Страшная тайна старой воронки

Двадцать шесть лет семья пропавшего без вести человека ждала, когда он отыщется. «На эту воронку наткнулись двое севастопольцев, промышлявших поиском реликвий времен Великой Отечественной войны, — рассказывает начальник Балаклавского райотдела ГУ МВД Украины в Севастополе Александр Карякин. — Они не удивились, когда наткнулись на кости, а вот пуговицы заставили «черных поисковиков» насторожиться: они были не военного образца. Самое поразительное, что эти люди сами пришли в милицию и рассказали об останках, поинтересовались, не числится ли в розыске работник лесного хозяйства».…«Как же я вам справку о смерти выдам? — спросила у Лидии Николаевны сотрудница загса. — Паспорт-то старый, еще в 70-х выдан». «Доченька, ну не мог мой Паша паспорт поменять — его двадцать шесть лет назад убили», — ответила вдова. У нее снова перехватило горло, когда она произнесла дорогое имя, и поплыло перед глазами изумленное лицо девушки, которая все пыталась понять: а почему похороны — сейчас? Потому что только этой осенью нашли останки пропавшего много лет назад лесника Павла Пащенко.

Ушел навсегда

Нас как будто трое в комнате. Лидия Пащенко то и дело посматривает на единственный оставшийся в доме портрет мужа — тот, что выпросила с Доски почета лесничества. Там Павел Емельянович в парадной форме смотрит, как приказал фотограф, строго и сосредоточенно. Другие его фотографии погибли во время двух пожаров, которые пришлось пережить семье.

От дома в Инкермане до леса, куда отправился 8 ноября 1979 года лесник Мекензиевского лесничества Павел Пащенко, несколько километров. Эту дорогу Лидия Пащенко может пройти с закрытыми глазами — так часто за двадцать шесть лет она снова и снова шла по ней. И каждый раз снова переживала день, когда за мужем в последний раз закрылась дверь. Он обещал, что придет скоро: только проверит, не понаставили ли браконьеры на его участке новых петель. Но не вернулся…

Ночью Лидия Николаевна не спала. Но тревога была пополам с надеждой: мог сломать ногу, мог просто задержаться где-то — да, раньше такого не было, но все-таки… Он всегда предупреждал, если опаздывал домой: у Павла Емельяновича был кожаный кошелечек с монетками-«двушками», жена всегда следила, чтобы не оскудевал этот запас. Лидия Николаевна не знала, что ей еще предстоит пережить много таких ночей, когда она будет пытаться заснуть, а перед глазами, как кадры в кинофильме, будут проходить картинки их нелегкой, небогатой, но все-таки счастливой жизни вместе.

Если и было в советское время место, где пропасть без вести практически невозможно, то это Севастополь и окрестности — закрытая зона, куда пускали по пропускам, где концентрация военных частей была чуть ли не самой высокой на территории страны. На поиски лесника, пропавшего среди бела дня, вышли солдаты, матросы, старшеклассники, а Лидия Пащенко обзвонила всех своих родственников и попросила приехать в Севастополь. Никто не отказал — и целый месяц несколько десятков людей осматривали один участок леса за другим. Спали вповалку на матрасах в небольшой квартире семьи Пащенко. Проходила Лидия Николаевна и возле того места, где сейчас проложена правительственная трасса к аэродрому Бельбек.

«Черные» пошли в милицию

«1 октября у Паши день рождения. Мы всегда всей семьей ходим на кордон — там ему поставили памятный знак. В эту годовщину я долго молилась у иконки: хоть бы что-нибудь узнать, хоть бы найти его. И мне немного легче стало. Когда вернулись домой, остановилась у подъезда. Машина подъехала, из нее двое парней выходят и соседок спрашивают: а живет ли еще здесь такая Лидия Пащенко — может, переехала, квартиру продала? Я подошла, спросила, что нужно. И вдруг слышу: «Поехали с нами, вашего мужа нашли!»

Тогда, во время поисков, Лидия Пащенко проходила около старой, оставшейся с войны воронки. Сейчас говорит, что обязательно бы заметила, если бы там была свежая земля или если бы кружили рядом сороки и вороны, почуявшие кровь.

У этой самой ямы уже работали эксперты. «Вы можете опознать вещи?» — спросили Лидию Николаевну. А она, как завороженная, смотрела на шерстяной носок, с которого стряхивали землю. Оказывается, чистая шерсть в земле не гниет. Она узнала свое вязанье: еще расстраивалась тогда, что на пятке провязала три лишние изнаночные петли. Павел Пащенко в тот день ушел, надев две пары носков: синтетические и теплые, связанные женой.

«На эту воронку наткнулись двое севастопольцев, промышлявших поиском реликвий времен Великой Отечественной войны, — рассказывает начальник Балаклавского райотдела ГУ МВД Украины в Севастополе Александр Карякин. — Они не удивились, когда наткнулись на кости, а вот пуговицы заставили «черных поисковиков» насторожиться: они были не военного образца. Самое поразительное, что эти люди сами пришли в милицию и рассказали об останках, поинтересовались, не числится ли в розыске работник лесного хозяйства».

Историю исчезновения Павла Пащенко до сих пор хорошо помнят севастопольские старожилы, в том числе и милиционеры, работавшие в то время. Бывший начальник Балаклавского райотдела, а ныне адвокат Эдвин Новицкий даже вынужден был бросить диссертацию, которой занимался тогда. Его дергали каждый день, требуя докладывать: что еще сделано по розыску лесника.

В воронке нашлись кожаный ремень, обложка от удостоверения, сгнивший кошелечек и множество советских монеток для телефона-автомата. Пережили своего хозяина часы, складная рулетка, значки с формы.

Без срока давности?

Двадцать шесть лет назад на семью Лидии Николаевны обрушилось первое горе, ставшее началом цепи болезней, трагедий, несчастий. Время не лечило женщину — она не могла успокоиться, неизвестность медленно убивала. В годовщину исчезновения мужа в ее квартире раздался телефонный звонок. Трубку сняла старшая дочь — она жила тогда с матерью и своими детьми. Услышала, что приглашают опознать разрубленное на куски тело, предполагают, что это и есть пропавший лесник, — и упала без сознания. «Скорую» вызвала соседка. Медики принялись приводить молодую женщину в чувство, вкололи ей препарат, от которого началась бурная аллергическая реакция. Так маленькие внуки пропавшего Павла Пащенко остались сиротами.

Они росли — и постоянно слышали о дедушке, которого не помнили. Теперь для них прояснилось самое главное: лесник Пащенко был убит.

Для милиции дело представляло скорее исторический интерес — в живых уже не осталось ни свидетелей, которых опрашивали в первые дни после исчезновения лесника, ни подозреваемых. И все-таки среди старых следов неожиданно появился новый: пожилой человек, который вдруг сказал, что знает убийцу, — тот, дескать, сам не раз хвастался, что ему сошло с рук такое преступление.

В 1979 году этот человек только отметил свое совершеннолетие, но уже имел за плечами судимость. Тогда его не подозревали — лесник раньше, как других браконьеров, его не задерживал и едва ли вообще обращал внимание на вчерашнего пацана. Вряд ли теперь 44-летний мужчина считает свою жизнь страшной — он вполне доволен ею. А если посмотреть со стороны: девять судимостей и четырнадцать лет, проведенных за решеткой. Ни семьи, ни уважения, ни будущего… Есть, конечно, срок давности за преступление — но только суд решит, распространяется ли он на тот случай.

Этот человек встретил Павла Пащенко в лесу, когда пошел туда пострелять дичи. Еще не успел встретить зверя — зато навстречу вышел лесник, которого ненавидели все браконьеры: Пащенко не брал ни денег, ни добычи, никогда не отпускал задержанных. Поэтому парень, не раздумывая, выстрелил. Может быть, лесник был только тяжело ранен — но убийца очень торопился спрятать тело. Старая воронка показалась подходящей могилой.

«Пашеньку похоронили 4 ноября. Торжественно все было, — вытирает слезы Лидия Николаевна. — Очень помог Севастопольский лесхоззаг: они даже специально для Паши сшили парадную форму лесника. Косточки аккуратно разложили в гробу — наконец-то он покой найдет. И похоронили его рядом с доченькой, она дождалась своего папу…»

Закончилась история о пропавшем без вести человеке. На бывшем участке Павла Пащенко издалека видна гора: когда-то там он посадил два десятка уссурийских сосен, выращенных из семян. Всей семьей таскали на гору воду для полива. Потом лесник сделал рядом скамеечки, чтобы любой прохожий мог отдохнуть под ними. Несколько лет назад кто-то изуродовал большинство сосенок, срезав верхушки. Зачем? Новогодних игрушек все равно не повесишь на их мягонькие иголки.

А недалеко вымахала еще одна, крымская, сосна, которая, считал Павел Емельянович, украсит голое место. Ее так и называют до сих пор: сосна Пащенко.

Наталья Якимова ,Первая Крымская