«Левая» наркология способна приносить не меньший доход, чем продажа наркотиков

В Петербурге судят бывшего главного нарколога Северо-Западного округа. По версии следствия, 55-летний Сергей Тихомиров заказал убийство своего заместителя Ларисы Артюховской, которую взорвали 30 августа 2004 года в подъезде собственного дома А еще Тихомирову вменяется в вину организация трех нападений на Леонида Шпиленю – своего предшественника на посту главного нарколога. Потому что «левая» наркология способна приносить не меньший доход, чем продажа наркотиков.Правда, эти эпизоды квалифицированы в уголовном деле как хулиганство, поскольку Тихомиров, как показало расследование, хотел не смерти Шпилени, а лишь его отставки с должности. Должности хлебной, но опасной.

Чисто карьерное убийство

На скамье подсудимых шесть человек. Александр Сыров, Дмитрий Полеткин и Алексей Чабан – это простые исполнители. Остальные трое – как три ветви власти в наркологическом бизнесе: видный чиновник Минздрава Сергей Тихомиров, глава частного медицинского центра Марат Дрейзин и авторитетный бизнесмен Павел Беляев. Дружба у них старинная, и дела вместе они ведут уже давно. По версии следствия, Тихомиров заплатил Беляеву 3,5 тысячи долларов, чтобы врача, который мешал карьерному росту заказчика, избили металлическими прутьями.

В середине девяностых Марат Дрейзин начинал карьеру врача в приемном покое 2-й горбольницы, на базе которой впоследствии было создано патологоанатомическое бюро. Не последнюю роль в этом преобразовании сыграл санитар морга 2-й горбольницы Павел Беляев, который на момент своего задержания занимал должность заместителя председателя упомянутого бюро. По версии следствия, в середине девяностых Беляев был известен как Паша-Квадрат и имел серьезный вес в бригаде, состоявшей из бывших санитаров моргов и курировавшей едва ли не весь похоронный бизнес в Петербурге. Среди его деловых партнеров был и Марат Дрейзин – владелец медицинского центра «Кредомед», специализировавшегося на лечении алкогольной и наркотической зависимости.

По закону частные медицинские центры не имеют права заниматься лечением наркоманов – только реабилитацией. Но все участники рынка обходят скользкую терминологию. Городской наркодиспансер (ГНД) – главный контролирующий орган для «частников», ни один из которых не получает лицензию без подписи главврача ГНД. Тихомиров занял эту должность в 2001 году. Следствие предполагает, что он помог фирме Дрейзина выйти на рынок, а тот в свою очередь свел нарколога с Беляевым, когда на пути Тихомирова встал главный нарколог Северо-Западного федерального округа Леонид Шпиленя.

12 января 2001 года тогдашнего главврача ГНД Петербурга Наталью Куликову облили серной кислотой у нее в подъезде. Кто-то поджег двери ее заместителей Людмилы Артюх и Татьяны Мейроян. Оперативники, имевшие отношение к расследованию этих преступлений, рассказывали, что городская наркология стала ареной жесткого противостояния между старым руководством ГНД и заведующими районных диспансеров. К тому же одна охранная структура, привлеченная для защиты наркологических объектов, попыталась начать свою игру и взять эти объекты под контроль. В этой ситуации Леонид Шпиленя сохранял максимально возможный нейтралитет, даже когда уволились и Куликова, и Артюх, и Мейроян, а главврачом ГНД стал Сергей Тихомиров. Впоследствии Шпиленя признавал, что ему неоднократно советовали не соваться в коммерческие дела своих подчиненных и угрожали «завалить».

Леонида Шпиленю «валили» трижды. 28 февраля Леонид Семенович возвращался домой после прогулки с собакой, когда в подъезде на него напали двое парней с металлическими прутьями. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы нападавших не вспугнули соседи. 6 июня Шпиленя вернулся домой с научного семинара в Светлогорске (Калининградская область), набрал шифр на кодовом замке при входе в подъезд и нагнулся, чтобы поднять со ступенек чемодан. Это спасло ему жизнь. С другой стороны двери сработало взрывное устройство, начиненное алюминиевой пудрой. Шпиленя отделался небольшой контузией.

После этого инцидента он прямо заявил следствию, что за этими двумя нападениями стоит Тихомиров. Во-первых, он единственный, кто знал о дате возвращения Леонида Семеновича (даже жена не знала), поскольку был вместе с ним в Светлогорске и уехал на день раньше. Во-вторых, работая в экспертном совете при межведомственной комиссии администрации Петербурга, Шпиленя «завернул» несколько проектов Тихомирова, под которые можно было получить солидное финансирование. Леонид Семенович собрал пресс-конференцию, на которой затронул тему «левого бизнеса» в петербургской наркологии, сообщив: «Объемы и масштаб этого явления не позволили мне за шесть лет работы на посту главного нарколога всерьез с ним бороться. Я чувствовал, что если задеть интересы этих людей, то они будут готовы пойти на крайние меры».

Обычно люди, опасающиеся за свою жизнь, публично режут правду-матку, чтобы сбросить с себя груз опасной информации – «засветиться» и лишить смысла собственную ликвидацию. Но в случае со Шпиленей через неделю последовало третье покушение. Несмотря на то что нарколог стал очень осторожен: 13 июня его смутил цветочный горшок, вдруг появившийся в холле его подъезда. Он попросил консьержку убрать подозрительный предмет. Когда женщина взяла его в руки, раздался взрыв. Самодельная мина была радиоуправляемой, но маломощной: женщина серьезно не пострадала. Для Шпилени это стало последней каплей: спустя неделю он покинул пост главного нарколога СЗФО, а освободившееся кресло скоро занял Сергей Тихомиров.

– В этом назначении были замешаны большие деньги, – говорит сотрудник одного из петербургских районных наркодиспансеров. – В городе каждую неделю избивают или взрывают главного нарколога, наконец, пострадавший говорит, что вынужден оставить свою должность из-за угроз и покушений, – и эту отставку спокойно принимают. Он называет фамилию заказчика преступления – и этого самого человека сажают в его кресло. Очевидно, что Тихомиров имел поддержку влиятельного человека в Минздраве, раз закрыли глаза на его сомнительную личность.

Позже, когда Тихомиров уже был в СИЗО, в прессе появились сообщения, будто летом 1973 года будущего главного нарколога чуть не отчислили из Военно-медицинской академии за то, что он перебил камнями стекла одному из преподавателей. Что два года спустя молодой врач совершил две попытки самоубийства (один раз съел полсотни таблеток, в другой – выпрыгнул с четвертого этажа), и ему рекомендовали серьезно лечиться.

Вероятно, целью Тихомирова было возглавить всю пирамиду наркологических учреждений Петербурга. К тому времени он имел влияние на многие частные центры, но контроль за финансовыми потоками в главной наркологической больнице города сохранялся за его заместителем – 43-летней начмедом ГНД Ларисой Артюховской. Конфликт между ними достиг пика летом 2004 года, когда Артюховская получила информацию о готовящемся на нее покушении. Известно, что женщина обращалась за помощью в Управление уголовного розыска ГУВД Петербурга и называла своего шефа Тихомирова в качестве возможного заказчика ее ликвидации. Увы, к подозрениям Артюховской отнеслись без внимания, а вечером 30 августа 2004 года в ее подъезде прогремел взрыв. Артюховской оторвало ступни, и она скончалась в машине «скорой помощи». В тот же вечер Сергей Тихомиров сообщил в милицию об обнаружении в подъезде своего дома на улице Тельмана похожего взрывного устройства. Сегодня следствие считает, что таким образом главный нарколог СЗФО хотел отвести от себя подозрение. Не удалось: в начале октября его задержали по обвинению в организации убийства Артюховской вместе с Дрейзиным, Беляевым и Полеткиным, которого следствие считает непосредственным исполнителем убийства.

«Развести» на лечение

В одном из интервью Леонид Шпиленя говорил, что руководство наркологией приносит больше проблем, нежели дивидендов: скромная зарплата, большое децентрализованное хозяйство, интриги, частые совещания и поездки в «центр». Другие эксперты, напротив, считают наркологию «золотым дном», где оборачиваются десятки миллионов долларов. Якобы на лечении наркоманов можно заработать не меньше, чем на продаже наркотиков. Об этом говорит опытный врач-нарколог, недавно вышедший на пенсию.

– Современная система в наркологии позволяет врачам зарабатывать левые деньги?

– Да, и очень большие. По ряду оценок, в России 10 процентов населения страдает алкоголизмом, 2 процента – наркоманией. Эффективность лечения в учреждениях Минздрава невысока, поэтому многие готовы платить огромные деньги за чудо-методики, новые медикаменты и стационарное лечение в человеческих условиях. Учтите, что в России «алкоголик» или «наркоман», даже бывший, это клеймо, с которым потом очень тяжело устроиться в жизни. Поэтому люди стараются лечиться анонимно или подпольно. А для этого нужно договариваться с наркологами.

– А что может предложить предприимчивый нарколог платежеспособному больному?

– В трех случаях из четырех за больного платят его близкие. Все наркоманы – это молодые люди до 30 лет, родители которых имеют средства. Некоторые из них не оставляют попыток спасти своего ребенка, часто единственного в семье, «срывающегося» и после десяти курсов лечения. Самый простой вариант: завотделением обычного районного диспансера может лечить пациента в общей палате за наличный расчет, нигде не оформляя факт пребывания данного больного. Использованные на лечение медикаменты можно списать на «мертвые души». Например, человека реально выписали из больницы 1 января, а выписку оформили с 1 февраля. Наркоман вряд ли будет возмущаться, даже если узнает о таком подлоге, а среди самих врачей-наркологов рука руку моет.

– Уголовные дела в отношении наркологов – редкость?

– Несколько лет назад было возбуждено одновременно три уголовных дела в отношении главы наркологического диспансера Московского района. Одно из них тоже было связано с «мертвыми душами». Глава диспансера заключил трудовой договор с профессором-наркологом о том, что ученый будет консультировать тяжелобольных. Из средств диспансера профессор получал за каждую консультацию приличный гонорар. Но все это существовало только на бумаге. Раз в месяц нарколог привозил профессору по десять карт амбулаторных больных, на основании которых профессор выписывал шаблонные рекомендации. По ходу следствия оказалось, что многие из проконсультированных больных либо уже умерли, либо, наоборот, вылечились и думать забыли о врачах-наркологах. Ходили слухи, что некоторые наркологи в Петербурге брали под особую опеку конченых наркоманов и постепенно «разводили» их на жилплощадь.

– Зарабатывать в наркологии могут только руководящие работники?

– Кто угодно, вплоть до медсестры, которая знает десяток способов списывать дефицитные лекарства. Заработать состояние можно, например, на продаже справок о том, что гражданин не состоит на учете в наркологическом диспансере. Такие документы нужны для автошкол, при допуске к различным уровням секретности и должны выдаваться бесплатно. Во многих диспансерах Питера за эту услугу берут минимум сто рублей. В моем районе за такими справками обращается не менее сотни человек ежедневно – вот вам и более двухсот тысяч «левых» рублей в месяц. В некоторых районах ради справки заставляют проходить платное обследование.

– А в чем заключается бизнес верхушки ГНД?

– Там суммы выше на несколько порядков. На борьбу с наркоманией выделяются десятки миллионов долларов – как из городской казны, так и из федеральной. На них можно купить дорогостоящее оборудование для оперативной диагностики – и получить несколько десятков тысяч долларов «отката». Потом выяснится, что для работы на этом агрегате нужно обучать специалистов за границей – а это означает новые расходы и новые «откаты». То же самое и с обычной хозяйственной деятельностью – столами, компьютерами, площадями. Кроме того, видные наркологи заседают во всевозможных экспертных советах, и от их решений зависит, кто получит грант, чей проект будет включен в программу государственного финансирования. Помимо тех же взяток это дает возможность участвовать в бизнесе частных клиник, например, через включение кого-то из родственников в состав учредителей.

– Уровень цен в частном секторе серьезно отличается?

– Стандартный курс лечения алкоголизма в государственной хозрасчетной клинике длится 2–4 недели и стоит 15–20 тысяч рублей. В частном секторе разброс цен – от одной до пятнадцати тысяч долларов. И в значительной степени это лечение – обычный «лохотрон». Чем выше у нарколога задатки шоумена, тем больше он зарабатывает. Врачу нужно убедить пациента, что только он может ему помочь. Нигде в мире, кроме России и Украины, не лечат алкоголизм за один сеанс, а у нас уже лет десять подобные чудеса предлагает каждый второй медицинский центр. Кодирование от алкоголизма стоит в среднем 6 тысяч рублей, но нередко пациент получает вместо «алкостоп-коктейля» укол пенициллина – расчет делается на то, что пациент и так поверит, что теперь ему нельзя пить.

– То есть, несмотря на крупные затраты на лечение, выздоровление не гарантируется?

– Никто ни в одной стране мира не может гарантировать выздоровление наркологического больного. Но у нас самая циничная система: врачу не выгодно это выздоровление, потому что тогда пациент перестанет приносить ему доход.

– У властей есть ресурс для исправления ситуации?

– Я достаточно пессимистичен: эту систему никто не сможет в одночасье изменить или контролировать. Сейчас нужно постепенно закладывать основы цивилизованной медицины, которая даст положительный результат лет через 10–15. В лучшем случае.

«Эффект турникета»

В настоящее время в России нет точных сведений о численности и составе категории наркозависимых граждан. По различным оценкам, на начало 2006 года в стране насчитывалось от двух до четырех миллионов активных наркопотребителей, из них не менее 800 тысяч – подростки от 13 до 18 лет. Но на официальном учете в медучреждениях состоят только 500 тысяч наркоманов. Ежегодный темп прироста составляет 5 процентов. По подсчетам Госнаркоконтроля, в 1993–2003 годах количество наркопотребителей увеличилось в девять раз, а к 2014 году их численность в России может превысить 35 миллионов человек.

Пересчитать удается только тех, кто встал на учет в наркологическом диспансере, а это означает автоматическое поражение в правах: невозможность работать на фармацевтических производствах, в метро, службах спецсвязи, на предприятиях, где существует государственная тайна, невозможность получить право на ношение оружия и сдать на водительские права. Наркологическое лечение в России носит скорее репрессивный, чем оздоровительный характер, и сводится к краткосрочному курсу детоксикации.

– Мы живем в период антинаркотического хаоса, – считает главный детский нарколог Петербурга Вячеслав Ревзин. – Идет борьба ведомств за право заниматься борьбой с наркоманией, и Петербург стал полигоном для новых реабилитационных технологий. Тем не менее большинство из них малоэффективны, поскольку наркозависимые не получают длительной и разносторонней помощи. Как правило, «лечение» в нашем городе подразумевает снятие абстинентных явлений, именуемых ломкой. Из-за этого мы получаем «эффект турникета», когда одни и те же пациенты возвращаются к нам по многу раз.

Питер является лидером среди крупных российских городов по уровню наркотизации – основные показатели здесь вдвое выше среднероссийских. По оценке Всемирной организации здравоохранения, 70–80 тысяч петербуржцев употребляют наркотики внутривенно, тогда как официально на городском учете состоят 8 тысяч человек. Почти 90 процентов наркопотребителей составляют молодые люди в возрасте до 28 лет. Зато городские власти имеют репутацию прогрессивных: они начали поддерживать антинаркотические программы раньше других субъектов Федерации.

– Первая городская целевая программа по борьбе с наркоманией стартовала в Петербурге в 1999 году, – говорит ответственный секретарь межведомственной комиссии Комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности администрации Петербурга Ольга Апаликова. – С тех пор Смольный профинансировал более 30 проектов общественных организаций. При нашей антинаркотической комиссии, объединяющей представителей девяти комитетов городской администрации и пяти ведомств, работает научный совет в составе 10 экспертов профессорского состава. В их задачу входит анализ проектов общественных организаций, написание рецензий и выдача рекомендаций для финансирования. В рамках наших программ прошли обучение 10 тысяч специалистов по наркомании.

Однако результаты опроса петербургских наркопотребителей показали, что 70 процентов из них никогда не обращались в лечебные учреждения из-за страха огласки. Многие отмечали дискриминацию и произвол в сфере здравоохранения.

— Государственные наркодиспансеры это бесчеловечные заведения: холод, грязь, никаких лекарств, ухода. Просто держат там, и все, – говорит 32-летний наркоман Владимир.

– Я бы хотела слезть с иглы, но не вижу такой возможности, – говорит 21-летняя Алиса. – Наркотики начала употреблять с 18 лет и сразу села на дозу. Перерывов не было все три года. Переламываться пыталась раза три на таблетках, не получалось. Нарколог произвел хорошее впечатление, предложил за 4,5 тысячи рублей в неделю лечь в Василеостровский наркодиспансер – как только я пойму, что мне это нужно. Вот деньги появятся – лягу. В принципе, врач предлагал и бесплатное отделение, но я боюсь, что отношение будет плохое, на лекарствах экономить будут. У нас в поликлинике отношение отвратительное. Когда кровь берут, я предупреждаю, что вен нет, а они специально колят побольнее. Они не понимают, что мы – больные люди, думают, что мы колемся, потому что нам делать нечего.

Автопробегом – по бездорожью и наркотикам

– Проблема доступа к лечению действительно есть, – говорит заместитель главврача инфекционной больницы имени Боткина Владимир Мусатов. – Во-первых, шприцевые наркоманы часто не имеют ни регистрации, ни паспорта, ни полиса. А это теперь обязательно. Во-вторых, некоторые врачи в принципе не понимают необходимости поддерживать наркоманов. В-третьих, проблема в отсутствии заместительной терапии. Героиновые наркоманы имеют крайне нестабильную психику, могут быть склонны к преступлениям, эмоциональным взрывам. Для лечения этого как раз и существуют заместители, которыми нам пользоваться запрещено.

Иностранные специалисты говорят, что в России существует только один относительно развитый компонент антинаркотической политики – силовой. Но он не способен решить проблему, если нет эффективного лечения и профилактики. Все усилия МВД, ФСБ, прокуратуры и Госнаркоконтроля приводят к тому, что удается изъять один процент наркорынка. Больных наркоманией привлекают к уголовной ответственности за ничтожные дозы наркотиков, приобретенные для себя. В результате мы имеем взвинченные до небес цены на наркотики и миллионы напуганных людей, за версту обходящих любые государственные учреждения.

– В 2005 году у одной из наших активисток сына посадили на четыре года за 0,038 грамма героина, изъятых при довольно сомнительных обстоятельствах, – рассказывает председатель благотворительной общественной организации «Азария» («Матери против наркотиков») Галина Саганенко. – Я интересовалась у финских полицейских, кого осуждают к лишению свободы у них. Они привели пример: человека посадили на три года за 2 килограмма кокаина.

– Там, где действительно хотят решить проблему наркомании, полиция ловит только производителей и торговцев, оставив самих наркоманов медикам, психологам и благотворителям, – говорит представитель благотворительного фонда помощи наркозависимым «Наркостоп» Владимир Иванов. – Нужно развивать общественные институты, которые защищали бы права граждан от того же Госнаркоконтроля. Люди боятся лечиться или лечатся подпольно, в результате число больных наркоманией в стране только возрастает.

В Питере были случаи, когда за наркоманами приходили прямо в больничные палаты, надевали наручники и уводили в тюрьму. Неудивительно, что частные медицинские центры в рекламе обещают своим пациентам «анонимность и безопасность». Пребывание в закрытой лечебнице загородного типа стоит 100–300 долларов в сутки и, видимо, пользуется спросом: сегодня в Ленобласти начитывается не менее 10 солидных центров, не считая всевозможных избушек, где за копейки принимают желающих «переломаться».

— В России нет головного ведомства, которое отвечало бы за наркополитику, – считает руководитель медицинских программ фонда «Нет наркотикам и алкоголизму» и ответственный секретарь Независимого экспертного совета по проблемам потребления психоактивных веществ Сергей Полятыкин. – Госнаркоконтроль считать таким ведомством смешно, нет там специалистов, владеющих проблемой профилактики. С его подачи появляются всевозможные автопробеги против наркотиков, велопробеги. Пловцы против наркотиков, парашютисты против наркотиков. Подростку постоянно жужжат про наркотики эти автомобилисты, парашютисты и 40 тысяч сотрудников Госнаркоконтроля. Это называется демонстрацией моральной паники в обществе, когда выбирается проблема, раздувается, а затем появляются люди, которые на этом зарабатывают. Фактически подростка просто заставляют думать о наркотиках.

В области борьбы с наркоманией Россия повторяет тридцатилетней давности ошибки американцев. Тогда наркобизнес, зародившийся на волне молодежных субкультур, жестко задавили силовики. Но поскольку сотни тысяч наркозависимых никуда не исчезли, в стране начал набухать спрос, цены поползли вверх, и через два года случился взрыв: в США повезли наркоту со всего мира, и ни ФБР, ни ЦРУ уже не могли этому помешать.

Создается впечатление, что в России развернута борьба вовсе не за жизни больных наркоманией, а против лиц, вовлеченных в незаконный оборот наркотиков. Госнаркоконтроль, прославившийся делами против ветеринаров, использующих кетамин, при этом мало интересуется законностью деятельности центров, делающих бизнес на наркоманах.

Петербургский институт мозга человека Российской академии наук недавно заявил о новой чудо-методике – в черепе просверливается отверстие, сквозь которое закачивается жидкий азот, вымораживающий участок мозга, якобы отвечающий за наркозависимость. Представители церкви сайентологии Рональда Хаббарда – во многих странах ее считают тоталитарной сектой – также недавно сообщили, что ими разработан метод операции по лоботомии, якобы избавляющей от наркозависимости. В России, видимо, никто – ни власть, ни общество – не знает, что подобные операции проводились в ряде стран Западной Европы полсотни лет назад и уже давно и повсеместно запрещены.

Тарас Денисов, Санкт-Петербург , Совершенно секретно