Белый Бим – черные люди. что такое милиция г. Феодосия сегодня

…Посмотрев на угрюмую физиономию дежурного, я понял, что обжаловать действия милицейских сотрудников его начальнику – затея, явно обреченная на неудачу. Если в подчинении этого деятеля беззаботно существуют свободный художник-юрист Костров и веселая дура-чифиристка из статистического отдела, то и сам этот руководитель – не начальник органа внутренних дел, а заправитель балагана.

 Жили-были старик со старухой. Да и сейчас, слава Богу, живут. Все, кто их знает, называют по отчествам, так удобней. Он – Яковлевич, она – Яковлевна. Обоим скоро восемьдесят. Дети давно выросли и разъехались еще по просторам СССР. Внуки взрослые и тоже живут далеко. Картина эта, в общем, привычная, таких стариков в Украине немало. Пожилые люди имеют квартиру в Феодосии, но большую часть времени живут в маленьком домике в садовом товариществе «Портовик-1», что недалеко от города рядом с войсковой частью. Садовые участки окружены небольшим лесом, который, как и всякий лес в Крыму, является заповедным.

В феврале этого года утром Яковлевич, как обычно, прогуливался по лесу с маленьким беспородным псом черно-белой раскраски по кличке Бим. Бим был объектом заботы одиноких стариков, каким-никаким сторожем-звоночком и (самое главное!) глазами Яковлевича. Старик – инвалид 2-й группы по зрению, он полуслепой, и Бим своим поведением на прогулках давал ему нужные сигналы: показывал, где сворачивает дорога, где пролегает канавка…

Прогуливаясь, Яковлевич увидел метрах в пятидесяти нескольких мужчин. Он не успел, да и не смог бы разобрать, кто эти люди и что они делают в лесу близ садового поселка и в двух десятках метров от ворот войсковой части, когда прозвучал выстрел. Потом завизжала-заскулила собака и забилась в короткой агонии – выстрел был удачным. Яковлевич закричал, побежал к «охотникам» (как бегают восьмидесятилетние люди – представить нетрудно), те засуетились и стали уходить к двум автомобилям, стоявшим на дороге.

Милиционеры заметили, что возле киоска «Государственная лотерея» хозяйничает неизвестный мужчина и немедленно подъехали к месту происшествия. До появления сотрудников ГСО злоумышленник уже успел повредить защитный ролет и пытался проникнуть внутрь, но прочность ролета не позволила ему это сделать.  Отметим, что ролеты в Киеве не раз спасали магазины и киоски от краж.

Злоумышленник попытался «выиграть» в лотерею с помощью… металлического прута

Один из группы подбежал к Яковлевичу, стал ему зачем-то показывать казенную часть своего ружья и возбужденно доказывать, что стрелял не он. Стрелок же стал оправдываться, мол, он принял собаку за зайца. Как можно была спутать пеструю собаку с серым зайцем, непонятно. Потом «охотники» свистнули своих собак (с ними были две охотничьи собаки), быстро погрузились в машины и уехали. Номер одной из них Яковлевич вблизи сумел рассмотреть и запомнил. Вот такую печальную историю о подлых людях он мне рассказал.

Потом Яковлевич похоронил свою несчастную собачку, как решето пробитую дробью, и обратился в Феодосийский горотдел милиции, рассчитывая на понимание и справедливое наказание преступника, так беспричинно и жестоко расправившегося с безобидным животным.

На его обращение по телефону, а позже и письменное заявление он получил ободряющий ответ, что, дескать, сведения занесены в Единый реестр досудебных расследований под №12013130200001444 от 12 марта 2013г. Непосвященному человеку такое громоздкое, с трудом произносимое название, конечно же, должно вселить веру в справедливость власти. А номер из семнадцати цифр вообще гарантирует торжество справедливости! Остается добавить, что криминальное производство поручено было следователю старшему лейтенанту милиции Кострову А.А.

А еще через некоторое время Яковлевич получил по почте документ, из которого понял, что наказывать кого бы то ни было никто не собирается, так как в действиях собачьего убийцы нет то ли события, то ли состава преступления.

Бумажку это Яковлевич затерял, что при его здоровье неудивительно. Да Бог с ней, надо будет – скопируют еще.

Услышав эту печальную историю, я предложил Яковлевичу стать его представителем и вместе попытаться разобраться в чудесах расследования и таком «оптимистическом» его окончании.

В начале июня, когда я по делам был в Феодосии, мы подъехали с ним к дверям городского отдела милиции. Сидящий за столом в коридоре юноша с погонами рядового и «портретом» тигра на нарукавном шевроне направил нас к дежурному.
Так начались странности милицейского существования в древнем городе Феодосии.

Дело в том, что «Тигр» является полком внутренних войск МВД, спецподразделением, предназначенным для ликвидации массовых беспорядков, в том числе и сопровождающихся погромами, поджогами и вооруженными нападениями, то есть для очень серьезного дела, а тут прикомандированный «тигренок»-срочник вместо того, чтобы совершенствовать свою боевую подготовку, занимается бабьим учетно-регистрационным ремеслом. Разве что носки при этом не вяжет. Видимо, его отцов-командиров такая «боевая» учеба вполне устраивает.

Дежурный майор вежливо, но привычно недоброжелательно (а встречал ли кто-нибудь приветливого милицейского дежурного?) выслушал меня, сказал, что следователя Кострова на месте нет, и сообщил номер его мобильного телефона.
Через телефон ощущалось, что следователь Костров напрягся, когда понял, что он говорит с представителем потерпевшего, это и понятно – представитель ведь не простой малообразованный старик.

Однако говорил он толково, и из беседы стало ясно, что дело он «закрыл» по тем соображениям, что «снайпер», случайно убивший собаку, находился в лесу с гладкоствольным оружием, приготовленным к стрельбе, так как был кем-то откомандирован на «борьбу» с бродячими животными. Об этом в деле есть соответствующая бумажка. Старика он не заметил, собаку посчитал бездомной, а потому хладнокровно выполнил свой, то ли служебный, то ли гражданский долг.

В действиях стрелка следователь Костров не усматривает признаков преступления, предусмотренного ст. 299 Уголовного кодекса Украины «Жестокое обращение с животными» на том основании, что в комментариях к ст. 299 под жестоким обращением понимается длительное воздействие на животное, а в данном случае такого воздействия не было. С материалами дела Костров ознакомить нас сейчас не может, так как передал его в статистический отдел, там и знакомьтесь сколько душе угодно.

Даже такая куцая информация вызвала недоумение. Вот целый перечень вопросов, который неминуемо возникают, и которые (бьюсь об заклад!) Костров себе не задавал и ответы на них, соответственно, не получал.

1. Если стрелок был официально направлен на отстрел бродячих животных, то почему это был отстрел, а не их отлов с последующей передержкой и гуманным безболезненным усыплением? Кто и на основании какого нормативно-правового акта придумал такой способ социальной санитарии?

2. Был ли такой отстрел плановым (а тогда – где этот безумный план?) или внеплановым (а тогда – какие предшествующие события повлекли экстремальные действия?.. В окрестностях Феодосии вспыхнула вспышка бешенства?.. Бродячие псы стали нападать на людей?).

3. Каким документом разрешено появление людей с оружием, изготовленным к стрельбе, и его применение в заповедной зоне?.. А в сотне метрах от садового товарищества, где живут люди?.. А в двадцати метрах от КПП войсковой части, где тоже находятся люди?

4. О какой безопасности может идти речь, если стрелок не видел хозяина собаки?.. Значит ли этот факт (а именно это утверждает стрелявший), что Яковлевич не попал под выстрел лишь случайно?.. Как объяснить, что инвалид 2-й группы по зрению видел стрелявшего и его компанию, а те его «в упор» не замечали?

5. Если стрелок был действительно уполномочен каким-то дегенератом-чиновником «мочить» собак, то почему он не забрал с собой труп для последующего «правильного» захоронения?

6. Почему гицели были с охотничьими собаками?

Далее. Костров плохо учил формальную логику в юридическом ВУЗе. Или же учил хорошо, но полагает, что все другие ее учили плохо. И пользуется этим.

Вот что написано в научно-практическом комментарии к ст. 299 УК: «Жестокие методы состоят в безжалостном обращении с животным, длительном воздействии на него с целью получения болезненного самоудовлетворения от наблюдения за страданиями животного». Здесь налицо перечисление двух жестоких методов: безжалостности и садизма. Это типичный пример конъюнкции в бинарной операции. Запятая в данном предложении выполняет функцию союза «и». А Костров перечисление методов то ли по злому умыслу, то ли по невежеству объединяет в один. Мол, да кто там в этом соображает?

Следователь Костров, словно карточный шулер, передергивает Уголовный кодекс, а вот Закон Украины «О защите животных от жестокого обращения» он, похоже, в руках не держал. А если бы подержал, то прочитал бы в статье 1, далеко и ходить не надо: «Жестокое умерщвление животных – умерщвление животных без использования обезболивающих средств, которые предотвращают ощущение животными боли и страха». И снова риторический вопрос: а к несчастному Биму такие средства применялись?

А если бы Костров не поленился и дальше полистать этот закон, то с удивлением обнаружил бы, что домашних животных, хоть привязанных, хоть бродячих, можно умерщвлять исключительно в помещениях, специально приспособленных для этого. Но Кострову недосуг читать законы.

Тогда ведь и стрелка придется привлекать к ответственности, и его компаньонов, незаконно охотившихся в лесу, и «доброго» дядю, который задним числом (наверняка задним) «нарисовал» бумажку, что будто бы неизвестный читателю (пока неизвестный) стрелок выполнял важную народнохозяйственную задачу. Вряд ли Кострову, его начальникам и прокурору, который как будто должен надзирать за законностью, такая перспектива покажется заманчивой. Не сомневаюсь, что браконьеры – непростые людишки. Во всяком случае, в масштабах Феодосии.

…А события в горотделе тем временем потихоньку развивались. Я позвонил по внутреннему телефону, висящему на стене, в статистический отдел. Ответил женский голос. Не берусь утверждать, что это была женщина, потому что позже я полагал, что это была плохо дрессированная мартышка. Она категорически заявила мне, что предоставлять материалы дела кому попало не будет, так как в них содержатся личные данные разных лиц. Я разъяснил ей, что являюсь представителем потерпевшего, а он и, стало быть, я имеем право знать любые сведения, касающиеся лично его. Во всяком случае, так записано в Конституции.

Ссылка на Конституцию не имела никакого результата, барышня, похоже, была классической отечественной мелкой чиновницей, для которой полунамек начальника, сказанный едва различимым шепотом, имеет гораздо большее значение, чем какая-то Конституция. Назвать нормативно-правовой акт, который не позволял бы ей предоставить документы для ознакомления, она не могла, хотя и постоянно тихо консультировалась с кем-то, говорящим мужским голосом (наверное, еще одной мартышкой).

Она отсылала меня к следователю, а я ей упорно разъяснял, что следователь уже «отфутболил» меня к ней. В конце концов, она заявила, что я должен дождаться прихода ее начальника, который сейчас отсутствует. Бессмысленный разговор подошел к концу, и мне осталось только поинтересоваться, с кем именно я потерял пять минут времени. На это я получил замечательный ответ, что представляться она не будет, так как в отделе статистики не работает, а просто зашла попить чайку. А тех, кто в отделе работает, а не просто пьет чай, рядом нет. Вот так!

Посмотрев на угрюмую физиономию дежурного, я понял, что обжаловать действия милицейских сотрудников его начальнику – затея, явно обреченная на неудачу. Если в подчинении этого деятеля беззаботно существуют свободный художник-юрист Костров и веселая дура-чифиристка из статистического отдела, то и сам этот руководитель не начальник органа внутренних дел, а директор балагана. Ну, коль его устраивает такое статус кво.

Я потянул Яковлевича, который все это время растерянно топтался рядом, в городскую прокуратуру. Молодой человек, «сидевший» на приеме граждан, оказался на удивление неглупым, спокойным и адекватным. Он внимательно меня выслушал, несколько раз поморщился, когда я цитировал милицейских должностных лиц, и удивился, зачем следователь направил нас в статистический отдел. В двух словах он объяснил, почему в статотделе невозможно ознакомиться с материалами, там просто очень мало места, даже стола нет, но завтра дело уже будет возвращено следователю. Он предложил мне написать заявление, но честно предупредил, что прокуратура направит его для проверки начальнику горотдела милиции. Меня это не устраивало. Что ж, даже безрезультатный разговор может оказаться вполне осмысленным и добрым. Только странно, что такие чиновники иногда встречаются.

Активные действия подошли к концу, из Феодосии мне нужно было уезжать, а беспомощный старик вынужден был остаться со своей обидой. Но, я думаю, что точку в этом деле ставить еще рано. С материалами мы все равно ознакомимся. Фамилии всех фигурантов, и охотников, и гицелей, и их покровителей аккуратно выпишем. «Дырок» в материалах обнаружится больше, чем достаточно, в этом у меня сомнений нет. А дальше – как Бог даст.

Надеяться на украинское (в данном случае – феодосийское) кривосудие наивно, но «попить крови» бездушных собачьих убийц и бездушных чиновников – получится. Именно «попить крови», выражение «помотать душу» в данном случае не подходит, нет у них души, только туловище.

А главное получится вот что. У каждого из этих хомосапиенсов есть дети, супруги, родственники, друзья и знакомые. Придется сделать так, чтобы, например, у сына хулигана-гицеля приятели с насмешкой спрашивали про папу, за спиной жены непредусмотрительного начальничка, подписавшего (неужели бесплатно?) бумажку о противозаконном истреблении собак, шушукались соседи, милицейскому начальнику его начальник раздраженно бурчал: «На хера мне это нужно читать?». Метод, конечно, беспощадный. Но отчего их жалеть?

Ну, и напоследок. Сам я в Бога не верю, не получилось научиться. Пока… Но к религиозным правилам отношусь со вниманием. По Закону Божьему убить любое живое существо – тяжкий грех. И всякий человек, преступивший эту заповедь – будет гореть в аду кромешном. Пусть подумают от этом герои этой статьи. Пусть подумают…

Владимир Ажиппо, ветеран МВД, специально для «УК»

От «УК»: цинично-неуважительное отношение к старикам и покрывательство живодеров будут иметь для всех «героев» этой публикации продолжительные негативные последствия. Мы очень постараемся.