Кредиты: русский народный дефолт

Среднестатистический заемщик должен банкам в России больше 40 000 рублей. Но еще быстрее долгов ростут неплатежи по кредитам – к декабрю Центробанк насчитал их 53 миллиарда рублей – это почти в 2,5 раза больше, чем в начале 2006 года. Впрочем, аналитики считают, что цифры просроченной задолженности еще выше. «Многие банки скрывают реальные показатели невозврата долгов для улучшения отчетности», – уверен доцент ВШЭ Виктор Шпрингель. С ним согласен эксперт ЦМАКП Олег Солнцев – «Просроченная задолженность вдвое выше официальной»!

Процент подкрался незаметно

Вадим Храпцов из Тулы официально числится безработным уже 12 лет. На жизнь зарабатывает мелким мошенничеством – владеет вскладчину с друзьями несколькими перекодированными игровыми автоматами, изредка участвует в автоподставах – и крышеванием. Ему 42, и он любит вспоминать 90-е годы, когда «пацаны были в почете». Времена эти давно прошли, но он уверен, что «статус ронять нельзя». Поддерживать «планку пацана» все труднее. Единственный выход – взять кредит. И, разумеется, ничего потом не отдавать. Так он купил машину и к ней – магнитолу с мощными колонками. Так сделал «правильный» тюнинг. Огромный холодильник на кухне с зеркальной дверью и двумя диспенсорами для льда, телевизор с плоским экраном, говорящая стиральная машина и смартфон – всё в долг.

Обманывать банки, правда, оказалось не так просто, как простофиль из залов игровых автоматов. «Сначала напоминания приходили пачками, затем звонки, позже повестки, – вспоминает Игорь. – Достали, сволочи, пришлось выкручиваться. Ребята сделали справку об инвалидности, вроде долг отсрочили». Теперь Храпцов нацелился на новый кредит – на дорогущие наручные часы.

В прошлый четверг на закрытой встрече с банкирами глава Центробанка Сергей Игнатьев помянул таких, как Храпцов, недобрым словом. По его словам, масштабы невозврата потребительских кредитов создают угрозу всей банковской системе. Особенно досталось от Игнатьева юристам, которые учат граждан, как не платить по долгам. Для банкиров его речь не стала откровением: многим уже давно мерещится призрак кризиса. А пока аналитики с чиновниками подсчитывают, когда все это «ухнет», все прелести жизни в долг почувствовала на себе треть населения – от бизнесменов до пенсионеров.

ДОЛГ НЕПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Жизнь в долг – это неотъемлемая часть той модели экономики России, по которой страна живет последние нескольких лет. Рост потребления бьет все рекорды и тянет вверх ВВП страны. За прошлый год оборот розничной торговли вырос фантастически – больше, чем на 20%. Деньги на покупки россияне все чаще занимают у банков: средняя задолженность жителя страны выросла почти на 70%, а доходы – лишь на 20%. К концу года граждане были должны банкам почти 2 трлн руб. – в 20 раз больше, чем 5 лет назад. В итоге к новому году среднестатистическая долговая нагрузка на душу населения с учетом стариков и младенцев превысила 14 000 руб. А если учесть, что по сентябрьскому опросу ВЦИОМ кредиты хоть раз в жизни брали лишь 35% россиян, то среднестатистический заемщик должен банкам больше 40 000 руб.

Но еще быстрее долгов росли неплатежи по кредитам – к декабрю ЦБ насчитал их 53 млрд руб. – это почти в 2,5 раза больше, чем в начале года. Впрочем, независимые аналитики считают, что цифры просроченной задолженности еще выше. «Многие банки скрывают реальные показатели невозврата долгов для улучшения отчетности», – уверен доцент ВШЭ Виктор Шпрингель. С ним согласен эксперт ЦМАКП Олег Солнцев – «просроченная задолженность вдвое выше официальной и уже достигла 8% от всех выданных розничных кредитов».

Например, у самого активного кредитора населения, банка «Русский стандарт», официально заявленный процент невозвратов – 8–9. «Но он играет на том же рискованном поле экспресс-кредитов, что и банк “Хоум Кредит”, у которого процент невозврата по первому полугодию 2006 года составил 28,5%, и нет никаких объективных причин, почему кредиты “Стандарта” должны возвращать охотнее, – говорит эксперт “РусРейтинга” Виктория Белозерова. – Скорее всего дело в том, что “ХКБ” владеют иностранцы, которые не скрывают истинного положения дел».

СТАНДАРТНАЯ ИСТОРИЯ

Несмотря на 12-е место среди российских банков по размеру активов и чемпионские успехи в деле потребкредитования – одних кредитных карт банк выдал 11,2 млн, – отделение «Русского стандарта» на проспекте Мира в Москве выглядит не слишком респектабельно. Похоже на старую сберкассу: неулыбчивый персонал, очереди, повсюду потертый белый пластик, на полу – грязные разводы от ботинок. У входа, пошатываясь на ветру, покуривает 40-летний гравер Сережа. От него разит перегаром, но это «потому что полседьмого вечера, рабочий день закончился». «Никаких претензий. Отличный банк. Я его очень люблю», – растягивая слова, объясняет Сережа.

Зачем пришел «в любимый банк», сначала рассказывать не хочет. Потом, немного подумав, признается: «Да три тысячи несу им». Погашать кредит Сергей ходит, как другие – на службу. «С друзьями встретишься, а если денег нет? Тут карточку и достаешь. А ведь такая ситуация часто бывает», – сбивчиво объясняет гравер. Все правильно, с кредитами, как и с дружескими посиделками, главное – не увлекаться, и заемщик отлично это понимает. «Зарабатываю около штуки баксов. Много [с карточки] не беру, и как получу зарплату, так сразу сюда бегу – погашать кредит», – делится сокровенным Сергей.

В отделении четыре банкомата для внесения средств, к каждому – молчаливая очередь. Стоят под непрекращающийся скрежет аппаратов, принимающих купюры. Гражданин, «общающийся» с прожорливой машиной, шипит ей что-то злобное, как будто личному врагу. Зато к двум машинам, выдающим деньги, никто не подходит.

Несколько человек топчутся у столиков консультантов, открывающих новые кредитные линии. Получить доступ к ресурсам банка легко: кредитки можно оформить в отделениях, к тому же они рассылаются по почте. Избежать долговых ошибок помогает только повышенная любознательность.

Корреспондент Newsweek, прикинувшийся желающим получить кредит, испытание прошел. «По этой карте вы получаете лимит до 50 000 рублей, минимальный ежемесячный платеж – 2000. Но это лишь минимальный платеж, вы меня понимаете?» – заговорщицким шепотом объясняет честная и симпатичная блондинка-консультант. Корреспондент непонимающе помотал головой. «Лучше платите по 5500, а не по 2000 – и через год все погасите», – терпеливо растолковывает девушка, как будто хочет уберечь непонятливого клиента от большой беды. Выясняется, что рекомендованный «минимальный платеж» покрывает только проценты и платить так можно 9 лет (то есть общая сумма выплаты уже будет 216 000 руб.).

26-летней Ольге Фаломеевой из подмосковного Королева никто ничего не советовал. Год назад ей прислали карточку с тем же 50-тысячным лимитом. Она исправно перечисляла в банк по 2000 руб., в итоге оказалось, что, заплатив уже 18 000, она все равно осталась должна те же 50 000. «Пришлось мужу взять кредит в другом банке, чтобы закрыть эту тему навсегда», – негодует Ольга.

Некоторые закрывают тему по-другому. Кто-то просто бросает платить и отдает себя на милость коллекторам – собирателям долгов. А некоторые, судя по сообщениям в региональной прессе, кончают с собой.

ДОЛЖНИКИ-ПОДСТРЕКАТЕЛИ

Социологи уже зафиксировали, как кредиты стали частью повседневной жизни большинства россиян, которые много десятилетий узнавали о тонкостях кредитования из фельетонов про пороки «загнивающего капитализма» и шекспировского «Венецианского купца». Теперь познают на собственном опыте. «Тема кредитования не относится ни к числу одобряемых – если вы взяли кредит, это не значит, что вы молодец, – ни к ряду осуждаемых, то есть взять в долг не стыдно, – поясняет Игорь Березин, ведущий консультант исследовательского холдинга ROMIR Monitoring. – В общем, стремительно из экзотики это стало обычным явлением».

Теперь психологи уже изучают причины и следствия охватившего страну кредитного ажиотажа. Пока условно выделяют три или четыре типа отношения россиян к самой возможности покупать что-то в долг. Провоцируют бум кредитоманы. «Им нравится жить здесь и сейчас, они часто поступают на авось – мол, как-нибудь выкрутимся – и более того, [именно] они создают моду на получение кредитов», – объясняет старший научный сотрудник Института психологии РАН Ольга Маховская.

Опасность в том, что это «риск ради риска – [влезать в долг] не для того, чтобы выиграть, а чтобы рискнуть», говорит Александр Асмолов, заведующий кафедрой психологии личности психфака МГУ им. Ломоносова. А Маховская вспоминает, как недавно разговорилась с водителем: «Он купил машину и выплачивает около $500 в месяц. Он и меня всячески призывал [пользоваться кредитом]».

Туляк Игорь кредитоманом себя не считает: «Да я, если захочу, за день всё верну!» И берет в долг еще. Этим он напоминает алкоголика, который все время грозится «подвязать». «Таким людям нужна профессиональная помощь. Приводите его к нам!» – говорит Мария Плетнева, руководитель уникального тренинга «Пути выхода из долгов» Международной академии бизнеса и управления (МАБУ). С декабря 2006 г. Плетнева начала однодневные тренинги для всех желающих. «Эта тема сегодня как никогда актуальна и наш тренинг очень востребован», – говорит она. По ее словам, к ней приходят «абсолютно разные люди»: от молодых предпринимателей, не справившихся с личными потребительскими и корпоративными кредитами, до пенсионеров, попавшихся на ловушку типа «кредит – 0%».

«Больше зарабатываешь – больше тратишь. Больше имеешь – больше хочется. Мы хотим иметь все сейчас и сразу, в итоге берем кредиты, не можем вернуть вовремя, перезанимаем и т. д. – получается замкнутый круг, – рекламирует свою новомодную услугу Плетнева. – Мы поможем остановиться, это никогда не поздно». Не бесплатно, конечно; тренинг стоит 3000 руб.

Второй по значимости мотив для того, чтобы залезть в долги, – это, конечно, престиж: иметь больше, чем есть у соседа, друга, коллеги. И кредитование здесь выступает как своего рода ускоренный социальный лифт. «Но как и любой социальный лифт, он может превратиться в социальный колодец», – замечает Асмолов. Особенно падка на такую приманку молодежь, тем более что старшее поколение не может дать ей модели взрослого поведения и нормального будущего – «с необходимостью копить на квартиру, на учебу детей и собственную старость», поэтому молодежь предпочитает бездумное потребление, добавляет эксперт Института социальных систем МГУ Дмитрий Бадовский.

Противоположная группа – это кредитофобы. «Они могут [по уровню доходов] взять кредит, но не берут его, потому что боятся [что будут кому-то должны]», – продолжает Маховская. И уже совсем за бортом остается категория людей, которая в принципе не помышляет о кредите, поскольку может позволить себе лишь продукты да изредка одежду. «С их точки зрения, кредиты берут люди, избалованные судьбой или зарабатывающие нечестно», – говорит эксперт РАН. Так что потребкредитование никак не способствует уменьшению неравенства. Тем более что деньги, которые у нас берут в долг, как правило, просто проедаются. Парадокс в том, что получить $2000, допустим, на открытие обувной мастерской, намного сложнее, чем взять те же деньги на покупку мебели, сетует научный руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер.

РАБСКОЕ ЧУВСТВО ДОЛГА

В маленьких городах подсадка на кредитную иглу меняет и отношение между сотрудником и его работодателем. «Почему американцы так боятся потерять работу? Потому, что потеряют [при этом] дом, взятый в кредит», – описывает механизм зависимости Сергей Еникополов из РАМН.

Независимые профсоюзные деятели уже придумывают теории заговора – мол, кредиты придумали работодатели, желающие сделать из работников рабов. На кредиты рабочих подсаживают, почти как на наркотики, рассказывает историю «современного рабства» в богатом нефтяном Ханты-Мансийском округе Петр Лещик, председатель профкома «Славнефть–Мегионнефтегаза». И среди знакомых Лещика подсевших – 95%.

Александр Захаркин, бывший машинист автокрана, а сейчас лидер независимого профсоюза работников «Сургутнефтегаза», презрительно говорит о слабых духом коллегах: «Понабрали кредитов и боятся теперь. Им [работодатели] говорят: вы получаете сейчас стабильную зарплату, понабрали кредитов, у всех у вас дети». Хотя сам Захаркин тоже имел кредитный опыт: «Брал кредит на карманный компьютер, по которому с вами сейчас разговариваю. Учитывая, что меня уволили четыре месяца назад, конечно, мне трудно было. Но расплатился».

«Да о какой кабале вы говорите? За уши никто же сюда не тащил», – невесело улыбается 60-летняя Жанна Ивановна, отстоявшая очередь к банкомату, поглощающему деньги клиентов «Русского стандарта». Сейчас она на пенсии, но подрабатывает в Академии наук. История стандартная: в сентябре активировала карту, выбрав весь лимит, отдала уже 12 000, а сумма долга так и не уменьшилась. Так и продолжает платить минимальные платежи, надеясь на то, что вдруг появится возможность разом закрыть задолженность. Или на то, что все откажутся платить по долгам.

СЧАСТЬЕ БЫТЬ БАНКРОТОМ

Кризис «народного дефолта» может развиваться стремительно, как это было в Корее. Правительство после азиатского кризиса 1999 г. решило, что, стимулируя растущее потребление, можно взбодрить экономику. Кредиты раздавали направо и налево. Проблемы начались осенью 2003-го, когда ставки по кредитам стали резко расти. Обнаружилось, что более 4 млн человек не может расплатиться. В результате общие потери составили 14% ВВП. А 9 ноября 2003 г. случился социальный взрыв – столкновения 40 000 недовольных с полицией продолжались несколько дней.

Сценарий подобных кризисов «плохих кредитов» – стандартный: из-за невозврата долга у банков начинаются проблемы с ликвидностью, и после того как это становится достоянием прессы, начинается бегство из них вкладчиков. Проблемы усугубляются, банки не в силах рассчитаться с другими кредитными учреждениями – и в итоге кризис бьет по всей системе, рассказывает Олег Солнцев из ЦМАКП. Потом уже и добросовестные заемщики не могут погасить кредиты, так как их сбережения или зарплаты заблокированы на счетах проблемных банков – в общем, этакий «эффект домино».

В Корее перед кризисом средний процент просроченных платежей перевалил за 15%. Россия может накопить критические 12–15% просрочки уже через 1,5 года – если опираться на данные независимых экспертов и предполагать, что просрочка так и будет расти в 1,5 раза быстрее, чем сумма выданных кредитов. Такая же экстраполяция официальных данных ЦБ отодвигает катастрофу лишь на 2,5 года – до конца 2010-го.

По консервативному прогнозу Минэкономразвития через 2 года объем кредитов, выданных физическим лицам, поднимется с нынешних 7,5 до 10,7% ВВП. Это в разы меньше, чем в кризисной Корее, но уже очень и очень серьезно. «Уже при 10–15% от ВВП любые колебания вроде изменения цен на нефть легко обратят “хорошие” кредиты в “плохие”», – утверждает ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев.

Власти это прекрасно понимают – и стараются принимать превентивные меры. Например, с 1 июля банки будут обязаны указывать реальные процентные ставки, включая дополнительные сборы и комиссии, а не номинальные «проценты» – ведь сейчас, по данным ЦБ, они могут отличаться аж в 4 раза (например, 124% годовых с учетом всех платежей против заявленных 28%). В этом, как ни странно, отчасти заинтересованы сами банки: сейчас они закладывают в цену кредитов то, что до 40% из них не будет вовремя погашено. Иными словами, три честных заемщика платят за двух неплательщиков, замечает Шпрингель из Высшей школы экономики. Если граждане будут хорошо понимать, на что они идут, риски невозврата будут меньше.

Кроме того, по данным Newsweek, через месяц Минэкономразвития собирается внести в правительство законопроект о личном банкротстве, по которому, например, сам заемщик сможет обратиться в арбитраж с заявкой о своей неплатежеспособности и получить трехмесячную отсрочку от любых выплат. Затем, в зависимости от финансового состояния, ему дадут возможность реструктурировать долг или даже отложить выплаты на срок до 5 лет. В худшем случае – признают-таки банкротом и продадут имущество с торгов. Да и то не всё: оставят квартиру, необходимые для работы предметы и базовый набор домашней утвари и личных вещей (денежный эквивалент будет прописан в законе). А уже через 3 года, как поясняет один из авторов законопроекта, чиновник Минэкономразвития Святослав Абрамов, новоявленный банкрот сможет опять обращаться в банк за кредитом – правда, сообщив о прошлых неприятностях.

ДОЛГОВЫЕ КРИЗИСЫ

В разных странах имели очень схожие сценарии

США, начало 1980-х – самый первый

Америку массовое увлечение кредитами охватило первой – кейнсианская теория стимулирования внутреннего спроса этому способствовала. Потребительское кредитование было доступно почти всем гражданам, но проблемы начались только на рубеже 1970-1980-х: все больше и больше должников не могли расплачиваться по своим кредитам. Причем значительная часть банкротств приходилась не на бедняков, а на средний класс – и это при благоприятной макроэкономической ситуации. Виной тому было появление новой формы кредитования – кредитных карточек, долги по которым надо было возвращать не конкретному человеку, перед которым есть хотя бы чувство вины, а обезличенной системе. Закон о личном банкротстве 1978 г. сделал неуплату даже выгодной: старый долг можно было не отдавать, а через год после банкротства уже отправляться в банк за новым кредитом.

Япония, 1989 – самый долгий

В японском кризисе ведущую роль играли не кредитные карты, а просроченные жилищные ссуды. Первая крупная компания по кредитованию жилищного строительства появилась в 1971 г., а за несколько следующих лет на фоне бурного роста ВВП – до 10% в год – и огромного спроса на строительство домов эти ссудные предприятия достигли небывалого успеха, бездумно выдавая огромные займы. Искусственный рост в строительстве, в свою очередь, провоцировал бум в других отраслях, и в 1989 г. этот “мыльный пузырь” лопнул, оставив почти $1,5-триллионный суммарный невыплаченный долг по кредитам. Потребление упало, по крупнейшим корпорациям прокатилась волна банкротств, а главное – кризис остановил японское «экономическое чудо», и Страна восходящего солнца впала в почти десятилетний период стагнации.

Южная Корея, 2003 – самый острый

Южная Корея в ускоренном темпе отчасти пошла по североамериканскому пути, когда выходила из азиатского финансового кризиса 1997-98 гг.: пытаясь уйти от экспортной зависимости, приоритет отдали внутреннему спросу. За три посткризисных года валовый годовой доход на душу населения в Корее вырос втрое до $18 000, и страна вошла в десятку самых развитых экономик мира. Бум потребкредитования провоцировали сами власти: при оплате товаров и услуг по кредитным картам предоставлялись налоговые льготы. Дошло до того, что летом 2003 г. сотрудники банка LG, выдавшего на тот момент более трети всех кредитов в Корее, раздавали пластиковые карточки прямо на улицах, даже не вникая в степень платежеспособности будущих потребителей. В том же году суммарный потребительский долг по размеру сравнялся с половиной ВВП, пузырь лопнул, а корейские потребители не смогли вернуть банкам почти $10 млрд. Правда, Корея вновь весьма быстро оправилась от кризиса, на этот раз сделав упор на высокотехнологичные отрасли.

Турция, 2001-2002 – самый типичный

Ставка на развитие частного сектора принесла свои плоды: бум коснулся не только торговли и туризма, но и потребительского кредитования. Турецкие банки рекламировали кредиты “на особо выгодных условиях”, не посвящая клиентов не то что в подробности – многие из потребителей не имели даже копий кредитного договора, не говоря уже об уведомлениях об изменении ставок. В стране отсутствовало законодательство, защищающее должников. Кризис неплатежей ударил по банкам в 2002 г., а его последствия Турция преодолела только к концу прошлого года. За несколько первых месяцев финансового апокалипсиса в стране обанкротилось более четверти коммерческих банков, еще столько же ушло с рынка. На восстановление финансовой системы власти потратили $46 млрд, четверть из которых взяли у МВФ.

ДОЛГ ГРАБЕЖОМ КРАСЕН

Инструменты расправы со злостными неплательщиками оттачивались в течение веков

Вавилон, XVIII век до н. э.

По законам Хаммурапи, человек, не имевший денег для погашения займа, должен был отдать долг своим имуществом или отработать его в доме кредитора. К работе могли привлечь также его жену или детей, но в любом случае срок отработки не мог превышать трех лет.

Среднеассирийское царство, XII век до н. э.

Появляется понятие залога – в качестве такового кредитору поступал один из домочадцев заемщика. Ассирийский закон гласил: «Если ассириец или ассирийка, живущие в доме человека в качестве залога, были взяты за полную цену, то заимодавец может их бить, таскать за волосы, калечить или прокалывать их уши». Если долг не был вовремя погашен, то кредитор, по своему выбору, мог публично избить неплательщика либо продать его в рабство. Что при этом происходило с «залогом», достоверно неизвестно.

Древняя Индия

Невыплата долга давала заимодавцу право похищать скот, сыновей должника и его самого. А в плену человека, который не смог расплатиться, морили голодом и избивали – до тех пор, пока вся сумма займа не будет возвращена.

Древний Китай

Изобретательные китайцы придумали множество изощренных наказаний для безответственных заемщиков. Кара назначалась в зависимости от суммы невыплаченного долга: избиение палками, продажа в рабство, отрубание конечностей, смертная казнь.

Древний Рим

В случае неуплаты должник поступал в личное распоряжение кредитора. Тот имел право удерживать человека в течение 60 дней и за это время трижды подвергать его страшному позору – выводить на Форум и оглашать размер долга. Если и после этого деньги не возвращались, то должника продавали в рабство за пределы Римской империи. Кроме того, законы XII таблиц устанавливали, что гражданин, который занял деньги сразу у нескольких кредиторов и не отдал долг им всем, мог быть разрублен заимодавцами на части. Правда, к началу нашей эры римское право существенно смягчилось: должника либо заставляли отрабатывать, либо отбирали его имущество.

Средневековая Европа

Государства, образовавшие нынешний оплот демократии, в Средние века наказывали за неуплату долгов отнюдь не либерально – вплоть до высшей меры. Во Франции должников подвергали телесному наказанию, потом надевали на них ошейник и сажали у позорного столба. В Скандинавии – отрубали палец. Повсеместно применялось заключение в долговую тюрьму. К началу эпохи Возрождения правосудие стало более сострадательным: различали банкротство злонамеренное и неосторожное, и у тех, кто попал в беду, лишь изымали имущество. А согласно Статутам Великого княжества Литовского, если должник этого имущества не имел и мог доказать, что утратил его вследствие несчастного случая, то кредитор терял к нему право требования.

Россия

«Русская Правда», свод правил Древней Руси, гласила, что купец, пропивший взятые в долг деньги и ценности или потерявший их в драке, терял личную свободу: кредиторы по личному разумению имели право продать его в холопы, а имущество присвоить. Во времена Ивана Грозного должника привязывали к столбу на центральной площади и лупили батогами по ногам до тех пор, пока тот не расплачивался с заимодавцами. При Петре І неплательщика отправляли на каторжные работы на три года. В XIX веке каторгу заменили пятью годами тюрьмы. Существовала также система долговых тюрем и принудительных общественных работ.

Артем Вернидуб, Антон Злобин, Айдар Бурибаев. В подготовке материала принимали участие Елена Черненко, Игорь Прокопьев, NEWSWEEK