девушек. «Рада, что ты читаешь это, — приглашает ответить на приветственное сообщение Svetlana из Одессы. — Надеюсь, тебя заинтересуют не только мои фото, но и душа».
