Бегство «Орла» – подвиг или провокация?

1 сентября 1939 года, когда Германия напала на Польшу, правительство Эстонии решило соблюдать нейтралитет в этом конфликте. Однако в середине месяца произошел весьма неприятный для руководства балтийской республики инцидент с польской подводной лодкой «Орел» («Orzel»). БЕГСТВО ИЗ ТАЛЛИНА

Эта новейшая субмарина голландской постройки вступила в строй всего за 7 месяцев до начала войны – 2 февраля (водоизмещение в подводном положении 1473 т, надводная скорость до 20 узлов; вооружение – 12 торпедных аппаратов калибра 550 мм с боекомплектом 20 торпед, 105-мм орудие, спаренная 40-мм зенитная установка, спаренная пулеметная установка; экипаж 60 человек; деньги на строительство «Орла» и однотипного с ним «Сипа» были собраны по всенародной подписке). С первого дня войны она находилась в море, на боевой позиции в Данцигском заливе (ныне – Гданьский залив). 4 сентября на лодке произошла авария (лопнула трубка компрессора сжатого воздуха). Для устранения поломки она ушла к южной части шведского острова Готланд.

Здесь неожиданно заболел командир ПЛ Генрик Клочковский. Симптомы болезни напоминали тиф, что создавало угрозу для всего экипажа. Поэтому 12 сентября офицеры субмарины решили идти в Таллин с целью госпитализации своего командира. Лодка пришла в Таллин в ночь с 14 на 15 сентября. На следующее утро Клочковского поместили в госпиталь, где медики установили, что он просто переутомился (однако в событиях, о которых пойдет речь ниже, Клочковский не участвовал).

Германское посольство потребовало интернировать ПЛ. Несомненно, поляки снова ушли бы в море. Но днем 15 сентября из Таллина отправилось немецкое грузовое судно «Талатта». По морскому праву, интервал между выходом из нейтральных портов военных кораблей и гражданских судов воюющих сторон должен составлять не менее 24 часов. Это обстоятельство продлило пребывание «Орла» в эстонских водах свыше суток, в связи с чем субмарину следовало интернировать.

На совещании у генерала Йохана Лайдонера, главнокомандующего эстонскими вооруженными силами, было решено выгрузить с подводной лодки торпеды и снаряды, конфисковать морские карты и навигационные приборы, снять замок с орудия, а экипаж разместить в береговой казарме. 16 сентября решили также выкачать с нее топливо. В тот же день эстонские газеты опубликовали сообщение штаба вооруженных сил о том, что польская субмарина интернирована. Но ее охрана была плохо организована. Один эстонский часовой находился в ограждении рубки, второй ходил по верхней палубе.

Днем 16 сентября лодку повернули форштевнем в сторону моря – иначе портальный кран не мог выгружать оставшиеся торпеды.

17 сентября резко изменилась международная обстановка: СССР начал военные действия против Речи Посполитой. Польское и английское посольства в Таллине срочно информировали об этом экипаж. Поляки решили бежать. Инициаторами побега стали помощник командира Ян Грудзиньский и минер Анджей Пясецкий. В воскресенье работы по разоружению не велись, помешать экипажу никто не мог.

В ночь на 18 сентября польские подводники разогрели дизель-моторы, арестовали двоих эстонских моряков, которые стерегли корабль, и ушли в море. Батарея на острове Аэгна открыла предупредительный огонь. После нескольких выстрелов субмарина остановилась. Огонь был прекращен, но в этот момент лодка быстро погрузилась. Дальше она шла в подводном положении.

Днем 18 сентября в иностранные посольства и в Эстонское телеграфное агентство поступила следующая информация от властей республики: лодка ушла из порта около 3 часов ночи. Ранее с нее успели выгрузить 14 торпед, снаряды, орудийные замки. Эстонские часовые, пытавшиеся воспрепятствовать побегу, захвачены поляками.

Скандал разразился грандиозный. В Таллине началось расследование. Берлинские газеты писали об «утопленных» эстонских часовых. Через день (20 сентября) были уволены со службы командующий ВМС Валев Мере и начальник штаба ВМС Рудольф Линнусте. В ходе проведенного служебного расследования не удалось доказать, что беглецам оказывалось преднамеренное содействие. Однако поведение эстонских моряков можно было квалифицировать как косвенное содействие: они разоружали субмарину медленно, экипаж с нее не сняли, топливо не выкачали. Эстонское командование не решилось действовать более жестко, так как оно учитывало всеобщее сочувствие к Польше со стороны эстонского народа.

Непонятно, правда, каким образом корабль смог позже дойти до Великобритании через Датские проливы и Северное море без навигационных карт. Предполагается, что карты польским морякам доставил представитель посольства Соединенного Королевства, сообщивший им 17 сентября о советском вторжении и привезший ящик виски. Сам англичанин это, конечно же, отрицал.

В ночь на 21 сентября «Орел» всплыл неподалеку от шведского острова Готланд. Поляки спустили шлюпку, посадили в нее захваченных эстонцев, дали им бутылку виски, несколько банок консервов, сухари и письмо к эстонским властям, в котором подтвердили, что оба моряка увезены силой. Кроме того, исполняющий обязанности командира Ян Грудзиньский вручил им 100 долларов и произнес напутствие: «Помните, с того света следует возвращаться только в вагоне первого класса», после чего отправил к берегу. Боцманмат Роланд Кирикмаа и матрос Борис Мальстейн прошли на веслах 8 миль (14,6 км) и высадились на Готланде. Уже 24 сентября они самолетом вернулись из Швеции домой.

УДОБНЫЙ ПРЕДЛОГ

В принципе подводная лодка могла направиться как в Швецию, так и в Англию, в обоих случаях угрожая германским и советским судам (на ее борту остались еще 6 торпед). Тем не менее немцы не придали особого значения инциденту. Никаких грозных нот из Берлина не последовало. Более того, посол Третьего рейха в Таллине не без сочувствия сказал в эстонском МИДе: «Ну и паршивая история вышла у вас с этим бегством». Несколько дней спустя в штабе ВМС побывал германский военно-морской атташе корветтен-капитан фон Бонин, но и он не выразил протеста, которого со страхом ожидали эстонцы.

Москва отреагировала совершенно иначе. 19 сентября газета «Правда» напечатала заявление ТАСС, в котором говорилось буквально следующее: «По достоверным данным, польские подводные лодки скрываются в портах прибалтийских стран, находя поддержку в определенных правительственных кругах. По некоторым данным, кроме польских, там находятся лодки и некоторых других государств. Предполагается, что власти Эстонии 18 сентября намеренно дали бежать польской подводной лодке. Краснознаменный Балтийский флот примет необходимые меры против возможных действий скрывающихся в водах Балтики подводных лодок». (Из четырех других польских субмарин три – «Збик», «Рысь» и «Сип» – были интернированы в Швеции до конца войны, а ПЛ «Волк» 20 сентября пришла в Англию.)

Одновременно прозвучали резкие высказывания в адрес эстонских властей по московскому радио. 19 сентября нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов вызвал к себе посла Эстонии Аугуста Рея, обвинил эстонское правительство в содействии польским подводникам и пригрозил, что советский ВМФ войдет в территориальные воды соседнего государства на поиски субмарины.

Действительно, вечером 19 сентября корабли Балтийского флота начали крейсировать между островами Аэгна и Найссаар. Девять советских военных самолетов на малой высоте демонстративно совершили облет Таллина. С учетом напряженной обстановки эстонские власти решили не реагировать на эти действия. В последующие дни советские корабли и самолеты продолжали вторгаться в воздушное и морское пространство Эстонской Республики. Но генерал Лайдонер отдал 20 сентября приказ частям береговой обороны не открывать по ним огонь.

На совещании у командующего прозвучало предложение заминировать некоторые прибрежные районы, причем сделать это открыто, на виду у советских моряков, чтобы заставить их держаться подальше от берега. Однако Лайдонер сказал, что если какой-либо корабль подорвется на мине, это немедленно даст Москве предлог для мести.

21 сентября итальянский посланник телеграфировал из Таллина: «Здесь опасаются, что под предлогом этого факта (бегства «Орла». – А.Т.) советские корабли больше не покинут эстонские воды и установят строгую блокаду берега, что может стать подготовкой последующей оккупации. Демонстрация флота и осуществляемая концентрация войск у границы служат цели окончательно убедить эстонское правительство в бессмысленности любого противодействия».

Между тем в Москве проходили советско-эстонские переговоры о торговле. Молотов пригласил к себе министра иностранных дел Эстонии Карла Сельтера и заявил, что побег польской подводной лодки свидетельствует о том, что эстонское правительство «или не хочет, или не может поддерживать порядок в своей стране и тем самым ставит под угрозу безопасность Советского Союза». Более того, сказал нарком, по советским данным, эстонцы сами отремонтировали субмарину, заправили ее топливом, снабдили продовольствием и организовали побег. В результате в море оказалась подводная лодка, представляющая угрозу для советского флота!

После этого Молотов потребовал от Сельтера немедленно позвонить президенту и премьер-министру Эстонии, разъяснить им ситуацию и подписать договор «о взаимной помощи», который обеспечил бы СССР право иметь на эстонской территории базы для флота и авиации.

Напрасно Сельтер пытался доказывать, что в случае с «Орлом» Эстония точно следовала нормам международного права и что упреки Москвы не имеют оснований: ведь официально СССР и Польша не находились в состоянии войны между собой. Министру вручили проект договора, и на следующий день он вылетел домой, дабы информировать правительство и парламент о том, что выбор невелик: либо подписать договор, либо ждать вторжения. А у границы республики развертывалась советская 8-я армия, созданная на базе Новгородской армейской группы.

В последующие дни граждане СССР узнали о торпедных атаках «неизвестной подводной лодки»:

«Потопление советского парохода неизвестной подводной лодкой.

Ленинград, 27 сентября (ТАСС). 27 сентября около 6 часов вечера неизвестной подводной лодкой в районе Нарвского залива был торпедирован и потоплен советский пароход «Металлист» водоизмещением до 4000 тонн. Из состава команды парохода в количестве 24 человек дозорными советскими судами подобрано 19 человек; остальные 5 человек не найдены».

«Нападение неизвестной подводной лодки на советский пароход «Пионер».

Ленинград, 28 сентября (ТАСС). По радиосообщению капитана советского парохода «Пионер» 28 сентября около 2 часов ночи при входе в Нарвский залив он был атакован неизвестной подводной лодкой и был вынужден выброситься на камни в районе банки «Вигрунд». К месту аварии парохода ЭПРОНом высланы спасательные партии. Команда парохода находится вне опасности».

Как видим, фальшивки ТАСС были сделаны грамотно. Польскую субмарину они прямо не обвиняли, хотя делали прозрачный намек в ее адрес.

24 сентября советский лидер «Ленинград» в 13.30 произвел несколько выстрелов в сторону залива Эрус. Три снаряда разорвались в воде, один упал в лесу. Советские официальные лица назвали это «обстрелом тайных баз польских подводных лодок» в эстонских бухтах». В тот же день три советских самолета более получаса летали над островом Сааремаа.

26 сентября в Таллине состоялось совместное заседание комиссий по иностранным и военным делам Государственной Думы и Государственного совета. Все участники заседания понимали, что предложение Москвы является ультиматумом. Отказ от него повлечет военный конфликт, а заключение договора означает фактическое установление советского протектората. Было ясно и то, что не приходится ждать реальной помощи ни от кого. Оказавшись перед небогатым выбором – договор или война, эстонское руководство единогласно решило подписать соглашение, чтобы обеспечить «физическое существование нации». Член Госсовета Пухк предельно четко сформулировал суть позиции эстонских руководителей: «Мы попытаемся сохранить свой народ, так как если Россия явится сюда, то всех нас вывезут на ее территорию».

28 сентября 1940 года в Москве был заключен договор между СССР и Эстонией о «взаимной помощи». По нему эстонские власти разрешили частям Красной армии вступить на территорию своей страны, создать советские военно-морские и авиационные базы в районах городов Палдиски и Хаапсалу, на островах Сааремаа и Хийумаа.

А ГДЕ ЖЕ ПОДЛОДКА?

От Готланда «Орел» пошел в северном направлении, к Аландским островам, где осуществлял поиск транспортных судов Третьего рейха. Хотя место Грудзиньский и его офицеры выбрали странное. Немецкие пароходы непрерывно курсировали между портами Германии и Швеции. Они доставляли железную руду, никель и древесину для промышленности. Но перехватить их вне шведских территориальных вод можно было только в южной части Балтики, а не в проливе между Аландским архипелагом, принадлежащим Финляндии, и Швецией.

Так или иначе, но 7 октября в связи с расходованием топлива Грудзиньский решил прорываться в Великобританию. 14 октября, через 27 дней после побега из Таллина, «Орел» благополучно прибыл в английский порт Росайт. На борту польской субмарины находились все 6 торпед, оставшихся после выгрузки большей части боезапаса эстонцами. Этот факт самым убедительным образом доказывает, что никаких атак против «Пионера» и «Металлиста» польские подводники не проводили.

Тайна их раскрылась только в 1980-е годы, когда в Финляндии была издана книга Юкки Мякеля «Во вражеском тылу. Финская служба информации в войне». Опираясь на показания советских моряков, попавших в плен к финнам и немцам в 1941 году, Мякеля пишет, что эту провокацию задумал и осуществил Андрей Жданов, член Политбюро ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского горкома и обкома партии, а также член Военного совета Краснознаменного Балтийского флота. В данном случае он действовал через наркома ВМФ СССР Николая Кузнецова, непосредственным же исполнителем провокации последний избрал командира подводной лодки Щ-303 Осипова (1913–1943).

Итак, атака на «Пионер» произошла только на словах. Что касается «Металлиста», то его действительно направили в Нарвский залив, на мелкий участок, чтобы после затопления судовые надстройки выступали из воды. Прибыв в заданную точку, команда грузовоза перешла на сторожевой корабль «Туча». После этого подводная лодка Щ-303 выпустила в надводном положении две торпеды, но обе они прошли мимо цели. Пришлось сторожевику исправлять ситуацию. У него имелся трехтрубный торпедный аппарат. Выпустив 450-мм торпеду чуть ли не в упор, он добился попадания. «Металлист» затонул на мели, вода едва покрывала верхнюю палубу.

Вполне вероятно, что несколько позже, перед тем как поднимать судно, его показывали журналистам, хотя информация об этом отсутствует. Несомненно, пароход снимали на фото- и кинопленку, однако эти материалы до сих пор не стали достоянием общественности.

Имущество, выгруженное с «Орла», стоимостью почти 500 тыс. крон Лайдонер приказом от 6 ноября распорядился конфисковать. По сравнению с политическим ущербом, нанесенным Эстонии бегством поляков, это стало слишком слабым утешением.

Впрочем, шумиха, устроенная Москвой вокруг бегства «Орла», была всего лишь «дымовой завесой». Независимое эстонское государство в любом случае было обречено. Не убежал бы «Орел», в Москве придумали бы какой-нибудь другой предлог для оккупации страны.

«Орел» же с ноября 1939 года в течение 7 месяцев действовал в составе британского флота – под польским флагом и с польским экипажем. За это время он потопил лишь один германский грузовой пароход «Рио-де-Жанейро» (5260 брутто-регистровых тонн). Субмарина погибла 8 июня 1940 года в результате подрыва на мине в Северном море, из личного состава ПЛ никто не уцелел.

В социалистической Польше был опубликован ряд статей об этом приключении, а в 1961 году еще и книга историка флота Ежи Пертека. Сняли поляки и художественно-документальный фильм об «Орле», который, кстати сказать, в 1970-е годы демонстрировался в советском кинопрокате.

Однако, воздавая должное смелости и предприимчивости экипажа «Орла», надо отметить, что его бегство из Эстонии в Англию не причинило никакого ущерба военно-морском флоту Германии, а коммерческому – лишь незначительный урон (уничтожение одного транспортного судна). А вот в судьбе Эстонской Республики это бегство сыграло пагубную роль. Разумеется, поляки хотели сделать «как лучше». Но объективно их одиссея стала провокацией против Эстонии.

ПОСЛЕДСТВИЯ…

Как известно, соглашение Молотова–Риббентропа, подписанное в Москве 23 августа, зафиксировало в секретном протоколе, приложенном к договору, сговор двух диктаторов (Сталина и Гитлера) о разделе Восточной Европы. Эстонии, Латвии и Литве в близком будущем предстояло оказаться под властью советской империи, которой теперь правил «красный царь». Навязав властям стран Балтии стереотипные договоры «о взаимной помощи и совместной обороне», Москва приступила к их реализации.

Начиная с 18 октября 1939 года в прибалтийские республики вступали войска Красной армии. К 1 января 1940 года на территории Эстонии находились 20 954 бойца и командира РККА – в полтора раза больше численности вооруженных сил пока еще независимого государства. На эстонских аэродромах расположились 2 истребительных и 2 бомбардировочных авиаполка. В портах Таллина и Рохукюла стали на якорь советские военные корабли. На берегу красные военморы начали возводить береговые и зенитные батареи.

29 октября, комментируя соглашения с прибалтами, Сталин сказал: «Мы нашли ту форму, которая позволит нам поставить их в орбиту влияния Советского Союза. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают».

Время пришло через 7 месяцев, после того как в ходе Французской кампании, начавшейся 10 мая 1940 года, войска Англии, Франции, Бельгии и Голландии потерпели сокрушительное поражение. В период с 26 мая по 4 июня 40 дивизий союзников с потерями эвакуировались из Дюнкерка на британские острова. Убедившись, что Англия и Франция разбиты на полях сражений и заступиться за страны Балтии не смогут, Сталин приступил к окончательному решению «прибалтийского вопроса».

Уже 10 июня был отдан приказ советскому флоту и авиации о морской и воздушной блокаде побережья прибалтийских государств. Этот приказ, грубо попиравший нормы международного права, предписывал задерживать все суда, выходящие из портов Эстонии, Латвии и Литвы, а также открывать огонь по самолетам, вылетающим с их территории, без выяснения национальной принадлежности. Тем самым представители «фашистских правящих режимов» и «буржуазных классов» лишились возможности бежать. Уж очень хотелось отправить их всех в концлагеря, что и удалось сделать. Напомню, что менее чем за один год, с августа 1940-го по июнь 1941 года, в трех прибалтийских республиках было репрессировано около 15% населения, примерно миллион жителей (казнены, заключены в тюрьмы и лагеря, высланы в глухие районы Севера, Сибири, Казахстана, Дальнего Востока).

Выполняя приказ о блокаде, самолеты авиации Краснознаменного Балтийского флота сбили 14 июня пассажирский «Юнкерс-52» финской авиакомпании «Калевала». Он упал в море. Вместе с ним погибли 9 человек: двое финских пилотов, двое сотрудников французского посольства в Эстонии, один сотрудник посольства США, двое немцев-предпринимателей, гражданин Швеции, гражданин Эстонии. Через много лет один из участников расправы над иностранным пассажирским самолетом, генерал-лейтенант авиации в отставке Петр Хохлов (1910–1990) с гордостью поведал об этом случае в своих мемуарах «Над тремя морями» (книга была издана в 1980 году).

14 июня правительству Эстонии был предъявлен ультиматум Совнаркома СССР (власти Латвии и Литвы получили аналогичный ультиматум 16 июня). Он содержал категорическое требование о создании такого правительства, которое удовлетворяло бы интересам Москвы. Кроме того, в ультиматуме говорилось, что «численность советского воинского контингента будет пересмотрена». Уже 17 июня в Эстонию, Латвию и Литву вошли «дополнительные» войска Красной армии – 10 стрелковых дивизий и 7 танковых бригад. Отряды кораблей Балтийского флота появились во всех портах этих стран.

Одновременно с этим вторжением агенты Москвы – местные коммунисты, опиравшиеся на оккупационные войска и многочисленных агентов НКВД, заявили о свержении «фашистских» буржуазных режимов (в Эстонии – 21 июня), провели фальсифицированные выборы в парламенты (под дулами советских танков), создали марионеточные правительства – Советы народных комиссаров. В Эстонии председателем Совнаркома стал Иоханнес Лауристин (1899–1941), а председателем президиума Верховного совета («президентом») – Иоханнес Варес (1890–1946).

Далее советские марионетки заявили о «добровольном» вступлении вновь образованных «советских республик» в состав СССР. Совнарком Эстонской ССР сделал это 22 июля, Литовской ССР – 3 августа, Латвийской ССР – 5 августа 1940 года.

Кстати, Прибалтийский военный округ был учрежден Наркоматом обороны СССР еще до формального «присоединения» – 11 июля 1940 года!

Так произошел вторичный захват Прибалтики Российской империей (считая первым Северную войну царя Петра I).

Анатолий Тарас, НВО