Диагноз обществу: настоящее «пацанье» убийство

В пьяной компании всю ночь убивали человека. А теперь создается впечатление, что милиция, прокуратура и родители обвиняемого делают все чтобы их «отмазать».

Соседи по застолью убивали тихого, аккуратного Александра Кимлача до самого рассвета. Якобы за то, что он уронил кусок хлеба и свалил это на другого. А потом, уже избитый, сунул обувь своего обидчика в ведро для туалетной бумаги… Конечно, эти выходки, непростительные по «понятиям» тюремной камеры, домоседу Саше прийти в голову не могли. Просто уж очень понадобилась жертва «реальным пацанам», уж очень хотелось им блеснуть своей удалью.Хотите понять, почему рядом с нами живет этот «пацановский» подвид человека – побывайте на ближайшем заседании Апелляционного суда. Вы увидите «невнимательность» милиции и прокуратуры, приводящую к потере улик. Увидите, как семьи обвиняемых путаются в показаниях, пытаясь выгородить «своих». А еще – эти улыбки подсудимых.

О судьбе 28-летнего Александра Кимлача рассказала «Газете…» его сестра-Людмила Скубенко. Он любил посидеть в Интернете, занимался греблей..: Своя семья у Александра не складывалась, и Людмиле он был вместо сына. Квартиру Александр снимал на одной с ней лестничной клетке, свободное время проводил с тремя ее детьми и работал в той же фирме по продаже автозапчастей, где Людмилин муж – менеджер по продажам.

22-летний Павел Г. работал на том же складе и, благодаря своему росту и силе, числился «неформальным лидером коллектива». Над Сашей он частенько подсмеивался, а как-то даже спрятал запчасть и заявил, что это Кимлач ее украл. Развлекался так, что ли?.. Валерий Скубенко, муж Людмилы, не раз распекал Павла за привычку опаздывать и являться пьяным. В конце 2005 года даже уволил. Потом наказанный пожалился на нелегкое финансовое положение – и был принят обратно. Но благодарностью не проникся….

Выпили – и начали убивать

Установить, какими были последние часы Александра Кимлача, непросто. Слишком «плавают» в своих показаниях те, кто знает это наверняка. И потому мы приведем ту версию, которую отстаивает Людмила.

20 марта этого года Павел Г. отмечал день рождения. Принес бутылку водки на обеденный перерыв, уговорил распить ее Александра и другого коллегу, 38-летнего Петра Б., а после работы еще и в кафе их пригласил. Александр, непривычный к спиртному, сильно захмелел. Павел повел компанию к себе домой – на Виноградарь, на проспект Правды. Саша сопротивляться уже не мог.

В квартире Павла был только его отец-инвалид. Тут пришел 18-летний сосед, Алексеи Ш. Некоторое время застолье было вполне мирным. А потом… Вроде бы кто-то уронил на пол кусок хлеба. Вроде бы Саша обвинил в этом Алексея. Павел вроде бы сказал: «Ну что вы у меня на кухне разбираетесь! В коридор выйдите…»

Не исключено, что никакого «упавшего куска» не было. Захмелевшим приятелям захотелось «приключений». А тут – явный чужак, непьющий тихоня-домосед под руку подвернулся. Алексей вывел Сашу из квартиры и избил. Никто не вмешался. Ни Петр, которому именинник годился в сыновья, ни отец Павла. Они оба просто «ушли спать».

Павел не только не защитил гостя, но и «добавил» – когда Саша уже возвращался, «коллега», идущий следом, ударил его головой о косяк. Из рассеченной раны хлынула кровь. Потом Сашу уложили спать на одной софе с Петром. А вскоре вытащили из постели и продолжили избивать – будто бы потому, что кроссовки Алексея оказались в туалете, в мусорном ведре. На самом деле «пацанам» просто хотелось продолжения.

Сашу истязали до самого рассвета. Били и заставляли вытирать кровь. Снова били. Утром, отобрав деньги и мобильник, повели к озеру, потом к другому. Но там плескались «моржи» – и жертву потащили в лес.

Работник насосной станции, спугнувший эту пару, уже ничем не мог помочь Саше. Гортань парня была растоптана. Опознали Александра лишь по затерявшемуся в кармане студенческому билету Киевского авиационного университета. Паспорт был сожжен, а лицо Кимлача превратилось в сплошной кровавый синяк, изорванный глубокими ранами.

…Когда мы с Людмилой и ее адвокатом Олегом Шмагайло сидели возле суда и смотрели эти оперативные фото, мать Саши, тоже пришедшая на встречу, бросила на них взгляд. Тихий непрерывный стон, который теперь заменяет ей плач, забыть невозможно.

Милиция и прокуратура…

Задержали Павла и Алексея уже 21-го марта. Странности начались сразу же.

Упущения в работе следственных органов – не проведенные обыски в квартирах подследственных, абсолютно одинаковые для обоих протоколы изъятия одежды, не устроенная очная ставка с Петром – странным образом совпадали с чаяниями «защиты».

Если докажут, что Алексей и Павел убивали Сашу вместе, им грозит пожизненное – за совершение преступления в составе группы. Если убивал только Павел, а Алексей всего лишь сбывал отобранную мобилку – то первому могут дать лишь «до пятнадцати лет», а второму – вообще что-то смехотворное. И вот уже кроссовки Алексея – по ранним показаниям Павла, пропитанные кровью – исчезают из дела, а вместо них появляются чистенькие, которые хозяин даже не может описать. В протоколах изъятия, которые составлял оперуполномоченный с Подола Алексей Лазарев, обувь Павла зафиксирована. Обувь его товарища – нет. В той строчке, где она могла значиться, стоит… фамилия ее владельца, вписанная ручкой другого оттенка.

Хватает вопросов и к прокуратуре Киева, которой передали дело. Точнее -к следователю Андрею Голубцову. Почему «ошибок» милиции никто не заметил? Почему материалы спешно передали в суд даже без подписи Людмилы об ознакомлении с делом? Почему ее письменное ходатайство о доследовании, переданное в прокуратуру, к делу даже не приобщили? И почему так упорно «не приобщаются» кадры оперативной съемки? А как объяснить то, что многочасовое зверское убийство – только на голове Александра экспертиза выявила 21 рану – не подпало под «особую жестокость», за которую наказывают не в пример строже?

… А теперь – «свидетели защиты»

Круглолицый здоровяк Павел прячется за отстраненно-презрительной улыбочкой школьного хулигана. Невысокий худощавый Алексей не просто улыбается: вскакивая со скамьи подсудимых для очередного ответа, сияет, как новенький пятак. В конце концов, судья интересуется: «Что вас так веселит? Посмотрите – родителей своих заставляете через все это пройти!»

Смотреть на «свидетелей защиты» действительно неловко. Зрелые, уважаемые люди с мозолистыми руками – столяр, дворник, маляр – противоречат и друг другу, и своим предыдущим показаниям: «Я такого не говорил… Я подписал, но не вчитывался…»

Отец Павла в протоколе утверждал, что видел начало конфликта на кухне, слышал из своей комнаты звуки ударов и даже хотел выйти – но был остановлен сыном. Сейчас пенсионер уверяет, что всю ночь с 20 на 21 марта спокойно спал и ничего подозрительного не слышал.

Отец Алексея убеждает суд, что после спиртного его сын ведет себя, как обычно. В более ранних протоколах он говорил совсем иное: «Свое поведение не контролирует»…

А вот суд пытается установить, куда делась куртка, в которой Алексей ходил к Павлу – ведь на этой важной улике могла остаться кровь. Мать Алексея уверяет, что его старший брат дал эту одежду поносить какому-то своему другу. Из коридора вызывают брата – нет, никому ничего не отдавал… Передают ему слова матери – и его память мгновенно проясняется: «Да-да, отдал, из головы просто вылетело!» Но где живет друг – он не знает, а видится с ним «на районе». Именно так и сказал – в полном соответствии с правилами, принятыми «на j тюрьме» и «на зоне»…

Говорить о «недоработках» следователь не пожелал

Уживаться с носителями «пацанов-ского» сознания – все равно, что уживаться с раковыми клетками. Мысль о ценности чужой жизни столь же нетипична для них, как и для собачьей стаи, рвущей чужака. Неоткуда взяться ни раскаянью, ни страху перед наказанием – ведь родня не осудит, поддержит и поможет «отмазаться».

Поэтому дела вроде того, над которым бьется сейчас Апелляционный суд -это, без преувеличения, борьба за наше право жить. Причем жить не по законам подворотни либо тюремной камеры. И всякий, кто мешает лечить общество от «пацанства», обрекает на смерть очередного Сашу Кимлача.

– А при чем тут я? – изумился оперуполномоченный Алексей Лазарев. – Я не расследовал, а лишь передавал материалы в прокуратуру. Все вопросы – к ней, а мне некогда…

– Недоработки? – после тяжелой паузы обронил следователь Андрей Голубцов. – Дело передано в суд, и вину подсудимых определит он.

Ну, как это делается в Киеве, мы уже видели…

Владимир АЛИФАНОВ , ГАЗЕТА ПО-КИЕВСКИ