Головной сержант противотанкового дивизиона: если “убрать” воздух, то мы никому не проиграем – от слова “совсем”
В мирное время 44-летний Александр Ермаков работал инженером на ПАТ “Запорожсталь” и помощником депутата облсовета. Плюс к этому активно играл в шахматы – и в шахматной Украине многие знают Ермакова как вице-президента Запорожской областной федерации шахмат, сильного игрока, человека деятельного и влюбленного в древнюю игру.
А еще в свое время он воевал в АТО, и когда 24 февраля Россия напала на Украину, в голове у меня мелькнуло: уж Саша-то точно пойдет на фронт, причем наверняка окажется на передовой. А когда это случится – обязательно надо будет взять у него интервью для издания “Цензор.нет“.
– Ты – головной сержант в противотанковом дивизионе пехотной бригады. Для читателей, с трудом представляющих себе структуру армии, объясни, чем занимается ваше подразделение?
– В целом задача противотанкового дивизиона во время войны такова: когда вражеские танки прорываются, мы помогаем пехоте эти танки заглушить. Но на данный момент в тех местах, где нахожусь я, орки глубоко окапываются. Максимум расстояния, куда добивает моя пушка, – 8 км 700 метров. Мы же находимся от врага на расстоянии 3 км; в случае, если танки прорываются, мы должны в течение 10 минут прикрыть линию. Но так как сейчас они окопались, мы работаем как гаубицы: выскочили на соседние поля – и отработали по их пехоте или скоплению техники.
– А как выбирается время этих ваших “сеансов” и точки, которые вы отрабатываете? Какие соображения принимаются во внимание?
– Для этого у нас есть артразведка, которая входит в состав дивизиона. Они находятся на самом “нуле”, у них есть дроны; они их запускают, видят, где враг, дают нам координаты. И тогда мы выскочили – и понакрывали все места.
– Помимо дронов, другие источники информации у вас есть?
– Поскольку мы воюем в Украине, многие местные жители нам сообщают информацию.
– Где сейчас находится твое подразделение?
– Мы “гуляем” по границе Херсонской и Днепропетровской областей.
– Детализировать не будем. Скажи несколько слов о своей бригаде.
– Это абсолютно новая бригада. Получилось как: у меня был договор, что я буду служить головным сержантом реактивного дивизиона 80-й десантно-штурмовой бригады. Но когда началась война, я не знал, как мне из Запорожья успеть во Львов. Поэтому сразу пошел в военкомат – и мне сказали: давай, едь вот туда, там опять-таки артиллерия. Приехал в 17-ю танковую, это Кривой Рог, – и тут выяснилось, что на базе 17-й танковой и 93-й бригады формировалось новое подразделение – 60-ая бригада.
– Вот эта фраза из военкомата “опять-таки артиллерия” – это потому, что ты уже раньше воевал в артиллерии?
– Да, я служил в 81-й десантной бригаде головным сержантом Гаубичной Самоходной Артиллерийской батареи на 2с1 Гвоздике.
– Расскажи подробнее про то, как вы отрабатываете по вражеской пехоте и технике.
– Мы прикрываем нашу пехоту; работаем контрбатареей – то есть отрабатываем вражескую арту.
– Но вражеская арта, конечно, пытается накрыть и вас?
– Конечно! Они работают против нас, мы – против них. То есть такая интеллектуальная дуэль.
– Как это выглядит на практике? Набросай зарисовку для читателя.
– Как это выглядит? Все начинается так: старший офицер батареи садится в машину, берет с собой одного человека (чтобы больше никто не знал); они ездят по соседним полям, ищут место, откуда мы можем работать. Нашли позиции, посчитали. По команде приехали, навели орудия по координатам( складу, скоплению пехоты, техники),отработали, каждая пушка по 10 снарядов стрельнула – и тут же, пока нас не словили, едем на другую позицию; работаем оттуда.
То есть мы работаем с 2-3 позиций на соседних полях – чтобы нас не поймали. А если ловят – убегаем. Вот вам пример: нас вычислил их дрон-беспилотник – и они стали нас крыть. Пошли работать минометы, ствольные…
– А вы?
– А мы сразу бросили дымовухи, пустили черный дым, чтобы враг с беспилотника не видел, что у нас творится.
А мы в это время доваривали борщ (улыбается). Уезжали оттуда последними – но с огромной кастрюлей борща для пацанов.
– Александр, как охарактеризуешь положение дел на вверенном вам участке фронта?
– Они окапываются; идет позиционная борьба. Если раньше они перли, то сейчас идет взаимная работа арты. Мы ночью поработали, потом они поработали. Пехота сейчас просто сидит в укреплениях и ждет.
– Я же верно понимаю, что вражеская артиллерия работает по схожим с описанным тобой принципам?
– Да, принципы схожие. Это как в шахматах: у каждого есть свой план и определенные форпосты, на которых ты работаешь.
– Бригада у вас пехотная. Каково физически и психологически приходится пехоте в войне, где на главных ролях – артиллерия?
– Скажем так: пехоту мы практически не видим – как не видим даже соседние батареи. Пехоту мы видим лишь когда идут согласованные действия.
Пехоте трудно. У меня вчера погиб побратим, с которым я вместе служил в АТО. Он служил в пехоте и “попал” под Изюмом. Хочу вырваться к нему на похороны.
– А известно, как он погиб?
– Он пошел “ловить танк”. Сказал последнюю фразу: “Я везучий, я живучий…” – и пошел “ловить танк”. И танк поймал его первым.
– Понятно…В чем специфика жизни артиллериста? Что на войне отличает его от служащих в других родах войск?
– Артиллерия – это в первую очередь мозги. Тут надо думать. Плюс в военной доктрине прописано: главная огневая мощь США – ракеты, России – самолеты; главная огневая мощь Украины – артиллерия. И здесь надо включать мозги, много считать, пользоваться математикой. Это – не просто посмотреть в снайперский прицел и выстрелить. Нет, грубо говоря, с расстояния 5-6 км я должен попасть в форточку дома, который я даже не вижу! И мне нужно точно посчитать, если я хочу туда попасть.
– Допустим, вы отработали суперуспешно – как вы об этом узнаЕте?
– Конечно, узнаем! Мы работаем, а в это время дрон наших разведчиков витает над позициями, смотрит, куда мы попали.
– С какой гаубицей работаете?
– Сейчас работаю с пушкой “Рапира”, 100 мм, ее называют “снайперской винтовкой артиллерии”, она очень точная и здорово работает на прямую наводку. Но сейчас ей приходится работать как гаубице, на расстоянии. Вот, на этом видео друг попросил запустить от его имени.
До этого я служил на самоходках 2С1 “Гвоздика; это 122 мм, на базе МТЛБ, маневренная, быстрая, шикарная машина, мне очень нравилась.
Сейчас в Украину потихоньку приходит иностранная техника…
– Об этом я как раз хотел спросить. Для начала как профессионал скажи: правда ли, что когда обещанные виды вооружений, во всем своем многообразии, дойдут до передовой, это изменит весь ход войны?
– Думаю, да. На данный момент российская армия сильнее по технике и вооружению, имеет превосходство в воздухе. Но если “убрать” воздух, то мы никому не проиграем – от слова “совсем”. Вот видите, что мы вдруг почему-то стали все освобождать? Это потому, что благодаря беспилотникам мы получили тактическое превосходство. Мы видим, куда мы работаем. И перелом – он уже пошел.
– Представь себе, что сержант Ермаков очутился на своеобразной ярмарке, где есть все передаваемые нам виды вооружений. Что бы ты выбрал для своего подразделения?
– Я даже и не знаю…все, что там дают, – все хорошо…Мне нравятся гаубицы. Я смотрел, и мне очень нравится вот это голландское, что они нам дают. Шведские – тоже отличные… Характеристики там у них у всех классные. Наименований там много, но сначала все надо пощупать. Свои-то я все перещупал.
Знаешь, это как с шахматными дебютами. Одним нравится играть французскую, другим –Сицилианка. Дело вкуса!
– Абсолютно. Я, например, играть Сицилианскую защиту за черных терпеть не могу!
– А я обожаю. Как говорил известный харьковский тренер Савон, “если вы затеяли сыграть Сицилианку – обязательно сходите в туалет!”
– Думаю, в этом афоризме покойного Владимира Андреевича словосочетание “сыграть Сицилианку” можно с тем же успехом заменить на “служить в артиллерии”…Позитивных эмоций у врага артиллеристы не вызывают.
– Да, артиллеристов, как и летчиков со снайперами, в плен, как правило, не берут. Это считаются такие…подлые враги. То есть в плен нас, если что, брать никто не будет.
– Давай поговорим о мотивации сторон в этой войне. С нами все ясно: мы отстаиваем свою землю, свои семьи, свои жилища. А враг? Какая мотивация у него?
– Знаешь, я даже не знаю, как ответить на этот вопрос. Кроме как помародерить, повоевать – никакой мотивации нет. Да среди них и нет никаких разговоров про фашистов. Они просто мародеры. Не знаю какая у них мотивация, кроме денег, увидеть мир и поворовать…
– Ну, знаешь, довольно стремная мотивация – увидеть мир с таким диким риском…
– Ну, они же думали, что будет как с Крымом в 2014-м.
– Сменим тему. В недавнем интервью “Цензору” Маси Найем говорил, что он рад тому, что у него нет жены и детей – это позволяет ему полностью сосредоточиться на работе. А как в твоем случае?
– Для меня на этой войне это – очень важный пункт. У меня сын уже стал взрослым; 31 мая ему будет 21 год. И он – один из ведущих программистов. Учится на 4-м курсе Харьковского политехнического и уже полтора года как работает в IT-компании Блокчейн Distributed Lab. И вот они неделю посидели под обстрелами в подвалах, а потом переехали в Днепр – и взяли шефство над моим подразделением. Это и машины, и тепловизоры, и рации. Все это делают харьковские ай-тишники.
Так что сын для меня – это главная поддержка на войне. Главнее здесь у меня никого и нет. И без него все было бы намного труднее.
- «Киев сытый, злой и вооруженный». Журналист Павел Казарин вступил в ряды ТРо и рассказывает о службе
С сыном в Киеве на параде (2020)
– А как у вас вообще дела со снабжением? Можешь ли ты сказать, что у вас есть все как для военных целей, так и в быту?
– Скажем так: с питанием все хорошо; обмундирование мало-помалу получили все; да, некоторые необходимые для войны вещи покупали мой сын-волонтер и его фирма: тепловизор, машину, рацию.
Сейчас, конечно, пошли большие перебои с топливом. Это чувствуется и у нас, на фронте. Поэтому обращаюсь ко всем с просьбой: хлопцы, работайте экономно. Потому что когда просишь бензин для бензопил, для генераторов, приходится нелегко.
– Что у вас с питанием? Я видел у тебя на ФБ пост про мороженое; честно скажу, выглядело так завлекательно, что захотелось немедленно пойти купить себе.
– С мороженым все было так: мы отпускали нашего хлопца домой к жене – и, возвращаясь обратно, он привез нам мороженого. А в целом все так: поскольку мы находимся почти на “нуле”, нам раз в неделю привозят продукты, и мы готовим себе сами. Хотим – борщ, хотим – еще что-то.
– Давай объясним значительной части читателей, что такое “на нуле”, а что, скажем, “-1”. Про первую и вторую линию обороны они уже знают.
– “На нуле” – это когда вы идете на прямое соотношение с врагом; видите, где примерно находится враг; он видит вас. Вам “прилетает”…В общем, самая крайняя линия обороны.
– Таким образом, “минус 1” – это уже территория неприятеля, там из наших бывает только разведка?
– Да, и у наших разведчиков был такой случай: запустили дрон – и он где-то там упал. И они полезли его искать. И, как рассказывают, внезапно поняли, что метрах в пятнадцати от них сидят эти и кушают (смеется,– Е.К.)…И наши этот дрон хватанули – и бегом, бегом…
– Успели?
– Так те ничего и не увидели. Хлопцы в разведке у нас молодые, отчаянные…
– Вернемся к теме снабжения. Если навскидку посчитать, сколько материально ресурса у вас есть от государства, а сколько – от волонтеров, каким будет соотношение?
– Соотношение государство/волонтеры – это либо 90/10, либо 80/20. Волонтеры привозят главное; то, что не может дать государство: машины, тепловизоры и все в этом роде. То, что необходимо для нашей работы, для безопасности. Допустим, те же самые наушники официально не положены; их надо покупать.
В остальном же нас снабжает государство. Я всегда говорил: если волонтеры собирают на еду, это же смешно! Потому что кормят здесь очень хорошо; намного лучше, чем мы дома кушаем!
– Я же помню, что ты еще и вице-президент Запорожской областной федерации шахмат. И что шахматные связи – помогают тебе на фронте? Или шахматисты, как считает большинство людей, хороши только в мирное время за шахматной доской?
– Шахматные связи очень сильно помогают! Сразу скажу: с начала войны, где-то 26 февраля, мне позвонил львовянин Володя Грабинский, спросил: “Чем я могу помочь? Я сейчас в Германии, мне тут немцы дают полную машину медицины, куда передать?” Я говорю: “Туда, где я нахожусь, ты вряд ли передашь, тут непонятная логистика”. И он все передал 80-й десантно-штурмовой бригаде, там служит мой бывший командир.
Потом, когда мне доставляли и тепловизор, и рации, он был главным логистом: все привозили то из Словакии, то из Германии. И все шло через Львов, а дальше он мне пересылал. Большой молодец!
Известный шахматный тренер Владимир Грабинский, воспитавший многих чемпионов мира и Украины разных возрастных категорий
Помимо этого, на меня сразу вышел Паша Эльянов: чем я могу помочь? Помощь предлагали Наташа Жукова, Витя Скляров, Антон Коробов (известные украинские шахматисты, – Е.К.).
– Самому-то на фронте удается изредка сыграть? Может, по Интернету, у вас же есть Скайлинк…
– (Вздыхает) Ой…Нет, по Интернету особо не получается. Играл я тут с комбатом, но он играет в силу слабого второго разряда, поэтому большой игровой практики нет. Хотя шахматы у нас есть.
– А ты у нас играешь в какую силу?
– Кандидат в мастера. Был чемпионом Украины среди участников боевых действий.
Александр Ермаков: “Играем с Нардепом Сергеем Штепой,он тоже кандидат в мастера спорта”
– Напоследок спрошу тебя вот о чем. Скажи, Саша, а для чего ты сейчас на фронте? Для чего все это делаешь?
– В первую очередь – для себя. Я принял это решение еще в 2014 году. Это самоуважение: если я этого не буду делать, то как я буду к себе относиться? Что я буду объяснять своему сыну, своему внуку?
Автор: Евгений Кузьменко, “Цензор.НЕТ”
Фото и видео: из архива Александра Ермакова
Tweet
