Менты в законе. Месть товарища (из записок районного опера)
…О мести думал белобрысый лейтенант, застыв над распахнутым багажником «Жигулей». Пять минут ушло на то, чтобы, всё хорошенько обдумав, наметить план действий. Потом он аккуратно захлопнул крышку багажника, вышел из гаража. И, добежав до ближайшего телефона-автомата, набрал номер дежурного Службы внутренней безопасности при облУВД. Донос
Это, если кто-то случайно не знает – ментовская контрразведка, м у с о р а над м у с о р а м и. Гады, с в о и х же ловят и сажают, за что люто ненавидимы и презираемы всеми в ментовской среде.
«Да лучше пойду сторожем на кладбище, покойников охранять, чем соглашусь пахать в СВБ, и кидать подлянки своим же корешам!» – вот типичное рассуждение практически любого из розыскников.
…И сообщил лейтенантик в трубку дежурному специально изменённым голосом, где и у кого в настоящий момент находятся золото и прочие ценности у р а б о т а н н о г о давеча стоматолога Балтера. Не забыв указать госномер стоявших в гараже капитанских «Жигулей».
«Как?! Каким образом? Представьтесь!..» – взволнованно зачастил дежурный в трубку. Но лейтенантик, аккуратно стерев с трубки отпечатки пальцев, уже спешил прочь. Потому как был не дурак, и «засвечивать» своё имя в данной ситуации не собирался.
В ментовском «гестапо» его, такого хорошего и откровенного, мигом взяли бы в оборот: «Помог нам ныне – помогай регулярно и дальше! Флаг тебе в руки, барабан на шею, топор в спину – будешь письменно информировать о том, кто ещё в твоём РОВД дерьмом замазался… Закладывай подряд всех мздоимцев, «пыточников» и прочих перерожденцев. А мы – так и быть! – никому пока что не расскажем, что это именно ты своего кэпа сдал с потрошками.»
А на хрен такое лейтенанту? Не хотел он на отсосе у внутренней безопасности ошиваться.
Однако и отказов в пламенной дружбе и сотрудничестве они не поймут. И тогда осталось бы только одно: бежать из милиции. На тот же завод, к примеру, вернуться к прежнему станку… Хотя завод, знакомый вчера рассказывал, совсем уж встал на колени, ещё чуток – и окончательно развалится. Так что и возвращаться – некуда.
Так думал лейтенант, торопясь от телефон-автомата к своим, и на его физиономии плясала зловещая ухмылочка ангела возмездия…
Но в комнату к засевшим уже за стол и начавшим отмечать очередную победу над преступностью операм зашёл он серьёзным, тихоньким, никаким. Отдал капитану ключи от машины, жестом показал, что всё в порядке, авто – в гараже, и можно спокойно бухать.
«А ведь хлопец толковый… – задержавшись на нём взглядом, мельком подумал «Душман». – Надо бы, заделав его старлеем, в старшие оперы двинуть. Нам дельные и верные люди нужны.»
И началась пьянка – одна из многих, регулярно в угрозыске проводимых. Без алкогольных возлияний не снять розыскникам с себя давящий груз стрессовых перегрузок, вот и бухают – ударно и периодически. В розыске кто не пьёт, тот долго не удерживается. Разве что – нельзя по состоянию здоровья, и чтоб обязательно справку об этом коллегам показал…
Захват
И вот в самый разгар ускоренной алкоголизации ментовских организмов этот процесс весьма оригинально прервало внезапное появление в комнате полудюжины оперативников из Службы Внутренней Безопасности при облУВД во главе с возглавляющим её полковником.
Рядовые внутбезы наведывались в РОВД с проверками регулярно, а вот лично господина полковника здесь видели впервые. И по его каменно застывшей харе все розыскники как-то сразу просекли, что не для раздачи пряников и медалей за доблестный труд на благо Отчизны он сюда самолично заявился. В комнате стало тихо и тревожно.
«Не за мною ли? Может, пронюхали о т о м?..» – испуганно думалось почти каждому.
«Капитан такой-то?..»
«Да…»
«Мы хотим взглянуть на вашу машину.»
«А в чём дело?»
«Потом узнаете… Она где – в гараже?»
«Н-н-н-у… да… Да!»
«Пройдёмте в гараж! Остальным – оставаться на местах…»
Капитан, полковник и его люди вышли. Один из внутбезов остался в комнате, следя, чтобы розыскники не покидали помещение.
Капитан ещё наделся, что это – какая-нибудь фигня, рутинная проверка, а то и вовсе – обознались. Но в коридоре он увидел ещё и нескольких вооружённых автоматами ОМОНовцев с враждебно сощуренными лицами. Побледнел…
Прошли в гараж, подошли к белым «Жигулям» капитана.
«Откройте багажник…» Он – открыл.
«Расстегните молнию на сумке и покажите, что внутри…» Расстегнул, показал.
«Т-т-так… Икона, золото, ювелирные украшения… Откуда это?»
Пожал плечами, старательно изображая недоумённость, мол – не иначе, как подкинули.
«Товарищи понятые, подойдите сюда, и засвидетельствуйте, что именно обнаружено в сумке!» Двое ждущих наготове понятых подошли, поглазели, потом засвидетельствовали увиденное подписями в протоколе.
«Где вы были вчера в такое-то время?»
«Н-н-ну… Не помню…»
«Вспомните!»
«Отдыхал… У себя дома…»
«Кто это подтвердит?»
«Никто…»
«Всё понятно. Капитан, до выяснения всех обстоятельств вы задержаны. Сдайте табельное оружие и служебное удостоверение и следуйте за нами!»
«Душман» отшатнулся, тоскливо повёл глазами… Несколько внутбезов с пистолетами наготове, чуть поодаль – ОМОН с наведёнными «калашами». Не отобьёшься, не убежишь, не застрелишься… Без лишних слов отдал оружие, документы. Его обыскали и повели.
Схватка с «Бизоном»
Нет, он ещё не сдался. Ведь он был профи – такие сражаются до конца.
На первом же допросе показал, что ограбление квартиры стоматолога Балтера было составной частью оперативной комбинации совершенно секретного характера. Цель и характер которой он согласен рассказать лишь лично министру внутренних дел, и больше – никому!
Но допрашивающие его спецы из внутбеза (сами – опытнейшие розыскники с 15-20-летним стажем) лишь скептически ухмыльнулись. И для начала предложили капитану показать заранее разработанный и утверждённый руководством план этой самой «операции». А также – пояснить, почему в ходе её был убит ни в чём не повинный человек. Это тоже может быть пояснено только лично министру?..
Капитан угрюмо ответствовал: так оно и есть, потому как Балтер этот – вовсе и не Балтер… Но кем стоматолог являлся на самом деле – говорить он, зам начальника районного уголовного розыска, не имеет права. Что касаемо плана операции, то ввиду её абсолютной совсекретности никакого плана и не составлялось: «Вы же сами понимаете, в некоторых случаях такое – неизбежно…»
Позиция у «Душмана» была слабенькая. Но сбивать его, цепкого и изобретательного, с этих рубежей пришлось бы долго. Да плюс – была опасность, что он для самооправдания начнёт рассказывать о п о д л и н н ы х делишках руководящих лиц уголовного розыска. Мол, смотрите, какой грязью нам тут приходится поминутно заниматься, а вы тут со своим злосчастным Балтером суётесь!..
Вот почему для ускорения расследования и предотвращения каких-либо нежелательных разоблачений капитаном всех и всякого на следствии и суде, внутбезы дали согласие на подключение к расследованию непосредственного начальства «Душмана».
Капитана привели на допрос к подполковнику, начальнику городского уголовного розыска. Бритый наголо, мрачный как смерть, с ледяным взглядом… Его в городе боялись многие, а он сам не боялся никого.
Разговаривали они наедине, без свидетелей. Но кое-что потом подполковник рассказал своим подчинённым, о кое-чём проболтался капитан сидевшим с ним в камере «наседкам». А оставшуюся часть беседы нетрудно реконструировать по аналогии со всеми разговорами и беседами такого же плана. И с учётом личности обоих собеседников, равно как и тех обстоятельств, в которых оба находились. Вот поэтому я полагаю, что данное ниже описание – достаточно полно и объективно.
Несколько минут начальник городского угрозыска смотрел на недавнего подчинённого. Тот нахохлился, готовый ко всему – крикам, оскорблениям, угрозам. Отчаянное понимание безвыходности той ситуации, в которой он оказался, помогало отмобилизовать все внутренние силы. Которые, в соединении с профессиональными знаниями и опытом, позволяли сопротивляться яростно и многоэшелонно, комбинируя и контратакуя. Надеясь если и не на свой успех, то хотя бы на то, что любая победа над ним будет п и р р о в о й…
«Как я в нём ошибся!.. – горестно думал подполковник. – Ещё и в замы свои двигал. А он… дешёвка!»
М-да… Это ж надо – за какую-то вонючую штуку баксов, икону и пару-другую золотых побрякушек заделаться элементарным уголовником! Грабителем и убийцей! А ведь считал его подполковник мозговитым парнем, исподволь присматривался, готовил к серьёзным делам и масштабным акциям. Со временем весь город могли бы под себя подмять… всю область даже!
Большущие, просто-таки суперогромные «бабки» нынче просто-таки валяются под ногами у умных людей с характером и напором; надо лишь наклониться и поднять их… В одиночку – не управишься; нужна команда единомышленников, единоверцев по целям и жизненным идеалам. На таких вот, как этот капитан, начальник горугро и опирался, достигая намеченных рубежей, и всячески укрепляя их. Все – люди как на подбор, исключительной надёжности, штучный товар. Капитан тоже таким казался…
И вот теперь выяснилось, что в свободное от исполнения указаний руководства время он во главе банды уркаганов бомбит хаты побогаче! Бредятина какая-то… Да проведи с блеском умело задуманную оперативную комбинацию, осуществи грамотно н а е з д на того же несчастного стоматолога – и получишь в десять, в сто раз больше! К у с о ч н и к… Из-за каких-то несчастных копеек – погубить столь блестящее будущее!
Подполковник с досадой тряхнул головой, осознавая тяжкое бремя собственной вины за столь грубую ошибку в подборе кадров ближайших соратников. Потом заговорил тихо, внятно, весомо.
Для начала – исчерпывающе обрисовал то положение, в котором на данный момент капитан находится.
В багажнике принадлежащих ему «Жигулей» найдены похищенные у Балтера вещи, с отпечатками пальцев капитана на некоторых из них – раз.
При обыске на его даче найдены также ещё некоторые из находящихся в розыске по другим кражам и грабежам вещей, в основном – золотые украшения и антиквариат – два.
Личности остальных участников банды ещё не установлены. Но интенсивно отрабатывается ближайшее окружение капитана. И в первую очередь его сослуживцы по службе в Афганистане, с которыми он и после армии продолжал периодически встречаться. Лишь вопрос времени – когда кто-либо из них, не вынеся морального пресса и физических мер воздействия, даст с о з н а н к у на соучастие в банде – три…
Это – тупик. Из которого нет выхода. Капитан может ещё некоторое время упираться и наводить тень на плетень… Но как квалифицированный розыскник, он не может не понимать, ч т о его ждёт…
Само собою – дни, недели и месяцы изнурительнейших перекрёстных допросов. Пытка бессонницей, да и все прочие разновидности пыток – автоматом. Но и это – только начало будущих хождений по мукам.
В СИЗО его регулярно «по ошибке» будут на какое-то время перемещать из специальных камер для экс-ментов в общие камеры. Причём – именно к тем бандюганам, которых перед этим сам же капитан изобличал и сажал. Понятно, какое отношение ждёт там бывшего замначрайугро. Да криминалы перед ним выстроятся в длиннючую очередь желающих самолично над ним поиздеваться! Отметелят по-чёрному, уронят ниже плинтуса, о п у с т я т всячески, сделав камерным «петухом»…
Но и это ещё не всё!
Начальник городского угрозыска немножко помедлил, словно колеблясь, выкладывать ли на стол последний из козырей. И, решив не темнить, показал «Душману» фото 12-летней девочки в школьной форме, с симпатичной косичкой. Капитан взглянул – и его перекосило…
Это была его дочь! С женою он развёлся пять лет назад, и жил бобылём. Но оставшуюся с бывшей супругой дочку безумно обожал, постоянно баловал… Подполковник точно знал, где у капитана самое уязвимое место. Не люби «Душман» дочурку – никто б сейчас о ней и не вспомнил!
Ничуть не меняя равнодушной интонации, «Бизон» (таковым было прозвище начальника городского угрозыска у подчинённых) подробно рассказал, что ждёт ребёнка, если капитан и после всех применённых к нему средств, приёмов и методов всё ж таки не «расколется», не даст явки с повинной. У девочки начнутся в жизни всякие сложности, и это ещё мягко сказано…
Всё будет реализовываться постепенно, поэтапно, по нарастающей. И на каждом из этапов у капитана ещё останется возможность одуматься, остановить происходящую трагедию, спасти дочь. Хотя невосполнимый ущерб ей к этому моменту будет всё больше… больше… больше…
Сперва Дашеньку (так звали девочку) исключат из музыкальной школы за неуспеваемость и плохое поведение. Потом на одной из переменок в школьном дворе какие-то пробегающие мимо хулиганствующие подростки сломают ей руку и, возможно, выколют глаз. Ещё чуть позже её изнасилуют… Ну а на «десерт» (если и к тому времени капитан бессмысленно продолжит игру в «немого партизана») Дашу посадят на иглу. Да-да, её сделают законченной наркоманкой, и ничто её от этой участи не спасёт.
А если капитан решит переиграть свою судьбу, и, скажем, повесится в камере, дабы прервать свои муки и предотвратить мучения дочери, то и Даша умрёт тоже. От передозировки «дури», например. А в газетах потом напишут: «Страшная смерть дочки милицейского оборотня!»
Полковник устало вздохнул, спрятал фото девочки в карман, ожидающе вскинул глаза. Капитан в ужасе пялился на него, беззвучно открывая и закрывая рот, не в силах вымолвить ни звука. В чём угодно он мог усомниться, кроме того, что подполковник о б я з а т е л ь н о исполнит обещанное. Все в городском угрозыске знали: «Бизон» сказал – «Бизон» сделал. Третьего варианта не существовало…
Они молчали несколько минут, пристально всматриваясь друг с другом.
«А если… я… всё расскажу… Что тогда?..» – наконец тихо вымолвил капитан.
Толковый вопрос. Дельный вопрос. Подполковник детально ответил и на него.
Никаких пыток и издевательств на допросах – за это он ручается. Привилегированная камера с вежливым обращением тюремной обслуги. На суде, пройди он завтра, капитану при данном раскладе влепили бы по максимуму – больно уж жива и больна у всех в памяти эта история! Но суд состоится нескоро, очень нескоро…
Всё это время капитан будет содержаться не в общих условиях «зоны», а, опять-таки, в созданных для него в СИЗО привилегированных условиях. Ну а затем, спустя годы, когда суд всё-таки состоится, дадут ему восемь лет (ныне же в самом лучшем случае дали бы 12-14 годков!), с учётом ранее уже проведённого за решёткой, да и из оставшегося пару лет потом можно будет скостить, сактировав и отпустив экс-капитана «по болезни»…
Это – максимум того, что реально может сделать в данных условиях для капитана подполковник. Пообещать он мог бы и больше, много больше, но сделать – только это.
Капитану вовсе не показалось, что «Бизон» пообещал ему м а л о. С мелькнувшей в глазах надеждой он тоскливо пробормотал: «Да какие – восемь лет… Тут же в ы ш к а, однозначно!»
И действительно: сотрудник уголовного розыска… немалых рангов руководитель… лично не только ограбивший, но и убивший нескольких человек… Как т а к о м у – оставить жизнь? Да любой суд… к стенке, автоматом!
Подполковник брезгливо поморщился. Фактически этот сосунок только что обвинил его, «Б и з о н а», в обещании невозможного. Помолчав минутку, он внятно объяснил, как именно будут развиваться события дальше.
По данному делу кто-то пойдёт п а р о в о з о м, вдохновителем, организатором и главарём, а остальные – его соучастниками. Никто в угро не заинтересован в том, чтобы п а р о в о з о м стал замешанный в деле сотрудник милиции. Слишком много вопросов к кадровой политике в уголовном розыске тогда возникает. Следовательно, все будут только рады, если капитану следствие отведёт роль рядового члена банды, её информатора. В самом худшем случае – участника некоторых из проведённых ею акций (только – тех, отрицать участие в которых капитану окажется невозможным).
Главарём же банды, а также и непосредственным исполнителем ВСЕХ убийств, наверняка окажется кто-то из афганских друзей капитана. И очень может статься, что именно этот человек при задержании, оказав попытку вооруженного сопротивления, будет убит… Понятно, что сделать мёртвого бандита п а р о в о з о м и единственным убийцей в данном деле, при полнейшей заинтересованности всех остальных бандитов именно в таком частично реабилитирующим их раскладе – что два пальца об асфальт!
«Мы верим, что на вас нет к р о в и… – с бериевской задушевностью вымолвил подполковник. – Но вы – запутались. Скорее всего, вас – шантажировали, заставляя сотрудничать с бандой… Быть может, угрожали расправой с вашим ребёнком. И вы – дрогнули… сломались… пошли на вынужденное сотрудничество с преступниками. За что и будете строго наказаны. Но – расстреливать?.. За что? Не за что. Отсидите свои законные восемь лет, за вычетом «сизовских» и сактированных по болезни – и снова честный человек…»
«Бизон» мрачновато усмехнулся. Смолк, ожидая ответа капитана.
Капитан сидел, понурившись. И для него было ясно: мразь он. Ввязался в грязную историю, польстился на гроши… Своего командира подвёл. Понятно, что тот – в гневе… Но и – справедлив. Даёт возможность выкарабкаться с наименьшими потерями. Восемь лет минус СИЗО и «больничка» – это ж совсем немного. Это же – шанс!..
«Я согласен!» – подняв голову, твёрдо произнёс капитан. Имелось в виду, разумеется, и то, что он даст все необходимые показания. И то, что там, за решёткой, не развяжет язык о «Бизоне» и его делишках.
Подполковник кивнул. Он знал, что капитан примет его предложение. Всё ж таки тот был одним из самых толковых его учеников; всё схватывал на лету. И не мог не понимать: при данном раскладе иного варианта у него просто не было!
Посмотрим… Если отсидит правильно, н е б о л т а я… потом, после освобождения, можно будет его как-либо использовать. Не так уж и много под рукою чем-либо обязанных тебе людей, способных задушить леской…
«Бизон» встал и молча вышел из комнаты, на ходу швырнув на стол перед капитаном непочатую пачку «Мальборо».
И когда через полчаса к капитану пришли на очередной допрос следователи, он попросил у них ручку с бумагой. И самым подробнейшим образом изложил все свои криминальные похождения за последние полтора года – именно столько и просуществовала его банда.
Впрочем, банда была не его, разумеется, а одного из его давних корешей, некоего Серёги Капустина, бывшего «афганца», ныне временно безработного. Это он воровал, грабил и убивал, принуждая к содействию его преступным деяниям и своего давнего армейского товарища.
«Он грозился убить мою 12-летнюю дочку… Говорил: сперва изнасилую, потом посажу на иглу, и она умрёт от передозировки! Это меня и сломало…» – со слезами на глазах прошептал следователям капитан и разрыдался. Те внимали ему с каменными лицами. Разумеется, бывшего замнача районной уголовки никто не жалел – но всё же… всё же…
Теперь были понятны мотивы его предательства. Не подлость, не предельная жестокость, а – сломали человека… Бывает!
Всех членов банды в тот же день арестовали. Всех, кроме Капустина. Попытавшегося бежать, но случайно вывалившегося в окно пятого этажа и разбившегося насмерть. На следствии подельники дали на него изобличающие показания. Просто зверь какой-то… Столько чёрных дел натворил, и почти всё – своими руками, а его люди при этом фактически только присутствовали…
После этого экс-капитан надолго стал пугалом на всех наших совещаниях-заседаниях. Какой разнос личного состава и по какому поводу ни проводился бы, но в самом начале разноса, а затем и в самом конце – обязательно поминали бывшего замначальника Вузовского уголовного розыска. Обильно поливая грязью, понося всячески. И вытанцовывая на его костях ритуальный танец под названием: «Осудим и в очередной раз раздавим гадину!..»
Но потом о капитане начали потихонечку забывать.
А теперь, спустя четыре года после описываемых событий, его забыли
почти совершенно. Мало кто знает, что по каким-то непонятным причинам суд над бандой «Душмана» и его корешей до сих пор не состоялся, да и вряд ли скоро состоится.
Промелькнула даже информация в прошлом году, что находящийся в СИЗО «Душман» тяжко болеет. Может, ещё и освободят до суда под подписку о невыезде, как умирающего…
Ведь хоть и сволочь он, хоть и «оборотень в погонах», но в банде, судя по материалам дела, роль играл неважнецкую, практически «шестёрочную»… Да и ту – под нажимом зловещего Капустина.
Нельзя же человека до последней секундочки его жизни наказывать за один-единственный проступок!
Рассказ не пожелавшего назвать своё имя сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко
P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!