Профессиональная преступность в Грузии. Жаргон, клички, клятвы

Уголовный жаргон в начале века насчитывал почти четыре тысячи слов и выражений. Тюремно-лагерная политика СССР для криминального языка открыла целую эпоху. В течение десятилетий жаргон изменялся и дополнялся. Лексический запас современной уголовной среды включает свыше десяти тысяч слов и выражений. Многие из них применяются крайне редко, но все же применяются. Это – пассивный запас. Для общения блатарю достаточно 300-400 слов, хотя он понимает гораздо больше. c. Уголовный жаргон (арго)

Жаргон можно определить как закономерное явление, отражающее специфику криминальной субкультуры, степень организованности и профессионализации преступной среды. Наличие уголовного жаргона (арго) не является чем-то исключительным, так как профессиональный язык (жаргон) существует у большинства представителей профессий (летчиков, врачей, сотрудников правоохранительных органов) и групп населения (школьников, рокеров, панков и т.д.). Наличие жаргона обусловлено социально-психологическими закономерностями функционирования вышеуказанных групп.

Причины возникновения уголовного (воровского) жаргона, по мнению, кроются прежде всего в извращенной психологии преступников – рецидивистов, сущность которой характеризуется особенностью их личности. Искусственно создавая и внушая себе и окружающим мнение об их исключительности, преданности, необычности и превосходстве над другими, они способствуют распространению мнения о якобы действительной порядочности преступных авторитетов.

Уголовный жаргон стали изучать еще в царской России (так, В. Трахтенберг, составивший “Жаргонъ тюрьмы”, г. Санкт-Петербург, 1908 год, сам был первостатейным мошенником и продал правительству Франции рудники в Морроко, которых никто и в глаза не видел). Ряд статей и монографий увидел свет в первые годы Советской власти. Позже исследовать феню считалось дурным тоном, и она печаталась лишь в справочниках Министерства внутренних дел сугубо для служебного пользования. В 1982 году во Франкфурте-на-Майне издательство “Посев” выпустило “Словарь Арго ГУЛАГа” под редакцией Б. Бен-Якова. Тогда же появилось и нью-йоркское издание “Словаря блатного жаргона в СССР”. Спустя год, в Нью-Йорке В. Козловский выпустил “Собрание русских воровских словарей” в четырех томах. В начале 90-х “блатную музыку” начали печатать и в России. Однако качество этих словарей, с научной точки зрения, низкое, и они имеют скорее познавательное значение.

Жаргон в начале века насчитывал почти четыре тысячи слов и выражений. Тюремно-лагерная политика СССР для криминального языка открыла целую эпоху. В течение десятилетий жаргон изменялся и дополнялся. Лексический запас современной уголовной среды включает свыше десяти тысяч слов и выражений (следует учитывать, что в них, не понятно из каких побуждений, включено много общеупотребительных слов, не относящихся к блатному жаргону). Многие из них применяются крайне редко, но все же применяются. Но это пассивный запас. Для общения блатарю достаточно 300-400 слов, хотя он понимает гораздо больше.

Уголовный жаргон (феня, блатная музыка и т.д.) находится в постоянном развитии. На настоящее время в нем насчитывается более 15 000 слов и словосочетаний. В зависимости от региона значения отдельных слов могут не совпадать. Многие слова отличаются полисемантичностью. Уголовный жаргон, безусловно, базируется на фонетике и грамматике общенационального языка и, как уже указывалось выше, имеет существенные диалектные и социально-групповые различия. В уголовном жаргоне можно выделить отдельные его разновидности. Основную его часть составляет воровской или тюремный жаргон. Как составные его части выделяются жаргон сутенеров и проституток, наркоманов, несовершеннолетних и т.д.

Многие исследователи полагают, что в процессе развития воровского (уголовного) жаргона он вобрал в себя значительное число слов из профессионального жаргона моряков, профессиональных нищих и т.д. Кроме того, имеются доказательства, что ряд слов воровского жаргона заимствован у музыкантов.

Для чего был придуман и существует уголовный (воровской) жаргон? В первую очередь он предназначен для зашифровки сообщений, с тем, чтобы непосвященный не мог понять, о чем идет речь, либо понял превратно. В уголовном жаргоне достаточно большое число синонимов, – например, для обозначения доносчика в уголовном жаргоне имеется более сотни наименований.

Одна из функций уголовного жаргона – выявление с его помощью подосланных правоохранительными органами лиц. Обычно лица, выдающие себя за воров в законе, других крупных авторитетов или просто внедренные в уголовную среду для выполнения какого-либо задания, успешно проваливаются на языковом «экзамене».

Знание воровского (уголовного) жаргона необходимо также для того, чтобы хорошо разбираться в преступной иерархии, так как каждая каста (масть) имеет свое собственное название. Услышав, к какой масти относится тот или иной осужденный (заключенный), можно сразу же определить его истинное положение в преступной иерархии – в результате, с достаточной долей уверенности, можно прогнозировать его поведение в местах лишения свободы.

Уголовный жаргон обеспечивает также внутреннюю жизнь криминального сообщества, связанную с развлечениями, половой жизнью, трудовой деятельностью и т.д.

Главное же назначение воровского (уголовного) жаргона – обеспечение преступной деятельности криминальных сообществ. Большинство используемой лексики обозначает орудия преступной деятельности, способы ухода от преследования, поведения на суде, характера преступной деятельности, субъектов и объектов преступлений.

По изменениям, происходящим в воровском жаргоне, иногда можно судить о тенденциях, происходящих в преступной среде. Например, появление в воровском жаргоне заимствованного из английского языка слова киллер означает, что в преступной среде бывшего СССР появилась новая «профессия» – наемный убийца; появление частной собственности ознаменовало новое понятие крыша; появление коррумпированной преступности способствовало появлению в уголовном жаргоне понятию крестный отец и т.д. Многие слова и словосочетания давно и прочно вошли в обиходный язык и уже не воспринимаются как лексика, относящаяся к уголовному жаргону. Например, без емкого жаргонного слова беспредел не обходится практически ни одна газетная статья. Привычными стали выражения поставить к стенке (приговорить к высшей мере наказания), вышка (расстрел), мент, мусор (сотрудник органов внутренних дел), стукач (осведомитель) и т.д. Перечисленные слова из уголовного жаргона (причем их незначительная часть) довольно прочно вошли в язык средств массовой информации. Еще большее количество используется в разговорной речи, особенно, как указывалось выше, в среде несовершеннолетних (западло, кент, моргалы и др.).

Условно воровской (уголовный) жаргон можно разделить на три основные группы:

1. общеуголовный жаргон, которым пользуются как профессиональные преступники, так и обычные (бытовики, осужденные за хулиганство и т.д.);

2. специальные профессиональные воровские жаргоны, присущие определенным «профессиям» преступников: шулерам, наркоманам, карманникам, вымогателям и т.д.;

3. тюремный жаргон, употребляемый общностью преступников, но в основном в местах лишения свободы и содержания под стражей.

Борьба с уголовным жаргоном, как показывает опыт, малоэффективна в силу, как уже отмечалось, его емкости, выразительности, точности, ироничности и других факторов. Особенно неэффективны меры принуждения – наказания за употребление жаргонных слов. Наибольший эффект в борьбе с явлениями уголовного жаргона, как кажется, может принести только высокая речевая культура самих сотрудников пенитенциарных учреждений и избежание ими его употребления.

d. Татуировка

Татуировка или партак, наколка, картинка и т.д. – это нанесение на тело рисунков, надписей, аббревиатур и т.д. путем введения под кожу красящих веществ при помощи специальных приспособлений. Татуировки известны с глубокой древности и достаточно хорошо изучены. На тему татуировок имеются многочисленные работы, рассказывающие об истории возникновения татуировок, их смысловом содержании и т.д.

Одними из лучших работ, посвященных татуировкам, наносимым в местах лишения свободы и содержания под стражей, являются исследования, проведенные Ю.П. Дубягиным. Условно татуировки можно разделить на три большие группы:

1. означающие самоутверждение или подражание кому-либо (из числа значимых для наносящего лиц); данная группа характерна тем, что показывает ценностные ориентации субъекта;

2. татуировки, связанные с какими-то личными (порой интимными) или другими значимыми событиями, имевшими место в жизни носителя;

3. татуировки, связанные с уголовным прошлым или желанием носителя подражать кому-либо из лиц из криминальных групп.

Безусловно, в чистом виде татуировки встречаются достаточно редко, гораздо чаще различные мотивы переплетены между собой. Последовательность нанесения татуировок может также свидетельствовать об определенных этапах развития личности.

Символика татуировок в криминальной среде тесно связана с традициями, обычаями и законами криминальной субкультуры. В зависимости от содержания татуировки можно дифференцировать следующим образом:

1. информационно-иерархические, которые показывают, какое место в преступной «табели о рангах» занимает то или иное лицо (вор в законе, блатной, мужик, петух и т.д.); ориентируют членов криминального сообщества на выбор той или иной манеры поведения со вновь поступившими; определяют права и обязанности татуированного лица;

2. личностно – установочные татуировки, раскрывающие черты биографии татуированного, его отношение к различным видам деятельности, к правоохранительным органам, к противоположному (и не только) полу и т.д.; зачастую они носят угрожающий характер; сюда же относятся татуировки. выражающие намерения совершить побег, отношение к алкоголю, наркотикам и т.д.;

3. сигнально-обособительные татуировки являются своеобразными опознавательными знаками, показывающими, что носитель принадлежит к той или иной устойчивой преступной группе; кроме того, они могут служить как средство контакта между носителями, незнакомыми между собой, но имеющими одну и ту же татуировку (из татуировок данного вида наиболее распространены перстни (перстаки));

4. воровские (тюремные) татуировки означают, что их носитель побывал в местах лишения свободы, а также в спецшколе, специальные ПТУ, приемнике-распределителе, воспитательной колонии; они означают также, что носитель знает тюремную субкультуру (законы и традиции и готов их соблюдать);

5. профессиональные татуировки обозначают принадлежность (или желание принадлежать) к какой-либо профессии; данный вид татуировок особенно распространен среди лиц, служивших во флоте, в армии, ВДВ и т.д.;

6. памятные татуировки наносятся в память о каких-то особо значимых для носителя событиях, имевших место в прошлом;

7. сексуально-эротические татуировки демонстрируют сексуальную ориентацию, отражают мечты о будущих сексуальных контактах. Этот вид татуировок особенно распространен среди молодежи. В целях профилактики (защиты) нередко наносится татуировка, указывающая, что ее носитель является активным гомосексуалистом, что в какой-то мере может гарантировать от сексуальных посягательств со стороны других осужденных (особенно если носитель отличается миловидностью); эти татуировки наносятся на закрытые участки тела (спина, живот, бедра, половой член), кроме татуировок, наносимых насильно.

e. Клички

Кличку (кликуха, погоняла) имеет подавляющее большинство осужденных, а также лиц, находящихся в следственных изоляторах. Во многих случаях клички присваиваются и сотрудникам пенитенциарных учреждений. В присваиваемых кличках могут отражаться: физические данные человека («Кривой», «Косой», «Губошлеп» и т.д.), психологические особенности личности («Шизик», «Дурак» и др.), внешность («Рыжий»), специфика преступной деятельности («Курортник»). Еще совсем недавно существовал такой обычай, что, когда в камеру входил новичок, через некоторое время кто-нибудь из сокамерников кричал через окно так, чтобы было слышно в других камерах: «Тюрьма, дай имя!». В настоящее время этот обычай почти изжил себя, хотя порой еще и встречается. Тем не менее клички, как уже было замечено, получают практически все. Таким образом, кличка является непременным атрибутом криминальной субкультуры. Кличка, как правило, дается одна и на всю жизнь. Но нередки случаи, когда осужденный имеет и несколько кличек, каждая из которых отражает что-то свое в его характере, манере поведения и т.д.

Можно выделить следующие основные функции кличек:

– одно из средств деперсонализации человека (при наделении его кличкой унизительного характера типа «Лопух», «Холера», «Чума» и т.д.);

– средство персонализации личности (наделение звучной кличкой типа «Король», «Бриллиант», «Царь» и т.д.);

– замена фамилии (например, «Ворон» от Воронова, «Кузнец» от Кузнецова, «Царь» от Царева, «Никон» от Никонова и т.д.);

– закрепление статуса (высокого или низкого) личности в групповой иерархии (например, «Король», «Лорд», «Барон», «Лакей» и т.д.).

Зачастую в кличках широко используется принцип противоположности с ироническим подчеркиванием физического или психического состояния личности (например, «Малыш» может означать очень высокого человека, «Профессор» или «Доцент» обозначает обычно очень тупого человека и т.д. Довольно часто клички присваиваются по соображениям национальности: «Кацо» – грузин, «Ара» – армянин, «Черна» – кавказец, «Хохол» – украинец, «Бульбаш» – белорус и т.д.).

Избавиться от присвоенной клички очень трудно, практически невозможно. В то же время наблюдается такое явление, как изменение клички. Обычно кличку меняют, если повышается или понижается статус осужденного (заключенного) в криминальной «табели о рангах». При коронации, т.е. возведении в ранг «вора в законе», обычно присваивается новая кличка.

f. Клятва

Клятва – это данное осужденным слово (слово чести), которое необходимо сдержать. В криминальной субкультуре имеются свои специфические выражения, связанные с понятием «клятва»: божба – клятва, божиться (забожиться) – клясться (поклясться), пробожиться – нарушить (не выполнить) данную клятву. Как правило, клятвы в преступном мире имеют асоциальное или криминальное значение и звучание.

Клятвы носят бескомпромиссный и зачастую суровый характер. Этим достигается укрепление сплоченности криминальной группы, так как обычно пробожившийся выполняет (или его заставляют выполнять) какие-либо асоциальные действия в случае невыполнения им или нарушения данной клятвы. Лица, не выполняющие данной ими клятвы, как правило, переходят на низшие ступени (часто на самые низшие, т.е. в категории обиженных, петухов и т.д.) в преступной «табели о рангах». Особенно большую роль клятвы играют среди несовершеннолетних преступников, где за их выполнением (невыполнением) следят особенно строго.

Клятвы условно можно разделить на следующие группы:

– общие клятвы, когда лицо клянется следовать тюремным законам и традициям, не вступать в состав актива, не иметь никаких подозрительных дел с правоохранительными структурами и т.д.;

– частные клятвы, когда поклявшийся должен исполнить данное им обещание по конкретному делу, например вовремя отдать картежный долг;

– проверочные клятвы, когда в ответ на обвинение в допущенном проступке обвиняемый клянется своей честью и своим положением, что он не допустил нарушения неформальных норм и правил.

g. Проклятие

Проклятие– это словесное пожелание кому-либо несчастья, неудач, потери здоровья и т.д. Цель проклятия – нанесение личности проклинаемого моральной, психологической и нравственной травмы. Проклинается обычно не только лицо, которому желают всяческих бед, но и его родственники, в особенности мать. Чаще всего проклятия выражаются в грубой нецензурной форме. Обмен проклятиями в криминальном мире – это не просто словесная дуэль. Это действительно психологическая борьба, в которой один из проклинающих должен одержать победу. Считается, что при обмене проклятиями необходимо уметь словесно уничтожить, свести на нет силу проклятий противника. К лицу, проигравшему поединок проклятий (а они проходят при свидетелях), каких-либо санкций не применяется, но в то же время положение проигравшего может изрядно пошатнуться.

Основные правила состязаний в проклятиях:

– отвечать на проклятия может равный равному (например, блатной – блатному, мужик – мужику, обиженный – обиженному); отвечать на проклятия лицу, занимающему более высокую ступень в преступной иерархии, нельзя;

– победу одерживает тот, кто на проклятия противоположной стороны отвечает быстрее, логичнее, забористее и виртуознее;

– поражение в состязании обмена проклятиями не всегда, но зачастую ведет к снижению статуса в преступной иерархии.

h. Азартные игры

В тюрьмах и лагерях карты занимают особое место. Такие старинные русские забавы как терц, очко, сека, рамс, бура и стос укоренились в зонах еще в начале 30-х. Тогда и начали писаться законы карточной игры (не путать с правилами игры). Карты стали вершителями судеб заключенных: за одну ночь они становились богачами или разорялись, их калечили, насиловали или убивали,. Но в них продолжают играть, ибо обязаны это делать. Уголовный авторитет приходит к осужденному вместе с карточным фартом. Если ты не игрок, то, в лучшем случае, – мужик.

Законы воровского братства обязывали законника знать все азартные игры вплоть до рулетки и “Блэк Джека”. Свою судьбу «вор в законе», находящийся на воле, мог испытать в шалманах и катранах – притонах для азартных игр (сегодня к ним присоединились казино). Карточных шулеров называли “каталами”, которые подразделялись, в свою очередь, на “гонщиков”: тех, которые играли в такси, и “катранщиков”: тех, которые играли на квартирах (“катранах”). Интересно, что в конце 1960-х годов в Тбилиси свою “академию карточного мастерства” открыл старик-преферансист с еще дореволюционным стажем. В конце 1980-х годов на место “катал” пришли наперсточники. Клиентов у них только прибавилось, так как они не таились на квартирах и в такси, а соблазняли клиентов открыто – на рынках и в переходах метро. Когда вор переступал КПП лагеря или тюрьмы, вместе с ним приходили и карты. Сегодняшние авторитеты не брезгуют традиционными лагерными играми, но уже могут сыграть в покер, в преферанс, и даже в бридж.

Каковы же законы лагерной игры? Речь будет идти о жестких традициях, которые пришли в зону 60 лет назад и соблюдались десятилетиями. Прежде всего, играть нужно под интерес, иначе это западло для барака. В “банк” ставили деньги, табачные изделия, спиртное, предметы туалета и одежду. Играть на постельное белье и паек во многих лагерях строго запрещалось: их считали неприкосновенным имуществом и называли кровью. Если авторитет узнает, что кто-то поставил на кон подушку, простыни или хлеб, следовала расправа: воровские быки могли избить обоих зэков, обложить их штрафом или отлучить их на месяц от карточных баталий. Но иногда карточным азартом бывает охвачена вся зона, и тогда обычаи не выполняют.

Играть можно и в долг – под ответ. В этом случае оговаривался срок, когда долг будет погашен. Обман партнера – карался быстро и жестоко. Обычно должника пускали по кругу. Победитель, не дождавшийся в положенный день денег, сигарет или тряпок, объявлял о неуплате ворам. Те уже решали, что делать с должником. Обычно его били целой группой. Назначались шесть-семь бойцов, которые становились в круг. По центру находился «заигранный» с вытянутыми по швам руками. Отбиваться или защищаться он не имел права: за это назначалась дополнительная кара. Процесс назывался “расплатиться красным”. Проштрафившегося игрока избивали до тех пор, пока его партнер не остановит экзекуцию. Если проигрыш был большой, жертву могли и искалечить. После круга долг списывался – должник расплатился. Зона ставила его в один ряд со стукачами и педерастами, а это еще хуже, чем побои.

Со временем экзекуции должников изменялись. В 60-х годах заигранного мог избить его партнер, не дожидаясь вердикта авторитетов. Избиение проходило публично, и должник все так же стоически терпел удары. Затем казнь стала изощренней: картежнику насильно наносили татуировку похабного содержания. Могли выколоть матерщину или нарисовать козла с картами, подписав: “Я играю как козел”. Были случаи, когда кололи татуировку на лоб или щеку. С владельцем такого клейма посмел бы соорудить банчок лишь его “коллега”.

Все чаще избиение заменялось процессом менее болезненным, но более постыдным. За невозвращенный долг могли опустить (изнасиловать). Победитель имел право сам совершить половое насилие, а мог и пожаловаться авторитету. Тот выделял “сексуальных агрессоров”, которые и опускали проигравшего. Последний становился петухом и перебирался в петушиный угол. Опущенного зэка могли наградить татуировкой пассивных гомосексуалистов: пчелами на ягодицах или чертом, раздевающим женщину. Вскоре появилась наколка, указывающая, что зэка опустили именно за карточные долги: карточные масти на ягодицах.

В последние годы массовые казни должников в ИТК утратили былую популярность. Зачастую выбивать долги приходится одному победителю, за которым сохраняется былое право избить, опустить, наколоть. От того, как он сумеет выбить долг, во многом зависит и его авторитет.

Особой популярностью в зоне пользуется игорная ставка для всеобщей потехи. Например, проигравший садится на верхние нары и в течении час выкрикивает какую-нибудь глупость или всю ночь спит сидя. Иногда придумывались самые экзотические забавы. В 30-е годы на Соловках была в моде ставка “1000 тараканов”: проигравший должен поймать 1000 насекомых и предъявить их “счетной комиссии”. Иногда охота за тараканами продолжалась неделю, а то и больше.

Каждая карточная партия по закону облагается определенным налогом, который идет в воровской общак. Сумма устанавливается законниками и для всех игр разная. При подсчете осужденные бумагой и карандашом не пользуются: дефицит, да и рискованно. Очки “записывают” спичками, выкладывая их в символическом порядке (скажем, спичка вдоль – пятьдесят, поперек – сто). При сложных арифметических действиях игроки могут нанять “счетчика” – зэка, который будет прибавлять и отнимать, умножать и делить. Услуги счетчика оплачиваются. Раньше колода карт (“библия” или “колотушки”) изготовлялась вручную. Из библиотечной книги вырывались листы, разрезались на прямоугольники и склеивались между собой для плотности. Если клея под рукой не было, делался специальный мыльный раствор. “Рубашка” карты затиралась: уничтожался текст и прочие опознавательные знаки. С другой стороны накладывался трафарет и наносилась краска. Трафаретом служил плотный картон с вырезанными острой бритвой цифрами, фигурками и мастями. Карточное клише берегли особо. Иногда в зоне имелся переплетный цех, тогда колода мастерилась намного быстрее и выглядела элегантней. В казармах и камерах, как правило, запасались несколькими “колотушками” – для добровольной сдачи контролеру, который часто заходил лишь с одной фразой: “Карты сдать”. Если зэки изображали удивление и непонимание, следовал обыск, и они лишались всех колод. Это уже вошло в традицию. Сотрудники ИТК уже не пытались поймать на факте игроков, а просто периодически изымали инструмент.

С развитием карточной полиграфии кустарный промысел перестал быть актуальным. В учреждения стали поступать фабричные колоды на 52 карты, которые годились и для очкариков (игроков в очко), и для любителей терца. Доставались “колотушки” такими же путями, как и малявы, деньги и спиртное.

(Продолжение следует)

Глонти Георгий, Гиви Лобжанидзе

Центр по изучению Транснациональной Преступности и Коррупции